Лицемеры

Лия удивляется, когда Даррен говорит, что свадьба будет через два месяца, в конце лета. Вообще все удивляются – Криссу еще почти до конца июля играть Хэдвиг, и остается месяц на подготовку – это чудовищно мало. Крис не удивляется. В конце концов, удивление – это эмоция, а с эмоциями у Криса в последнее время плоховато. Он механически выполняет работу, готовится к съемкам, которые должны начаться осенью, подписывает книги на автограф-сессиях и ни на секунду не позволяет себе отвлечься от заданного простого алгоритма. Дни Криса наполнены туманом – вязким, как кисель. Это помогает ему не допускать, чтобы разрасталась сквозная рана в его груди, которая появилась в теле Криса в тот момент, когда его бокал разбитым стеклом осыпался на пол кухни Даррена. Колферу кажется, что если он начнет в очередной раз анализировать происходящее, то дыра в его груди поглотит его целиком в тот же момент. И все равно он чувствует это. Где-то на задворках его сознания постоянно тлеет образ Даррена, блеск в его глазах и его легкая полуулыбка. Он не думает о нем, не размышляет и не мечтает, он просто видит его – каждый день. Каждый час. Но Крис – актер, который ведет весьма скрытное существование, и никто не замечает перемен в его поведении. Кроме одного человека. Лия заявляется в его квартиру на следующее же утро после возвращения из Нью-Йорка. Она проходит на кухню, крепко сжимая в руках бутылку вина и упаковку сыра, и Крис, прислонившись плечом к стене, наблюдает, как девушка молча нарезает пармезан и разливает вино по бокалам. – А вот теперь, – Лия жестом приглашает его сесть на стул напротив себя, – мы с тобой наконец-то поговорим. – О чем? – спрашивает Крис, принимая из рук Мишель бокал. – О том, что вы не поделили с Дарреном. Или поделили. Я не знаю. Ты мне расскажи, – девушка делает глоток, внимательно глядя на Криса. – Я понятия не имею, о чем ты… – Колфер! – раздраженно восклицает Лия. – Я, конечно, могу добраться до Даррена и вытрясти все из него, но мне не хочется лететь в Нью-Йорк сегодня вечером. Так что либо ты сейчас же мне все рассказываешь… И Крис рассказывает. Крис просто опускает бокал на стол и рассказывает все – с самого начала, хоть ему и сложно понять, когда это все началось, так что он выбирает первый день Даррена на съемочной площадке. Он говорит, говорит, говорит, не останавливаясь, слегка сжимая в кулаки лежащие на столе ладони на особо тяжелых для него моментах. Лия отвлекается только на секунду – бледная, она достает телефон и быстро отсылает Даррену лаконичное «Ты мудак». – Это было лишним, – немного осуждающим тоном произносит Крис. – Мне было нужно. Через десять минут Даррен перезванивает – наверняка ему интересно узнать, что он такого натворил, но Лия сбрасывает звонок – ведь она всегда принимает сторону того, кто по ее мнению прав. Крис не обращает на это никакого внимания, он продолжает рассказывать, пока не доходит, наконец, до разговора с Дарреном и захлопнувшейся за ним двери, замолкая и переводя дыхание. – Он… Вы… Крис, – Лия порывисто сжимает его ладонь, часто моргая, – я даже не знаю, я… – Все нормально, – Крис натянуто улыбается, все-таки отпивая немного вина. – Переживем. – Долбоеба кусок! – Мишель бьет по столешнице, заставляя Криса вздрогнуть. – Долбоеба кусок с дебильными решениями! Ну, я доберусь до него… – Лия, пожалуйста, нет, – выдыхает Колфер, – не надо. – Но Крис, – беспомощно всплескивает руками девушка, – он же угробит свою жизнь! Это самая сложная часть. Крис знает, что ему тошно от этой мысли не меньше, чем от собственных страданий. Его сердце болит за Даррена, за его дальнейшую судьбу, за то, что он готов связать свою жизнь с нелюбимым и ненужным человеком, по сути обрекая себя на одиночество. – Он взрослый человек, – Крис сам не понимает, ухмылка это на его лице или скулы просто свело судорогой. – Он в состоянии делать выбор и нести за него ответственность. Лия остается у него до самого вечера. Они выпивают всю бутылку, и Крис достает мартини, которое тоже скоро заканчивается. Лия ругается через слово и постоянно обнимает его, выдыхая обещания, что все наладится. После этого дня они больше не говорят об этом, и Крис переходит в свой режим полной автономности и непрекращающейся работы. Его боль больше не полыхает окровавленным пламенем внутри, как в первые часы. Его боль – мерзкий темно-серый дым, застилающий все вокруг, отдающий на языке едкой гарью. Через полторы недели после их разговора в квартире Даррена телефон Колфера издает сигнал о пришедшем сообщении. Крис достает его из кармана и ошарашенно моргает несколько раз. Это нечестно, что восхитительные огни ночных небоскребов затмевают собой звезды Крис продолжает смотреть на экран в полной прострации, пока его взгляд не цепляется за движение на дисплее. А у тебя даже наверное светло еще, да? Можешь не отвечать. Прости. Крис стонет, сжимая руки в кулаки, и печатает ответ: Смеркается. И следом: Но когда стемнеет, звезд не будет видно. Он понимает, что своим ответом дает своеобразное разрешение писать себе. Понимает и с горечью принимает это, потому что полторы недели без Даррена – это непозволительно долго, потому что полторы недели без Даррена – это двести сорок часов без Даррена. Это четырнадцать тысяч четыреста минут без Даррена, это восемьсот шестьдесят четыре тысячи секунд без Даррена. Полторы недели без Даррена – это пятьдесят один день до того момента, как вся его жизнь превратится в комбинацию из «без Даррена» и знака бесконечности. Крисс продолжает ему писать, потому что все его мысли тоже вращаются вокруг тех же цифр. Они не говорят о том, что происходит. Вообще. Их разговоры никогда не касаются острых тем, а сам тон сообщений никогда не бывает веселым или радостным. Это всегда какая-то спокойная беседа о незначительных и в то же время столь важных вещах. Крис знает, какого цвета закатное солнце в Нью-Йорке. Как зовут баристу в кофейне напротив театра Беласко, и сколько раз на перекрестке перед поворотом к дому Крисса моргает светофор. Эти сообщения – как дозы героина. Каждая следующая утягивает все дальше в пропасть, но отказаться уже нет сил. Они переписываются даже чаще, чем до того, как Крисс сделал Мие предложение. Создается ощущение, что Даррену важно держать Криса в курсе событий своей жизни – даже таких, казалось бы, незначительных. А Крис просто разрешает себе пожить еще немного, прежде чем его сердце окончательно разлетится на куски через какой-то месяц с лишним. Последние полгода жизнь Криса напоминала сюжет дешевого романчика, что продаются стопками в метро и на вокзалах, чтобы как-то скрасить дорогу скучающим пассажирам. Поэтому он неосознанно ждет чего-то, ждет, что снова произойдет какое-то событие. Он подсознательно опасается, что Даррен выкинет еще какой-нибудь трюк, но нет. Раздается звонок в дверь, и перед его глазами возникает Уилл Шеррод. Крис, конечно, приглашает его зайти, но напрягается и не знает, чего ожидать от парня напротив. Уилл просто сидит, спокойно разглядывая его с ног до головы, медленно скользя взглядом по каждой линии его тела. – Ты хотел поговорить? – спрашивает Крис, немного поеживаясь под его взглядом. – Да, – Уилл поднимает взгляд и встречается с ним глазами, – теперь, когда мы не вместе, мы могли бы поговорить честно, как ты думаешь? – Что? – Крис немного вздрагивает от вопроса. – Что ты имеешь в виду? «Почему все вдруг разом решают вывести меня на чистую воду? Раньше что ли не могли этого сделать?» – Я никогда не спрашивал у тебя из-за страха потерять, – Уилл смотрит на него все так же внимательно, и Крис немного хмурится, – но сейчас я хочу знать. С кем ты изменял мне, Крис? Колфер задерживает дыхание. «Восхитительно. Что дальше? Ко мне домой с истерикой заявится Свайер?» – Я честно считал, что с Криссом, – как ни в чем ни бывало продолжает Уилл, – и это чертовски бесило. После того, как он обходился с тобой… Я спрашивал себя – почему? В чем причина? Почему ты всегда зависел от него? Я не знаю, замечал ли ты, но когда вы находились в одной комнате, даже твое тело двигалось по-другому. Как будто внутри тебя натягивались струны и ты весь напрягался каждой мышцей, прислушиваясь к его жестам. Ты двигался, как по орбите. Как спутник. Как будто был привязан гравитацией. – Он раздражал меня. Я его терпеть не мог, – будто оправдываясь произносит Крис с какой-то детской обидой в голосе. – Да, – усмехается Уилл, – ты его просто ненавидел. Ты ненавидел его так сильно… Ты никогда не любил меня так сильно, как ненавидел его, понимаешь? – Крис понимает, к своему стыду. Чувства не уходят – никогда. Их можно только переплавить во что-то другое. Во что-то равноценное. – Но вчера я узнал, что он женится, значит, я все-таки ошибся. Но тогда я ничего не понимаю. – С чего ты вообще взял, что я изменял тебе с кем-то? – вскидывает подбородок Колфер. Уилл лишь устало вздыхает. Крис его не видел таким, наверное, никогда – без привычной (и изрядно набившей оскомину) улыбки, без расслабленной уверенной позы. – Крис, ты несколько месяцев дергался, как будто у тебя где-то спрятана жена с тремя детьми, а потом ты не пришел ночевать домой и вернулся со съемок с ног до головы покрытый засосами. – Колферу стоит больших усилий не зажмуриться, потому что ну как можно было быть таким непроходимым кретином и переодеваться перед собственным парнем, когда твое тело просто кричит, что ночью у тебя был секс-марафон? – Так что либо у тебя был кто-то, либо… я даже другой вариант придумать не могу, – Уилл замолкает и внимательно смотрит на Криса, будто ожидая ответа. Наверное, Уилл заслуживает правды. Наверное. Но это не значит, что Крис будет рассказывать ему что-либо про Даррена. Не потому что он не имеет права или еще по какой-то причине, просто это не его дело. – А с чего ты вообще решил приехать? – спрашивает Крис. – Я подумал… – Уилл нервно стучит пальцами правой руки по колену, – что, может быть, мы могли бы поговорить и… не знаю, попробовать еще раз? Я люблю тебя, Крис, я правда тебя люблю, – он берет его за руку, с осторожностью, мягко приближая свое лицо к его, а все, о чем может думать Крис – что глаза у Уилла мутного коричневого цвета. В них нет ни золотого блеска, ни зеленоватых переливов, они слишком тусклые, и чем ближе наклоняется Уилл, тем сильнее Крис понимает, насколько это неправильно. Крис резко отодвигается назад. – Уилл, как насчет того, чтобы оставить прошлое в прошлом? – его голос звучит немного низко, он прокашливается, глядя, как сводит брови Шеррод. – У тебя кто-то есть? – спрашивает он, опуская взгляд. – Нет, но… – Тогда почему? В чем дело? Мы не… – Я не люблю тебя, Уилл. Прости. Шеррод замолкает. Потом он медленно встает, приближаясь к Крису, и оставляет легкий поцелуй у него на щеке с грустной улыбкой. Колфер слегка дергается, но Уилл тут же выпрямляется, отстраняясь, и уходит, тихо сказав напоследок: – Только не наделай глупостей, Крис. «Уже», – вздыхает про себя Колфер, прикрывая глаза. Колферу жутко хочется смыть с себя усталость от прошедшего дня и ощущение прикосновений Уилла к его коже, поэтому Крис идет в душ, но едва он успевает включить воду, как в дверь снова звонят. Колфер мысленно материт Уилла всеми известными ему ругательствами, вылезая из кабинки и поскальзываясь на мокром полу. Он натягивает домашние штаны, которые тут же неприятно прилипают к телу, и выходит из ванной. Уилл, видимо, не убирает палец со звонка, и Крис начинает материться уже вслух. Одновременно с этим начинает вибрировать телефон на рабочем столе. Крис мокрыми руками пытается провести по экрану, чтобы ответить на вызов Лии, но сенсор упорно не желает поддаваться. В дверь продолжают требовательно звонить. Крису все-таки удается взять трубку, и он слышит взволнованный голос: – Крис? Крис, ты сейчас где? – Я дома, – закатывает глаза парень, подходя к двери, – это ты пришла ко мне? Сейчас открою, – он щелкает замком, а девушка продолжает тараторить: – Крис, я хотела сказать, тебе нужно знать! Даррен в Лос-Анджелесе, он… – Да, – выдыхает Крис, – я как раз на него смотрю. Перед ним стоит не Лия, и не Шеррод, которого он ожидал увидеть до этого. Яркая лампочка в коридоре наполняет свечением беспорядочные кудри, создавая ощущение сияющего нимба; глаза сверкают янтарем, а уголки губ приподняты в смущенной усмешке. – Крис? – неуверенно произносит парень. – Что ты здесь делаешь? – очень высоким голосом спрашивает Колфер. – Я принес мороженое, – Даррен поднимает бумажный пакет в руках в подтверждение своих слов, а Крис просто молча переводит взгляд с пакета на самого Крисса и обратно. – Ты принес мороженое? – с нелепым выражением лица переспрашивает Крис, интересуясь у себя в мыслях, не тронулся ли он умом за последние несколько недель без Даррена. – Мороженое, – кивает Крисс, – принес. Можно войти? – Проходи, – сторонится Колфер, пропуская гостя внутрь, все еще прижимая к уху айфон. – Я не поняла ни слова, что за хрень у тебя там творится? – взрывается Лия на том конце провода. – Я перезвоню, – быстро произносит Крис, отключаясь и игнорируя последние восклицания «нет, не смей, что у тебя…» Даррен с интересом крутит головой по сторонам, рассматривая квартиру, и Крис ловит себя на мысли, что последний раз он был в его доме четыре с лишним года назад. – Такая милая фотография, – он кивает головой на изображение в рамке, на котором Крис улыбается, обнимая Ханну, – ты тут такой… – Что ты здесь делаешь? – выпаливает Крис снова, обхватывая себя руками. – Сегодня двадцатое число, – пожимает плечами Даррен, оборачиваясь к нему. – Выступления закончились. Я вернулся в Лос-Анджелес. – И?.. – И я правда слишком соскучился, чтобы не приехать, – Даррен пытается говорить спокойно, но его голос дрожит, – мы могли бы просто… пообщаться? Крис смотрит на него, и его всего потрясывает, потому что нет, он не в состоянии просто пообщаться с ним, он любит его, он так, так соскучился, и… – Можем попробовать, – сглатывает Крис, ероша мокрые волосы. Зрение Даррена наконец-то фокусируется на влажном и обнаженном по пояс теле Колфера, и он, слегка заикаясь, говорит: – Т-ты, наверное, оденься, или что ты там собирался делать, а я поставлю мороженое в холодильник… Крис кивает несколько раз, указывая рукой, где находится кухня, а сам с бешено бьющимся сердцем скрывается за дверью спальни, сдерживая себя от того, чтобы сползти спиной по стене как в смазливой романтической комедии. Он дрожащими руками переодевается, попутно прижимая ладони к раскрасневшимся щекам и стараясь унять стучащий молотком в висках пульс. Сидящий со скрещенными ногами перед его телевизором Даррен ни капли не помогает успокоиться. – Я так и знал, что ты сделаешь что-нибудь этакое, – говорит Крис, опускаясь рядом и прижимая колени к подбородку. – Кстати, я видел уходящего Уилла, когда подъезжал, – осторожно произносит Крисс, – он… то есть вы… – Ну да, он заходил, – говорит Крис, нажимая на кнопку включения на пульте. – То есть вы снова?.. – А почему тебя это интересует, Даррен? – в Крисе просыпается что-то незрелое и злое, какая-то ребяческая злость и желание причинить ему хотя бы часть той боли, что он испытывает, несмотря на то, что он знает, что Даррену хватает собственной с лихвой. – Я просто спросил, – тихо говорит парень, опуская глаза вниз и тщательно скрывая полыхающую во взгляде ревность. Этого недостаточно, чтобы облегчить ношу Колфера, но достаточно, чтобы заставить его слегка дотронуться до локтя Крисса, привлекая его внимание: – Мы не вместе. Он просто приходил поговорить… о нас. И о тебе. – И ты рассказал ему? – с легким испугом спрашивает Даррен. – Нет. Конечно, нет, – мотает головой Крис. – Но Лия знает, да? – Даррен скорее убеждается в том, что и так ему известно, чем спрашивает. – Да. Лия знает. Какое-то время они молчат. Колфер переключает каналы. – Стой! Верни! – Крис приподнимает бровь на восклицание Даррена, и уголки его губ невольно дергаются в улыбке. Он щелкает обратно, выгибая бровь: – Серьезно? «Say yes to the dress»? – Ну давай, соври мне, что ты не любишь такие реалити-шоу, – закатывает глаза Даррен. – Сходить за мороженым? – Я сам схожу, сейчас, – поднимается на ноги Колфер, бросая пульт улыбающемуся Криссу. Жизнь Колфера летит кувырком. В очередной раз. Они с Дарреном видятся практически каждый день. Крисс появляется на его пороге вечером с какой-нибудь вредной вкуснейшей гадостью и лишь посмеивается, когда Колфер выпытывает у него, как он при этом умудряется оставаться таким худым. Ему даже не приходится звонить или стучать, потому что Крис не закрывает дверь вечером, так что он просто заходит внутрь, оповещая о своем прибытии криком «Крис, я здесь», и ставит продукты на кухонный стол. Если у Даррена не получается вырваться, он обязательно звонит Крису и предупреждает, что не придет сегодня. Они каждый день тратят в среднем по полчаса, решая, что посмотреть. Пару раз, когда день выдается слишком тяжелым для обоих, они просто молча валяются на ковре в комнате Криса с чаем и книжками в руках, и Крис часто задумывается о том, что когда они с Уиллом вот так вот занимались каждый своим делом, это ощущалось, как будто в эти моменты они существовали по отдельности и между ними не было никакой связи. С Дарреном же все чувствуется по-другому. Даррен кажется ему частью его самого, чем бы они не занимались. Никто из них не делает ни одной попытки сблизиться в физическом плане. Колфер иногда ловит на себе чересчур долгие взгляды Крисса, но кроме этого парень никак не позволяет себе показывать какую-либо заинтересованность в нем. Эшли шутливо интересуется, не угодил ли Крис в какую-то секту, потому что он постоянно выпадает из реальности, глядя в одну точку и улыбаясь самому себе, и дома ему постоянно нужно быть ровно в шесть вечера. Крис посмеивается и невольно бросает взгляд на часы. Это хрупкое равновесие длится неделями, а потом Крис разбирает пришедшую к нему почту. Он находит среди счетов и деловых писем белый продолговатый конверт с изящно выведенными буквами на поверхности и аккуратно вскрывает его. «Даррен Эверет Крисс и Мия Элис Свайер торжественно приглашают Вас…» Перед глазами начинают плыть белые круги, и Крис опирается рукой о стену, глубоко и медленно вдыхая ставший вдруг невероятно густым воздух. Уже подъезжая к дому Криса, Даррен слышит сигнал о пришедшем сообщении. Я конченый идиот. Я ведь знал, чем все закончится, но все равно позволил тебе быть рядом. Надо было выгнать тебя в первый же вечер. Прости меня, и давай забудем. Все кончено, глупо было питать какие-то иллюзии. Увидимся на твоей свадьбе. Даррен поднимается наверх бегом, перепрыгивая через ступеньку, и натыкается на запертую дверь.