***
Весь сегодняшний день я не виделся с Холмсом. Рано утром была пара незначительных вызовов, после которых я довольно быстро освободился. Выходя из дома второго клиента, я обернулся по привычке и увидел на углу одного из тех двух полисменов, которые недавно помогли нам задержать Вильяма Джекмана. Подойдя к своему дому, я заметил второго полисмена - к нему подошёл первый. Я поприветствовал их, однако, увидев меня, они несколько замешкались, прежде, чем ответить. Впрочем, я сначала не придал этому особого значения. Оставшееся утро я ждал от Холмса сигналов, но тот молчал. Я понимал, что он либо усиленно работает, либо за ним ведётся слежка. Время от времени я поглядывал на часы и на дверь; спускался вниз, чтобы узнать у миссис Хадсон, не спрашивал ли меня кто-нибудь. Но всё было безрезультатно. Признаться, я волновался за моего друга, и даже подумывал сам нанести визит в дом 224. Но в то же время я боялся навлечь на моего друга неприятности. К одиннадцати утра, не найдя себе дел, я сел у открытого окна и стал наблюдать. Дом 224 на противоположной стороне улицы был виден мне достаточно хорошо. На улице было по-сентябрьски солнечно, хотя ветер уже был не по-летнему холодный. В проулке расположились трое нищих, а по Бейкер-стрит мчалась, весело крича, кучка оборванных босоногих мальчишек. В какой-то момент я увидел в окне соседнего дома своего друга: он с минуту смотрел на улицу, не замечая меня. Я проследил за его взглядом и сам удивился: полисмены ещё стояли возле лавки, хотя ничего не происходило. Тогда мне стало понятно, что за Холмсом всё-таки ведётся слежка. Один из полисменов посмотрел на наш дом; я быстро отвёл взгляд, не отходя от окна. И очень вовремя - остановившись на пересечении Бейкер-стрит и Бландфорд-стрит, из кэба вышел профессор Мориарти. Мужчина поравнялся с полисменами и о чём-то заговорил с ними. Я заметил, как мой друг отошёл от окна. Воспользовавшись зеркалом, прикрученным к импровизированному держателю, сооружённому из верёвки и сломанного смычка, я стал наблюдать за происходящим через отражающую поверхность. Поговорив со служителями порядка, лектор направился к дому Тони Старка. Я решительно не знал, что мне делать. Сам Мориарти пришёл к Холмсу-Старку, а мне было неизвестно, планировал ли это мой сосед. Может быть, он хотел со мной связаться, но из-за слежки ему это не удалось? Два человека могут наблюдать сразу за обоими домами, наблюдая одновременно и за Тони Старком, и за Шерлоком Холмсом, да и слишком частые похождения почтальона могли бы навести профессора на мысль. Но ведь Шерлок Холмс - это Шерлок Холмс, и в случае надобности он дал бы мне сигнал, который я бы понял. Значит, всё идёт по плану. По плану, который мне неизвестен. Вообще говоря, не моё это дело. Я не сыщик, я военный доктор. Передряги, в которые меня постоянно втягивает мой эксцентричный сосед, должны проходить мимо меня. Но не могу же я бросить своего лучшего друга в беде! За эти несколько лет житья под одной крышей с Холмсом я привык к его странностям - меня почти не удивляет тот факт, что он пьёт яд в небольших количествах, или холерично бросается от одного занятия к другому и делает выводы, граничащие между гениальностью и шизофренией. Я уже почти смирился с мыслью, что он присваивает себе мои вещи и экспериментирует над моим несчастным псом. И всё-таки этот невероятный человек удивлял меня чуть ли не каждый день. Выводы, которые он делал на основе, казалось бы, незначительных деталей, не переставали поражать меня. А то, с каким рвением он брался за сложные дела и с какой скоростью и изворотливостью раскрывал их - здесь диву давались и даются даже прославленные инспекторы полиции. Кроме того, Холмс - замечательный друг. Он не раз помогал мне, хотя умело придумывал для этого отговорки – кажется, он не любит сентиментальностей. В конце-то концов, я был его единственным другом и помощником. В половине двенадцатого часа Холмс в амплуа американца вышел из дома 224 в компании профессора математики. Это очень удивило меня, и я уже начал сомневаться, что это была часть плана. В зеркале я увидел, как Холмс говорит с полисменами - кажется, он спросил время, потому что служители закона одновременно достали часы из карманов. Профессор в это время уже садился в кэб. Мой друг догнал математика и сел вместе с ним. Было слышно, как отдали приказ ехать в Вестминстер. Полисмены переглянулись в замешательстве - кажется, они не ждали, что объект слежки поедет куда-то вместе с профессором. Немного поспорив, они разделились: один пошёл по Бейкер-стрит в сторону уехавшего кэба, а второй подошёл ближе к нашему дому. Определённо, Холмс пытался избавиться от слежки. Но отправиться куда-то вместе с Мориарти всё же довольно опасно. Профессор мог быть вооружён, или же у него мог быть запасной план. Меня охватывало непонятное чувство тревоги, и я решил действовать.***
Доктор Ватсон вошёл в комнату Холмса и начал спешно рыться в его вещах. Минуту спустя он стоял перед зеркалом и примерял длинную, почти до живота, бороду. Затем доктор нахлобучил себе на голову большую широкополую шляпу и одел поверх костюма просторный чёрный балахон. Немного задумавшись, он изучил себя в зеркале, потом вышел в гостиную и, вымазав в саже ладонь, приложил её к своему лицу, оставляя грязные следы. Последним штрихом были очки с тёмными стёклами. Проведя эти несложные маскировочные процедуры, Джон зашёл в свой кабинет и вытащил из ящика стола небольшой пистолет. - Мистер Холмс, вас спрашивал доктор Ватсон, - надменно произнесла миссис Хадсон, неся корзину с бельём мимо уходящего ряженого чудака. Доктор признательно поклонился и вышел через парадный ход, опираясь на трость. Его ожидания оправдались. Маскировка, выполненная в духе Холмса, возымела своё действие не только на хозяйку дома. Оставшийся караулить сыщика полисмен как будто бы невзначай пошёл за бородатым мужчиной. Услышав цокот копыт сзади себя, мужчина с тростью остановил кэб и приказал ехать в Вестминстер.***
Когда мы приехали в Вестминстер, то я несколько растерялся. Здесь разъезжало множество кэбов, и, хотя я просил кучера гнать вовсю, мы не нашли по дороге нужный кэб. Сейчас же я оказался в большом оживлённом районе, где искать человека, пусть и двух, всё равно, что иголку в стоге сена. Но я не собирался сдаваться. Выйдя из кэба, я попробовал представить себе, что привело сюда в субботу Мориарти и Холмса, играющего иностранного гения. «Суббота - выходной день, - рассуждал я, - а в выходные дни в Вестминстере часто появляются туристы, потому что Вестминстер знаменит историческими местами. Любой иностранец в первую очередь интересуется Тауэром. А мой друг как раз иностранца и играет. Он вполне мог попросить Мориарти показать ему места, хотя непонятно, как он согласился. Но всё возможно. Если придерживаться этой идеи, то выходит, что профессора и Холмса следует искать вблизи исторических мест». Прожив немалую часть жизни в Лондоне, я успел побывать во многих его местах и закоулках - спасибо моему экстраординарному другу Холмсу. В последнее время я даже начал видеть разницу между грязью из разных районов города - настолько часто мой гениальный сосед с гордостью демонстрировал мне следы с ботинок и рассказывал, где он умудрился так испачкаться. Много раз он таскал меня на пешие прогулки и какими-то неведомыми мне улочками проходил самые короткие пути, каждый раз удивляя меня, потому как многого из того, что показывал Шерлок Холмс, просто не было нанесено на карту. Не будь он уникальным сыщиком и талантливым химиком, то он мог бы стать настоящим картографом, или лучшим кэбменом Лондона. Но речь не об этом. Вместе с Холмсом я исходил Лондон вдоль и поперёк, узнав немало страшных тайн и разгадав с дюжину загадок этого города. Но то, что лежало на поверхности, всегда ускользало от моего внимания. Сколько раз я проходил мимо Тауэра, направляясь в оперу или ресторан? А когда я последний раз был на Трафальгарской площади? В общем, я решил, что раз Холмс где-то здесь, то я, занимаясь его поисками, могу так же посвятить себя на несколько часов любимому городу. Кажется, я обошёл все достопримечательности Вестминстера. Но ни Холмса, ни профессора Мориарти так и не нашёл. Исходив по району весь день в качестве бородатого старика, я очень устал. К тому же, фальшивая борода постоянно мешалась, а шляпа спадала на глаза. У Холмса, должно быть, бесконечное терпение, ведь он так часто имеет дело с маскировками. Вечером я снял досаждающий "грим" и привёл себя в порядок. Отужинав в небольшом ресторане, я решил вернуться домой - поиски были бесплодными, да и к тому же вдруг Холмс что-то придумал, и я нужен ему на Бейкер-стрит. Кэб проезжал по мостовой, когда кучер вдруг закричал, резко тормозя лошадей. Кабина крепко пошатнулась, и я едва успел упереться руками в сиденья напротив, чтобы не удариться. - Извозчик, нам срочно нужно в Скотленд Ярд, – требовал голос, кажется, пьяного мужчины. Не успел я что-либо сделать, как дверь кэба открылась, и я увидел Холмса, собирающегося садиться в мой кэб. На нём всё ещё была французская бородка, волосы его были растрёпаны, а взгляд голубых глаз рассеян. Сзади моего друга маячил полисмен, находившийся, кажется, в не меньшем замешательстве, чем я. Холмс посмотрел на меня удивлённо. - Ватсон! – он деловито посмотрел на меня и с восторгом продолжил, - какая удача, Боже мой! Я сегодня на коне.