Узел Хима и Узы Кессиль

      Вдоль реки Андуин конь скакал трое суток без остановки, пока я без чувств лежала на его могучей спине и старалась прийти в себя. Ничего не помогало. В глазах стояла картина клена, под которым целуются двое. Я не видела тогда ничего и не успела заметить, отвечал ей эльф или нет. Зачем я убежала? Может, легче было ей врезать? А потом ему. И все равно уехать. Как же я ненавидела даже простые воспоминания об этом моменте!       Что бы я не прокручивала в голове, все сводилось к побегу. Я бегу от него, потому что я просто больше так не могу. Я не ем и не сплю. Я забыла, что такое покой, кроме тех минут, пока он рядом, но я не могу держать его возле себя постоянно. Что со мной не так? Почему я не могу с такой легкостью смотреть в его мысли, с какой он читает меня, словно я рукопись на бумаге?       Конь сбавил шаг и стал тяжело дышать. Видимо, привал. Я даже оружие не взяла с собой. Вдруг здесь разгуливают орки? Если меня убьют, не придется больше терзать себя. Я чувствовала, что Леголас рвется в мою голову. Стучит в закрытые двери. Молит…       Обрывки фраз долетали до меня издалека, будто их приносил сам ветер или деревья шумели листвой его голосом. Мне даже почудилось, что стук копыт отбивает его имя. Но я не пускала его. Не пущу и не стану слушать! Что он мне скажет? Как мне ему верить? Я не подхожу ему. Я с самого начала говорила, что это глупая затея, что что-то будет все время стоять между нами. Мне нужен отдых. Мне необходимо прийти в себя. Нужно привести мысли в порядок. Изгнать его дальше. Даже если этот поцелуй был ошибкой, я хочу найти в себе силы отнестись к этому с пониманием. Сейчас у меня нет никаких сил. Что задержало тебя, аранен? Кто она для тебя? Кто я для тебя? Почему ты позволил моему сердцу разбиться так легко?       Я слезла с усталого коня и плюхнулась на мерзлую землю. Все тело ломило от тряски, продолжавшейся три с половиной дня, а измученное сознание отказывалось соображать достойно. Около пологого берега разрослись мелкие деревья с кривыми ветвями, и около их корней не было снега. Они только выглядели мертвыми зимой — внутри них теплилась светлая жизнь. Я примостилась возле одного такого деревца и положила ладошки под щеку, смотря на звезды. Их было очень много, и их блеск звенел в воздухе. Такие холодные, такие далекие, такие красивые — прямо как мой принц.       — Любимая, скажи хоть слово…       Снежинки опускались на мое лицо, и мне казалось, что это эльф нежно целует меня, а его голос звал меня и умолял ответить. Что мне сказать ему? Проститься? Сказать, что я видела его с другой, и это оказалось последней каплей в бездне моего отчаяния?       — Tua amin utue ta…*       Теплая земля задрожала, или задрожала я. От тоски? От горя? От боли? Скорее, от слез, что лились из глаз и застывали инеем на ресницах.       — Эленвен, я погибаю…       И я погибаю, мой принц.       Глаза стали закрываться, и меня медленно погружало в другую реальность. Я лежала на холодных простынях и улыбалась в предвкушении. Рядом сидела молодая девушка. Практикантка. Она вслух читала мне книгу об эльфах и гномах, о драконах и волшебниках, о королях и войнах. Это была моя любимая книга. Мое зрение меня подвело, и все было в большом расфокусе. Оно и было здорово, ибо я могла себе представить перед глазами все, что угодно. Практикантка протяжно зевнула и спросила, не хочу ли я спать. Я ответила, что успею выспаться, когда умру, и заставила ее в который раз читать строки о лесном принце. Девушка нехотя продолжила свою мелодекламацию: — Леголас, ты был счастлив в чертогах лесных, Словно лист меж зелёных собратьев своих… Но запомни: крик чайки над пенной волной Позовёт за собой и отнимет покой. — Это не справедливо. Я услышала, что девушка замешкалась. — Почему? — Несправедливо то, что у меня есть возможность знакомиться с парнями только через твой голос. Несправедливо, что этот парень просто персонаж из книги. Я, наверное, наивная, но я мечтаю увидеть море и влюбиться в настоящего принца. — Так, все, маленькая мечтательница. Ложись спать, у тебя завтра трудный день. По вторым числам каждого месяца всегда был сложный день. Мне снова сделают МРТ и введут контраст, чтобы посмотреть метастазы. Это самое противное. Укол с зеленкой делают прямо меж позвонков в ликвор. И ты слышишь, как хрустят твои кости. Противно так щелкая, будто зажеванная пленка в кассетнике. А потом все печально вздохнут и скажут не сдаваться и продолжать лечение, а у тебя еще с неделю моча будет зеленая. Я не шучу. Вы думаете, моча — это ваш чай, кофе и всевозможные напитки? Друзья мои, вы глубоко ошибаетесь. Ваша моча — это переработанная плазма крови со всем шлаком, что вы копите в организме. Я могу защитить докторскую по сопроводительной медицине, объясняя на пальцах, где у вас что находится и каков процесс жизнедеятельности этого «что-то». — Спасибо. Ты могла бы достать мне фильм? Говорят, вышла первая часть. Я хоть послушаю. — Я постараюсь. Спокойной ночи, звездочка, — девушка накрыла меня простыней, подбитой колючим войлоком, и ушла, не закрывая дверь. А я, сомкнув слепые глаза, молила о снах, ибо я уже давно не видела ничего наяву. И он пришел. Я видела море и светловолосого юношу, сидевшего на берегу. Он улыбался и встречал меня, будто давно знаком. У юноши были такие красивые глаза, что описать их словами просто не получалось. Шум моря давил на слух, а чайки над головой истошно кричали, заглушая его попытки что-то сказать. Я хотела ему ответить, что не слышу, но, видимо, звук достигает слуха медленнее света картинки, и мой голос лишь разносился глухим и непонятным эхом по пространству. Оставалось только наблюдать за юношей, что наблюдал за мной, и улыбаться прекрасному видению.       Проснулась я ближе к полудню и долго разминала закоченевшее тело. Лошадь уже успела напиться из холодной реки и пожевать жухлую траву у берега, поэтому, недолго думая, я снова села в седло и поехала неспеша туда, откуда начала свой путь когда-то.       Еще недавние мысли, казавшиеся чем-то важным и срочным, такие как побег, теперь виделись мне совсем неправильными. Будто кто-то смахнул крылом с моего сознания завесу впечатлительности. Я даже не дала ему объясниться. А что, если единственный злодей в этой истории я? И он даже не знает о причине моего отъезда? Или мне все показалось? Тогда правильно, что убежала. Зачем Леголасу сумасшедшая? И снова этот вопрос «зачем». Моя жизнь просто вертится вокруг этого глупого слова. Я все еще человек в эльфийском теле, без родословной и единой фибры души, способной уловить настроения этого чудного мира. И мне все еще пятнадцать, судя по поступкам. Но когда я с ним, мне всегда кажется, что я другая. Будто что-то внутри меня рвется наружу к нему, и это «что-то» настолько сильное и нерушимое, что само собой несет в себе больше мудрости, чем любые прожитые года. Кажется, ко мне возвращается память, и я обнаруживаю, что аранен всегда был рядом. Что он часть меня, и куда бы я не шла, я всюду приношу его с собой. Может, потому он слышит меня постоянно, а я его нет? Я просто не впускаю его насовсем? Может, он прав в том, что я его боюсь? Где же он? Что с ним?       Я закрыла глаза и позвала юношу, но в ответ мне ударила тяжелая мучительная тишина без признаков жизни. Мы потеряли связь. Оказывается, это совсем не больно. Не больнее, чем умереть. Я не ощущаю ничего. Возможно, я теперь вообще ничего и никогда не смогу почувствовать.       На исходе суток конь вошел в теплые леса Лотлориэна.