Чувства и Доверие

Жизнь - это непрерывная череда событий и встреч, они бывают мимолетные, бывают судьбоносные. Но, порой, человек, который кажется тебе совсем чужим, оказывается роднее, чем тот, кто прожил рядом много лет. Стоит забыться на миг под властью событий, и вдруг ты остаешься на пустоши совершенно один, совершенно покинутый, и понимаешь, что твой мир полностью погрузился в мечты о ком-то. Они, как яд, проникают в каждую клетку, и от них уже нет спасения. Все твои принципы и правила летят к черту под действием сладостных фантазий. И чем больше ты бежишь от них, тем быстрее они тебя нагоняют. Они чувствуют твой страх и, затмевая миражом все темное, шепчут непрерывно в ухо: «Слушай свое сердце». Любовь ослепляет, она туманит разум, и всплеск гормонов просто взрывает сознание, в надежде получить лишь желаемое. Гормоны, страсть, желания – все это череда одной цепочки, которая ведет к потере себя, так думал Джеджун. Считал ли себя Джеджун кем-то судьбоносным, когда ломал чужие стены? Когда заставлял альф, подобно мальчишкам, ползать у его ног, когда выискивал их слабости и разгадывал их страхи? Нет, даже сейчас, когда его собственная броня давала сбои, он не верил в судьбу. Может, именно поэтому он поступил так, как поступил. Но он боролся за себя, убегая прочь от мнимого тепла, что могла дать ему эта мечта. Конечно, он когда-то любил, но сейчас, по прошествии времени, считал это лишь эффектом незащищенного и доверчивого сердца. Со временем он научился распознавать свои ощущения и понял, что за всем стоит лишь желание близости. - Да ты влюбился! – уже который раз за неделю надоедал МинУ. - Что за ересь ты несешь! – каждый раз искренне поражался Джеджун. Кто - он? И влюбился? Эти слова из разных галактик, уж в его, собственно, такого понятия, как любовь к альфе - точно не существует. - Признайся! - Нет! Но мысли об офицере Чоне не покидали его ни через день, ни через неделю. Это стало каким-то наваждением. И вместе с этими мыслями рос страх. Он словно разрастался из старого семечка, когда-то забытого где-то внутри него. Ни что на свете не пугало Джеджуна так, как возможная зависимость от кого-то и подчинение ему. Чего он больше всего боялся? Своих чувств или возможности превратиться в то, чем они грозили? Переоценивая свои действия, его поражало, как умело и точно этот альфа смог заставить действовать по его указке. Он молча вел его за собой, а Джеджун, подобно загипнотизированному, шел следом. Его пугало, что мысли вновь и вновь возвращаются к этому человеку. Так неправильно, так не должно быть - твердил он себе. Но чем больше он убегал от этих мыслей, тем сильнее они засасывали его в свою пучину, лишая почвы под ногами. В какой-то момент Дже осознал, что он запутался настолько, что, если все так продолжить - он просто сойдет с ума. СонКе, от которого он бегал все эти дни, вдруг стал походить на спасательный круг в этой пучине, все больше и больше уволакивающей его. Мужчина сидел в шумной компании и пил. Увидев омегу, он поднялся с дивана и нетвердой походкой направился к нему. Они поняли друг друга без слов. Каждый думал лишь о своей цели: одному хотелось причинить боль другому, второй же желал причинить ее себе. Мужчина молча тянул его к выходу, тот же, не возражая, шел следом. Он достаточно выпил перед тем, как прийти к альфе, и поэтому затуманенный рассудок не сопротивлялся. Когда Джеджун понял, что его привезли на их квартиру, то стал упираться, но мужчина уже не был намерен отпускать свою добычу, которая еще и сама пришла к нему. Поэтому он силой поволок парня в квартиру, лишь у двери прорычав в ухо тому: - Не ерепенься. Его нет дома, мы будем одни, - Дже, успокоившись, пошел молча следом в комнату. Эта ночь не была чем-то замечательным или волшебным в жизни омеги, всего лишь похоть и голод тел - вот что связывало их в эту ночь. Джеджун до последнего был уверен, что это правильное решение. Он знал, что СонКе ему солгал, потому что Юнхо был в своей комнате, когда они пришли, он знал, что тот слышит все. Единственное правило, которому его научила жизнь - ни одному альфе не нужна омега, которая оступился перед ним. Он знал эту истину давно. И именно так он собирался остановить то безумие, что творилось между ними. Распутать эти невидимые путы. На миг омеге показалось, что альфа может быть другом, кем-то больше жалкого воздыхателя, но нет, все это был самообман. Прикрывшись дружбой, они попытались проникнуть в сердца друг друга… А это было недопустимо для него. Юнхо простит СонКе, как прощал ему все до этого, но Джеджуну он не простит этот поступок никогда. Юнхо, конечно же, слышал, когда друг приволок кого-то в квартиру. Он не спал. В последнее время сон для него был роскошью, которой организм баловал себя крайне редко. СонКе ни раз приводил кого-то в их квартиру, но в этот раз Юнхо почувствовал, кто за этой стеной тихонько стонал от ласк другого мужчины. Он знал, кого его друг привел, и каждый звук из спальни был словно гвоздь в него самого… Презирал ли он этого омегу, что столь легкомысленен? Нет. Он поражался его хладнокровию. Не почувствовать того, что было между ними до этого - было невозможным. Он видел взгляд Джеджуна, который говорил куда больше, нежели его действия… Но несмотря на все, именно он сам разрушал все. Почему? Ему было интересно, как и многое другое, хотя вскоре не осталось ни одного вопроса, лишь злоба и раздражение. Джеджун проснулся первым, еще было раннее утро, и нужно было покинуть эту квартиру. Не желая разбудить альфу, он потихоньку вылез из кровати и, собрав свои вещи, вышел из комнаты. Стоило закрыть дверь, как он оказался под зорким взглядом Юнхо. Он сидел в кресле, которое было развернуто прямо на дверь комнаты друга, и пил. Джеджун быстро сообразил, что лучше быстрее уйти, но тогда нужно было пройти мимо мужчины в кресле. Выхода не оставалось, так что он быстрым шагом направился в прихожую, намереваясь выйти из этой чертовой квартиры и не возвращаться сюда более… Но этому плану суждено было рухнуть в тот самый момент, когда он проходил мимо сидящего. Мужчина крепко схватил его за кисть руки. Он держал его мертвой хваткой. Медленно поднявшись, мужчина смотрел на него, хотя тот старательно отводил взгляд в сторону. Лишь когда на голову парню полилась ледяная жидкость, он ошарашенно посмотрел на мужчину, который с непоколебимым выражение лица выливал на него свой напиток. Холодный и горький бренди щипал глаза, но Ким не мог оторвать взгляд от мужчины. Да, именно этого он хотел и получил. Чтобы его презирали и ненавидели. Именно это он видел в глазах альфы. Мужчина ему так ничего и не сказал, лишь вылил на него свой напиток, отпустив бокал где-то за спиной парня, и, падая на ковер с глухим стуком, покатился куда-то под мебель. Руку Джеджуна освободили, и альфа скрылся в своей комнате. Вот и кончился их розовый туман, скрывающий реальность от тех, кому пеленой закрывает взор надуманные чувства. Минутная слабость - и ты под властью этих чувств. Как найти эту грань, как не перечеркнуть ее и не поддаться ни сердцу, ни эмоциям? Успел ли он? Джеджун не помнил, как дошел до мастерской. Оказавшись дома, он привел себя в порядок и словно ничего не произошло, стоял у стойки и следил за работой. Кому-то выдавал их заказы, кому-то показывал готовый товар. И все. Оба офицера покинули его ателье, но омега не особо расстраивался: видеть этих двоих он совершенно не хотел. Один перевернул в нем всю душу, а после встречи с другим он чувствовал впервые в жизни, после близости с кем-то - грязным. Но, кажется, каждый из них получил все, что хотел, как и он сам, и больше причин для встреч не было. Жизнь продолжалась точно так же, как всегда: несмотря на боль, время идет вперед, оно беспрестанно движется, имея непоколебимый ритм. А ей не важно, успеваем ли мы со своим тактом подстраиваться под него. Ты можешь затормозить и вылететь, а вернуться в этот ритм затем очень сложно и порой, для некоторых, невозможно. Жизнь в городе кипела, музыка все также не смолкала до самого рассвета. Громкие звуки глушили дневные сплетни, чтобы наутро вновь дать пищу любителям обсуждений и дворовых дискуссий. Но как бы ни было, политический конфликт, который назревал между мегаполисами все больше и больше нагнетал обстановку в центре. Военных в городе становилось все меньше, и вечерние танцы стали все реже. Всем казалось это временным событием. Каждый думал вот-вот и все уляжется. Но тише становилось лишь по ночам на улицах. Звуки саксофона все были глуше, прежде чем совсем утихли вместе с наступлением комендантского часа. Его ввели после очередного взрыва в одном из мегаполисов. После этого события ситуация стала очень критической. Люди боялись выходить на улицу, оппозиция все чаще стала прорываться на запретные зоны, тем самым провоцируя другую сторону на действия. Люди не ходили поодиночке и боялись вечером возвращаться домой. Все в городе чувствовали себя с каждым днем все больше и больше, словно на мине, которая могла взорваться в любой момент. Джеджун продолжил свою жизнь так же, как он делал это всегда. МинУ звал его с собой из города, когда атмосфера стала накаляться, но он упрямо отказывался. Его друг уехал к своим родственникам, которые жили, как и у многих других, или в отдаленных деревнях, или же в других крупных мегаполисах. Чон Юнхо вернулся в штаб и больше не выезжал в город после того случая, он был готов в любой момент поднять свои войска. Им был дан приказ охранять границу, но не высовываться. Теперь можно было забыть о вечеринках. Всем служащим было запрещено покидать штаб. С того самого момента, когда он видел Джеджуна тем утром, прошло несколько месяцев. Он старался не думать о глупом омежке, но мысли все время возвращались к нему. И каждый раз хотелось удавить его, заставить залиться кровью его идеальное лицо. Стереть его раз и навсегда из своей памяти, чтобы избавиться от наваждения, от желания вновь поговорить с ним, пройти по улочкам парка. Забыть его голос, избавится от воспоминаний, когда мужчина осознал насколько он ему нравится. Все в этом пагубном мальчике нравилось ему. Начиная от его колкостей, от его своенравия и до его необузданности. Все это ему недоставало, и он скучал… Но стоило вспомнить его вид, когда он вышел из спальни растрепанный, воняющий другим… Хотелось убить обоих. С СонКе он больше не разговаривал и полностью игнорировал подчиненного. Лишь если того требовала работа - отдавал приказы. И только. Но даже их умудрялся передавать через третьих лиц.