Не входи в эту дверь

Смешанная
PG-13
Завершён
228
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
157 страниц, 13 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
228 Нравится 39 Отзывы 70 В сборник Скачать

Дай мне минуточку времени

Настройки текста
Ричард всё равно потёр ворону клюв, хотя давно понял: вовсе это не к счастью, а скорей даже наоборот. Суавес занимал своё неизменное место секретаря и выглядел, казалось, более занятым, чем обычно, но Ричард был рад его видеть. Суавес означал ещё несколько мгновений до того, как Алва сделает ему, Ричарду, выволочку за бесполезно потраченную поездку. Не считать же результатом наблюдения за излучением. Это даже близко к теме Ричарда не относится. — Это так утомительно — возиться с таким количеством документов, — сочувственно и осторожно сказал Ричард, глядя на тёмную макушку Хуана Суавеса. Только макушку и было видно среди стопок бумаг и папок на столе. Суавес промолчал — возможно, даже и не услышал эту жалкую попытку завязать разговор. — Наверное, подводите итоги какие-то? — ещё раз попытался Ричард. — Никогда не видел на вашем столе такое количество папок. — Студент, — услышал Ричард за спиной и не смог справиться с волной радости, от которой стало немного трудно дышать, хотя тут же эта радость превратилась в мурашки от мысли о выволочке. — Хватит мешать Хуану. Мы с ним серьёзные занятые люди. И тут из гор бумаг вынырнул сам Хуан: он распрямился и посмотрел на Ричарда неожиданно задумчиво, будто оценивающе. Ричард даже забыл обернуться к декану, что тут, конечно, не преминул отметить в очередном: — Студент, я уже пылью покрылся в ожидании вашего… — Иду! — Ричард резко встал с места и, стараясь не смотреть на декана, пошёл в его кабинет. — Садитесь. Рассказывайте. Алва стоял у одного из книжных шкафов и что-то там рассматривал. Ричард неуверенно посмотрел на стул за столом декана. Через спинку был небрежно перекинут пиджак, сам же Алва был в рубашке и без галстука — как обычно. В запонках поблёскивали тёмно-синие камни. Знакомый запах сигарет пропитал воздух. — Садитесь, — повторил Алва. — Я знаю о ваших увлекательных приключениях, студент. Но о ваших научных достижениях пока не наслышан. Итак? Ричард сел и вдруг заметил, что на столе лежит развёрнутый номер «Молнии». Примерно последнюю четверь страницы занимал какой-то текст под названием «Чуждый язык его сердца». Арно собирался публиковать ту историю, которую читал… неужели это она? И зачем Алва её читает? — Студент, романы будете читать, когда курсовую закончите. И отправитесь на пересдачу. — Да, профессор, — пробормотал Ричард, взглянув на Алву. Почему он не может вести себя нормально? Почему обязательно… Но тут мысль оборвалась, потому что — и глаза Ричарда не обманывали — Алва смотрел на него радостно, совершенно искренне радостно! Словно ждал этой встречи! От этого стало вдруг теплей и захотелось рассказать об излучении без страха, что Алва высмеет его. — Я, — заговорил Ричард, — кое-что выяснил. И я не помню, чтобы это делали до меня. Алва сел за стол и свернул газету. Затем он оперся рукой о щёку и сказал задумчиво: — О, слушаю вас. — Я… — Ричард растерялся. Взгляд Алвы не давал сосредоточиться. — Я производил замеры фотометром. — Зачем? — тем же задумчивым тоном спросил Алва. — Он… я подумал, что это поможет в моей работе. — И каким же образом? — Я… — Ричард осёкся. Он уже хотел было сказать правду — что, возможно, фотометр принадлежал отцу — и что это было единственной причиной взять его. Но тут дверь кабинета приоткрылась. — Профессор Савиньяк, — сообщил Суавес. Алва мгновенно откинулся на спинку кресла, вся мечтательная задумчивость слетела с него, он помрачнел: — Пусть войдёт. Увидев профессора Савиньяка, Ричард в первое мгновение решил, что это Эмиль Савиньяк — чем-то взволнованный. Но затем Алва сказал: — А, Ли, заходи. И Ричард понял, что ошибся. Но что могло так сильно обеспокоить Лионеля Савиньяка, что тот даже стал похож на своего более открытого брата? — Профессор, — Лионель Савиньяк и не думал фамильярничать, — у меня к вам разговор. Взгляд тёмных глаз скользнул по Ричарду — а затем по свёрнутой «Молнии» на столе. — Читал? — усмехнулся Алва. Губы Лионеля дрогнули, но он только покачал головой: — Разговор очень серьёзный, и вы, профессор, должны это понимать. Вместо ответа Алва пожал плечами, как показалось Ричарду, раздражённо. — Очень серьёзный, — не отступил Лионель. И, посмотрев на Ричарда, прибавил: — Если позволите, без студентов. — Ты бы знал, как я хочу не позволить, — протянул Алва, — но ты своими любезностями способен тянуть время до вечера. Лионель, будто не расслышав, молча отошёл к полкам с книгами. Алва усмехнулся непонятно чему, и, обращаясь к Ричарду, бросил: — Уходите. Ричард вздрогнул от неожиданной перемены и ещё более неожиданной собственной обиды. Глупо обижаться на Алву — он же всегда такой был… Был до этого часа… Который закончился мгновение назад… — Буду ждать вас в каса на набережной, — услышал Ричард уже у двери и не смог удержаться, обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть мимолётную улыбку на губах Алвы, которая тотчас же превратилась в ироничную усмешку, адресованную вернувшемуся к столу Лионелю. — Признайся, тебя прислал ректор. — Я бы и сам пришёл… Ричард поспешил закрыть за собой дверь, пока не услышал чего-то секретного. Лекции в этот день тянулись ужасно медленно. Ричард никак не мог сосредоточиться: он всё время думал о разговоре Алвы и Лионеля. Что бы сказал Арно, если бы услышал, что его старший брат выглядел встревоженным? Из-за Алвы — это понятно, но почему именно?.. Ричард стал собираться, едва только профессор Ариго попрощалась, хотя обычно он ещё несколько мгновений размышлял над лекцией, силясь понять, зачем им в таких подробностях рассказывают обо всех этапах научной работы. И всё же — хотя он быстро бросил тетрадку в сумку — у двери он оказался не первым, а вместе с Валентином. — Ты всегда спрашиваешь профессора Ариго о чём-то, — пробормотал Ричард. — А сегодня не хочу, — холодно отозвался Валентин, толкая дверь. Тон этот был довольно странным: Ричарду казалось, что в Торке они слегка подружились. Да и Арно на удивление переменил своё отношение к Валентину. Когда они только вернулись, Арно весь вечер был исключительно вежлив и заботлив. И постоянно интересовался, не грустит ли Валентин (чем, правда, быстро довёл самого Валентина до короткого приступа ярости). Впрочем, долго размышлять о непонятном поведении и Арно, и Валентина у Ричарда сейчас не было никакого желания. Хотя Арно найти следовало как можно скорей. На филологическом стены на лестничной клетке были сплошь исписаны стихами. Ричард слышал об этом от Арно, но видел впервые. Жаль, времени читать не было. — Мне нужен Арно Савиньяк, — обратился Ричард к студентке с «Молнией» в руках. — А вы кто? — с подозрением спросила девушка. — Я с физического. Я его друг. Она окинула Ричарда взглядом и, видимо, решила, что он вполне похож на друга Арно. — У нас сейчас лекция в том кабинете. Идём. По пути Ричард заметил, что «Молнию» держали очень многие. И у многих она была раскрыта на той же странице, что у Алвы. И некоторые, читая этот разворот, чему-то смеялись. — А этот роман, — поинтересовался Ричард, — интересный? Который в «Молнии»? Арно его хвалил. — Очень увлекательный, — пробормотала девушка очень странным тоном. Кто-то рядом прыснул от смеха. — Дик! Что ты тут забыл?! Переводишься к нам? — донёсся до Ричарда знакомый голос. — Профессор Ариго умеет произвести впечатление! — Арно, привет, — помахал он в ответ. — Я… мне нужно кое-что у тебя спросить. Но Арно уже повернулся к девушке. — Алиса, привет! Ну как? Читала? Я горжусь этой историей, словно сам её придумал! Девушка с сомнением посмотрела на Арно: — Правда? И главный герой… он… не… — Конечно, напоминает! — чёрные глаза Арно весело блеснули. — Но это же самое интересное! — Ты очень странный, — покачала головой Алиса и ушла. Арно снова обернулся к Ричарду. — Ты спросить что-то хотел? Ты выспался? Готов к рассказам? Потому что ваши дела в Торкской обсерватории — это вряд ли что-то неожиданное, интересное или хотя бы в какой-то степени новое. — Арно, — Ричард попытался остановить поток вопросов и рассуждений, но это, конечно, не удалось, и Арно продолжил: — Я опубликовал первую главу романа, как видишь! И это успех, Дик! Это сенсация! Я ещё не виделся с… главным героем… но думаю, он уже и сам об всём слышал! — Могу тебя уверить, — пробормотал Ричард. — И как раз о нём… — А ещё я… — перебил Арно. — Не мог тебе вчера сказать, ты заснул как-то слишком быстро, будто вас там гоняли по горам каждый день… Так вот, я нашёл дневник! То есть не литературный, а настоящий! Потерянный! И автор мне известен, но я не должен разглашать имя информатора! — Кого? — Это термин, ты не поймёшь. Но теперь я изменил свою точку зрения кое о чём. То есть, кое о ком. А ещё… — Арно, у меня очень срочный вопрос, правда, — вклинился Ричард, пока Арно вспоминал, что ещё пропустил Ричард, пока был в Торке. — Срочный? Ты в общежитие сейчас? Или в столовую? — Мне надо поесть… — Тут Ричард вспомнил, что Алва позвал его в «Каса». Проще было переждать в университете, а потом сразу туда ехать. — Да, я в столовую, а потом в библиотеку. — Тогда я с тобой, — живо сказал Арно. — По пути расскажешь, что там у тебя. Но Арно, как ни странно, ничего не знал. Забыв о творожной запеканке, он только качал головой и повторял: — Ты принял его за Эмиля? Тогда дело серьёзное, очень серьёзное! Но у меня не нашлось информатора, чтобы о нём сообщить. — Что ж, — решился Ричард и приготовился слушать последние новости. В конце концов когда у тебя на тарелке морковный пудинг точно такой, как делали в Надоре, а в чашке свежесваренный шадди, даже ушат новостей от Арно не такой ошеломляющий: — Я слушаю. Рассказывай. Арно вздохнул и с восторгом продолжил: оказалось, что Паола и Альберта с упехом продолжили освоение подвалов, разметив там всё, что успели пройти сейчас, а также профессор Кальдмеер так и не получил ответа из Дриксен — и сейчас вынужден пользоваться гостеприимством профессора Вальдеса. — Но не думаю, что тот так уж страдает, — пожал плечами Арно. – Да, кстати, насчёт Паолы… Тут он замялся. Ричард понял, что Арно ужасно хотел бы кое-что рассказать ему, но, может, обещал держать это в секрете — и не решается признаться. — Я никому не скажу, — пробормотал Ричард, и тогда Арно, понизив голос, сказал: — Они случайно попали в чей-то дом! Представляешь! Оказывается, подвалы под университетом такие длинные, что далеко выходят за его территорию. Ты только правда никому не говори. Они прошли дальше той зоны, которую уже разметили, долго шли по коридору. Альберта говорит, очень долго — самый длинный прямой коридор из того, что они обследовали. А там оказался тупик. Они уже хотели идти назад, и тут Паола почувствовала сквозняк и запах книг, ну, знаешь — какой в библиотеках бывает. Они стали искать, откуда он… Ну и… ввалились в этот дом, а когда поняли, что произошло, быстро убежали. Хорошо, их никто не заметил. — И они не узнали, чей это дом? — Нет, — отмахнулся Арно с лёгким сожалением. — Куда там — убежали как можно скорей. — А почему это секрет? Они же не собирались ни к кому вламываться. Это случайно получилось. — Потому, — пояснил Арно, на всякий случай оглянувшись, — что их могут просто-напросто закрыть. Мало ли куда ещё они ведут. Так что молчок! — А мне ты почему рассказал? — улыбнулся Ричард. — Это же секрет. Лицо Арно вытянулось, но затем он тоже улыбнулся. — Ну, тебе-то можно. Ты мне помогал осматривать эти подвалы. Но больше никому. По пути в библиотеку Ричард размышлял о том, что же ему теперь делать. Всё, что имело хотя бы отдалённое отношение к его теме, он уже прочёл. Но этого было мало. Ричард слышал, что Алва требует большой объём курсовой, а как увеличить те несколько страниц практики и кот наплакал теории, которые и до двадцати страниц едва дотягивали, Ричард не знал. — Ваши листки требования? — услышал Ричард голос Германа и понял, что забыл выписать требования. — Я… Герман подождал немного, пока Ричард вспомнит, зачем вообще он пришёл в библиотеку, а затем предположил: — Объёма не хватает? Теории мало? — Да, — с облегчением кивнул Ричард. — Понимаю, — ответил Герман, — студенты таких факультетов, как ваш, часто приходят с этой проблемой. Вот филологи обращаются редко. — Ещё бы, — пробормотал Ричард, но тут же замолчал, спохватившись, что Герман и сам филологический заканчивал. Но Герман не обиделся. — Дайте астрологическое обоснование теме, — предложил библиотекарь. — Если я правильно помню сферу вашего поиска, от вас этого обязательно потребуют в теоретической части. Только вчера ваши однокурсники обсуждали это. — Да, — задумался Ричард, — наверное, надо… И он снова мысленно возмутился Алве. Если остальные уже вовсю ищут это самое астрологическое обоснование, то почему Алва и словом не заикнулся об этом?.. Только и знает, что требовать! Помог бы чем… — Я могу подыскать вам книги, если вы назовёте вашу тему, — напомнил о своём существовании библиотекарь. — А, да-да, — спохватился Ричард. — Конечно… сейчас… Минут через двадцать он уже сидел за столом у окна, обложившись книгами. Парочку из них он уже читал и даже делал из них кое-какие выписки, а остальные видел впервые. Ну и названия были у этих книг. Особенно возмутила Ричарда брошюрка «Несостоятельность астрологии». Тонкая, на чёрной обложке белыми буквами — название. Ни имени автора, ничего. И как их вообще могли публиковать? Что за несостоятельность? Ричард пролистал её, возмутился ещё сильней и проверил имя автора. В библиографических данных значилось: Р. Алва. И год выпуска — шесть лет назад. Кто бы сомневался! Кто ещё мог такое написать, тем более шесть лет назад, когда астрология была по-прежнему в расцвете. Ричард вздохнул и всё-таки открыл брошюрку, чтобы почитать её более внимательно. А вдруг обоснование найдётся? Не так уж много книг пишут сразу и о физике и об астрологии — тут перебирать не приходится. «Приходится признать, что астрология отбрасывает назад мировое научное сообщество, причём не на шестнадцать или тридцать два года, а целый круг назад. Запреты астрологии, не подкреплённые и не оправданные ничем, кроме религиозных догм (как, например, запрет на изучение некоторых звёзд), ставят непреодолимые барьеры научному познанию и сами по себе являются парадоксом, поскольку не должно быть в науке табу. Посмотрим на пример Ургота, где астрология уже перешла в область народных суеверий…» И тут Ричард с обидой захлопнул брошюру. Примерно то же говорила на своём занятии профессор Ариго. Сговорились они, что ли! Чем им так уж мешает астрология! Какие препятствия на пути научного познания! Астрология уже второй круг способствует эволюции науки — вспомнить только Адриана! Он заложил основы астрологической медицины, из которой выросла современная медицина. Или отца… И тут Ричард запнулся и погруснел — об отце ничего нельзя было сказать наверняка. Хоть бы какой-то след, намёк… Впрочем, у него-то, у Ричарда, были зацепки! Пусть не о том, каких отец добился результатов, а о том, кто мог эти результаты украсть, но всё-таки! И вместо того, чтобы читать дальше возмутительную брошюрку, Ричард принялся записывать известные ему факты о Колиньяре. Казалось, не хватало одной-единственной связки, чтобы картина стала цельной. И тут Ричарда озарило: может, последней связкой станет информация, почему Колиньяра уволили в прошлый раз. Что там была за история с плагиатом, чем он тогда занимался? Ричард даже по лбу себя стукнул: и почему он сразу это всё не проверил? Он принялся складывать книги, чтобы сдать их и попросить работы Колиньяра. Оставалось надеяться, что их не изъяли. — Ричард, добрый день! — раздалось сзади. Он обернулся — между рядами столов шёл профессор Шабли с большой стопкой книг в руках. Он по-прежнему прихрамывал. — Давайте я вам помогу. Ричард бросился ему навстречу, забрал книги и спросил: — А куда? — На стойку библиотекаря. Большое спасибо тебе. До сих пор не слишком легко ходить. Когда книги Шабли были сданы библиотекарю, Ричард вернулся к своему столу, чтобы тоже собрать книги. Профессор Шабли с интересом посмотрел на заголовки, а затем помрачнел: — Это довольно странный выбор для астролога, Ричард — Да знаю, — пробормотал он. — Но мне посоветовали поискать астрологическое обоснование моей темы. А она у меня… вы же знаете, по физике. Эти книги — всё, что было, по физике и астрологии сразу. Профессор Шабли сел за стол и взял чёрную брошюрку, задумчиво стал перелистывать, пробегая глазами то, что возмутило Ричарда. Несколько мгновений оба они молчали, но вскоре Ричард не выдержал: — Это несправедливый… пасквиль! — одно из слов, которые он слышал от Арно, тут же пришло на ум и оказалось уместным. Профессор Шабли промолчал, и Ричард, чтобы немного оправдаться за чересчур резкое высказывание, пояснил: — Я как раз думал, что профессор Алва не прав, утверждая, что астрология отбрасывает науку на круг. Те же открытия Адриана в области астрологической медицины, да и… работа моего отца… Профессор Шабли вдруг, не поворачиваясь и не глядя на Ричарда, положил свою руку ему на плечо, останавливая: — Работа вашего отца, Ричард, — медленно произнёс профессор, — ничего не значила для астрологии. — Что? — возмущение как волной смыло. — Профессор, да, вы правы… я понимаю… работу украли… и она ничего не изменила… Но Шабли не это имел в виду — это и глухой бы понял. Ричард вспомнил предупреждение Вальтера Придда… неужели теперь он и от профессора Шабли услышит те же слова? — Я не хотел вам это говорить, — Шабли понизил голос, потому что библиотекарь постучал по табличке «Соблюдайте тишину». — Но рано или поздно вы бы всё равно узнали. — Вальтер Придд говорил, что… — севшим голосом произнёс Ричард. — Я неоднозначно отношусь к нему, но тут трудно возразить. Полагаю, он тоже сказал тебе правду. Эгмонт переоценивал важность своей работы. И в какой-то момент он это понял. И… и просто уничтожил её. — Но зачем он лгал? Это не похоже на отца, — Ричард потёр лоб, вспоминая все эти годы отчаяния Эгмонта, как он закрывался у себя, как не обращал внимания на самого Ричарда и сестёр, как всё строже говорила со всеми домашними мать, как от отца пахло спиртным и он однажды печально и беспомощно стоял у двери в свой кабинет, не в состоянии открыть дверь… Эгмонт лгал?! И никогда — ни разу — не сказал ни слова о содержании своей работы. Может, потому что и не было никакого содержания, на самом-то деле? Ричард совершенно потерял счёт времени. Он не знал, сколько просидел так в библиотеке, над стопкой дурацких книг, где рассказывалось о том, какой бессмысленной работой занимается и он, и все остальные астрологи. Профессор Шабли ушёл, неуверенно похлопав Ричарда по плечу. Но попрощаться с ним — или тем более поблагодарить — не нашлось сил. Совершенно механически Ричард стал перелистывать остальные книги, только чтобы делать хоть что-то, но всё перед глазами смешивалось. Не было смысла в исследовании — любом исследовании — не было смысла в расследовании также. И тем более в этих книгах перед ним. Две стопки бесполезной испорченной бумаги. В голову лезла какая-то дурацкая строчка из стихотворения Жиля: «Для счастья места нет на потолке…» Он-то за что умер? И ничего не сходилось — полная бессмыслица слов профессора Шабли и Вальтера Придда, абсурд смерти Жиля… — Библиотека закрывается, — услышал Ричард голос Германа. Предстояла встреча с Алвой, но теперь она вовсе не казалась желанной. Прошло слишком мало времени с того ступора в библиотеке университета, и Ричард не оправился до конца. По дороге в «Каса» он вытирал накатывающие слёзы, бесконечно прокручивал в голове обрывки собственных возражений профессору Шабли и Вальтеру Придду, заглушая отчаяние, которое поднималось волной и туманило мысли. Но пряный и сладкий запах «Каса» мгновенно вернул его к реальности, напомнив прошлое, казавшееся теперь невероятно далёким, а потому счастливым. Воспоминание о «Каса» и полутьме, в которой Алва читал перевод стихов, помешали Ричарду противиться волне отчаяния. И мысли, теперь уже совершенно обрывочные, уступили место слезам. Ричард поспешно отвернулся от резной двери, схватился за перила, стараясь успокоиться, отдышаться, снова начать думать. — Bienvenidos! — раздалось за спиной. Ричард судорожно кивнул и повернулся, стараясь не поднимать голову. Зайдя в ароматную полутьму, он пробормотал: — Спасибо. В этот раз нужно будет заплатить за себя, потому что иначе это как-то неприлично. Ричард огляделся в поисках Алвы. И хотя сам Ричард пришёл минут на двадцать раньше, потому что библиотека закрылась и идти больше было некуда, Алва уже сидел за столиком у окна, которое выходило на набережную Данара. Ричард замер. Подойти? Как-то привлечь к себе внимание? Алва смотрел в окно, и тонкий профиль ясно обозначился на фоне тёмных штор. Ричард вздохнул и сделал неуверенный шаг вперёд. — А, студент, — не оборачиваясь, сказал Алва. — Не опоздали. Садитесь. Когда Ричард сел напротив, Алва внимательно посмотрел на него и приподнял бровь. — Вы плакали? Могу я узнать причину? C одной стороны, у Алвы искать правдивый ответ смысла не было — не ответит, ещё и прибавит гадостей. С другой стороны, разницы уже не было никакой, а пытаться придумать наскоро причину для слёз или отрицать казалось унизительным. — Вы тоже думаете, что отец сам уничтожил работу, пот… — говорить было трудно, слёзы снова начали душить, и Ричард резко замолчал, пытаясь успокоиться. — Потому что она ничего не стоила? — уточнил Алва. Ричард молча кивнул, глядя в стол. — Mas tarde, — снова услышал Ричард голос Алвы. Кто-то, наверное, официант, тихо отошёл от стола. Молчание продолжалось не так долго, чтобы стать тягостным, но достаточно, чтобы Ричард не выдержал: — Думаете же, да? — выдохнул он и поднял глаза на Алву. Тот задумчиво водил пальцем по ободку кружки с выпитым шадди. — Вы знаете, мы с вашим отцом никогда не были друзьями или хотя бы добрыми приятелями, — растягивая слова, начал Алва. Ричард нахмурился: сколько ещё будет продолжаться эта пытка? Сказал бы уже то, что, очевидно, собирается. — Но его работа не была пустышкой. И не представляю, в каком помутнении надо было ему быть, чтобы свои драгоценные наблюдения уничтожить собственными руками. Ричард всё ещё боялся дышать, когда услышал продолжение: — Кто же вам это сказал? — Я… — Говорить не хотите? — Я услышал это от нескольких людей, профессор, — острожно сказал Ричард. Ему теперь хотелось бы поверить Алве с той же лёгкостью, с какой он верил профессору Шабли. Но слова Шабли подтверждал Вальтер Придд, а Алва… Алва не имел никакой причины лгать сейчас! — Нескольких? Любопытно, был ли среди этих людей Вальтер Придд? Ричард удивлённо посмотрел на Алву: — Как вы… Алва пожал плечами и отозвался рассеянно: — Придд не изменился. Не знаю, зачем бы это ему… Он бросил науку и занялся политикой, вы знаете это? Ричард кивнул. Алва повернулся к окну и продолжил: — С начала семестра он снова проявляет интерес к университету. И его озабоченности нуждами науки и образования можно только позавидовать. Пару дней назад он потянул кое за какие нитки и — поверите ли — завтра нам присылают проверку. Длиться она будет восемь дней. Проверку? Что за ерунда! Ричард не смог сдержать разочарования и выпалил: — А отец тут при чём? — Ваш? — Алва снова посмотрел на него. — Скоростью мысли вы, студент, не отличаетесь. Придд сделает и скажет что угодно, чтобы добиться своих целей. Какими бы они ни были. — А профессор Шабли? Он-то дружил с отцом! — Шабли? Я уже говорил как-то: Эгмонт был невысокого о нём мнения. Но, думаю, пора делать заказ, если вы, конечно, не собираетесь рыдать дальше. Если собираетесь, прошу предупредить: я не люблю шадди со слезами студентов. Ричард буркнул что-то неразборчивое — собственно, только от неожиданности, потому что впервые ему захотелось улыбнуться шутке Алвы. Слёзы отступили, хотя осталось недоумение и много вопросов, но сейчас разбираться в этом не было сил. И Ричард, наконец, снял куртку и сел на стуле поудобнее. — Не собираетесь? — уточнил Алва. — Чудесно! Шадди с шоколадкой? Учтите, здесь молоко и тому подобную ересь не добавляют, так что могу предложить с небольшим количеством ликёра и… — А можно вас попросить? — неожиданно для самого себя остановил его Ричард. — Ну, что поделать, — вздохнул Алва и опустил руку, которую поднял, чтобы позвать камареро. — Почитайте мне ещё стихи на кэналлийском, — Ричард говорил и сам себе не верил. Но этот вечер и это место в прошлый раз всё как-то волшебно изменили. — Что ж, — согласился Алва, — при условии, что вы сходите со мной в кино. Дриксенский фильм «Учёный и фокусник». — «Учёный и фокусник»? — уважительно переспросил Арно. — Ого! Это вам не «Прекрасная цветочница». Его в Дриксен запретили, ты знаешь? Ричард кивнул. Кино смотрел он до сих пор только один раз, в Надоре, когда туда приехал передвижной кинотеатр из Олларии. Это был фильм о девушке, которую похитил шад багряноземельцев. Айрис фильм очень понравился, особенно воины с саблями. Впрочем, Ричарду тоже понравилось — и воины, и наряды, и дворец. Но «Учёный и фокусник» ничем не напоминал «Багряные земли». Одеты герои были в самую обычную одежду, никаких погонь, сражений и дворцов. Разве что цвет менялся: то всё было словно сквозь синее стекло, то сквозь жёлтое, то сквозь красное. У Ричарда от этого разболелась голова, а Алва сказал, что это новый подход и что скоро кино станет цветным полностью. — А о чём там? Как думаешь, за что его запретили. — Я, — Ричард потёр лоб, — не очень-то понял… — Как это? Ты мне просто сюжет расскажи! — Вот сюжет-то я и не понял, — вздохнул Ричард. — Но мне Алва потом объяснил. — Алва? — хмыкнул Арно. — Не называть же мне его «профессором» каждый раз. — Что, длинно? Ричард проигнорировал ехидный вопрос. Они сидели на кровати Арно в темноте, потому что Ричард вернулся поздно, а Валентин уже спал, и шептали, хотя у Арно шёпот получался плохо. — Там было про молодого человека, учёного. Он хотел знать, кто убивает девушек. Он изучал разные душевные болезни и гипноз. Он познакомился с одним доктором, который ему стал помогать. А потом… я не понял, как это получилось, оказалось, что сам герой сумасшедший и находится в лечебнице. А девушек убивал другой человек, которого доктор гипнотизировал. А может, и нет. Там вообще непонятно… — Хороший из тебя рассказчик, — пробормотал Арно. — Но я понял, за что его запретили! — И за что? — необдуманно спросил Ричард. Он даже пожалеть об этом не успел, как Арно пустился в рассуждения: — Потому что их искусство показывает тупик, в который зашла страна! Это же ясно! — В тупик, — согласился Ричард, гадая, как скоро Арно заговорит уже в полный голос и Валентин их выгонит обоих из комнаты, — ясно, да… — Нагляднее всего это видно по отношению к искусству, — продолжал Арно, действительно, забывая шептать, — и к журналистике, конечно. Первыми при тоталитарном режиме попадают под цензурные ограничения журналисты, потом художники, писатели, актёры… — Мне неудобно вас беспокоить в два часа ночи, — раздался сонный голос Валентина, — однако лекция по социологии для пятилетних мне кажется в данной ситуации неуместной. — Прости! — спохватился Арно, придвинулся к Ричарду и забормотал ему прямо на ухо: — У меня появилась мысль! — Давай спать уже, — зашептал в ответ Ричард. — Погоди, мыслью поделюсь! Это быстро! — Давай! — Я хочу, — страшным шёпотом заявил Арно, — альманах «Всполох» в Дриксенский госунивер! — Но это… — Запрещено, знаю! Самиздатом пустим! Руперт поможет нам, я уверен. — Ага, а зачем? — Чтобы нарушить информационную изоляцию дриксенских студентов! У меня к тебе задание будет по факультету астрологии… А потом мы устроим революцию. — Можете начинать прямо сейчас, — вновь вмешался Валентин. — Костры революции согреют вас на холодной улице. Ричард похлопал Арно по плечу и пошёл спать, удивляясь тому, как спокойно отнёсся Арно к словам Валентина. Что же такое он узнал? Впрочем, засыпал он совсем не с этой мыслью, а с воспоминаниями о кино. Верней, об Алве в кино. До кинотеатра они добрались пешком — он был всего в нескольких кварталах от «Каса». Алва купил билеты, не заметив попытки Ричарда заплатить за себя. Затем они прошли в зал. Смотреть кино в зале оказалось совсем не так, как смотреть его ночью в парке. Темнота и прохлада зала, ряды кресел, Алва, который сидел так близко, что их руки почти соприкасались. Ричард старался следить за происходящим на экране, но и странный сюжет, и странная расцветка, и близость Алвы, его тепло, запах духов и сигареты, которую он успел выкурить по дороге, сбивали с толку. Ричард то и дело оглядывался — исподтишка рассматривал лица людей вокруг и лицо Алвы, освещённое этим странным фильмом. Смотреть всё время на экран было даже немного неприятно — из-за угнетающего впечатления. Впрочем, откуда это угнетающее впечатление взялось, понять было невозможно. В конце концов Ричард совсем бросил следить за тем, что творилось на экране и стал наблюдать за Алвой, который с явным интересом смотрел фильм. По мнению Мирабеллы Окделл, в кинотеатры люди ходили, чтобы побездельничать или чтобы творить непристойности в темноте кинозала. Но Алва ничего подобного не делал! Он смотрел фильм, слегка прищурив глаза. И больше его, похоже ничего не интересовало. Ричард даже позавидовал. Во время антракта Алва сказал: — Вы, студент, подтверждаете все клише о студентах-физиках и их неспособности понимать искусство. — Я не физик! — возмутился Ричард. — И я понимаю искусство… но… не всё. — Очевидно, — усмехнулся Алва. — Если пожелаете, после фильма я вам объясню. Объяснял он, когда они с Ричардом шли вдоль набережной Данара, потому что свой мотоцикл Алва оставил на заднем дворе «Каса». Кино, а особенно прогулка немного развеяли тоску, вызванную словами профессора Шабли. Рядом с Алвой всё казалось легче и правильней. Следующий день пришёл и напомнил о неприятностях: на лекции профессора Вейзеля первый ряд почти пустовал: там сидел один-единственный человек — лысоватый незнакомец в сером костюме. — Кто это? — спросил Ричард у Денизы. Она покачала головой: — Ты не знаешь? Из министерства прислали проверку. Теперь они по всем лекциям ходят. И так будет восемь дней, если не больше. — По всему университету? — Да. Но говорят, их особенно интересуем мы. Слова Алвы: «Придд сделает и скажет что угодно, чтобы добиться своих целей», — всплыли в памяти. Неужели правда? Неужели эта проверка — дело рук Придда и цель её — сместить кого-то из преподавателей физического факультета, чтобы потом занять его место? После лекции незнакомец подошёл к профессору Вейзелю и стал задавать ему вопросы, но так тихо, что подслушать не было никакой возможности. Профессор отвечал хоть и громко, но односложно и сердито, а ведь он не сердился никогда, даже на самых больших бездельников! Вторая, третья пары тоже были с проверяющими. На большой перемене Ричард решил заглянуть в деканат. Конечно, Алву он не увидит, но хотя бы Суавеса! Возле кабинета стояли двое проверяющих в серых костюмах. Ричарда передёрнуло, но он всё же подошёл к знакомой двери с вороном. Клюв поблёскивал немного сильней, чем голова, и Ричард невольно улыбнулся. — Вы куда? — спросил один из проверяющих, тот самый, что сидел на лекции профессора Вейзеля. — Мне, — выпалил Ричард заготовленное объяснение, — к секретарю. Проверяющие переглянулись, один спросил: — А как ваше имя? — Ричард Окделл. — Так это вы Окделл. — Они снова переглянулись. — Когда вы последний раз видели вашего декана? — Вчера, — Ричард ответил скорей, чем успел обдумать ответ. — При каких обстоятельствах? — Что?.. А, я… я сдавал ему практику. Проверяющие снова переглянулись и посторонились, пропуская Ричарда к двери. Он потёр клюв ворона и заглянул в деканат. Суавес выглядел ещё мрачней чем вчера, хотя казалось бы, уже некуда. — Что происходит? — шёпотом спросил Ричард. Суавес молча посмотрел на дверь кабинета декана. И в это же мгновение оттуда вышел бледный Валентин и, не взглянув на Ричарда, словно и не узнав его, вылетел из кабинета. — А он тут что делал? Профессор Алва вызвал? Суавес покачал головой и уткнулся в свои записи. Ричард шагнул к двери кабинета декана. — Не советую. Там нет никого, с кем стоило бы говорить, — очень тихо произнёс Суавес. — Спасибо, — прошептал Ричард и вышел вслед за Валентином. На пороге один из проверяющих остановил его. — Узнали, что хотели, Окделл? — Да. — И по какому вопросу? Ричард хотел снова сказать про практику, но эти двое вдруг показались ему такими отвратительными, а вопросы их такими гадкими, что он наклонился поближе к тому, что сидел на лекции, и сказал: — Научная тайна! И с этими словами пошёл прочь.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.