Отдыхай, я зайду позже

- Отдыхай, я зайду позже, - сказал Джек уже в коридоре, выходя из комнаты старшей сестры. Джилл уже неделю как минимум почти не выходила из своей комнаты, поэтому «принимала пациентов» прямо лёжа в кровати. Джек стал бывать у сестры чаще, чем в подвале, что начинало вызывать восхищение в глазах остальных обитателей. На часах было еще около восьми часов утра, а Файрвуд-младший уже уходил от сестры, проведя там не менее часа. Заботой Джека не восхищался разве что только Кукловод и Райан, которым было откровенно плевать на отношения в доме. Даже до Билла уже дошли слухи о подвигах молодого главы Подполья, что не могло его не радовать. О Джеке уже стали слагать легенды, о Джеке мечтали все девушки дома, наивно полагая, что он свободен. И только сами Файрвуды знали, что происходит на самом деле. Диагноз «бесплодие» в 14 лет. Маленький Джек не понимал, почему Джилл плакала по ночам, но, подрастая и взрослея, она смирилась, а он понял. Понял, что детей Джилл иметь не может, понял, что ею можно пользоваться, не опасаясь последствий вроде беременности. И понял, что ему за это ничего не будет. Понял и начал этим пользоваться. Ему было 15, а Джилл – 21. Джек прогуливал школу, а у Джилл отменили лекции. В доме больше никого не было, и у Джека созрел план. Джилл ходила с шарфом и длинными рукавами. Джилл всё равно никому не расскажет. Ему было 16, а ей – 22. Джилл попыталась возразить, а потом неделю не могла удобно сидеть. Джилл все равно никому не расскажет. Ему было 17, а ей – 23. Джилл хотела пожаловаться, на что Джек заставил проглотить всё до последней капли. Теперь Джилл точно никому не скажет. Ему было 23, а ей – 29. Джилл попала в дом и думала, что этот кошмар наконец закончился. Но Джек сам ее нашел и только для прикрытия сказал, что его пригласила сестра. Даже Кукловоду. О том, что творилось за дверью комнаты Джилл в самом деле, безо всяких легенд и восхищений, не знал больше никто. - Отдыхай, я зайду позже… И Джилл знает, что «позже» - это снова ремень Джека на шее, снова руки, мнущие и сжимающие в кулаки простынь, снова лицо, вжимающееся в подушку, и не дай бог хоть один неправильный или слишком громкий звук. Джилл знает, что «позже» - это совсем скоро. Она успеет обработать руки только пяти людям и, может быть, дать какую-либо консультацию, а потом придёт Джек, станет возле стены, оперевшись на стену и с улыбкой будет говорить, какая у него замечательная сестра, а уже потом, когда в комнате они снова останутся одни, Джек будет упрекать Джилл в ее нерасторопности и медлительности, схватит за волосы и грубо пихнет на кровать, не заботясь о том, куда падает его любимая сестрёнка. Даже если Джилл ударится головой об изголовье кровати, Джек не отпустит, не перестанет и даже не извинится – нужно было думать, куда падает. А потом, когда она упадет и немного отойдет от приземления, Джек опять стащит с нее одежду, аккуратно и бережно, чтобы не испортить и не порвать – единственное, что заботило Джека – нельзя было раскрыться. И Джилл снова будет терпеть, зная и понимая, что Джеку это нужно, что в этом виновата она сама – словом, думать так, как хочет Джек, потому что Джилл уже не может возразить ему, изменить его. Джилл упустила тот момент, когда всё возможно было провернуть не так, но, списав много лет назад это на переходный возраст, Джилл расплачивается сейчас. - Отдыхай, я зайду позже… Эти слова стали такими привычными, но даже слыша их несколько раз на дню, Джилл воспринимала их как приговор. Иногда случалось и так, что Джек был занят или просто опаздывал. Глупая, хотя вроде и взрослая Джилл не могла наслаждаться этим моментом, а только волновалась и боялась, что с её братом что-то случилось. Джилл постепенно привыкла бы к такому образу жизни, если бы… - В доме пополнение, Джилл. Отдыхай, я больше не приду.