За гранью легенды

Белый шум. Пропитав знакомую среду ежедневных привычных перемещений из серии "дом-работа, работа-дом", немного писательской практики и уютная постель, он цикл за циклом уносил смысл жизни равно как в прошлое, которое растворялось в нем вместе с раскрошенными белыми искорками мечтаний и стремлений, так и в туманное светлое будущее, которое не торопилось из этих искорок проявляться. Работа приносила допустимый уровень эндорфинов, чтобы не сойти с ума, но для радости и счастья ее масштабы и характер не дотягивали. Уютный офис издательства, милые и дружелюбные коллеги, совместные перекуры и кропотливая верстка книг - страница за страницей. Так проходил ее рабочий день. Вчитываться в материал для верстки времени особо не было, но некоторые предложения случайно попадались на глаза и читались на автомате. Таким образом она нехотя строила впечатление об осмысленности работы над очередной верстаемой книгой. Нет, это ни коим образом не влияло ни на скорость, ни на качество ее деятельности — лишь приободряло или расстраивало ее. Она, конечно, не ожидала, что выделит себе столь скромное место в обществе. С детства увлекаясь мифами и легендами, что пробирали ее до дрожи своим чарующим магическим великолепием, пошла учиться на историка-искусствоведа и жаждала найти реальные доказательства того, что те самые мифы имели место в действительной истории человечества. Идея, в принципе, не новая, но очень смелая и порицаемая официальной наукой. На то и напоролась. Пока юношеские мечты и планы ключом били в ее голове, она умудрилась неплохо разобраться в теме, изучить немало древних фолиантов и решила написать книгу, обобщающую все известные мифологические и религиозные концепции, некогда существовавшие на планете в единую теорию происхождения современного человечества из выживших представителей более древней цивилизации, исчезнувшей в результате страшного катаклизма. Что было причиной этого катаклизма, древние фолианты умалчивали, но явно указывали на разумное вмешательство. Собственно, за гранью эры, которой ученые приписывают появление и дальнейшее развитие человечества, сказания описывают великолепные города, построенные великими древними колдунами, что населяли землю задолго до того, как наши предки научились строить себе жилища и добывать огонь. Апокалипсис уничтожил всех, кто имел волшебную силу, а простые люди просто потеряли память и все достижения разума под действием непреодолимой разрушительной силы. Так человеческий род и пришел к новому витку развития, который в конечном итоге из липких сетей различных религий и верований вырвался на заасфальтированную трассу технического прогресса. Сами фолианты были вещью редкой и довольно дорогой. Наука не признавала их сколь бы то ни было ценными — скорее классифицировала как вредную для здорового рассудка литературу, поэтому найти таковые в библиотеках или архивах практически не представлялось возможным. Добыть их можно было только в довольно маргинальной среде, представители которой именовали себя Хранителями. Это было что-то вроде субкультуры, причем строго наследственной и довольно закрытой. В разные времена предпринимались неоднократные попытки объявить их сектой и начать на них санкционированную охоту, но отсутствие объективного вреда обществу останавливало судий. Хранители никогда не пытались заниматься проповедями — наоборот, свое тайное знание они старательно сберегали от глаз и ушей непосвященных. Они не проводили кровавых обрядов и не нарушали закон. Их дети ходили в школу и не выглядели оторванными от общества, хоть и казались несколько замкнутыми и нелюдимыми. За последние десятилетия общество и вовсе потеряло интерес к этой субкультуре — осталась лишь легкая насмешка над их странным ненаучным мировоззрением. Нилайя была рождена в довольно обычной семье. Родители были филологами, что немало поспособствовало ее интересу к чтению. В школе она не входила в местную элиту, но и не тянулась в хвосте, место в котором традиционно занимали дети маргиналов-Хранителей, которые были постоянным предметом насмешек и издевательств. Она украдкой тяготела к ним, к их тайнам под плотным мистическим налетом, но давление общества в купе с замкнутостью последних останавливало ее желание наладить с ними контакт. Уже тогда она старательно выискивала в сети любые данные о Хранителях, их легендах и мировоззрении, расспрашивала людей на форумах и читала блоги немногочисленных заинтересованных в изучении этой темы людей. Единственный стоящий урок, который ей удалось извлечь из этой эпопеи, так это то, что искать любые достоверные данные о Хранителях можно только среди самих Хранителей. Вдогонку ей удалось узнать об одном месте, где они собираются в ее городе. Там они за баснословные деньги иногда были готовы продать некоторые свои фолианты коллекционерам: жили они бедно и, бывало, появлялись среди них готовые поделиться печатными и даже рукописными знаниями в обмен на валюту. На работу в издательство она устроилась сразу после окончания института, но от родителей съезжать не торопилась. Она стала завсегдатаем того сквера, где фонари почти никогда не горели, а случайные прохожие появлялись чуть чаще, чем никогда. Именно там она порой отдавала пол зарплаты за очередную дряхлую старую книгу, в которой еле-еле просматривались буквы, но то были буквы текстов, что бесконечно манили ее своим мистическим содержанием и ощущением чуда от самого факта их прочтения. Обитатели сквера ее не любили: она была чужачкой, непосвященной, и даже на тех, кто продавал ей книги, смотрели косо и с презрением. В отличие от других редких покупателей, она приходила туда слишком часто — чаще, чем была при деньгах. Пыталась разговорить каждого, кто попадался ей на глаза. Очень скоро она поняла, что такими темпами окажется персоной нон грата в их среде, так что тактику пора было менять, и она стала приходить туда раз в месяц — сразу после получения зарплаты. На нее все равно продолжали смотреть с недоверием, но все же чаще в ее руки попадались более ценные экземпляры книг. Примерно тогда она и начала работу над своим трудом. Нилайя хотела изменить отношение научного сообщества к древним знаниям — то, что было прочитано, складывалось для нее в некую общую, целостную картину, что было весьма нехарактерно для лекций лжеистории в институте, где верования Хранителей представлялись буквально решетом из логических и исторических несоответствий. Она всегда имела высший балл по этому предмету, тщательно изучая все доводы современной исторической науки против существования в далеком прошлом великих предков — но лишь для того, чтобы в итоге их оспорить. Родители знали о ее пристрастии, но не мешали ей, считая, что эта блажь пройдет с годами. Она с ними не спорила и не пыталась их переубедить, а просто планомерно покупала, читала, изучала то, до чего удавалось дотянуться со своим скромным бюджетом и дышащим на ладан кредитом доверия Хранителей. Когда фолианты заняли целую книжную полку, а работа над собственной текстом была завершена, Нилайя принялась за верстку. Теперь работать приходилось не только днем, но и вечером. Тем не менее, она была настолько увлечена, что силы не иссякали, а, наоборот, росли: девушка работала до поздней ночи — и вот наступил момент, когда она с гордостью отправила сверстанную книгу во все известные ей именитые издательства — кроме своего. Его она оставила на крайний случай. Не то, чтобы она была достаточно наивной, но очередь отказов в публикации все же сразила ее наповал. Впору было плакать навзрыд, но она решила, что сдаваться еще рано. Тогда она разослала работу в более скромные конторы, которые не гнушались публикациями разнообразной желтухи. Когда отказы посыпались и оттуда, она была буквально сломлена. В свое родное издательство она книгу так не предложила, боясь, что ее могут уволить с работы, а свой труд оставила на домашнем компьютере в скрытой папке. Депрессия сказалась на работе. Сначала беспокоились о ее здоровье, потом ругались на медлительность, а спустя месяц пригрозили увольнением, если она не вернется в свой прошлый ритм. Нужно было выкручиваться. Родители также были не в восторге от ее настроения и начали твердить о том, что пора бы уже вырасти. Тогда она и решила покинуть отчий дом. Сняла квартиру на окраине — небольшую, но ей одной места хватало вдоволь. Добираться до работы стало сложнее, да и пол зарплаты теперь уходили не на книги древних мифов, а на аренду. Так она закрутилась в обыденном ритме жизни. Забот по дому прибавилось, работа не убывала, но возможность чувствовать себя дома в одиночестве все же сыграла свою положительную роль. Она снова стала вечерами садиться за компьютер и до поздней ночи заполняла полупустую комнату гулким перестуком клавиш. На этот раз она решила писать сказки. Идея была проста: «Если никто не хочет печатать мои научные изыскания, стоит попробовать писать короткие художественные тексты, обыгрывая мифы и легенды прошлого максимально близко к изученному». Публиковала она свои работы под псевдонимом Иарра, что буквально означало на старом диалекте «Видящая иначе» или «Обратно смотрящая». Обе расшифровки ее устраивали.