Недоотшельник

Сакура зажигает ночник, открывает дверь и выходит на порог, одетая всего лишь в тонкую розовую ночнушку. На голове у неё царил невообразимый хаос, прядь из которого выбилась наверх и теперь торчала там хохолком, а щека была исперещена полосами от подушки, которые иногда появляются на коже, если неудобно лечь на ткань. Сакура стояла, чуть покачиваясь и придерживаясь руками за края проёма, живущая в некой замедленной вселенной, тяжёлая и сонная, а после пробормотала, в конце широко зевнув: — На роду у тебя, что ли, написано выбирать лучшее время для извине-е-е-е-е-ений... — Прости меня. Не успев закончить предыдущий зевок, Сакура начала следующий, ещё более широкий и длительный. — Да давно уже... — В самом деле? — говорит Саске, одним глазом выглядывающий из-за огромного букета вовсю благоухающих цветов. — Угу-ум. Конечно, ты поступил нехорошо... я поступила нехорошо... хотя нехорошее всех поступил тот, кто помешал тебе вовремя прийти. Вот на него и надо было орать, а не друг на друга. Мы же семья, что нам даст, если мы будем орать и злиться друг на друга?.. Абсолютно ничего. Я сто раз тебе говорила и повторю сто первый, что знала, на что подписывалась. И что бы не случилось, я буду продолжать тебя любить и принимать таким, какой ты есть, потому что знаю, что ты тоже любишь нас всех и не хочешь никого обидеть. Просто... ты такой, вот и всё. Кто ещё тебя будет поддерживать, если не мы, м? На то и семья... — Господи, Сакура... — У Саске еле-еле получилось зажать букет в один кулак, чтобы разъединить руки и крепко обнять ими слабо сопротивляющуся Сакуру. — Когда я буду думать не только о себе, но и о других?.. — Да хотя бы сейчас можешь подумать обо мне! Холодно же! — Сакура вырывается и освобождает Саске от объема букета, захватив его обоими своими худыми ручонками. — А это дай мне. Вау. Надо почаще с тобой ссориться... А тебе... погоди, сейчас я поставлю тебе няйчик. Сакура уходит в дом, и Саске, внезапно почувствовавший себя уставшим, как никогда, следует за ней. Свет зажигается во всех комнатах, а после ногу обволакивает что-то мягкое и тёплое со знакомым криком "папа!". — Привет, — улыбается Саске и идёт в комнату прямо так, с Сарадой на ноге, пародаксально чувствуя себя слишком слабым, чтобы снимать её, но достаточно сильным, чтобы ходить с таким грузом. Сарада отцепляется только через несколько метров, когда достигает своей цели, а именно середины комнаты, и усаживается на полу, вопросительно глядя вверх. Ишь ты. Саске послушно плюхается рядом и открывает сумку. — Держи, — даёт он Сараде красные очки, которая тут же с возгласом восторга надевает их на себя и после начинает недоумённо моргать. — Большеваты. — Уже успевшая одеться Сакура подходит и тоже, только аккуратно, садится рядом, прижав колени к груди. — Ненамного. Скоро будут впору. — По-моему, где-то я их уже видела... — Это очки моей старой знакомой. — Из "Ястреба", что ли, — ляпнула Сарада и встретила удивлённый взгляд отца наивной моськой. Саске, подняв одну бровь, оглянулся на Сакуру. — Она сделала логический вывод, что больше старых знакомых женского пола у тебя нет, — пожала та плечами. — Лучше сними, иначе её будет мутить. Нужно вставить обычные стёкла. — А почему ястреб? — спрашивает Сарада, когда Саске острожно снимает с неё очки и кладёт рядом. — Потому что... это ловкая, сильная и умная птица. Наверное, ты знаешь, но, когда ястребы охотятся, они нацеливаются на жертву с воздуха, определяют её траекторию, потом стремительно летят в место, где должна будет оказаться жертва в момент приземления, и начинают её преследовать. У них очень острое зрение. — А мама говорила, это потому что ястребы при преследовании иногда теряют голову и могут по глупости врезаться в дерево или камень на их пути, или даже дом, и разбиться насмерть. Сакура тихо просвистела какую-то незамысловатую мелодию. — Кажется, я забыла выключить газ, — а потом быстро встала и чуть ли не бегом устремилась на кухню. Саске тоже уж было встал, но тут же сел обратно, решив, что дело не стоит свеч и что когда-нибудь это волей всемогущего случая вернётся ей бумерангом. — Ничего подобного, — заверил Саске дочь. Он глянул в сторону убежавшей исправлять несуществующую газовую аварию Сакуру, на снова нацепившей тут же съехавшие набок очки Сараду, и решил, что, даже если чудом ему и предоставится шанс начать жизнь заново, он ничего не станет в ней менять касаемо его сегодняшней семьи. Неужели когда-то он думал, что сделал неправильный выбор?.. Пожалуй, этот выбор был самым правильным в его жизни.