Чувства и Доверие

Они оба ошибались, если думали, что временным отъездом смогут решить проблему. Джеджун искренне понимал злость своего супруга, но считал, что ревность здесь неуместна. Его папочка всегда был приветливым с гостями и этому же учил своего сына. Омега отлично видел, что их дом посещают люди выше по званию его мужа, и считал, что хорошие отношения - это залог спокойной службы супруга. Он установил рамки и ни разу не пересекал черту дозволенного. Да, он уставал, занимаясь весь день с Мином, еще ему нужно было встретить и угодить гостям, которые все больше приводили в замешательство своими визитами. Юнхо не понимал, откуда такой интерес к его дому, ведь зачастую приходили даже те, кого он знал очень плохо. Это все больше не нравилось мужчине. Вся эта свора, казалось, давит на них невидимой силой. Но все пришло к логическому завершению, когда альфа, приехав с командировки, застал пьющую толпу у себя дома. - Юнхо, твоя пара такая горячая! Ты знал, что он раньше встречался с ныне командующим Чхве? Когда он приехал, захотел лично убедиться, что это тот самый парень из того пограничного городка. Альфа подлетел к двери, на которую показывал пьяный, и замер, его охватил ужас оттого, что он мог увидеть за ней. - Ты хочешь сказать, что у меня меньше?! Ты, наверное, плохо помнишь. - Я же говорю, что тут и вспоминать нечего, ЧоИ. У меня есть пара, прекрати! – слишком громко говорил срывающимся голосом Джеджун. - Детка, так давай я тебе кое-что покажу! - Дорогой! – Юнхо, не выдержав, открыл дверь. Увиденная им картина заставила сжать кулаки, стиснуть челюсть, потребовалось нечеловеческих усилий, чтобы продолжить дышать в этой ситуации. Джеджуна держал один молоденький офицер, в то время как командующий со спущенными штанами и полувозбужденной плотью стоял напротив него. - Что тут происходит? - Ах, Чон,- лениво проговорил Чхве, совершенно не стесняясь своей наготы. – Получается, что ваш дружок больше, раз он выбрал вас в мужья. - Раз такой омега, как Джеджун, стал моим супругом и родил мне законного сына, то, наверное, в этом есть толк, - Юнхо еле держался, но нападать на человека выше рангом во время назревающей войны, не пошло бы на пользу ни ему, ни его семье. - Даже так?! А у вас стальные яйца, мой друг! – отмахнувшись, он дал приказ отпустить парня своим людям, и сам, подтянув штаны, вышел вместе с помощником. Не каждый бы сумел держать себя в руках при таких обстоятельствах. Джеджун упал на колени, как только закрылась дверь. Все, что мог сделать Юнхо - это швырнуть небольшой круглый столик у дивана об стену, разбив его тем самым. Его самого трясло от злости и собственной беспомощности. Чхве был вторым человек в мегаполисе после губернатора, с последним у них постоянно возникали споры и борьба за власть… Выступить против него, значило нагнать на всю свою семью беду. Тут даже губернатор не поможет, который не связывался с этим типом лишний раз. - Это какой-то кошмар! Юнхо, что это? Что этим всем людям нужно здесь? ЧТО?! – Джеджун был подавлен и испуган. У него была истерика, сдерживаемые все это время эмоции вылились наружу, снося подобно лавине, все рамки. Альфа метался по комнате, словно раненный зверь, он запутался, он настолько повяз в чем-то, что даже не осознавал, куда ведут эти нити, и это невидимыми путами скручивалось вокруг него, лишая воздуха, лишая его жизни… Всему была причина, но он ее не видел, сколько бы не искал, он не находил выхода. Каждый раз казалось, вот оно, вот сейчас… Но все было бессмысленно. - Давай разведемся? – эта идея пришла как озарение. - Что?! Юнхо, ничего не было! – Джеджун вдруг в несвойственной ему манере стал оправдываться. - Зато может случиться, не сегодня, так завтра, не завтра, так очень скоро. В один чертов день я не успею! И что тогда?! Ты этого хочешь? – голос альфы срывался, казалось, каждым своим словом он наносил удар ножом в собственную грудь. - Это не может все так продолжаться. Наша квартира мне напоминает тот клуб в городе. Но я не хочу возвращаться каждый грёбаный день в клуб! Я хочу возвращаться к себе домой. - Ты считаешь, что я виноват? - Это уже не важно. Давай ты вернешься в свой город, тебе нельзя тут оставаться. Сына я тебе не отдам. - Ты с ума сошел?! – у парня снова начиналась истерика. - Джеджун, или я кого-то убью, или нагоню на нашу семью беду, хотя это в любом случае произойдет, если все продолжится. Я больше так не могу. В любом случае пострадает наша семья! - Ты соображаешь, что ты говоришь? - Да, я соображаю! Меня достало слушать то,какая моя пара была шлюхой! Ты думаешь, такому я отдам ребенка? - Ты не поступишь так! Этому должно быть объяснение! Не смей! Только не Мина. Не делай этого с нами! Должен быть выход. - Закончим все быстрее, - отрезал альфа. - Не-е-е-т! Ублюдок! Я знал, что тебе когда-нибудь надоест играть прилежного альфу! Ненавижу! – омега орал во все горло, не боясь, что кто-то его услышит. - Значит, я просто оправдал твои надежды, - тихо проговорил Юнхо. - Юнхо-о! – омега еще долго плакал горькими слезами, сидя на полу. Следующие три дня он провел словно в тумане. Он не спал и не ел, находясь все время с ребенком, который лишь весело щебетал о том, как он провел очередной день. Юнхо ушел из дома. Пока готовились бумаги, он не появлялся. Наблюдать за бледным, как стена, Джеджуном, который со слезами на глазах смотрит на их сына, было выше его. Это право любого альфы, если супруг не выдавал разрешение на ребенка, то омега не мог забрать его. Он знал, что поступает жестоко, но без альфы Джеджуну с ребенком не выжить, а с документами на развод он и один сможет начать все заново. В этот момент он запретил обращать внимание на свои чувства. Юнхо словно их разом отрезал, заморозил. Просто мысль, что это единственный выход, запрещала даже думать о чем-то, кроме того, что его решение верное. В день, когда документы были готовы, его пара уже собрала небольшой чемодан. Он больше не произнес ни слова. Лишь уложив сына в обед, поцеловав его на прощание и взяв свой чемодан, омега вышел в гостиную, где молча подписал документы, так и не смотря на уже бывшего мужа, который пил, сидя в кресле. Поставив подпись, Джеджун поднял свою ношу: - До вокзала я сам доберусь, отпусти машину. - Пусть тебя довезут. Без альфы ты не сможешь остаться в этом городе. Твои деньги, что были на депозите, хорошо скопились за эти годы, сможешь начать все заново. - Я не нуждаюсь в твоих советах! – высказав это, он вышел, а дверь захлопнулась сквозняком. В момент этого глухого стука они оба замерли, одновременно закрыв глаза, хотя и не могли видеть друг друга… Боль, жгучая, пронзающая самое нутро, поселилась в их сердцах, разрывая изнутри. Закрывшаяся дверь, словно отправная точка, разделяющая их судьбы… На улице была осень, дождик набирался сил с каждой каплей, и, как-будто чувствуя состояние омеги, начинал лить сильнее… Джеджун почти уже добрался до вокзала, когда остановившись, понял, что не может это сделать. Парень не чувствовал абсолютно ничего, из него словно вытрясли все: душу, чувства, даже боли не было. Он не верил в то, что все это происходит именно с ним. Дже не может сбежать, как будто он виноват в этой ситуации. Это не так. Он старался, он жил, как полагается, он делал все, от чего бежал когда-то. Он жил, полностью подчиняясь своему альфе. Но что в итоге? Поймав такси, омега назвал адрес когда-то хорошо знакомого дома. Открыли ему не сразу, уже было поздно… Открыл старый камердинер, который, увидев его, перекрестился. - Господин?! – ошарашили его до боли знакомые черты, хотя и уже взрослого омеги, но невозможно было не узнать. - Позови отца, - тихо проговорил Джеджун. - Проходите! - Просто позови сюда господина Кима! – срываясь на крик. - Я уже тут, – спокойно прозвучал голос родителя. – Я ждал тебя. Даже сейчас не зайдешь? Джеджун не взглянул на него, он знал, что увидит в родных глазах лишь осуждение, он опустился на колени перед отцом и, не поднимая головы, произнес, но так и не переступив порог: - Помоги мне! - Почему я должен тебе помогать? Ты не считаешь меня своей семьей. - Хотя бы ты не лишай меня сына! Я знаю, что ты будешь на его стороне. Но я обещаю, он не узнает. И малыш никогда не узнает, никогда! Я буду только наблюдать, мне нужно хотя бы его видеть! Прошу тебя! Как бы я тебя не ненавидел, я никогда не переставал считать тебя своим отцом, и ты это знаешь. Я и сейчас виню тебя за смерть папочки… Но прошу, если я для тебя хоть что-то значу, помоги мне. - Если ты хочешь помощи, тебе просто нужно переступить порог этого дома, - сказав это, мужчина оставил дверь открытой и ушел в гостиную, откуда отлично мог наблюдать за стоящим на коленях омегой. - Отец, ты не можешь оставить его там, - Джимми, самый младший, который все это наблюдал со стороны, подлетел к отцу, дергая его за руку. - Он сможет остаться тут, если примет то, что он сын этой семьи, так как иностранный омега без альфы не может остаться в мегаполисе! И не смей выходить к нему! – пригрозил мужчина, смотря на младшего сына. - Отец! – этот приказ совсем не понравилось ему. Джимми, подойдя к входной двери, сел напротив брата, тот тихо плакал. - Я сказал не выходить к нему. - Никуда я не выхожу! Я тут сижу, - в тон проговорил младший Ким. Упрямство было в их крови. - Братишка, - позвал он своего старшего брата, на которого было больно смотреть. Джеджун, немного успокоившись, тихо проговорил: - Не сиди тут! Здесь холодно, опять простынешь. - Я теперь так часто не болею. И пока ты сидишь там, я буду сидеть здесь. - Джимми! Слушайся отца. - Если ты его не слушаешься, то и я не буду. Братишка через час уже трясся от холода, но загнать его внутрь не мог ни отец, ни брат, который все также упрямо стоял на коленях, ни камердинер, который таскал им то плед, то горячий чай. Если от первого они не стали отмахиваться, то второе проигнорировали оба. Смотря за младшим, Джеджуну стало еще тоскливее на душе. Его папочке запретили рожать третьего ребенка, но он забеременел в очередной раз. Вся семья очень переживала и не раз уговаривала его на аборт, лишь отец поддерживал его, и, как считал Джеджун, поздний ребенок был инициативой отца, потому что всегда тихий и покорный омега ни в чем не отказывал своему альфе. Роды папа Джеджуна не пережил, они вместе с братом-альфой, ЫнЧоном, очень горевали. И заботились о младшем сами, в то время как их отец впал в депрессию и полностью игнорировал их всех. Лишь однажды ночью, когда у младшего поднялась температура, пьяный отец вдруг влетел в комнату, став орать на них с братом и назвав мелкого убийцей. Тогда ЫнЧон еле оттащил Джеджуна, который накинулся на взрослого альфу, швыряя в того все, что попадало ему под руку. Он высказал все то, что накипело в нем не за один год. Их семью никогда нельзя было поставить в пример… Его папочка всю жизнь прятал свои переживания, страхи и боль от супруга. Но тот жил словно в другом мире, он никогда не интересовался семьей, больше волнуясь о работе. От услышанного отец протрезвел. Альфа, конечно, в глубине души понимал свою вину, но услышать от сына столько ненавистных слов… Джеджун ненавидел его, ненавидел всех альф, называя их животными. Для него не существовало нормальных отношений. Его папочка прощал отцу слишком многое. Как теперь понимал, это все откладывалось в Джеджуне давно. То, как многие альфы не ценят свои пары, омега же видел во всем этом лишь голые инстинкты без капли доверия. Отец всегда оставлял их одних, погружаясь лишь в работу и заботу о мегаполисе. После этого отношения стали слишком натянуты. Хоть старший Ким и начал проявлять внимание к младшему ребенку, но Джеджуна уже было не переспорить, так что, как только малыш окреп и подрос, омега уехал самовольно, поклявшись никогда не переступать порог этого дома. Его душили эти стены воспоминаниями. Забыть все: этот дом и эту жизнь - вот что он хотел. Уйти от этой правильной и тошнотворной жизни, где никто друг другу никогда не говорит правду. Воспоминания его прервались тем, что кто-то, схватив его за шиворот, поднял, затолкнул за порог, и тут же схватили младшего и потащили всю эту ношу в комнату. - Как меня достала это семейка! – ЫнЧон был зол, как никогда. Братишка вырос и превратился в солидного альфу, который сейчас жутко разозлился на старшего. - Ты хоть мне мог дать знать, что творится у тебя дома? Ты мог меня позвать? - И как бы я тебя представил? - Как брата! Слился бы в толпе. Что твой муж - олух, что ты. Не став никого слушать, ЫнЧон приказал камердинеру отправить обоих братьев в ванную прогреться и успокоиться, пригрозив, что сам сделает это, если они будут сопротивляться. Он был непреклонен. Сидя уже в горячей воде, Джеджун понял, как много он пропустил в жизни своих родных. Глупо было метаться между тем, был ли он прав, когда уходил или сейчас, когда вот так вернулся, в конечном итоге это уже его жизнь, которая идет своим чередом. Сейчас омега должен был остаться в городе и иметь возможность наблюдать за своим ребенком. В этом случае он винил себя: все могло бы сложиться по-другому, если бы он открыл свою родословную, но нет, гордость и обида не позволили ему. Теперь уже было поздно, нужно просто попытаться восстановить документы, чтобы хоть иногда видеть свое дитя.