Другие

— Я прибью тебя, хренов ты ублюдок! — надрывался Хьюга, пытаясь замахнуться штыком. Он бы уже всадил его Ханамии в горло, если бы Киеши не держал крепко, повторяя: «Ну, ну, хватит». Ханамия только улыбался, не двигаясь с места, а Кагами смотрел то на него, то на его ребят, грузивших ящики с выпивкой в броневик. — Остынь, никто же не пострадал, — протянул наконец Ханамия. Похоже, для него ничего серьезного и правда не произошло, а вот Хьюга считал иначе. — Ты соврал, урод! Я бы не отправил с тобой людей, если б знал, что там чисто, а тебе просто нужны лишние руки! — Ну извини, — хмыкнул Ханамия. — Без них мы бы столько не вытащили. И там было не совсем чисто, скажи ведь, Ямазаки? — Ага, я сам двоих уложил, прежде чем мы пробились в погреб! — радостно сообщил тот. — Киеши, пусти, я раскрою ему череп! — заорал Хьюга. Он всегда беспокоился о своих людях, особенно о новичках — наверное, поэтому их и отправляли в Сейрин пачками. А Ханамия пекся о прибыли и перспективе заиметь квартиру в Мидтауне, поэтому готов был пожертвовать парой бойцов ради контрабандного товара. Кагами сделал последний глоток теплой выдохшейся колы, выбросил бутылку, хотя в ней оставалась еще половина, и ушел в свой броневик. — Что там? — спросил Куроко, оторвавшись от изучения разложенной на подставке карты. — Как обычно, — сказал Кагами. — Только в этот раз Ханамия, похоже, срубит неплохой куш. — В башни его все равно не пустят, — пожал плечами Куроко. — Когда он уже поймет, что эти его жетончики — просто куски пластмассы? — рявкнул Хьюга, опустив дверь. Привалился к стене, стирая выступивший на лбу пот. — Ему нет места в башнях. Никому из нас нет места. — Он не теряет надежды, — усмехнулся Киеши и прошел за пульт управления. Это-то и удивляло Кагами сильнее всего. Ханамия вроде как не был глупым, но не видел настолько очевидных вещей: ты нужен, пока приносишь пользу. Конечно, Кагами и сам был не против поселиться в центре Мидтауна — где-нибудь повыше и подальше от дурацкого развлекательного комплекса, — но понимал, что реальнее найти способ вернуться на Лос-Анджелес, нежели доказать местным напыщенным мешкам с жиром, что ты достоин жить с ними бок о бок. Иногда это бесило сильнее, чем клопы в матрасе, кусавшие за зад по ночам. — Двигай уже, хочу свалить отсюда до темноты, — сказал Хьюга, выглянув в иллюминатор. В этот же момент раздался рев мотора: Ханамия вывел свой броневик с территории бывшей продуктовой базы. Киеши тоже запустил двигатель, и от рывка, с которым машина тронулась, Куроко едва не свалился носом в карту. Кагами удержал его за плечо и усмехнулся: — Нашел что-нибудь? Куроко кивнул, вычертив пальцем круг на бумажном полотне: — В храме Мэйдзи можно устроить ловушку, если заманить кротов туда вот с этой дороги. Мы поедем с Мидоримой-куном, как только он освободится. — Эй, я думал, ты склады ищешь, — сказал Кагами резко. — Вы же только на прошлой неделе ездили за образцами, Мидорима их ест, что ли? — Я уже объяснял, Кагами-кун, биоматериал быстро портится, — тихо ответил Куроко. — Ну да, конечно, — Кагами лениво сполз на пол, прислонившись к холодной, подрагивающей от движения стене. — Когда-нибудь влетит вам за эти ваши вылазки… — Я буду осторожен, как и всегда, Кагами-кун. А ты точно все решил? Кагами улыбнулся криво, разглядывая обмотанный пластырем палец: царапина наверняка уже зажила, и давно можно было снять его, но Кагами опасался. Он был уверен, что все точно решил, ровно до тех пор, пока его не начинали расспрашивать. Хьюга и остальные, кажется, уже просекли это и больше не пытались его переубедить, а вот Куроко — другое дело. Кагами знал, что тот не станет удерживать в последний момент, но ненавязчивое давление все равно злило. У Кагами, в отличие от Куроко — да в отличие ото всех в Сейрин — никого в Мидтауне не было, поэтому смысл оставаться в конце концов истончился до ниточки под названием «дружба». На ней можно было продержаться долго, но от обыденности уже начинала ехать крыша. Не факт, что с Обратной стороны, куда Кагами собирался, было лучше, возможно, там даже не осталось никого, способного выживать. Но он хотел убедиться в этом сам. — Да, — сказал он. — Дождусь выплаты и поеду. — Ясно. Помоги мне открыть, — Куроко бросил ему консервную банку так неожиданно, что Кагами едва успел подхватить. — Куроко, придурок, так и убить можно! — шикнул он. — Не теряй бдительности, Кагами-кун, — улыбнулся тот. На четверых они уплели восемь порций консервированного китового мяса к тому времени, как на блок-посте проверили документы. Кирисаки Дайчи пропустили раньше — видимо, Ханамия поделился с охранниками кое-чем из своего «ценного груза». — Пойдешь договариваться насчет машины? — спросил Куроко, спустившись с броневика. — Ага, Нагао обещал, что она будет готова сегодня, — сказал Кагами, перекинув рюкзак через плечо. — А ты к родителям сейчас? — Я только продукты им передам и вернусь. Встретимся в школе. Кагами отсалютовал ему и, развернувшись, побрел вниз по улице. *** Сейчас, прокручивая в памяти события последних лет, Кагами понимал, что главную ошибку в своей жизни совершил, позволив выслать себя с Лос-Анджелеса. Там тогда только назревала эпидемия какого-то нового опасного гриппа, зафиксировали с десяток случаев летального исхода, и отец решил, что колония Токио будет куда более безопасным для Кагами местом. Кагами упирался и даже угрожал голодовкой, но в их семье никто не мог переплюнуть отца по части упрямства. К тому же после перелета оказалось, что все не так уж плохо. Школьный баскетбол на Токио был на приличном уровне — пожалуй, это обрадовало Кагами больше всего. А еще он сразу подружился с Куроко и остальными, и жизнь перестала казаться такой уж голимой штукой. Он был на четвертом курсе университета, когда в новостях впервые передали известие о необычной форме жизни, обнаруженной шахтерами из Хатиодзи. Тогда это была короткая заметка после освещения событий, произошедших в Восточном Конгломерате за день. Интерес она вызвала только среди ученых, которые со всех ног бросились исследовать так называемых кротов, пытаться вступить с ними в контакт и писать эссе о дальнейшем сосуществовании двух настолько разных биологических видов на одной планете. Остальные просто не обратили на новость внимания. Так и бывает обычно: никто не замечает, как что-то творится где-то там, далеко, пока сам сидит в кафе с друзьями, протирает штаны в офисе или валяется на диване с тарелкой попкорна. Перемены видят, когда они начинают происходить совсем рядом. И чаще всего — слишком поздно. Кроты вышли на поверхность повсюду спустя месяц, словно там, в Хатиодзи, кто-то разворошил гигантский подземный муравейник. Они выползали через канализационные шахты и разломы породы, быстро оккупировали метро, подвалы и даже колодцы, а по ночам бродили по городу, покачиваясь на длинных ногах, и орали. Орали на таких частотах, что у людей не выдерживали барабанные перепонки, а иногда и мозги. Маеми Като получила премию из рук самого Хироки за разработку специальных звукоизолирующих наушников, производство которых тут же поставили на поток. Маеми Като через месяц после награждения стала одной из первых жертв лихорадки, которую бездумно и безжалостно распространяли кроты. Когда смертность перевалила за двадцать процентов, ученые из Центра по контролю и профилактике заболеваний признались, что от «кротовой болезни» нет ни вакцины, ни лечебных протоколов. И вот тогда началась паника. Люди в спешке покидали Токио, надеясь, что на других планетах Конгломерата медицина шагнет дальше — или просто исчезнет постоянная угроза заражения. Многие унесли вирус с собой. Спустя ровно год несколькими точечными ударами был уничтожен космопорт Токио и девять местных авиабаз. Стараясь избежать эпидемии, Конгломерат отрекся от колонии, тем самым убив мечты Кагами о профессиональном баскетболе в Лиге Лос-Анджелеса. Ему довольно быстро пришлось выбрать — между контрактной армией, службой снабжения или сепаратизмом. Последнее было заманчивым, когда ясно стало, что власть — как и армию с вооружением — в Мидтауне прибрали к рукам богачи, и многие успели переметнуться раньше, чем выезды из города заблокировали военные. — Курокоччи, точно не хочешь с нами? — упрашивал Кисе в день, когда пришел попрощаться. Куроко остался из-за семьи. Кагами остался, потому что казалось, Кисе уходит в никуда. У сепаратистов — или Сопротивления, как они гордо себя называли — не было перспектив. Зато в Мидтауне Кисе ждало модельное будущее, спонсоры и неплохая, в общем-то, жизнь. Кисе не захотел продаваться. Провожая бронемобиль с логотипом Кайджо на борту, Кагами решил, что Кисе совсем безбашенный придурок — только такой мог броситься в пропасть, не зная, что внизу — но много воды утекло с тех пор. Ключи приятно оттягивали карман джинсов и позвякивали при ходьбе; Кагами проверял, на месте ли они, через каждые десять шагов — потерять свой единственный шанс на перемены было по меньшей мере глупо. Улыбался он тоже глупо — вряд ли впереди ждало что-то хорошее: он мог застрять в канаве и сдохнуть от обезвоживания, попасть под пулю сепаратистов, стать кормом для кротов или вообще заразиться. Но он старался не думать об этом. Будущее все равно рисовалось в воображении уж точно лучше, чем пожухлые стены бывшей школы, в подвале которой Юкимура наживался на любителях острых ощущений. Сегодня любителей было даже больше обычного: они толпились у входа на лестницу, курили в спортивном зале и гадили в туалетах. Кагами надеялся, что хотя бы его койку никто не оприходовал для животного секса, иначе Юкимура рисковал остаться минимум без глаза. Стену возле спуска в подвал украшал кривенький рисунок, на котором солдаты забивали палками крота; когда Кагами уезжал, на его месте была надпись «Юкимура сраный жулик». Художник дал волю фантазии: у нарисованного крота появились рога и длинный хвост с кисточкой, но в остальном вышло довольно реалистично — иссера-белое, худое тело с ответвлениями костяных наростов, недоразвитые слепые глаза и раззявленный рот. «Охотнички» на фоне монстра больше напоминали лилипутов. Дверь задрожала, поскрипывая, когда Кагами протянул к ней руку. К немелодичной долбежке, доносящейся из глубины помещения, добавился вой сирены: похоже, где-то кроты снова пытались пробиться через защитное заграждение Мидтауна. Посетители подвала бывшей школы Сейрин плевали на опасность, пока выпивки и дури было в достатке. — Что ты тут устроил? — спросил Кагами, выловив Юкимуру среди остального сброда. Тот пил — вернее, надирался как сволочь, хотя сам никогда не признался бы в этом. Кислый перегар, которым от него несло, и дурацкая писклявая музыка заставили Кагами пожалеть, что вернулся: иногда в заброшенных районах, где из-за любого угла мог выпрыгнуть крот, было комфортнее, чем в так называемом доме. — О, сегодня у нас будет кое-что интересное! Особенное! — заявил Юкимура хорошо поставленным голосом. Кагами в очередной раз подивился, насколько идеально на своем месте был Юкимура здесь. Бывший шоумен, которого после переворота почему-то недолго продержали в кругах элиты, совмещал приятное с полезным, устраивая развлечения на любой вкус. Благодаря его фантазии проводились то петушиные бои, то гладиаторские, а иногда он доставал откуда-то фокусников — врал, что настоящих, но Кагами бывал за кулисами и видел клетки с «запасными» кроликами и прочую атрибутику, призванную морочить зрителям головы. Надо сказать, зрители велись на все с удовольствием, и Юкимура неплохо наживался. Причем, приходили сюда не только жители трущоб, но и уставшие от элитных-и-унылых развлечений Мидтауна богатеи. С охраной, разумеется. Кагами видел все сотни раз, поэтому единственное, чего ему хотелось сейчас — принять душ. Он бы и пошел туда сразу, если бы не задолжал Юкимуре — в свое время Рико загибалась от бронхита, и тот поделился таблетками из своего запаса; теперь Кагами возвращал долг. Впрочем, сунув связку серебристых пластинок Юкимуре в карман, он мог отчаливать на все четыре стороны. — Останься, — Юкимура ухватил его за рукав. — Такого тут точно еще не было! Кагами легко стряхнул его руку и помотал головой. От алкогольных паров и приторного запаха курева уже мутило, и он принялся орудовать локтями, пробиваясь к выходу. Народ двигался перед ним волнами, то накатывал на огораживающую арену сетку, то отступал, чтобы зарядиться новыми порциями выпивки. Уже к середине площадки Кагами истоптали все ноги, и очередной волной его самого вынесло прямо к стальной решетке. Кусачий холодок прошелся вдоль позвоночника. По арене, скаля заполненные металлическими резцами пасти, разъезжали два потрепанных робопса. Эти непонятно для чего сконструированные пародии Кагами и в прежние времена недолюбливал — ладно, боялся лишь чуточку меньше оригиналов. Хрен знает, что станут делать такие роботы, если программу вдруг переклинит, может, и на людей бросаться начнут. Он привычно потянулся к поясу и только потом вспомнил, что все оружие пришлось оставить Хьюге, иначе отобрали бы на входе в Мидтаун. В очередной раз позавидовал Куроко — того никогда не замечали, поэтому он не расставался с пушкой. Полезно и офигеть как несправедливо. Кагами отвернулся — когда-нибудь Юкимура точно притащит кротов и устроит спарринг «кто кого перевизжит». К счастью, Кагами этого уже не застанет. Он снова попытался добраться до лестницы, но толпа заревела и в едином порыве рванула вперед. Пришлось двигаться вместе со всеми, чтобы не упасть, и решетка опять всплыла перед лицом. Грудь закололо резко, словно легкое проткнули спицей. Теперь вместе с роботами на арене находился парень — бегал резво, умудряясь отпихивать металлических псин мысками тяжелых ботинок. Тех словно запрограммировали подражать взбесившимся алабаям — кидались на него, как шальные, хватали за подошвы, когда парень прыгал, пробуя перемахнуть через сетку, тянули вниз. Кагами зажмурился. От дыма, ора и тошноты было трудно воспринимать реальность, но он смотрел на арену и узнавал. Чертов Аомине Дайки, который такими темпами станет трупом Аомине Дайки через пару минут. Возможно, было что-то в этом дыму, с Юкимуры сталось бы раззадорить своих «прихожан» еще одним формально запрещенным способом. Аомине Дайки должен был находиться где угодно, только не здесь, но Кагами привык доверять глазам. — Откройте дверь! — заорал он и, наплевав, что может травмироваться или кого-то поранить, принялся пробиваться к калитке. — Юкимура, сукин ты сын, прекрати это! Никто не слышал. Толпа вскидывала кулаки в воздух, исторгала то похвалы, то проклятья, подбадривала Аомине и… это напоминало ад. Даже в самых страшных кошмарах, которые стали для Кагами обычной вещью в этом сбрендившем мире, он не предполагал, что люди будут радоваться подобному «шоу». Только оказавшись возле запертой на цепь калитки, Кагами понял, что хрена с два успеет ее открыть. Аомине взмок, из его разодранного предплечья сочилась кровь, робопсы размазывали ее по желтому настилу площадки, а зрители смеялись и пили. Кагами ударил по цепи ногой, но та только противно задребезжала. Он ударил снова. — Эй, какого хрена? — толстый парень с косым шрамом на щеке попытался оттащить его от калитки. Кагами врезал ему локтем, и того, кажется, вывернуло на кого-то из зрителей. Цепь не поддавалась. Аомине еще держался на ногах, даже умудрялся драться с одуревшими роботами, хотя и не наносил им большого урона. Кагами вдруг подумал, что будет, когда дверь откроется, и тут же прогнал мысль, от которой желудок противно съежился и подскочил к горлу. — Кагами-кун, дай я, — услышал он и привычно ушел в сторону, всем телом вжавшись в решетку. От грохота выстрела несколько человек попадало на пол, а остальные стали проламываться к выходу прямо по их телам. Цепь отлетела со звоном, воздух взорвался еще дважды, закружился, словно в огромной центрифуге, и мир вокруг Кагами сжался до холодящей щеку рабицы, запаха пороха и мельтешения напуганных потных пятен на периферии зрения. — И тебе привет, Тецу, — услышал он, когда шум чуть стих. Аомине сидел посреди арены, зажимая прокушенную руку, и, кажется, смеялся. Оба робота с дымящимися дырами в коробках-аккумуляторах валялись у его ног. Куроко нигде не было, но Кагами еще ощущал его присутствие. Зато Юкимура не прятался. — Кагами, ты знаешь, сколько жетонов я только что просрал из-за тебя? Кагами обернулся. Юкимура сжимал допотопный «Глок» в дрожащей руке и целился прямо ему в грудь. Секунда — и он направил ствол на Аомине. Еще секунда — грохнул выстрел. Кагами моргнул и уставился широко распахнутыми глазами на медленно заваливающееся на пол тело Юкимуры. Кровь ровными толчками выплескивалась из аккуратной дыры у него во лбу. — Что за чертовщину устроили в этом гадюшнике? — спросил кто-то бодро, но, очевидно, его бравый запал угас сразу, как он огляделся. — Твою же мать! Подняв глаза, Кагами увидел людей в форменных полицейских куртках. Один из них приблизился, вынимая из кармана наручники, а электрошокеры и автоматы в руках других сразу свели на нет мысли о побеге. Когда холодный металл со щелчком спутал запястья, Кагами подумал, что так и не успел помыться. Вот же дерьмо!