Два мира, два пророчества

— Добро пожаловать в Подполье, Гарри! — и седовласый старик развел руки в приветственном жесте. Гарри еще раз окинул взглядом комнату, в которой он оказался. Убедившись, что в помещении их только двое, он вновь посмотрел на Дамблдора. — Что ж, пожалуй, стоит начать со знакомства, — решил продолжить разговор седовласый волшебник. — Меня зовут Альбус Дамблдор, и я являюсь лидером Подполья. Гарри промолчал, так как не видел смысла представляться самому. — Надеюсь, ты слышал о Подполье, и Сириус Блэк вкратце уже объяснил тебе наши цели? — решил уточнить Дамблдор. — Присаживайся, кстати. Боюсь, это будет долгий разговор. Гарри тоже подозревал, что нескоро выберется из этой комнаты, а потому сел за стол и ответил: — Да, я общался с Сириусом. — Может, у тебя есть какие-нибудь вопросы? Гарри тяжело вздохнул, прежде чем сказать: — Говоря откровенно, мне не слишком понятны ваши цели. Насколько я понимаю, вы и ваша группа людей решили укрыться, потому что вы все находитесь вне закона, а потому при поимке вас ждет смерть или тюрьма. Глаза Дамблдора за стеклами очков замерцали в изумлении. Очевидно, Гарри своим заявлением его развеселил. — Скажите, — продолжил Гарри, — если бы Волдеморт пообещал вам и вашим соратникам нормальную жизнь, вы бы перестали представлять для него оппозицию? Дамблдор немного помолчал, прежде чем ответить. — Ну что ж, — наконец заговорил он, — я вижу, что Сириус оказался не слишком хорошим переговорщиком. Прошу прощения за это. И позволь тогда мне самому объяснить наши цели и причины нашего противодействия существующей власти. Но прежде я хочу задать тебе несколько вопросов. Дождавшись согласного кивка от Гарри, он продолжил: — Как ты думаешь, что наиболее важно для благополучия человека? Вопрос был столь многозначительным, что Гарри задумался, а когда ответил, голос его звучал неуверенно: — Правильные законы? Дамблдор согласно кивнул, но было заметно, что ответом он не удовлетворен: — И это тоже. Но я рассчитывал на несколько иной ответ. Он замолчал, как бы предлагая собеседнику подумать еще, но Гарри так давно не общался с Дамблдором из своего мира, что сейчас ему было трудно уловить способ мышления Альбуса и понять, что тот от него ждет. — Пожалуй, я предпочту, чтобы на ваш вопрос ответили вы сами, — в конце концов сказал он. — Свобода личности и свобода выбора, Гарри, — ответил Дамблдор, смотря на него с еле заметной из-под усов печальной улыбкой. — А, действительно… Я должен был догадаться, — пробормотал Гарри. Улыбка Дамблдора стала более явной. — И второй вопрос: что ты знаешь о важности семьи, Гарри? Почему-то Дамблдор всегда обладал способностью бить точно в цель. О важности семьи Гарри знал много. Он отвел глаза, размышляя, что же ему ответить. — Пожалуй, кое-что знаю, — в конце концов уклончиво произнес Гарри, рассматривая свои руки. — Ты помнишь свою семью, Гарри, — неожиданно заявил Дамблдор. Поттер поднял на него глаза: Альбус использовал легиллименцию? Или он выдал себя своей реакцией? Гарри был уверен, что применение легиллименции он бы заметил. — Я с ними виделся не так давно, — ровно ответил парень. — Дэвид, наверное, подрос? Наверное, уже завидный парень? — с меланхоличной улыбкой поинтересовался Альбус. — Да, подрос, — подтвердил Гарри. — Ты в курсе нового политического курса Волдеморта? — настрой Дамблдора резко сменился на деловой. — Разумеется. Я некоторое время был его советником. — Я знаю. Вопрос был задан для того, чтобы убедиться, что ты хорошо осознаешь, что собой представляет эта программа. — Насколько мне известно, основной… м… дискриминации подвергаются только магглорожденные, в то время как остальные вполне довольны… — и тут он осекся, внезапно осознав, что, возможно, ему известно далеко не все. Все наиболее неприглядные черты своей политики правительство всегда предпочитает скрывать. — Хорошо, — продолжил он после секундной заминки, — предоставлю вам рассказать ваш взгляд на события. Дамблдор, терпеливо слушающий его, удовлетворенно кивнул. — Ну что ж. Расскажу вкратце. Сразу после прихода Волдеморта к власти, гонениям были подвергнуты все магглорожденные маги, уже узнавшие о волшебном мире, также все оборотни и кентавры. — Подождите, а как же моя мама, Ремус Люпин? — Лили Поттер, как и Ремус Люпин — просто маленькие исключения. — Дамблдор не выглядел расстроенным тем, что его перебили. — С чего бы вдруг? — Твоя мама родила тебя. А Ремус — близкий друг твоего отца. — Это имеет какое-либо отношение к пророчеству? — Самое прямое. — Но развивать мысль не стал. — Ясно. То есть все магглорожденные, оборотни… Что с ними случилось? — Репрессии подверглись почти все нечеловеческие расы, кроме защищенных древними договорами. К примеру, вампиров, вейл, также домовых эльфов, Волдеморт трогать не стал. Не стал истреблять и русалидов, так как они могут существовать только в магических водоемах, и не представляют опасности раскрытия волшебного сообщества магглам, да и для волшебников тоже никакой опасности не представляют. Поначалу неугодных было решено изолировать в специальных поселениях — резервациях. Но многие отказались ехать туда добровольно. К примеру, кентавров на территории Хогвартса истребили почти полностью. Было убито приличное количество магглорожденных, которые не захотели расставаться со своими семьями. — А великаны? — С великаном волшебнику очень тяжело справиться, да и по большей части они истребляют сами себя. Плюс ко всему, они давно существуют на изолированных от волшебников и магглов территориях. Так что Волдеморта они даже не заинтересовали. — Он не пытался привлечь их в свою армию во время завоевания власти? — Насколько мне известно, нет. Они трудноуправляемы, да и у самого Тома было достаточно человеческих ресурсов, чтобы с ними не связываться. А вот оборотней он привлекал. — Насчет изоляционных поселений. Магглорожденные… они до сих пор там? Или же с новым политическим курсом он всех вернул? — Оттуда еще никто не возвращался, — в голосе Дамблдора появилась печаль. — Именно поэтому многие магглорожденные предпочли избежать подобной участи и укрылись здесь. Вместе с семьями. Гарри немного помолчал, прежде чем задать следующий вопрос: — Вам известно, что происходит в поселениях? — Точных данный, увы, нет. Все, кто пытался разведать ситуацию — не вернулись. Но есть предположение, что эти поселения являются по сути полигонами для экспериментов над людьми и другими существами. — Каких еще экспериментов? — нахмурился Гарри. — До сих пор доподлинно неизвестно, откуда берется магия у магглорожденных. И до меня доходили слухи, что Волдеморт очень интересовался этим вопросом. Гарри некоторое время обдумывал полученную информацию, прежде чем спросить: — А остальные существа? У них-то что? — Изучение ликантропии, знания кентавров, эльфийская магия. Волдеморт всегда считал любую магию, кроме человеческой, недостойной своего внимания. Но времена изменились, и его заинтересовала возможность расширить собственные возможности за счет чужих магических способностей. — Откуда вам это известно? — спросил Гарри, не ожидавший такого поворота событий и подозревающий, что Дамблдор просто хочет его ввести в заблуждение. — Мы общались с Томом на эту тему. Еще до девяносто второго года. — Но все, что вы сейчас говорите, является просто вашими предположениями, — сделал вывод Гарри. — Не все. Мы имеем подтверждения некоторым фактам. Однако что касается остального — то да, это мои догадки, — согласился Дамблдор, и добавил с извинительной улыбкой: — А мои догадки обычно верны. Гарри тяжело вздохнул, на душе было тягостно. Он давно не испытывал это чувство — чувство сопереживания незнакомым людям, отчаяния из-за чужих заблуждений и поступков. — Но сейчас-то репрессии прекратились — он открыл школу для магглорожденных. Тех людей, их уже не вернуть, но главное, что это больше не продолжается. — Действительно, — подтвердил Дамблдор. — Репрессии магглорожденных прекратились, когда Том столкнулся с проблемой демографии волшебного сообщества. Было много недовольных: эта проблема забеспокоила даже чистокровных волшебников. И на Совете было решено открыть эту школу, Аль-Мэджик. Но, к сожалению, не все так просто: в стремлении совершенно изолировать волшебный мир от маггловского, было решено детей, достигших одиннадцатилетнего возраста просто забирать из семей, стирать им память о родных, и их родителям стирать память о детях. Все это делается на принудительной основе — не было еще никого, кто бы согласился пойти на подобное добровольно. И иногда стиратели памяти действуют довольно грубо. Иногда были случаи повреждения детей и их родных. Случалось также, что память удавалось восстановить самостоятельно, и эти дети сбегали из школы, забирали свои семьи и приходили к нам. — Но… это же оправданно, — неуверенно выдавил из себя Гарри. — Ты так думаешь? Ты бы пошел на такое? Ты бы согласился, чтобы твой ребенок стал сиротой? Или же стать сиротой самому? Ради всеобщего блага. — И это я уже не говорю об ограничениях на использование магии, на профессии, на карьерный рост. — Дожал Альбус. — Что вы имеете в виду — ограничение на использование магии? — нахмурившись, спросил Гарри. — Хотя бы элементарная самооборона. Магглорожденные считаются опасными, не способными контролировать свою магию. Новое законодательство делает их беззащитными перед многими вещами. Плюс их программа в школе, где предполагается, что их магическая сила намного меньше, чем у обычного волшебника, а потому сделан упор на теорию. Практические занятия, увы, сведены к минимуму. Наступило молчание, после чего Дамблдор продолжил: — Ну что, Гарри, ты действительно считаешь, что мы остаемся в Подполье исключительно из-за страха гонений? Гарри долго молчал. Но в конце концов задал вопрос, который стоило задать с самого начала: — Но почему вы считаете, что я чем-то смогу помочь? Зачем вы меня сюда пригласили? Чего вы от меня ждете? — Это очень интересный вопрос: почему именно ты. Но что-то мне подсказывает, что именно ты изменишь ход нашей истории. В конце концов, именно о тебе было пророчество. — Я что, что-то вроде Избранного? — горько усмехнулся Гарри. — В какой-то степени да. Тебя это угнетает? — проницательно осведомился Альбус. — В большой степени угнетает, — кивнул Гарри. — Мне не хотелось бы на своих плечах нести судьбу народа. — А при чем здесь судьба народа? — изумился Дамблдор, было заметно, что он развеселен таким предположением. — Пророчество о тебе и Волдеморте, но никак не о целом народе. — Расскажите мне Пророчество. Насколько я понимаю, вы единственный, кто слышал его в оригинале. Дамблдор развеселился еще больше: — Я не знаю, с чего ты взял, что я слышал пророчество, — сказал он, не сдерживая улыбку, — но я его не слышал. Насколько мне известно, единственный, кто его слышал при произнесении, был сам Волдеморт. Он и только он. Гарри сидел, немного шокированный. Оказывается, в этом мире все пошло не так еще до произнесения пророчества. — Но… почему вы так уверенно говорите, что пророчество именно обо мне? — У меня есть догадки, Гарри, — уклончиво ответил Дамблдор. — Ясно. — Гарри помолчал, осмысливая ситуацию. — Обратно вы меня не отпустите, — хмуро уточнил он. — Увы, нет, Гарри, — вздохнул Альбус. — Как бы мне не хотелось держать тебя в Подполье насильно, отпустить обратно я тебя не могу. Не сейчас, Гарри. Надеюсь, что ты простишь за это старого дурака и наберешься терпения. Тем более что ты пока еще не познакомился с остальными подпольщиками. — Слегка улыбнулся он и продолжил: — Я попросил никого нас не беспокоить, но они ждут тебя в другой комнате. Пройдем, Гарри. Дамблдор поднялся с места прошел к двери. Гарри нехотя встал. Он не имел понятия, кто его ждет, но догадывался, отчего сердце немного ускорилось, а дыхание стало чуть неровным. Пройдя небольшой коридор, Дамблдор наконец открыл дверь и пропустил Гарри вперед. И сердце Гарри болезненно защемило от радости, а глаза повлажнели: они все были здесь — живые и здоровые. Гермиона, Рон, Фред, Джинни, Майкл Корнер, Тонкс, Перси, мистер и миссис Уизли, МакГонагалл, Грюм, и почему-то Драко Малфой.