Часть 8. Конец
2 июля 2015 г. в 18:08
Это - "официальная версия", то, в чем я был уверен еще недавно, когда думал, что я спасся.
Я считал - идиот - что Балка не справилась со мной и потому позволила уйти.
На самом деле я - самый лакомый кусочек, навроде мыши, которой играет кот, прежде чем съесть. Обслюнявленная, полураздавленная зверушка уверена, что ей удалось сбежать - всякий раз, когда кот просто разжимает когти, чтобы перехватить ее в зубы.
Потому что даже если сейчас я бежал с территории Балки, Балка все еще во мне - прячется обрубленной присоской, заползшей в мой череп, и наверняка выдает себя за неоперабельную опухоль, о которой мне даже не говорят.
И с каждым кошмарным сном я все глубже проваливаюсь в ее мир, пока она пожирает мой тлеющий мозг. Проваливаюсь, с каждым шагом приближаясь к тому, откуда уже никогда не вернусь.
Минутная слабость сменяется решимостью.
Я медленно ощупываю рану под повязкой на голове - круг из неровных, опухших и болезненных рубцов, под которыми словно насыпано битое стекло - наверное, осколки черепа. Проталкиваю пальцы под бинты и надавливаю, разыскивая дыру, сквозь которую тварь пробралась в мою черепную коробку. Перед глазами вспыхивают тускло-розовые светящиеся пятна и потом еще долго не пропадают.
Я хватаюсь за засыхающую корку, покрывшую рану, и сдираю ее вперемежку с остатками волос.
Горячее и склизкое заливает шею и воротник больничной пижамы. В голос матерюсь и запускаю пальцы в открывшуюся рану, силясь нащупать присоску; ору.
Кто-то вбегает в палату; кажется, медсестра. Она тоже вопит - тонко, режуще. Мне хочется ударить ее, чтобы она замолчала и не мешала мне, и я вскакиваю на ноги, поскальзываясь на линолеумном полу.
Меня хватают за плечи - и на секунду мне кажется, что, обернись я, увижу пустые матовые шарики Лехиных глаз, заволоченные инеем. Но это санитары.
Мне выворачивают руку, обнажая локтевой сгиб. Врач склоняется надо мной - я замечаю капельку собственной крови на его щеке. А в его руках блестит шприц, наполненный темно-розовой жидкостью.
Я умоляю их не делать этого; я кричу о том, что не хочу обратно в мир Балки, что я просто не смогу продержаться еще раз.
Игла входит в кожу легко; розовая мразь вливается в мою кровь, перед глазами плывет, но я продолжаю хвататься за рукава белых халатов, оставляя красно-розовые пятна, и умоляю санитаров не убивать меня, пока их лица не теряются в грязно-белой снежной круговерти.