Это война и я не сдамся!

С праздничком, дорогие читательницы! Ура! О своём небольшом путешествии к Франсису на дом Артур Альфреду не рассказал. Не упомянул он и о двух более поздних совместных с французом обедах на террасе кафе, как и о том, что Франсис заходил в музыкальный магазин и они проболтали почти час, пока Артур работал. (В тот день француз ушел из магазина с пустыми руками). В скрытности Артура не было никакой негативной подоплёки – просто ну не мог он сказать американцу, что подружился с его тайным любовником, не мог же? Он не хотел ловить их с поличным. Будь это кто-нибудь другой, не Франсис, англичанин бы обязательно сказал Алу, поскольку никаких причин держать своё новое знакомство в тайне не было. Ну, то есть, кроме той, что эта парочка трахалась за спиной Артура, едрить твою налево. Но теперь, когда англичанин был знаком с Франсисом, ощущения от побегов Альфреда на его тайные свидания стали хуже раза в два. Артура терзала ревность, причем самыми невообразимыми способами, он горел в ней изнутри и снаружи и буквально из кожи лез в отчаянных попытках понять - почему это происходит. Ведь так не должно было быть, не должно оно так чувствоваться, настолько неправильно. Его изначальный план сблизиться с врагом прекрасно сработал, но… Никто никогда не говорил, что делать, если указанный враг окажется слегка чересчур близко. – Чувак, расслабься! – сказал ему Альфред, когда Артур второй раз за ужин уронил свою вилку, услышав жужжание телефона американца (они ели переваренные англичанином макароны и нечто, что когда-то было рыбой). – Ты какой-то дерганный последнее время. – Неправда! – Артур нырнул под стол за вилкой. – Кто, черт побери, пишет тебе весь вечер? Он вылез из-под стола как раз вовремя, чтобы увидеть как Альфред нахмурился. – Иван, – мрачно пробурчал американец. – Он на меня взъелся, – объяснил он, как будто Артуру это не было и так известно. – Что на сей раз? – Я забыл кое-какие свои бумаги в зале совещаний, а начальник заставил Ивви их забрать и занести мне, – Альфред постучал по экрану телефона вилкой, как будто избиение смс-ки могло как-то помочь. – И теперь он из-за этого бесится. Артур демонстративно приподнял бровь. – Ивви? Альфред на это даже слегка покраснел. – Ну да. Он ненавидит когда я его так называю. К тому же, сказать «Ивви» гораздо легче, чем «Иван». Артур закатил глаза. – И снова-здорово. Имя «Иван» вовсе не длинное или трудное. – Да брось! Как будто сам никогда никого по прозвищу не называл! – Я не даю прозвища из-за собственной лени! – Так потому-то клички и придумывают! Потому что не хотят произносить имя полностью! На этот раз Артуру пришлось признать своё поражение. – Не во всех случаях, – проворчал он, желая оставить последнее слово за собой. – Иногда люди берут прозвища потому, что им не нравится собственное имя. Или потому что кличка как-то их описывает. Американец закатил глаза. – Так значит, когда ты называешь меня «Ал», ты делаешь это, потому что слово описывает меня лучше, чем «Альфред»? – Нет, но идиотом я тебя называю, потому что это – описывает! – огрызнулся Артур, хотя и не с настоящим раздражением. – Ешь давай и прекрати пороть чепуху. – Боже, ты моя мамочка что ли? – мрачно выдохнул Альфред, но, тем не менее, послушно взял вилку. – Иногда я себя ею ощущаю, – пробормотал англичанин. От произнесения этих слов вслух у него возникло странное чувство, и он рефлекторно взглянул на Альфреда. Американец тоже посмотрел на него в ответ, и, на одно-два мгновенья, пока они удерживали зрительный контакт, между ними возникло что-то сродни бессловесному пониманию, но это чувство быстро ушло, до того, как кто-либо из мужчин смог его идентифицировать. – Эй, кстати, – сказал Альфред, затем набил рот едой и продолжил, начав бормотать что-то неразборчивое, но потом ему всё же пришлось прожевать и проглотить макароны прежде, чем они все оказались на столе. Артур до крайности демонстративно закатил глаза, но тем не менее не удержал смех. – Еще раз? Ал протолкнул последние кусочки внутрь глотком колы. – Я говорил, что на этих выходных будет вечеринка. Хочешь сходить? – Чья вечеринка? – с подозрением уточнил Артур. Ему уже довелось бывать на подобных мероприятиях, что устраивали друзья американца, и он на собственном опыте узнал о необходимости быть в этом деле осмотрительным. – Ну, на самом деле, я его не особо знаю… – Сколь многообещающее начало. – Но он хороший друг Ивана и я пару раз с ним виделся. Он прикольный парень, хоть и немец. Думаю, тебе понравится, вы с ним, типа, похожи. Артур на мгновенье задумался. Прошло уже немало времени с тех пор, как они с Альфредом вот так спонтанно шли на случайные вечеринки чисто ради самой вечеринки, и, к тому же, это может пойти на пользу их отношениям, особенно после того комментария о материнской заботе. В крайнем случае, попытка не повредит. – Почему бы и нет, – Артур ухмыльнулся. – По правде, почему бы, черт возьми, и нет. Звучит многообещающе. Альфред ухмыльнулся в ответ, и, на один смущающий момент, они просто сидели, ухмыляясь друг другу, как два безмозглых подростка, которые собрались на запретную вечеринку в надежде напиться первый раз в своей глупой жизни. К счастью, Ал быстро встал и схватил свой телефон. – Круто! – он пошел надевать свою лётную куртку. – Пойду заберу документы у этого комми прежде, чем он продаст все наши секреты в свой Коммюз. – Альфред сделал паузу. – Ха-ха, понял? Комми плюс Советский Союз равно Коммюз! Артур не смог удержаться и спрятал лицо в ладонях. – Да ёб твою мать, Альфред, это самая ужасная шутка, что я слышал за всю свою жизнь, – простонал он. – Лучше поспеши, а то Иван поймет, что не надо расшифровывать твои каракули, когда он просто может продать свои собственные записи, если вдруг посчитает, что его правительству необходимо знать, как ты хочешь усовершенствовать производство своих кукурузных хлопьев. – Как знать, – жизнерадостно сказал Ал. – Мои записи всегда самые лучшие.