Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замзас обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое. Франц Кафка "Превращение".
Шел 632 год с момента, когда... Нет, не желаю об этом говорить, лучше догадайтесь обо всем сами. Будет ошибкой вдруг посчитать, что я в очередной раз передумала насчет повествования, просто мне больно об этом даже вспоминать. Это будет повесть о том, что и Богини могут плакать.***
Итак, сегодня была 632-я годовщина с Той Самой Даты, Которая Еще Заставляет Мои Жилы Дрожать. Золотая бесплотная стрела света ударила прямо мне в глаза, мягко извещая о том, что солнцу самое время подняться и открыть новый день, полный житейских радостей и открытий для моих подданных. Недовольно ворча, я отталкиваюсь рогом от подушки и встаю, на ходу подавляя зевок и приглаживая копытом взлохмаченную гриву. После недолгого туалета она вновь начала искриться всеми четырьмя цветами, а из положенных мне по статусу регалий на мне была только массивная диадема - все остальное надену потом. Перед уходом я в последний раз оглядываюсь через плечо. Моя любимая сестренка, точнее, ее достойный заменитель в виде плюшевой игрушки, грустно блеснула в полумраке спальни черными пуговицами-глазами. Точно, из головы совсем вылетело! Пулей лечу к Луняше и со всей любовью целую в мягкую матерчатую морду и только потом бегу исполнять свои прямые обязанности. Тяжело ли мне? Нисколько. Сами попробуйте несколько десятков тысяч лет делать одно и то же каждое утро, и это покажется вам пшиком, обычной рутиной. Светило имело со мной прочную связь, ведь я - его воплощение в Эквестрии, поэтому с удовольствием повиновалось моим магическим толчкам. С улыбкой наблюдаю, как оно застенчиво прячется за морковного цвета облачками, цепляется боками за них, но упорно лезет вверх. С добрым утром, пони! Окно было широкое, большое, поэтому я без особого труда преодолела подоконник, расправила навстречу влажному утру белоснежные крылья, поймала ими ветер будто двумя огромными парусами и устремилась вверх по волнам воздушного океана. Мои крылья обширные и позволяют мягко планировать, но имеют не очень большую максимальную скорость, когда более узкие и компактные, как у стрижей, обладают достойными скоростными характеристиками, однако значительно уступают более внушительным собратьям в длине тормозного пути. Откуда мне это известно? Азы практической аэродинамики муштруются пегасами и врожденными аликорнами с раннего детства; не приобрел необходимые знания - даже не думай лезть в небо, если ты, конечно, не самоубийца. Фиолетовое небо красиво расчертили малиновые полосы перистых облаков, а снизу вверх желтым блином двигалось солнце. Дул легкий прохладный ветерок, и, не в силах сдерживать удовольствия, весело засмеялась, хотя полет был далеко не первым. - С-селестия! Вам письмо! - стоявший внизу низший стражник от изумления позабыл все мои титулы и, крича изо всех сил, назвал меня по имени. К сожалению, он больше ничего не сказал и только быстренько удалился, краснея как рак и натужно скрывая смущение. Я была немного пристыжена, что меня заметили за детским занятием, но это чувство мигом выветрилось через уши вместе со встречным ветром и сменилось любопытством. Я приземлилась, сложила крылья и вошла во вкус, топая величавой походкой. Смешно наблюдать, как молодые гвардейцы в благоговейном страхе поспешно отвешивают поклоны, отлупленные строгими начальниками. Вот, кстати и один из них - кроткий и молчаливый, как серафим, и имя подходящее - Анжелий. Ума не приложу, как он вообще мог выбрать военную стезю; ему больше подходила ряса скромного священника, чем тяжелые латы... Свиток, окруженный сиреневым ореолом магии Анжелия, висел в воздухе. В свою очередь, командир отряда был необычен и знаменит тем, что в результате ранения магические сосуды в роге повредились, и он атрофировался; жеребец управлял своим даром с помощью музыкальных инструментов, в основном поперечной флейты - она компактна и, мало того, имея съемный острый наконечник, могла использоваться как оружие. Сейчас он, естественно, непрерывно играл нежную мелодию, чтобы держать важную посылку. Я кивнула исполнительному Анжелию и приняла письмо, но раскрыть не успела - офицер выжидательно на меня смотрел, перед этим предварительно знаком заставив подчиненных уйти и резким высоким аккордом запер все двери. Наконец-то его приятный бас разлился по всему пространству тронного зала: - Покажите свои крылья. Как и несколько раз до этого, я повиновалась, и крылья широким цветком развернулись, являя не только свою красу. Анжелию хватило несколько секунд, чтобы покачать головой и вынести неутешительный вердикт: - Еще одно перо. К счастью, не маховое, а на самой периферии. Дело в том, что недавно у меня на крыльях проявилась неизвестная зараза: мои перья начали чернеть по отдельности день ото дня. На сегодняшний день их уже стало девять. - Ты хочешь мне сказать, что это из-за... - мне не удалось договорить. Сама того не зная, я перешла на "ты", но это было мелочью - нечаянные слова задели больную занозу. - Возможно. - умный серафим не стал развивать неприятную тему. Моим ответом был лишь тихий вздох. Этому единорогу я могла доверить свои истинные эмоции, скрывающиеся за маской всемогущей правительницы. - Одно могу сказать наверняка: Вам не стоит об этом думать. Увлеките себя ежедневной работой, обзаведитесь новыми учениками, уделите внимание имеющимся, все что угодно - на все ваша воля, принцесса. - начальник стражи почтительно склонился передо мной, тем самым объявляя разговор оконченным. Я смиренно кивнула, давая добро, и единорог отменил свое заклинание короткой мелодией, развернулся и удалился. Письмо меня приятно удивило, хоть и оказалось крайне коротким: "Уважаемая Принцесса Селестия! Я очень очень ооочень желаю у Вас учица пжалуста вазмити миня к сибе. Я буду харошой и *клякса* Очинь абрадуюс атвету, Шайнинг Смайл." Я умилилась, видя явно детский почерк с перевернутыми буквами, квадратными неаккуратными буковками и смешными рожицами с краю. Он и вернул меня к счастливой реальности, осознанию того, что река времени на то и река, чтобы бурным течением мчаться вперед, не зная плотин и преград и не поворачивая русло обратно, к прошлому. Жизнь продолжалась.