Строчки на волнах

Очередное дело, плечи сковывает усталость. Как же хочется просто выспаться, просто лечь и расслабиться, прикрыть воспаленные до красноты глаза. Не имеешь права, слишком большая угроза. Да хотя дело даже не в масштабах, а в вашей беспомощности. Трое суток напряженной работы, куча задержанных, которые не знают ничего о цели теракта. Слишком много всего, что не дает ничего в результате. Булатов нервно крутит в руках шариковую ручку, а ты с тревогой вглядываешься в покрасневшее лицо командира. Сдал Батя после ранения на заводе. Сильно сдал. — Ну сделайте что-нибудь в конце концов! — он зло бросает ручку в стакан и сдергивает с шеи галстук, на секунду прикрывает глаза. — Вы понимаете, что у нас нет нихрена! — он наклоняется к Шумову. — Нихрена, майор! А теракт может произойти в любую секунду! — переходит к Свердловой. Девушка испуганно жмурится. — Товарищ контр-адмирал, — окликаешь его. — Что? Ну что?! — он в миг оказывается рядом. — Ненавижу это чувство. — Вань, успокойся пожалуйста, — ты аккуратно касаешься его плеча. — Отдохни. Ты устал. — Багира! — он встречается с тобой взглядом и чуть понижает голос. Вы оба на грани, и он как никто другой, понимает, что кричать сейчас бессмысленно, вы все делаете все возможное и даже невозможное. Он чуть резко вдыхает и махнув рукой покидает КЦ. — Совсем командир на взводе, — Шумов провожает его взглядом. — Как будто мы сами не понимаем в каком дерьме. — Где группа? — ты пропускаешь его реплики мимо ушей. Майора тоже можно понять, он устал не меньше вас, и все же у него не та ответственность. — Проверяют заброшенный лагерь по наводке этого чудилы, вдруг правда что-то есть, — он указывает на экран. — Но пока вроде чисто, на территории никаких движений. — Хорошо, — подходишь к нему. — Бизон, как слышишь меня? Прием. — Слышу хорошо, вижу плохо, — Ворчливый голос Бориса раскатывается по центру. — Темно как в жо… — Бизон, — обрываешь его. — Ладно, ладно, не ругайся. Ну мы тут уже час, Кот с Даной обшарили весь периметр, похоже чисто. Правда, что внутри — неясно, сейчас попробуем проверить, но чуйка подсказывает фигней маемся. — Все же будьте осторожны, — ты устало вздыхаешь. — Если пусто, возвращайтесь на базу, вам нужно отдохнуть. Все, конец связи. — Давай. Ты жмуришься и прижимаешь руку к виску. Майор бросает на тебя сочувственный взгляд, но молчит. — Письмо пришло, — Свердлова указывает на экран. — На наш адрес. — Что там? — тебя охватывает неясная тревога, ты невольно сжимаешь плечо майора. — Свердлова! Девушка выводит на экран письмо. От нескольких коротких строк тебя бросает в жар. — Срочно свяжись с аэропортом! Пусть отменяют все рейсы! — Выбегаешь из КЦ и несешься к кабинету Булатова. — Батя! Он распахивает дверь навстречу. — Что случилось? — хватает тебя за плечи. — С группой? — Самолет! Террористы вышли на связь, они собираются взорвать самолет. Там Ума… Вань… Ты зажимаешь рот ладонью, страх за девчушку охватывает уставшее сознание. Булатов уже вбегает в зал, а ты запоздало замечаешь, что командир без привычного кителя. Похоже собирался отдохнуть. — Самолет уже в небе, пилоты на связь не выходят, — от слов Шумова ты падаешь в кресло. — Багира? — майор смотрит встревоженно. — Свяжись в группой и сообщим им, — голос механический. Ты пытаешься справиться с собой, но вязкая слабость не отпускает, КЦ медленно плывет перед глазами. — Я попробую еще раз допросить этих уродов, — Батя исчезает из поля зрения. — Багира? — Шумов переглядывается со Свердловой. — Может воды? — Не надо, — твой голос надломан. — Все нормально. Ты с группой связался? — Уже едут в аэропорт. — Хорошо, — киваешь. — Господи, ну я же ей говорила, не лети на ночь, утром прилетишь! — закрываешь лицо руками. Ума улетевшая на соревнования, должна была вернуться утром. Звонила, кричала, что успевает на вечерний рейс. А теперь именно она стала целью преступников. А что страшнее всего, они знают, кто она. Смотришь на строчки проклятого письма. Нет, Саид не скрывает кто он, не скрывает даже, что это месть. Именно вам с Батей, больше тебе. Еще во время того задержания он успел заметить ваши с Умановой отношения. Его побег спланированный заранее, вы не успели среагировать. Именно за это Булатова по сути и согнали сюда, упустил опасного преступника, а то, что от кровопотери едва на ногах держался, это так мелочь. Должен был умереть, но задержать, да что угодно. Тогда, во время операции вы убили его сына. Ты, если быть точнее, и Саид клялся отомстить, а что может быть страшнее того, кому нечего терять. — Ты как? — хмурый Батя возвращается в центр. — Удалось узнать что-нибудь? Он качает головой, до боли сжимает твои руки. Вам нечего сказать, кажется впервые у вас нет никаких шансов. — Самолет меняет курс, — Шумов указывает на экран. — Куда они летят? — Батя отходит от тебя. — Что они вообще придумали?! У них же ограниченное количество топлива. — Багира, это Бизон, — голос Бориса напряжен. — Мы отправили вам все записи, похоже Саид там сам. Охрана сказала, что они были без багажа, если они решили взорвать самолет, то как? При них вообще ничего не было. — А если как тогда с химиком? — Батя передвигает к себе микрофон. — Я надеюсь вы отвели все ближайшие самолеты? — Все остальные рейсы успели либо отменить, либо посадить. Бать, что нам делать дальше? — Не знаю, — голос адмирала опускается почти до шепота. — Возвращайтесь пока. Рит? Ты качаешь головой в ответ. Воздуха катастрофически не хватает. Трешь горло, словно надеясь избавиться от кома внутри. Сердце будто сжимают чьи-то ледяные пальцы. — Попробуй выяснить куда они летят, — Батя наклоняется к Шумову и добавляет что-то еще, но ты не слышишь. — Пошли, — не успеваешь даже заметить как командир оказывается рядом. — Куда? — поднимаешься опираясь на его руку. Он молча ведет тебя в комнату отдыха и заставляет сесть на диванчик, возмутиться просто нет сил. Стягивает твой китель и расстегивает ворот и манжеты рубашки, несильно трет твои запястья и вглядывается в глаза. Понимаешь, что стало чуточку легче. Тупая боль в груди слабеет. — Выпей, — морщишься от терпкого запаха успокоительного, но пьешь. Он сидит рядом несколько минут просто сжав твои руки. Беспомощно утыкаешься в его плечо. Сил нет никаких. Страшно, больно. Ума для тебя как дочь. И ты просто не представляешь, что будет, если ее вдруг не станет. — Ума — девочка умная, она придумает, что сделать. Еще и везучая, — Булатов аккуратно распускает твои волосы, и проводит по ним руками. — Солдат удачи, ее Бизон так называет. — Мы даже не знаем, что они хотят сделать. — Товарищ контр-адмирал! — в комнату врывается Шумов. — В их направлении Новгород. Там с утра открывается фестиваль какой-то, за чертой города. Заявлено более пятидесяти тысяч участников. — Ты думаешь? — Булатов поднимается. — Думаю да, — они не собираются взрывать самолет в воздухе. Они хотят влететь в нем в толпу. А там будет тысячи и тысячи жертв. Ты не знаешь что говорить. Как можно остановить неуправляемый самолет, да еще с земли. В нем более трехсот человек. На земле несколько десятков тысяч. Есть одно решение, страшнее которого нельзя и придумать. — Сколько у нас времени? — Булатов не смотрит на тебя, но хриплый голос выдает страх и отчаянье. — Час, приблизительный расчет. Может час десять, потом будет поздно, — Шумов отводит взгляд. — Дальше… Дальше город. — Я пойду свяжусь со штабом, — Батя покидает комнату. — Думаешь, там скажут… — Шумов садится на подголовник дивана. — Уничтожить… — Триста человек или пятьдесят тысяч… Как думаешь? — ты не видишь ничего перед собой. — Но там же гражданские. — А внизу не гражданские? — ты усмехаешься. Да, страшно, до боли страшно. Своими руками взорвать самолет, на котором летят простые люди. Родные, близкие, дорогие. Или позволить погибнуть тысячам. Все равно погубив тех же триста. Чудовищная перспектива, чудовищный выбор. Задача. Ты прекрасно знаешь, что где-то на самом верху уже собрались люди, уже подводят расчеты, качают головами и кивают. Кивают, потому что другого выбора попросту нет. Разве что чудо? — А ты в церкви когда в последний раз был? — не узнаешь своего голоса. Шумов теряется, неожиданно не в тему. — С детства не был, как-то времени нет, да и нога уже не идет. — Вот и я так, — киваешь. — Пошли в зал. Батя сидит за твоим столом, закрыв лицо, плечи опущены. Значит приказ уже дан. — Самолет собьют на подлете, там военная база. Они уже готовы, подняли по тревоге. У нас нет других вариантов, слишком мало времени. — Ненавижу, — твой голос ломается. — Ненавижу! — бьешь кулаком по столу. — Ненавижу, — утихающий шепот. — Вань, — ты вдруг падаешь на колени. — Сделай что-нибудь. Вань! Она же там… Она… — Рит, Рит, Рит! — он рывком поднимает тебя на ноги. — Что ты предлагаешь? Что? Догнать их в воздухе? И что? Уговорить? Так они на связь не выходят. Все аналитики следят за этим чертовым самолетом, пытаются выйти на связь. Ничего… Или ты думаешь мне легко? Или им легко. Там триста ни в чем неповинных людей. А внизу десятки тысяч. Взрослых и детей… Скажи мне, что сделать. Я сделаю. Все сделаю, только скажи как?! Качаешь головой и убегаешь, спотыкаясь спускаешься на прохладную от ночного воздуха парковку. Тебя слепит свет фар. — Багира? — Бизон останавливает машину. — Русалка, что с тобой. — Они сказали взорвать самолет. Самим! Чтобы избежать больших жертв, убить их. Убить Уму! — ты утыкаешься в его плечо и плачешь. — Убить, своими руками. Понимаешь? Убить… Рыдаешь. Нерпы молчат стоя сзади вас. — Неужели нет других вариантов? — Опер смотрит растерянно. — Ну, попробовать их окружить на истребителях… Объяснить им, что их взорвут. — Они смертники, — Сармат качает головой, понимая всю масштабность ситуации. — Им уже ничего не страшно. — А если связаться с пассажирами? Пусть попробуют обезвредит их. — Это невозможно, — тебя колотит. — Уже ничего невозможно, — ты качаешься. Бизон подхватывает тебя под руку, помогая удержаться на ногах. — Приказ дан. Им осталось теперь меньше часа. — Я не верю, — Бизон крепче прижимает тебя к себе. — Ума не дура, она что-нибудь придумает. Вот увидишь! Обязательно, слышишь? — он яростно трясет тебя, выдавая свои чувства с головой. Минуты тянутся бесконечно, повисшая в зале тишина бьет по вискам, а от запах валерьянки уже тошнит. Булатов залпом опустошает стаканчик с лекарством вырвав из твоих рук. Вы с Бизоном сидите на полу центра, мужчина крепко сжимает твои плечи. — Батя? — Борис смотри на командира. — Молчи, — тот качает головой. — Просто молчи, Бизон, — с силой сшибает с твоего стола монитор, заставляя вздрогнуть сотрудников. Все на взводе. Он садится рядом с вами. Просто сидеть и ждать, это все что у вас осталось. Сидеть и ждать, пока взорвут самолет с невинными людьми, один из которых дорог каждому из вас. Сидеть и знать, что буквально через двадцать минут перестанет биться сердце вашего бойца, а вы беспомощны. Любые слова лишние, вам приказали не вмешиваться и все. А такие приказы, как правило, не обсуждаются. — Прием, меня кто-нибудь слышит? Прием, — тебе кажется, что ты сошла с ума. И голос Умы в эфире это галлюцинация. — Ума? — Батя отнимает руки от лица и резко вскакивает. — Ума?! Что? Ты где? Уманова. — Батя? Бать, а что делать с самолетом? Они пилотов убили, а я этого кажется тоже того. Он пока на автопилоте, но я его не посажу. — Твою мать, Уманова, — Бизон истерично улыбается. — Соедините ее с диспетчерами, пусть учат, — Булатов еще не веря в происходящее хватается за телефон. Нужно отменить приказ об уничтожении цели, пока еще не поздно. — Я же говорил, что Ума у нас неубиваемая, — Бизон прячет глаза. — Главное, чтобы самолет не сильно побила. А то еще перед авиакомпанией отчитываться. Ты не веришь. Слова словно сквозь толщу воды. Только руки сильнее сжимают фигурку лошади. Ее подарок. — Багира? — Батя хлопает тебя по щеке. — Багира ты меня слышишь? Рит? — Ума? — ты открываешь глаза возвращаясь в реальность. — Сели они, сели. Наверху ее обещали как минимум к ордену приставить, — глаза командира влажно сверкают. — А еще расцеловать при первом удобном случае. Сам, — Батя указывает пальцем в потолок. — Обещал. Я сказал, что только после нас. Но правда фермеры обещали побить, она им все стога посносила. Но государство сказало, что оплатит. Она самолет в поле посадила. Ее должны скоро привезти. — Нужно курсы пилотов вводить, — Бизон не сдерживает усмешки. — Специально для Умы. Ты смеешься, не в силах сдержать слезы. Действительно, солдат удачи.