Сломанная кукла

- Андрей Владимирович? Я к Вам с отчетом... Мужчина поднял на омегу спокойный холодный взгляд и кивнул, позволяя войти. Мальчик, еще совсем юный, с нежной молочно-белой кожей и пухлыми губами розового оттенка, в выглаженной белой рубашке с черным галстучком, положил документ на стол начальнику. Время рабочего дня подходило к концу. Солнце, просвечивающее сквозь светло-голубые жалюзи, к вечеру нещадно палило. Андрей раздраженно задернул их. Юноша стоял рядом, сведя руки за спиной, и терпеливо ждал, пока босс изучит документ. Он мог бы и уйти, но все равно продолжал упорно стоять над душой. - А это правда, что завтра Вы уезжаете? - выпалил мальчик. Андрей дернул уголком губ. - А что такое? Сачковать решил? - усмехнулся он, откидываясь на спинку вертящегося стула. - Да Вы что, Андрей Владимирович! - Лицо мальчика залило краской. - Я же просто... уточнить. Для себя. - Уезжаю. Посмотрим, когда вернусь. Компания на месте стоять не будет. Ты свободен. Юноша кивнул и благоразумно удалился. Андрей, убрав документ в папку для отчетов, тоже стал собираться домой. Пять лет назад он все-таки приехал в город С. Поначалу ему было ужасно тяжело. Город был чужим, враждебным. Первые месяцы, бродя то там, то здесь, работая то грузчиком, то охранником, он думал о Рене. Отчаянно ждал, что любимый омега ему обязательно позвонит, объяснится, назовет причину своего отсутствия тогда. Но Рене молчал, а когда сам Андрей ему звонил - тот сбрасывал трубку и отключался. После, отчаявшись дождаться звонка, Андрей сменил номер телефона, теперь полностью уверенный в том, что был лишь игрушкой в руках мажора. Терпя голод и одиночество в чужом городе, он через пару месяцев устроился охранником в местную забегаловку. За работу платили мало, но зато кормили. После он попал в неприятную компанию, которая напрочь выбила из него наивность и всякое доверие к людям. Он понял - если есть деньги, значит, ты что-то значишь, ты кто-то. Андрей с трудом вырвался из этой компании, покончив с такими грязными делами раз и навсегда. После снюхался с бетой, опять же, в той забегаловке, и тот предложил альфе пожить у него. Решив действовать по принципу "Дают - бери, бьют - беги" (ну, или давай сдачи), Андрей согласился. Мало-помалу бета, по доброте душевной, выдвинул его на приличную работу. Занятый делами, Андрей не думал об омеге. Через несколько месяцев Андрей решил сделать карьеру. И за пару лет, конечно же, открыл свою организацию. Снова мысли о любимом омеге были отодвинуты на последний план. Боль от обиды не жгла, как раньше, но все же горьковатый осадок в душе остался. Когда дела с карьерой через полтора года начали стабильно идти в гору, Андрей почувствовал лютый голод. Голод и одиночество. Если раньше, поглощенный делом, он этого не замечал, то теперь ужасно мучился. Кровать в собственной квартире была для него слишком широкой, просторной и холодной. Злость и обида разъедали душу. Порой он срывался на прохожих. Очень часто по ночам, откинув одеяло, он настойчиво и грубо ласкал сам себя, сжимая идеально выглаженную простынь пальцами, стягивая ее, и кончал. Но после банальной мастурбации чувство голода и одиночество усиливались раз в триста. Спать он не мог, поэтому зачастую сидел на балкончике и выкуривал сигарет пять. Тело отчаянно просило кого-то живого, настоящего и теплого, со своим запахом, тембром голоса, характером. А душа все еще болела после предательства богатого омеги. Как назло в воспоминания врывались две ночи в поезде, беременный омега и сильный альфа, ласкающий его несколько часов кряду. Даже когда разомлевший парень спал, мужчина продолжал шумно и влажно вылизывать его, мурча и закинув оголенные ножки на свои сильные плечи. От этих звуков у Андрея ныло все внизу живота. Теперь злость почти вытеснила боль. Как долго он представлял, как будет мстить за это предательство, за эту ложь, образы, всплывшие в голове, даже как-то успокаивали. Он представлял, как Рене будет кричать, умоляя его, представлял его разбитое лицо и окровавленные ноги, синяки на руках, груди, шее и пояснице. Несколько дней Андрей обходился самоудовлетворением, но после, не выдержав, пошел в ночной клуб, желая хоть чем-то себя занять в очередную бессонную ночь. Он долго сидел, потягивая виски со льдом, с деланным равнодушием наблюдая за парочками альф и омег. Кто-то уходил в туалет, чтобы потрахаться, кто-то, не стесняясь, лизал друг дружку в темном уголке. От этих зрелищ его тошнило, он презрительно кривил губы, когда кто-то пытался к нему подсесть. Он пил уже второй бокал, как в нос ворвался сладковато-приторный запах, вытесняя запах алкоголя, чужого пота и тонких дорогих сигарет. Запах течной омеги. Повинуясь одному только инстинкту, он бросил на стойку деньги за виски и пошел, вдыхая сладковатый аромат. Он вел вообще за пределы клуба, но с каждым шагом становился все сильнее и сильнее. Видимо, снова незапланированная течка. Андрей остановился и пару раз обернулся, принюхиваясь, желая убедиться, что он здесь - единственный альфа. Омега, а именно это был мальчик восемнадцати лет, шел быстро по темному двору. Андрей нагнал его минут через шесть. Он был выше омеги на полторы головы, шире в плечах, да и физически тоже сильнее. Голод и желание почувствовать кого-то живого под руками, а вдобавок еще и специфический запах текущей омеги, окончательно свели его с ума. Молодой парнишка сначала сопротивлялся. Кусался, царапался, не умея драться, и все же запах сильного молодого самца, пусть и немного подвыпившего, сделал свое дело. С каждой минутой мальчик возбуждался все сильнее, шумно дыша, он стягивал свою куртку, желая раздеться донага. Андрей, рыча и скалясь, повалил его на сухой пыльный асфальт, разбираясь со своим ремнем. Как он и ожидал, возбужденный омега покорно раздвинул перед ним свои ножки, нетерпеливо ожидая, как наконец-то сильный альфа овладеет им. Альфа сразу понял, что мальчик девственен. Омега был неопытен, неумел, его стоны не возбуждали, он срывался на визг и скулил, как серая мышка, елозя спиной по сухой земле. Андрею было все равно, что чувствует омега, в первую очередь он удовлетворял самого себя. Лоно юноши было узким и, несмотря на обильное количество выделяемой смазки, Андрей все же разорвал его, причиняя юноше неимоверную боль. Он брал омежку властно, грубо и глубоко, до боли сжимая худые запястья, наматывая волосы на кулак. Мальчик под ним хрипел, задыхался, сжимал коленями бедра мужчины, отчаянно пытаясь его вытолкнуть и убежать. Ни о каком возбуждении теперь не могло быть и речи. Омега плакал, горько и надрывно, бил альфу слабыми кулачками по плечам, умоляя его отпустить. Андрей не слушал скулеж. И все же, не желая иметь детей, он вышел и бурно излился мальчику на оголенный живот. Окровавленный, он поджимал под себя ножки, скрывая естество, и хныкал, ноя что-то бессвязное. Равнодушно порывшись в бумажнике, Андрей вытащил две купюры и бросил их омеге в лицо. Оплата. Одного раза для полного удовлетворения оказалось недостаточно. После предательства Рене видеть омег в качестве любимых он просто морально не мог. Компании нужны были новые сотрудники. Словно нарочно, решив продвинуться, при этом раздвигая ножки, к нему потянулись омеги. И как назло все - в период течки. Не способный сдерживать в себе голод, Андрей грубо трахал их прямо на своем рабочем столе. Они кричали. Кто-то от удовольствия, извиваясь и прося брать их еще и еще. Кто-то от боли, кто-то от унижения. На следующие дни они не звонили и не подавали о себе никакой информации. Омеги на один раз. Это приносило удовлетворение телу, но не душе. Душа все еще болела и требовала отмщения. Душе нужен был один-единственный омега. Он знал, сколько бы омег он ни трахал, душе все будет мало. Ей нужен один-единственный. Для любви. И для мести тоже. Наконец-то Андрей решился съездить в свой родной город и отыскать незадачливого бывшего любовника. К вечеру он созвонился с другом, на которого оставил квартирку, и удостоверился, что с ней все в порядке. Из вещей у него была лишь сумка, куда он положил предметы личной гигиены, да верхнюю и нижнюю одежду. Денег на кредитке хватило бы на любые глупости, но прежняя жизнь заставила Андрея ценить хрустящие купюры, которые можно подержать в руках, и перед отъездом он сунул в сумку приличную сумму наличными. Он приехал вечером. Разыскать Рене было проще простого. Его друг, Леша, знал, в каком месте сейчас варился омега. Он дал адрес, где видел парня чаще всего. Андрей переписал адрес в свой блокнот. - Спасибо, - кивнул он несколько отстраненно и холодно. Он чувствовал, что завтра все пройдет как по маслу, представляя себе вновь и вновь, что сделает с этим предателем, когда тот наконец-то окажется в его квартире, где они провели жарких четыре дня. За пять лет этот городишко ни капли не изменился. Даже стал еще хуже, чем раньше. Серые стены серых домов. Серые окна в серых стенах. Серая земля и серые люди. Серое небо. Без солнца. Серые тропки и аллеи с серыми деревьями. Альфа шел, вдыхая холодный воздух и чувствовал, как липкое отвращение заполняет все его внутреннее существо. Рене он заметил еще издали. За пять лет тоже не изменился. Но если раньше он выглядел прекрасно, то теперь стал даже более, чем жалок. Он был потрепан. Растрепанные волосы, сбитые ботинки, на сером пепельном лице Андрей увидел красный рубец, проходящий вдоль правой скулы. Куртка в нескольких местах облуплена и грубо неумело заштопана. Вдобавок было видно, как он исхудал. К Рене подошли несколько альф и обступили его. Рене пытался что-то говорить, но один из них без слов заехал сильным и мощным ударом омеге в живот, и тот сложился пополам, держась обеими руками за место удара. Андрей инстинктивно дернулся. Сказалось давнее "Мое". Рене скривился от боли, попытался выпрямиться и снова что-то сказать, но его вновь ударили в то же место. Рене закашлялся. Дальше все произошло несколько стремительнее. Его взяли за волосы и опустив омеге голову, потащили в подъезд. Ссутулившись и чувствуя, что здесь без драки не обойтись, Андрей направился за ними. Отчаянные крики омеги доносились из крайней левой квартиры. Ее отделали под офис. В спешке альфы забыли закрыть двери, поэтому Андрей без труда зашел за ними. Рене кричал что-то о ребенке. Губа у него была разбита и кровоточила, его одежда уже валялась где-то в стороне. Раздев его донага, альфы развели ему в сторону руки и ноги, чтобы не рыпался, а пятый примостился между, решив, что будет первым. Он грубо вошел в омегу именно тогда, когда Андрей переступил порог офиса. Крик беспомощной омеги и хлопок входной двери слились в один звук. Альфы обернулись на вошедшего. На их лицах было недоумение. Рене, не смотря на того, кто вошел, пытался вывернуться и изгибался на столе, чтобы вытолкнуть твердый член альфы из себя. Из его глаз невольно потекли слезы. Он не прекращал попыток вырваться, решив воспользоваться тем, что внимание альф переключилось. Однако, их хватка не ослабла. Крайний снова со всей силы ударил омегу в живот, и тело того вновь выгнулось от боли. - Я все верну... - тихо прошептал Рене. - Не.. не надо. Дайте время.. еще неделю.. Верну... Андрей сощурился. Альфы как один все скривили губы. - Тебе чего надо? - рыкнул на него один из них. - Убирайся, пока цел! Омега наша! - Что он сделал? - холодно и спокойно спросил Андрей, проходя ближе. Стук от его каблуков отдавался в пустых комнатах. - Он занял у нас большую сумму на определенный срок и не заплатил ее! У него нет денег и не будет! - ответили Андрею. - Пусть расплачивается натурой! Мы поделимся с тобой, когда трахать его станет скучно! Что-то внутри Андрея вновь дернулось. Рене не переставал изгибаться и вновь вскрикнул от боли и унижения, когда член альфы прошел в него дальше. Тонкая струйка крови, которая ползла из уголка его рта, скользнула по щеке и капнула на поверхность стола. Андрей подошел ближе. Альфы вновь оскалились. - Я его покупаю, - процедил он, стараясь не смотреть на распятого обнаженного омегу. Его омегу. - Сколько он должен? Альфы, переглянувшись, назвали ему сумму. Отчего-то они понимали, что связываться с ним не стоит, даже если перевес на их стороне. Андрей, вытащив деньги, сжал их в руке. - Отпустите его и получите, - снова холодно процедил он. Альфы, явно нехотя, подчинились. Сказывалось, что деньги им все же важнее, чем возможность потрахать омегу. Рене сполз со стола и на коленях пополз к отброшенной одежде, тыльной стороной ладони вытирая кровь с губы. Когда он оделся, Андрей грубо толкнул его к выходу и брезгливо бросил на стол деньги. - Не подавитесь.