Комета

      Повозка мягко двинулась с места, потревожив горстки дорожной пыли, тут же обратившиеся в золотистые облачка. Строгие красивые дома центрального района поплыли мимо, сменившись разношёрстными фермами, разросшимися сорняком вокруг опрятной клумбы Вайдевилля, но и они уступили золотому разливу пшеничных полей, тянущихся, кажется, прямо до бесконечной серой полосы нерушимой твердыни – Стены Мария.       Лошади мерно качали косматыми головами в такт перестуку колёс повозки. Эгиль негромко травил похабные анекдоты своим друзьям. Чёрными стрелами розовое небо вспарывали ласточки, стайками охотящиеся на всевозможных мошек.       Астрид жутко хотела чихнуть. Приторно-сладкие духи Линнеи, которыми она явно с излишним усердием полила свою шею, душили. Будто воздух вокруг кто-то выжег, оставив лишь резкий запах, неприятно щекочущий ноздри. Мысль об этом так точила мозг Астрид, что ей просто необходимо было на что-то отвлечься.       – Я хотела бы познакомиться с каким-нибудь высоким и темноволосым, – как бы невзначай бросила она, вытянув шею и пристально вглядываясь вперёд – страшно хотелось первой увидеть казармы разведчиков.       – Вечно тебе черновые какие-то нравятся, – добродушно усмехнулась Анники и надула губы. – По-моему, блондины куда симпатичнее. Главное только, чтобы без прыщей. Прыщи – фееееее!       – Фееее! – поддержала Линнея. – А мне нравятся те, что постарше. Которые повзрослее, посерьёзнее, с такой лёгкой щетиной. И чтобы плечи широкие были, на которых засыпать можно спокойно.       – Ну не знаю, – почесала нос Астрид, – мне тридцатилетние старики что-то не очень симпатичны. Фиг знает, что у них на уме.       – Мысли у них на уме, вот что. И галантные они, выдержанные уже, – Линнея брезгливо кивнула в сторону Эгиля и его приятелей. Один из них мастерски извлекал пукающий звук из собственной подмышки. – Не то что... эти.       Девочки дружно захихикали, искоса глядя на парней.       – Хорошо было бы найти ещё такого, который не попользуется тобой и бросит, а рядом всегда будет, – припомнила слова тётушки Оливии Астрид. – Я ведь много не прошу – просто уважать меня, общаться, иметь какие-то общие интересы...       – На общих интересах далеко не уедешь, – язвительно прервала её размышления Линнея. – Если парень меня любит, то пусть докажет это. Может, я и выросла в деревне, но я хочу внимания, подарков и ухаживаний.       Анники пугливо втянула голову в плечи и промолчала. По неизвестной причине, Линнею страшно задевало то, что Астрид была родом из города, да ещё и из-за Стены Роза.       – Может, ты и права, – решила не продолжать спор Астрид. Стоит только Линнее завестись, то последствия точно будут катастрофическими. И не важно было, в чём была суть проблемы – важно было то, что кто-то был не согласен.       Повисло неловкое молчание. Астрид с напускным интересом изучала свою ладонь – в кончиках пальцев ещё чувствовалось тепло руки друга Эгиля, чьё имя она так и не узнала. Анники старательно поправляла воротничок. Линнея сидела с видом победительницы, подперев острый подбородок рукой.       "Всё же было бы здорово, если бы меня хоть кто-нибудь когда-нибудь слушал", – Астрид угрюмо ковыряла заусеницу на указательном пальце. Надоедливую и болючую, совсем как самовлюблённость Линнеи.       Первой приземистые корпуса разведки заметила Анники. Она ткнула в бок Астрид, чуть задремавшую в пути.       Более чем скромные, давно не видавшие ремонта, казармы неприветливо глядели на путников мутными оранжевыми огоньками в маленьких окнах. На улице никого видно не было – только у массивных деревянных ворот, впрочем, толку от которых уже было мало, учитывая их состояние, нёс свою унылую вахту постовой. Завидев телегу, он оживился, крикнул что-то себе за спину и поспешил навстречу подъезжающему транспорту.       – Кто такие, откуда и что везёте? – вяло поинтересовался он немного писклявым голосом. Астрид, Анники и Линнея чуть не посталкивали друг друга с телеги, пытаясь хоть краем глаза рассмотреть солдата.       – Так из Вайдевилля провизия. Утром же только кто-то из ваших заходил, заказывал, – Эгиль почесал шелушащийся от загара горбатый нос.       – Быстро вы, быстро, – безвкусно ответил разведчик и пошёл отпирать ворота.       – Не слишком они радушные-то, – шепнул один из приятелей Эгиля.       – Стрёмные ваще, мутные, – поддержал второй, тот самый, что помог Астрид взобраться на телегу.       Повозка вкатила на территорию казарм. Астрид сразу здесь не понравилось. Безлюдно, темно и холодно. Только в дальнем здании, где горело больше всего огней, теплилась жизнь – кто-то явно гремел вёдрами, что-то таскали по полу, трещали доски, зычный строгий голос раздавал распоряжения.       Откуда-то сбоку разведчик, встретивший их у ворот, крикнул:       – Начинайте выгружаться, сейчас капитан подойдёт, проверит всё. Дальше уже сами растащим.       Астрид с подругами слезли с повозки и стали помогать Эгилю и его приятелям разбирать поклажу.       Настроение, сопровождавшее весь день, растворилось вместе с последними лучами заходящего солнца. Всё оказалось каким-то не таким, каким представлялось в мечтах – даже слишком не таким. Неказистым, унылым и вялым, совсем как постовой разведчик.       Астрид приняла из рук Анники, оставшейся на повозке, большую коробку с бутылками молока и тут же чуть не уронила её.       – Что же вы таких чудных барышень напрягли, а, шкеты? – обратился к парням темноволосый мужчина. Он стоял у Астрид прямо за спиной, будто вырос из самой темноты – Астрид могла поспорить, что не слышала ни шагов, ни шороха одежды. Мужчина, худой и поджарый, как родовитая гончая, забрал у неё из рук тяжёлую коробку. Он случайно коснулся тыльной стороной ладони пальцев Астрид. Сердце сразу скачнуло куда-то к горлу, а потом резко ухнуло вниз. Рука у незнакомого военного была жёсткой, прохладной и волосатой – тёмные завитки выбивались из-под рукава форменной куртки.       Видимо, это и был тот самый капитан, который должен был встретить провизию. Хищное смуглое лицо, обрамлённое черными, как дёготь, волосами пересекала рваная розовая полоса – ещё свежий шрам. От капитана резко терпко пахло недорогой выпивкой и Астрид обратился внимание, что он не слишком твёрдо стоял на ногах, словно немного покачиваясь на ветру.       – А где все остальные? Как-то пусто у вас тут! – без толики тактичности или стеснения спросила Линнея. Она явно не собиралась ехать сюда только ради одного подвыпившего вояки.       Капитан, уже доставший планшет с приколотым к нему списком, огрызком карандаша что-то записывал.       – Молодняк полы драит и дыры в стенах латает – местные казармы хуже собачьей конуры, – не отрываясь от дела, ответил разведчик. Но тут его губы тронула блуждающая улыбка и он кинул на Линнею жутко неприятный и липкий взгляд, – но, если ты хочешь, можешь остаться тут на ночь, подождать, пока все закончат.       Вся дерзость Линнеи будто затухла от этого взгляда. Она бросила скупое "воздержусь" и продолжила возиться с мешками картошки. Астрид лишь порадовалась тому, что Эгиль, склочный и горячий, под стать младшей сестре, не слышал этого разговора – уж тогда точно всё кончилось бы парой выбитых зубов.       – А ты чего всё молчишь? Скромница какая, – тяжёлая рука капитана легла на плечо Астрид, отчего по спине побежали мурашки. Волна затхлого зловония окатила плечо. – Как тебя зовут?       – Астрид, – голос дрогнул то ли от страха, то ли от омерзения.       – Эх, Астрид, недурно было бы потом опохмелиться свежим молоком. Не подсобишь, милая? – голос капитана понизился так, чтобы лишь она одна могла его услышать.       У Астрид всё внутри стянулось в один тугой жгут, норовящий вот-вот лопнуть. Капитан пару раз хлопнул её чуть пониже ключицы.       Тело будто не слушалось её – вросло в землю и одеревенело. Беспомощно, оробевшая Астрид взглядом искала Эгиля или хотя бы подруг, но все отошли за телегу, общими усилиями пытаясь выгрузить большой ящик с продовольствием.       Кто-то украл у Астрид голос. Она, как глупая маленькая овца, отбившаяся от стада, так испугалась, что даже не могла выдавить из себя жалкое блеяние.       – Да чего ты, я ж не обижу, – хищно проговорил капитан, разве что зубами не клацнул.       – И-извините, я пойду, помогу... помогу снять ящик, – наконец-то вернула контроль над собой Астрид. Больше всего она боялась, что этот тошнотворный, грязный вояка вцепится в плечо и шагу не позволит сделать. Но, к удивлению, тяжёлая рука мягко соскользнула с плеча.       Астрид тут же засеменила к телеге, закрыв волосами лицо, ставшее похожим на переспевший помидор. Грудная клетка будто опустела и внутри стало ужасно холодно.       – Нынешняя молодёжь, мать её, – Астрид краем уха уловила как капитан разведки сплюнул себе под ноги у неё за спиной.       Ребята уже справились с тяжёлым грузом. Эгиль хмуро переводил взгляд с пары новых мозолей на капитана разведки, маячившего где-то позади и лениво записывающего что-то в своём листе.       – Это был последний, – с облегчением выдохнула Анники.       – Так поедем скорее домой! – чересчур оживлённо выдала Астрид. Ей больше всего на свете хотелось оказаться в тёплой лохани и отмыться от этого кисло-сладкого дыхания капитана, всё ещё свербявшего в ноздрях.       Линнея поколебалась и кинула задумчивый взгляд в сторону главного здания, где всё ещё горели огни и слышались голоса.       – Не знаю как вы, неженки, а я ещё вернусь сюда. И один лишь пропитый мужлан меня не остановит, – она подбоченилась, – так что как хотите, но я сдаваться не собираюсь. Я ещё найду себе симпатичного разведчика.       Эгиль покачал головой и взобрался на телегу.       – Иногда мне кажется, что у баб все мозги уходят в сиськи. Но куда у тебя мозги ушли, сестрица, я понятия не имею.       Линнея вспыхнула и, как если бы её подбросило невидимой силой, взлетела к брату на повозку.       Анники наклонилась к Астрид:       – А как по мне, то у Линнеи на мальчиках просто крыша поехала. Никто на неё в деревне не смотрит, вот она уже тут счастья пытает.       От таких откровений Астрид потупилась и только пожала плечами.       Обратно ехали молча. Только Линнея иногда тыкала под ребро да дёргала за уши Эгиля за его шутки.       Плечо, которого коснулась ладонь капитана, горело огнём и чесалось. Астрид казалось, будто это скользкое и мерзкое ощущение будет преследовать её всю жизнь, словно от руки разведчика у неё остался грубый ноющий шрам.       – Как сходили? – поинтересовалась мама, когда Астрид, взлохмаченная и угрюмая, вернулась домой.       – Нормально.       – Что-то случилось? – мама сразу же забеспокоилась.       – Я же говорю, что всё нормально, – безвкусно ответила Астрид и похромала в хлев, отмываться от сегодняшнего позора. Счастье, сводившее её с ума днём, сползло, как плохая краска со старого забора.       Астрид забралась в лохань с тёплой водой. Первым желанием было просто утопиться в ней. Как можно быть такой глупой и наивной? Как можно ожидать галантности и вежливости от безмозглых сумасшедших, лезущих за Стены, а потом глушащих свои расшатанные нервы в дрянном дешёвом алкоголе? Теперь-то стало понятно, почему все так не любят разведчиков – не за что их любить. Грязные, вонючие и, небось, блохастые, как шелудивые псы – только не чешутся ещё.       – Веста, даже ты куда более приятный собеседник, чем все эти уроды вместе взятые, – обратилась Астрид к корове, которая замотала головой в стойле, не понимая, к чему её тут вообще приплели.       Мыться в хлеву было не слишком приятно – Астрид упорно казалось, что взгляды всего скотного двора приклеены к ней одной. Вот, та свинья насмешливо похрюкивает – явно разглядела в мягких формах отмывающейся доярки что-то родственно-поросячье. А вон те курицы тихонечко перекудахтывались, совсем что Линнея и Анники. Но всяко лучше сидеть в хлеву, в обществе животины, чем отмываться на заднем дворе. Вдруг сосед решит нанести ночной визит или просто кто-нибудь бросит неосторожный взгляд через забор? Жуть какая!       Астрид тёрла плечо жёсткой мочалкой с таким остервенением, что кожа уже раскраснелась и, того и гляди, должна была начать шелушиться. Но мерзкое скользкое чувство всё не отставало, а в голове всё усмехалось хищное острое лицо разведчика и тот уродливый розовый шрам, тянущийся от челюсти к виску.       Астрид насухо обтёрлась шероховатым полотенцем, слила грязную воду, в которой остался ушедший день, и поплелась в свою комнату. Перед тем, как забраться в уютную постель, чтобы скрыться в её дремотных объятьях от неприглядной и циничной реальности, Астрид посмотрела в зеркало.       От былой укладки ничего не осталось – волосы пушились и несуразно торчали. Лицо бледное, длинное, а кислая мина придавала чуть ли не заупокойное выражение.       – Бееее, – Астрид задрала пальцем кончик длинного носа и состроила отражению дурацкую рожу. Ведь по сути, не была она страшненькой – вот только если бы волосы были бы как у Анники, а талия – как у Линнеи. И щёки можно было бы похудее, да и нос покороче, поженственней. Астрид придвинулась к зеркалу, замутнённому временем, попыталась надуть губы и глаза открыть широко-широко. Но в итоге она больше стала похожа на удивлённую лягушку, чем на лупоглазую кокетливую доярку с задорными кудряшками, какие были нарисованы на памятных открытках Вайдевилля.       Астрид вытащила из сумки свою замусоленную книгу, плюхнулась на соломенный матрас, уютно зашуршавший под её весом. Попыталась прочесть хотя бы страницу, но слова совсем не хотели сплетаться в связный текст. Астрид будто читать разучилась. Отбросив книгу в сторону, она решила сразу лечь спать, но, как назло, даже глаз сомкнуть не удалось – в голову лез целый ворох глупых мыслей.       Насупившись, Астрид выбралась из постели. Размяв ещё болящую ногу, она прихватила два рогалика, купленных у тётушки Оливии, натянула штаны под сорочку, сунула подмышку книгу и пошлёпала на улицу.       В прихожей Астрид встретила маму, уже сладко позёвывающую.       – Можно мне сегодня снаружи остаться? А то в комнате очень душно.       – А комары не заедят? Спи там, если хочешь, но потом не страдай, что всё лицо чешется, – предупредила мама.       – Я их книжкой гонять буду, – ответила Астрид, уже одной ногой выйдя на крыльцо. – Спокойной ночи.       – Спокойной ночи, – дежурно пожелала мама.