Глубоко вздыхаю и пытаюсь собрать мысли в кучу. Осталось совсем немного до того момента, когда меня вызовут на индивидуальный показ, а я все еще не знаю, что показывать. Стрельба из лука их уже не впечатлит, им прошлого года уже хватило. К тому же, я слышала разговор трибутов из девятого, Стайлза и Лидии. Стилински рассказывал девушке о том, что распорядители отделили себя от трибутов силовым полем. Видимо, это из-за того, что я сделала в прошлом году.
Но что еще я умею делать в совершенстве? Ну, разве что я неплохо научилась метать ножи, а Клэри, с которой мы вчера весь день тренировались, научила меня превосходным приемам, которые могут пригодиться в бою. Но ведь все это для меня поверхностно, так что не уверена, что это стоит показывать. Это ведь не мое. Я вполне неплохо ставлю ловушки, но ведь это совсем не для показа предназначено. Такое точно не оценят как умение. Что ж, придется импровизировать.
Мы с Питом не разговариваем. Видимо, напарник тоже продумывает свои действия, хотя, кто знает, что еще может быть у него на уме? Может он продумывает план наших действий на арене? А может, думает, как помочь
мне вернуться домой. Как он не понимает, что я просто не смогу позволить ему умереть? И это не только потому, что всю оставшуюся жизнь меня будет преследовать чувство вины. Просто я не смогу долго прожить без Пита. Его объятья стали для меня не просто защитным кругом, но и нечто большим. Рядом с Питом я могу стать собой настоящей, не боясь ляпнуть что-нибудь не то, понимая, что напарник все прекрасно поймет. Вот только я поняла все слишком поздно и уже ничего не изменишь. В этот раз вдвоем нам не вернуться, как и не повернуть время вспять, чтобы убедить Панем и президента Сноу в том, что моя любовь к Питу искренняя, а не наигранная на камеру.
Вызывают Сидер из одиннадцатого. Пит следующий, а я за ним. Скоро все это закончится, что даже трудно верится. Мне всегда казалось, что мне и Прим удастся избежать Голодных игр, но ведь неизвестно, какие карты у судьбы в рукаве. Уж если она решила, что мне суждено погибнуть на арене, то так и будет, хочу я того, или нет.
Пытаюсь отвлечься от грустных мыслей и вспоминаю о том, что мне вчера показала Клэри. Оказывается, у распорядителей четко ведется, как трибуты заключают союзы. Не знаю, как Моргеншетерн удалось достать копию таблицы союзов, но она это сделала и показала мне, а я, в свою очередь, рассказала все Питу. Если следовать каждому пункту, то вышло как-то так:
1. Кларисса Моргенштерн, Джейс Эрондейл, Джинерва Поттер, Гарри Поттер, Китнисс Эвердин, Пит Мелларк.
Дистрикт-1, Дистрикт-3, Дистрикт-12
2. Тереза Агнесс, Томас Эдисон, Амелия Грей, Дин Винчестер.
Дистрикт-5, Дистрикт-6
3. Беатрис Прайор, Тобиас Итон, Стайлз Стилински, Лидия Мартин.
Дистрикт-8, Дистрикт-9
В итоге три полноценных союза. Остальные, видимо, решили не полагаться на союзников и бороться за жизнь своими силами и умениями. С одной стороны, это правильно. Но с другой - они все становятся первыми мишенями, о чем нам и говорил Хеймитч.
- Пит Мелларк! - произносит голос, издаваясь непонятно откуда.
Я бросаю взгляд на напарника, но не могу произнести ни одного слова в знак поддержки. Это вообще не мой конек. Вот Прим действительно смогла бы сейчас подбодрить нас обоих, но она дома, в относительной безопасности. Ну, хоть так. Надеюсь, когда я умру, Гейл и Пит позаботятся о ней и маме. Больше некому. Хеймитч наверняка вернется в свое забытье в обнимку с бутылкой и ему будет не до проблем других.
Пит вздыхает и выходит, оставляя меня одну. Мне становится немного не по себе, а по коже пробегают легкие мурашки, отчего я обхватываю плечи руками, чтобы хоть немного унять дрожь.
Проходит полчаса, а меня так и не вызывают. Что-то странно, ведь каждому трибуту дают не больше пятнадцати минут.
- Китнисс Эвердин!
Ну наконец-то. Встаю с насиженного места и прохожу к двери. Несколько секунд моя рука просто лежит на ручке, не решаясь ее повернуть, а потом я открываю дверь и мне в нос сразу ударяет запах краски. Такой сильный, то нестерпимо начинает чесаться в носу и очень хочется чихнуть, но я, резко задержав дыхание, не даю себе этого сделать.
Кидаю взгляд на распорядителей и сразу же вспоминается прошлый год, когда они все полупьяные и радостные угощались жареным поросенком и совершенно не обращали на меня внимания. Сейчас же все они сидят с каменными лицами, а некоторые так и вовсе выглядят озлобленными. Что же такое сделал Пит, чтобы они разозлились?
Прохожу вглубь помещения и чуть ли не вскрикиваю от увиденного. Посреди зала на полу находится рисунок, в котором явно читается умение Пита. И все бы ничего, но напарник нарисовал... Руту. В цветах. Так она выглядела, когда я украсила ее тело и ушла. На глаза наворачиваются слезы и я зажимаю рот рукой, чтобы громко не закричать. В груди что-то больно сжимается. Я просто не могу отвести взгляда от рисунка, хоть это и причиняет боль.
Пита ведь просто убьют за это на арене. Зачем он это сделал? Быстро пытаюсь взять себя в руки, хоть после увиденного это и тяжело, и пытаюсь понять, как перенаправить гнев распорядителей с Пита на меня. Нужно придумать что-то такое, что поможет мне переплюнуть выходку Пита.
Идея приходит практически мгновенно и я, настолько бодро, на сколько вообще могу, иду к секции вязания узлов, при этом косо поглядывая на Плутарха Хевенсби, главного распорядителя этих игр, но он словно нарочно не смотрит на меня, как бы показывая, что я самый обыкновенный трибут, которому не нужно уделять особого внимания.
Беру веревку. Руки плохо слушаются меня, ведь я делала это от силы раза два, в остальное же время, когда могла, лишь наблюдала за тем, как такие узлы вяжет Дин. Спустя минут пять мне все же удается завязать приличную петлю, чему я несказанно рада. Дольше вытаскиваю на середину зала один из манекенов-мишеней и с помощью клеящих брусков подвешиваю его за шею. Не мешало бы, для пущего эффекта, связать бы ему еще и руки за спиной, но у меня и так время уже на исходе. На всех скоростях спешу в секцию маскировки. На столе обнаруживаю уже открытую ярко-алую краску. Как раз то, что мне нужно. Возвращаюсь обратно к манекену и, закрыв его собой, начинаю выводить краской слова.
Закончив работу, я отхожу в сторону, вполне довольная собой, а распорядителям остается лишь читать знакомое им всем имя:
СЕНЕКА КРЕЙН
***
Крепко держу Пита за руку, словно боясь, что он вот-вот испариться в воздухе. Через несколько минут нам объявят результаты индивидуального показа, а потому мы с напарником, Эффи, Хеймитч, Цинна и Порция собрались в гостиной перед телевизором.
Мы с Питом уже успели обсудить то, что натворили, хотя ни он, ни я попрекать друг друга в содеянном не собирались. Мы оба показали, на сколько злы, на сколько ненавидим Капитолий и чертовы игры. Тем не менее, взбучка от Эффи от довольный смех Хеймитча нам все равно пришлось перенести. Но возможно, оно того стоило, это еще не известно.
Вспоминаю лицо Плутарха, когда он увидел мою работу. Жалко, Пита со мной в этот момент не было, чтобы он набросал рисунок этого зрелища. Мне даже показалось на минуту, что главный распорядитель взорвется от ужаса и гнева, отчего мои переживания на какое-то время отошли на второй план.
- Интересно, а ниже единицы оценки ставили? - озвучиваю я вопрос, который волновал мое сознание с той самой минуты, как я покинула тренировочный зал.
- Вообще, нет, - бросает Хеймитч, после чего ухмыляется. - Но ведь все бывает в первый раз.
Невольно мои губы расплываются в улыбке. Если мне поставят подобную оценку, то весь Панем, каждый дистрикт, поймут, что я продолжаю разжигать огонь, который уже точно не погасить, как бы Сноу не старался.
Телевизор включается сам по себе, и на экране появляется неизменный ведущий Голодный игр - Цезарь Фликреман. В этом году у него волосы цвета морской волны. Что ж, это вполне не так плохо, как бывало раньше, хотя мне, наверное, никогда не понять того, что нравится капитолийцам.
Только сейчас я замечаю, что все довольно сильно расстроены. Даже Хеймитч. Может он и не признал, но похоже наши выходки привели в отчаяние и его. Жаль, что мы не смогли оправдать его надежды, но другого выхода лично у меня просто не было, так что я не собираюсь ни перед кем извинятся.
На экране мелькают фотографии людей, дистрикт за дистриктом, но я совершенно не вникаю в суть происходящего. Лишь пару раз я прислушивалась, когда объявляли результаты наших союзников. Клэри и Джейс получили по одиннадцать баллов, а Джинни и Гарри по десять. Как по мне, так это просто заоблачные оценки, учитывая хотя бы то, что я не надеюсь даже на двойку.
А потом случается невероятное. Правильно Хеймитч сказал, что все бывает в первый раз. Мы с Питом оба получили по двенадцать баллов! Такой оценки не было ни у кого со времен основания игр.
Но никто не спешит веселиться и радоваться тому, какие баллы нам поставили. Я ясно понимаю, что все присутствующие чувствуют в этом подвох.
- Зачем они это сделали? - выпаливаю я.
- Чтобы сделать вас мишенями, - обреченно вздохнув, отвечает ментор, прикрывая глаза. - Они считают, что от вас нужно избавиться в первую очередь. - Не стоило вам так высовываться.
- Лучше бы я солгала, что стреляла из лука, словно пай-девочка, - шепчу я Питу на ухо.
- Хеймитч бы все равно не поверил тебе, - отвечает мне напарник со слабой улыбкой.
Я киваю головой. Мы с Хеймитчем слишком похожи, а потому ему несложно распознать мою ложь и он действительно сразу бы понял, что не из какого лука я не стреляла. Но неужели я своей выходкой обрекла Пита на смерть? Ведь если я умру раньше нужного, то кто тогда позаботится о том, чтобы напарник вернулся домой живым? Господи, что же я натворила...
