Тень

Я взобралась на бочку и на носочках попыталась дотянуться до корзины, которая оказалась там не без помощи Ами. Мы столкнулись с ней, когда я выходила из цветочного магазина. Вот интересно, кто-нибудь кроме меня обладает таким чутьем на неприятности? Моим слабым местом всегда была вера в то, что в людях есть добро, только оно надежно спрятано где-то внутри, но как только я встречала людей и пыталась найти в них что-то хорошее, как они тут же показывали, что в них этого нет. Может все же люди гадкие, противные, ничего не стоящие мешки костей? У многих нет даже сострадания. Вот про это я смело могла говорить, ведь я хорошо усвоила урок, что можно рассчитывать только на себя. До корзинки я смогла дотронуться только указательным пальцем. Как я завидовала людям, у которых была сила. Если бы она была у меня, навряд-ли бы Ами стала задираться. Силой ничего не решить, она приносит только хаос и разрушение, но ведь силу можно использовать и в добрых целях. Корзинка поднялась вверх и полетела, только не в мою сторону, а за мою спину. Я конечно многого навидалась, но летающие корзинки. Наверное это опять шуточки Ами. Как же я устала быть беспомощной, а еще бестолковой. Подарочек Орочимару находился там, а если Ами наткнется, что она подумает? Что ее сестра совсем сошла с ума и разносит змей в корзинке, а если она назовет имя? Но все мои страхи развеялись, когда я увидела не мою сестру, а неизвестного мне парнишку. Он держал корзинку в руках и смотрел на нее. Взади у него был странный сосуд, который как я подметила был слишком большеват для него. По обе стороны от него стояли видимо его друзья. Красивая девушка с огромным веером, и парнишка с полосками на лице. Протектор. Они из Деревни песка. Ну хоть на это я обратила внимание. Ребята не выглядели дружелюбно, а скорее опасно. От одного их вида составлялось предположение, что они не из тех, кто готов мирно поговорить. Я спрыгнула с бочки и решила натянуть улыбку. Даже если у меня от них мурашки по спине, я должна вести себя вежливо, ведь это гости деревни. Что они могут подумать если я с испугу дам деру. — Спасибо что помогли. Я потянулась за корзинкой и нечаянно дотронулась до руки парнишки. Тот резко посмотрел на меня, словно я могла раствориться из-за того, что дотронулась до него. Он смотрел на меня своими изумрудными глазами, до тех пор пока в них не появилась ярость. Странные эмоции я вызываю у людей. У кого-то это презрение, у кого-то ярость, ненависть, сочувствие. Может это от меня веет отчужденностью, а не от окружающих? Я так долго боялась, строила вокруг себя стену, что когда оказалась в настоящем одиночестве, стала думать, что все люди избегают меня. Я прижала корзинку к груди и сделала пару шагов назад. Да под таким взглядом хочется раствориться, исчезнуть. Что я сделала не так? Может в Суне прикосновения у всех вызывают такую реакцию? — И.И…Извините. После этого парень схватился за голову. Он упал на колени, издавая крики. Я испугалась и, даже забыв что у меня задания, подбежала к нему. Его глаза расширились, что мне показалось, что они вот-вот вытекут. На лице вздулись вены. Я положила руку ему на спину и постаралась посмотреть ему в лицо, чтобы он хоть как-то смог сфокусироваться на мне. Его глаза смотрели в землю, а крики становились все громче. — Тебе плохо? Может позвать медиков? — я схватила его за лицо и заставила смотреть на меня. У него безумно красивые глаза, но в них читалась боль и ярость. Его подруга отшвырнула меня, что я прочертила линию по земле. — Убирайся! — крикнула она мне. — И только попробуй позвать на помощь, я убью тебя! Дважды мне не нужно было повторять. Я даже вещи не стала собирать, только схватила коробку и побежала. Но что же я за неудачница? Все же не умею я знакомиться с людьми. Как так вышло, что при моей близости люди чувствуют себя не комфортно. Обидно. Еще вчера я хотела начать все с чистого листа, но сейчас я хотела только бежать, как можно дальше. От людей, которые меня окружают, от самой себя, и если я выполню поручение Орочимару, то смогу покинуть эту деревню, а потом можно будет сбежать и от Орочимару. Буду жить в лесу, как отшельник. Моими знакомыми будут лесные зверьки, а хижина будет стоять возле какой-нибудь реки, а самое главное никаких людей. Шиноби странно смотрели на меня, когда я произносила уже заученный текст. Я пыталась скрыть дрожащий голос и говорить, как можно уверенней, ведь если ты сам себя не можешь заставить поверить в свою ложь, то и другие не поверят. Может я действительно хорошо соврала или может шиноби подумали, что ребенок не сможет навредить Хокаге? Я склонялась ко второму. В резиденции ниндзя ходили от одного кабинета к другому. Кто-то носил бумаги, кто-то видимо брал задание. Никто даже не обратил на меня внимание — это даже было и к лучшему. Если вдруг пойдет, что-то не так, навряд-ли ниндзя вспомнят про маленькую девочку. В кабинет который меня привели, нисколько не напоминал кабинет для деловых переговоров. Скорее это было место отдыха, где Хокаге мог отдохнуть пару минут от бумажек и посетителей. Все, что здесь было — это огромный диван, повернутый в сторону стены, где висели портреты. Подойдя поближе, я узнала в портретах лица предыдущих Хокаге. Про каждого из них можно было сказать лучшие. Отец очень часто рассказывал про Четвертого. Хвастался, что он знал его лично. — Как странно, — сказала я в пустоту. Я не могла припомнить, как звали великого спасителя деревни от Девятихвостого. Неужели я так погрузилась в свое одиночество, что забыла самые элементарные вещи? Или отец никогда не называл его по имени? На фотографии он не улыбался, был немного суров, но даже смотря на это фото, складывалось впечатление, что он был добр. Хокаге. Их так мало, а ведь каждый боролся за то, во что верил. И погиб уверенный в своих убеждениях. «Мир шиноби — это такое дерьмо» пронеслось у меня в голове. — Кхе, кхе. Я испугалась, но это был всего-лишь Хокаге. Как долго он тут стоит? — Простите, я вас не заметила. Третий улыбнулся и поравнялся со мной. Он как и я смотрел на фотографии. О чем он думает? О том, что скоро и он присоединиться к ним на том свете. Хокаге был стариком. Его кожа уже вся покрылась морщинами, а шапка Хокаге, которая всегда казалась мне шутовской, слезла на лоб. Я боялась заговорить. Он так смотрел на эти фотографии, что было ощущение, что он не тут, а где-то в другом месте. — Они все ушли героями, — прервал тишину Сарутоби. — Хаширама Сенджу, первый Хокаге, погиб во время Первой Войны Шиноби. Тобирама Сенджу, второй Хокаге, он пожертвовал собой, пошел на схватку с Кинкаку Бутай, дав тем самым спастись другим. Умер, сражаясь… Ты знаешь кто такие Кинкаку Бутай? Мне не капельки было не стыдно, когда я покачала головой. — Это подразделение из Кумогакуре. Она состояла из самых сильных шиноби. Преследовала Второго Хокаге с его группой. Поняв, что они не смогут уйти, Тобирама остался и начал сражаться, оттягивая время, чтобы его союзники смогли спастись, но сам он умер. Минато Намикадзе, Четвертых Хокаге, он был так молод. Когда на деревню напал Девятихвостый. Он погиб, сражаясь с ним, но он спас деревню и умер, как герой. Теперь я смотрела на этих людей в рамках по другому. Герои. Такое желанное прозвище для всех, но какой ценной оно порой достается. Смертью. Я глянула на Сарутоби и задумалась. А что скажут про него? Умер от руки Орочимару? Или все, что он оставит от себя — это его высеченное лицо на скале? — Хенсе, как тебе живется без родных? Сарутоби сел на диван, похлопав по дивану на свободном месте, чтобы я села рядом. До чего странный человек. Он знал всех в деревни по имени и даже то, что происходит в семьях? Даже не по себе стало, а вдруг он знает и про Орочимару? — Сложновато, но я начинаю привыкать. — Я своих родителей помню смутно. Они погибли на войне, когда мне было тринадцать. Я помню, как мне было тяжело жить без них. Самое страшное в мире — это когда дети слишком рано взрослеют. Живут одни, когда они брошены на произвол судьбы. Мы ничего не может с этим поделать, ведь это плата за жизнь шиноби. Мы выбираем порой не то, что важно и дорого нам, а то, что приведет к благополучию в деревни, тем самым лишаясь самого дорогого в жизни. Я на своем пути видел столько детей, которые росли без родителей, и у меня душа разрывается от боли. Ведь все эти дети, они сами выбирают кем им стать. Порой этот выбор неправильный, но им некому об этом сказать. Я чувствую себя неловко. Он слишком добр и доверчив. Сидит улыбается, а я держу в руках то, что приведет к его смерти. В одном он прав. У меня действительно нет того, кто скажет что правильно, а что нет. Гай? Почему мне кажется, что я и так в неоплачиваемом долгу перед ним. Орочимару всегда помогал, но… Он и испортил мою жизнь. Или он спас ее? — Мой отец ненавидит меня, — я сжала коробочку. — Вся моя семья ненавидит. Сарутоби положил свою руку мне на плечо: « Люди всегда боятся того, чего не понимают. Твой отец всегда был человеком чести, пока… Пока он не вернулся с одного задания. Я был удивлен насколько он изменился. Вся его честь, доброта, моральные устои исчезли. Это было в тот год, когда ты родилась. Он вернулся с одной единственной целью, получить благословение богов. Он целыми днями проводил в архиве. Искал старые свитки, книги, а в один день просто расцвел. Он стал таким же как и прежде. Долг перед кланом победил в нем здравомыслящего человека. Я даже не подозревал и до сих пор не знаю, что случилось. Мне доложили, что он с упорством тренирует своих детей. Я тогда обрадовался. Думал он очнулся и отбросил все свои глупые планы. Когда Гай сказал мне, что он избил свою жену, а от младшей дочери и вовсе отказался, я пришел в ужас, но опять ничего не сделал. Гай чувствовал вину. И когда он пришел просить меня, чтобы я дал разрешение на то, чтобы забрать тебя. Я понял. Все стало еще хуже.» — Гай всегда был добр ко мне и к матери. Сарутоби улыбнулся, такой искренней улыбкой, что мне хотелось, чтобы Орочимару не появлялся в моей жизни вновь. — Ты похожа на мать. Гай и твой отец были в одной команде. Они были друзьями. Не соперниками, а друзьями, но случилось то, что Гай до сих пор не может простить твоему отцу. — Что? — во мне проснулось любопытство. Никто из этих двоих никогда не упоминал, что они были друзьями. Мне всегда казалось, что они даже толком не знают друг друга. Я думала, что лучший и единственный настоящий друг Гая — это Какаши. — Твой отец женился… На девушке, которую любил всем своим сердцем Гай… Твою маму. Гай никогда не позволит причинить тебе боль, ведь ты дочь его единственной любви. Коробка выпала у меня из рук. Я прижала руки ко рту и пыталась не закричать. Почему судьба так не справедлива? Почему мама выбрала отца, а не Гая? Ведь все могло быть по другому. Я могла бы быть дочерью Гая. У нас бы была дружная семья. Семья о которой я мечтала. Мне почему-то показалось, что смотря на меня, Гай думал о том же самом. Он тоже понимал, что я могла бы быть его дочерью. Вот откуда вся его доброта и забота. А может он видит во мне мою мать? Но смотря в мои глаза, отцовские глаза, он приходит в себя. Понимает, что это все мечты. И вот я стою напротив него и смотрю на него отцовскими глазами на материнском очертании. Он должен меня ненавидеть, а не любить. Он должен понимать, что я часть человека, который предал его. — Ты уронила. Сарутоби протянул мне коробку и я не смогла побороть дрожь. Я трясущимися руками взяла коробку. — У тебя есть друзья? До меня не сразу дошло, что Хокаге задал мне вопрос. Друзья? Я могла сказать, что это Ино, но язык не поворачивался назвать ее своей подругой. Она хорошо относилась ко мне, но чтобы мы стали друзьями этого не достаточно. Я знала Тен-Тен, но мы не разу не говорили. Ли был добр ко мне, но на этом все и кончалось. Пронеслась безумная мысль про Неджи, но я вспомнила его слова, где он сказал, что я никчемный человек, а потом случай в магазине. Он спас меня, но ему приказал Гай. Или он приказал ему только после нападения следить за мной? — Он мне не друг, но порой помогает, — выдавила я. — И кто же это? — Саске Учиха. Сарутоби засмеялся и я не поняла почему. Он смеялся так долго и так по настоящему, что я сама по неволе улыбнулась. Называть Саске своим другом — это заблуждаться в большом количестве, но я не назвала его своим другом. Я до сих пор помню, как он посмотрел на меня, когда мы впервые встретились. Тот холодный, отчужденный взгляд. Смогу ли я стать его тенью. Мы два разных человека, у которых нету ничего общего. — Заручиться поддержкой Учихи, многого стоит, — сквозь смех сказал Третий. Он тоже прекрасно знал, что из себя представляет Саске. Прекрасно понимал почему я не назвала его своим другом. Наверное такого дедушку я хотела бы иметь. Доброго, который всегда выслушает и поможет добрым словом. — Сейчас идет экзамен на тюнина. И буквально пару минут назад началось второе задание. Приходи на третий этап. Посмотришь на тех, кто живет миром шиноби… Ну и на своего знакомого посмотришь. Я решила, что мне пора уходить. Я поднялась с дивана, а следом за мной Хокаге: « Эта коробка, она для меня?» У меня ноги приросли к полу. Он догадался? Или просто подумал, что я ему подарок принесла? Скорее всего второе. Если он подумал про подарок, то почти угадал, но он был не от меня, а от Орочимару. Я медленно протянула его ему. — Сару… — И тут же отдернула руку. — Нет. Она не вам. Хокаге удивился такой реакции, а я наверное одумалась. Нет. Я не смогу это сделать. Интересно, смог бы это сделать Саске? Думаю, что да. Я выполню задание Орочимару, но только то, где он просит следить за Саске. После всего, что здесь произошло, я не смогу приложить руку к смерти этого человека. Прежде чем окончательно покинуть эту комнату, я последний раз посмотрела на фотографии. — Я тоже хочу помогать людям, но без чакры это не возможно. — Что за чушь? Помогать людям можно не только чакрой. Порой помочь можно добрым словом, улыбкой, прикосновением, а самое главное искренностью своих поступков. Он проводил меня до выхода. Мне было очень страшно, что со мной сделает Орочимару, когда узнает, что я ослушалась его. Я дотронулась до шеи, куда он однажды всадил шприц с кровью Шукаку. — Мы не всегда знаем к чему могут привести наши поступки, — около выхода сказал Сарутоби. — Мы можем ошибиться в своем выборе, но то, что мы выберем может оказаться не проигрышным вариантом, а даже очень выигрышным. У меня было три ученика. Сейчас о них знают многие. Их выбор, их дальнейшая судьба мне не известна… Они подавали такие хорошие надежды, но… Ха… Один стал отшельником, вторую от бутылке сакэ не оттянуть, а третий стал преступником. Они все пошли своим путем. Я не осуждаю никого — это их жизнь, а свою жизнь, я уже почти прожил. Меня не давило ощущение вины. Я считала, что сделала все правильно. Мой выбор, моя жизнь, все это не зависит от решения другого человека. Меня могут направить на путь по которому я должна идти, но только мне решать пойду я по нему или нет. Я сделала свой выбор. Я сохранила жизнь Сарутоби. Может хоть это зачтут мне на небесах, когда я умру. Я зашла далеко в лес, на то самое место, где меня спас Саске. Я под собирала хвороста и разожгла маленький костер. Пламя пылало, пытаясь стать все больше. Оно тянулась к небу. Огонь прекрасен. Я достала коробку и аккуратно вынула змейку. Она все еще не двигалась. Я смотрела на ее чешую, которая блестела на солнце. Она спит, не догадываясь, что я хочу сделать. Змейка полетела в костер и только там она проснулась. Я смотрела, как змея пытается спасти свою жизнь, изворачиваясь, пытаясь выбраться. Я просидела на той поляне, пока не погас костер. Змея мертва.