Стать прокси

Вдох был глубоким и судорожным. Собственная смерть продолжала мелькать перед глазами, когда рука резким движением схватилась за грудь. Тук-тук-тук. Я попыталась унять прерывистое дыхание, которое все больше смахивало на всхлипы. Сердце стучало, холод пропал. В этом мире всё перестало существовать, были только громкие, словно взрывы, стуки внутри грудной клетки. Я жива. Я безвольно опустила руки, прикрывая глаза, шумно дыша. Медленно сажусь на кровати, опустив голову и закрыв глаза. Руки до сих пор трясутся, а голова кружится от пережитой, казалось бы, настоящей боли. Я повторно проверяю грудь, опасаясь сквозной дыры. Какие, черт возьми, жуткие сновидения... Что первый, что второй. Когда остатки сна полностью отпускают меня, давая понять, что жизнь не окончена и я тут, живая и невредимая, моя голова поднимается. Перед глазами тут же предстает камера, стоящая на столе, который был напротив кровати. Неплохо придумали... — Марк, — хрипло говорю я, тут же поморщившись. — Я проснулась. Мне нужна вода... Не прошло и несколько секунд, как послышался грохот на первых этажах — видимо кто-то из парней спешил ко мне на помощь. Еще момент дверь в мою комнату раскрывается и на пороге появляется Марк: — Воды? — переспрашивает он и, получив кивок от меня, быстро скрывается с моих глаз. Оставшись в полном одиночестве, я широко зеваю, почёсывая голову и в тот же момент встречаясь с глазком маленькой видеокамеры и неловко отвожу глаза. Надеюсь, я не висела над потолком, пока была без сознания. Или еще похуже — закатывала глаза и говорила голосом Адольфа Гитлера, предвещая всем адское пламя. — Брр, — я дёрнула плечами, пытаясь унять мурашки по коже. В комнату спешно зашёл Марк, подавая мне стакан с водой, к которой я тут же прилипла. Брюнет подошел к столу, взял в свои тонкие руки камеру, что-то рассматривая, и положил ее обратно. Я пила воду небольшими глотками, чувствуя, как возвращается дрожь. Марк нетерпеливо ждал, когда я осушу стакан, ставя стул напротив меня и садясь на него. Тут спасительная вода словно превратилась в горький яд, разжигающий все внутренности. Я замерла, испуганно выпучив глаза, ощущая, как сжавшееся тело отвергает жидкость и по инерции прикрыла рот рукой. Конечно, это не помогло. Благо, предвидевший ситуацию Марк, вытащил непонятно откуда глубокий таз и меня тут же вырвало. На первых порах из меня выходила ранее выпитая вода. Но чем больше я склонялась над тазиком, тем стремительней прибавлялись красные оттенки. Голова кружилась, создавалось впечатление, что я, вопреки всем законам притяжения, сидела на потолке, не в силах упасть. Где-то вдалеке слышались подбадривающие слова, как и ватное ощущение того, что моё плечо сжимали. Глаза закатывались, отказываясь функционировать, и я в какой-то момент потеряла сознание. Но не пробыв в спасительной тьме и больше секунды, я продолжала рвать. В конце концов, остались только спазмы. Как бы рвать мне не хотелось — да нечем. Еще через время меня отпустило, и из губ раздался облегченный вздох. Я устало уставилось на содержимое тазика, уже не удивляясь красному месиву. Надеюсь, таз мне больше не пригодится. — Всё? — послышался вопрос, и мой лоб накрыла рука. Я нашла в себе силы кивнуть, из-за чего снова чуть не уплыла из реального мира. Внутренности словно помешивали ложкой, превращая органы в фарш, заставляя болезненно упасть на кровать и сжаться. Я слышала, как выбежал из комнаты Марк, оставляя меня в полном одиночестве, и погрузилась в темноту. И всё прекратилось. В смысле не жизнь, нет. Я удивленно открыла глаза, уставившись на рядом стоящий стул с металлическими ножками. Что же?.. Как так?.. Медленно, насколько это возможно, принимаю сидячее положение. Тошнота исчезла, как и состояние "зовите священника", что вызывало настороженность и недоумение. Что-что, а "волшебному исцелению" я не доверяла, хоть и была благодарна столь чудесным обстоятельствам. В какой-то степени меня охватило счастье, что я не чувствую боль и дурь. Если мне предстоит умереть, то пусть моя смерть будет такая — вот никакая. Хотя в любом случае умирать мне не хотелось. Убедившись, что самочувствие лучше, чем обычно, я встала с кровати, готовая в любой момент с больной головой упасть обратно. Но нет, мне по-прежнему было лучше, чем хорошо. Для полной уверенности я осторожно попрыгала пару раз, подняла руки, присела и встала. Несильно похлопала по щекам, вызывая красный румянец на бледной коже. И потом глубоко задумалась. Буквально минуту назад я думала, что ухожу из мира, а сейчас стою жива-здорова. Как проследить за этим? Как мне может быть хорошо после всего, что было? Как защищаться? Я злостно сжала кулаки, заметавшись по комнате. — Я не понимаю! — гневно закричала я и в порыве эмоций, пнула металлический стул. Самый логический исход — сломанные пальцы ног, к еще погубленному здоровью. Но вопреки здравомыслию, стул сделал пируэт, пролетев добрую половину комнаты, и с грохотом проломил стену в коридор. Изумившись, я удивленно уставилась на дыру и не менее удивленно уставилась на стоящего возле нового прохода Марка, который смотрел на всё происходящее диким взглядом. В это мгновенье я поняла несколько вещей: Во-первых, в этом доме были картонные стены. Ей богу, будь действие у меня, тут помог бы только трактор. Во-вторых, скосив вещь в сторону, то попала бы в Марка. Возможно, убила бы. В-третьих, помимо хорошего самочувствия, у меня появилась супер-сила. Я не знала чему удивляться больше. Наверно, новым возможностям, подумала я, разглядывая ногу. Никаких покраснений от твёрдого предмета не было, как и боли. — Эм... Марк? — обратилась я к парню. В голове пролетела мысль, что тот от страха пристрелит меня или выкинет в окно. Это зависит от того, далеко ли ружьё. Марк смотрел на меня таким взглядом, словно я с окровавленным ножом и букетом оторванных голов, с улыбкой бежала прямо к нему. От его перекошенного лица мне тоже стало страшно и для пущего утверждения, что мы одни, я оглядываюсь вокруг. — Как так получилось? — спрашивает он, видимо решив, что я в здравом уме. — Я это... Разозлилась, просто мне было плохо, а потом резко нет, — на одном дыхании тараторила я. — Мне непонятно... Потом ударила стул, вот. Стало видно, что Марк загрузился, пытаясь понять мою речь и как это связано с летающим стулом, который был в менее метра от него. — Как? — снова спросил он. Я многозначительно пожала плечами, задаваясь этим же вопросом. Недолго думая, я подошла к кровати и попыталась ее поднять. Предмет мебели оставался таким же тяжелым, как и был, и подниматься категорически не хотел. Несмотря на это, я продолжала напрягаться и пыхтеть, из-за чего ножки кровати заелозили по полу, царапая его. И каким макаром этот стул летал!? Ладно, опустим детали по поводу разной весовой категории вещей, как и тот факт, что я замахнулась через чур круто — кидаться кроватями будет кто-то из разряда супергероев мстителей или супермен в трениках, но явно не девушка хоть и не худого телосложения. Да и, похоже, я, наоборот, в сию минуту стала немощной — одну часть кровати поднять-то у меня должно получиться. Кровать деревянная, не железная. «Тебе не хватает ненависти», — прозвучал голос с известной фразой из не менее известного аниме. Я закатила глаза — мозг, что ты делаешь? Вместо дельных мыслей, ты вспоминаешь глупое аниме! Хотя постойте… это ведь идея! Я шустро отошла от кровати, став напротив нее, попрыгав на месте а-ля боксёр на ринге. Так, надо вспомнить что-то крайне злостное. — Эм… Клэр? Я повернула голову, уставившись на растерянно-удивлённого Марка, который снова задумался о моем психическом состоянии. Он был готов ко всему, начиная от вторжения монстров, заканчивая… Вторжение монстрами. Похоже, у парня явное помешательство на этом — серьезная проблема. Так или иначе, он не ожидал увидеть меня с прыжками вокруг мебели. — Я должна поднять эту кровать, — пытаясь войти в состояние берсерка, сказала я. — Мне надо выяснить удастся ли мне проявить какую-то силу, как со стулом. — Стой, подожди, — он протестующие поднял руки, с зажатыми лекарствами, стремительно бледнея, улавливая мою мысль. — Не надо, ты не должна этого делать. — Почему? — недовольно нахмурилась моя персона. — Разве не очевидно, что всё надо проверять? Понять что происходит? Я не… — Ты собираешься пользоваться силой, которая тебя разрушает!? — прокричал он и неожиданно замер, уставившись в одну точку остекленевшим взглядом. Да, убивает. Марк, я блюю кровью и изредка чувствую себя словно на бесконечной карусели, которая не дает нормально даже дышать. Ты ведь врач, да? Ты можешь только с ужасом предположить, что со мной после этого будет. Твой взгляд… «Найти Марка, который был другом Лорен, что пропала несколько дней назад, приехав в гости к подруге Кейт», — как-то записала эту связь я на листе бумаги, пытаясь осмыслить происходящее. Бесит. Бесит всё! Надоело! Достал этот чёртов кошмар, не имеющий границ и конца. Задолбал этот Марк со своими тёмными тараканами в голове. Всё было бы прекрасно, если бы я сидела в своей пыльной комнате, играя в гаджеты и игнорируя крики бабушки с первого этажа, не было бы потусторонних тварей, которые являются и наяву и в кошмарах. Я хочу злиться, ужасно злиться. На родителей, на деревню и сумасшедших жителей, на бабушку, которая чуть не отправила меня, внучку, в этот проклятый лес. С меня хватит — неожиданно четко поняла я, и, гневно сверкая глазами, пошла на выход. Марк словно очнулся, отпустив воспоминания былых дней прочь, и удивленно бросил мне вслед: — Ты куда!? Сделав несколько глубоких вздохов, я, принюхиваясь к специфическому запаху снизу, повернулась назад: — Я ухожу, Марк. Мне незачем находиться вместе с вами. Мы только делаем из себя большую мишень. Если это место действительно проклято, то мне стоит отсюда уйти. — У тебя ничего не получится, — он удручённо покачал головой. — Так нельзя. Я понимаю — тебя гложет то, что мы не можем тебе помочь, но ты не должна впадать в отчаяние... — Заткнись! — закричала я, ударив деревянную дверь рукой, на что та пару раз возмущенно дёрнулась. — Иногда я думаю, кому помощь нужна больше, — говоря это, я смотрела, как по венам рук расползаются черные линии. — Мне или тебе, Марк? Я повернула ему руку, чтобы он увидел, как черные нити стремительно переходят на пальцы и неожиданно для самой себя, дернула конечность и сжала руку в кулак. В это же мгновенье черные линии, стали молниеносно уходить обратно, словно в ускоренной съемке, меняя свой цвет на коричневый, а потом и вовсе исчезли. Марк смотрел за всем этим с приоткрытым ртом, не в силах что-то сказать. Я принялась рассматривать руку и, найдя её вполне нормальной, довольно усмехнулась, вспомнив свой недавний кошмар со своей копией. Оказывается, он был как нельзя кстати. Наблюдая, как она управляет этой силой, я на интуитивном уровне впитывала информацию. Я осмотрела Марка с головы до пояса, взглянув куда-то в сторону камеры и отрицательно покачав головой, сделала шаг назад: — Так и кому нужна помощь? И уверенно развернулась, последовав вниз, чувствуя на себе взгляд брюнета. Спускаясь на первый этаж, в моей голове проносится мысль, что не хватает только пафосной музыки и замедленной съемки, где я, с непроницаемым лицом, а-ля красавица актриса, иду на суперпоступок. Идиотский или нет — узнаю впоследствии. Вот, Стен вылетает из какой-то комнаты и, увидев меня, удивленно останавливается, выпучив глаза. Если подумать, то его удивление оправданно — за пару дней я тут столько крови расплевала, что давно пора в реанимацию. И вот, входная дверь — прямой путь из дурдома. Я продолжаю идти вперед, проходя мимо Стена, но остановившись, принюхиваясь, быстро возвращаюсь обратно, хлопнув парня по плечу. — Ты это чувствуешь? — спрашиваю я, кружась на месте, пытаясь поймать непонятный запах. — Что чувствую? — удивленно поднимает брови парень и с долей смущения принимается нюхать кисти рук и свою белую майку. — Я не о тебе, — махнула я рукой. В этот же момент была поймана «ниточка» аромата. — Похоже, там, — моя рука указывала на дверной проем, ведущий в гостевую комнату. — Надеюсь, ты не почуяла труп, — круглыми от ужаса глазами ответил Стен, когда я направилась в комнату. — Или нет, надеюсь, ты шутишь. Эмм… Да? Я туда не пойду. — Брось ты. Если бы там был… труп, то мы бы почуяли его всё, — ответила я, неуверенно переводя взгляд с Стена на дверной проем комнаты. Режим «ничего не боюсь» стремительно исчезал — встречаться с чем-то не было, мне, мягко говоря, не хотелось. У меня в планах было утекать, а не играть в «изгнание дьявола». Хотелось только заблокировать путь в зал — накидать кучу мебели, всей возможной, что подвернётся под руку. Послышались шаги Марка, чье появление на данный момент расценивалось чуть ли не как явление безликих монстров. Поэтому, с чувством спасения, я юркнула в комнату, замирая на месте. Комната была захламлена множеством бумаг и отходами жизнедеятельности, такими как пустыми пластиковыми бутылками, упаковками едой быстрого приготовления и чипсами. Бумага с какой-то информацией была повсюду — на стене, на столе, на диване, да на полу, в конце концов! На низких столах стояло несколько ноутбуков и прочая техника. Я редко заходила в зал, предпочитая оставаться в выделенной мне комнате, но такого «срачельника» мне видеть не довелось еще ни разу. Я взяла один лист, рассматривая нарисованный поверх текста рисунок чёрной ручкой, в виде неровного зачёркнутого круга. Странный символ, что это значит? Бросила на пол. Ничего такого, что могло характерно пахнуть, я не находила. Уж слишком аромат был специфический. Остается только искать. Вот только вредный Марк близко. Я иду в центр комнаты. Тут же на чем-то поскальзываюсь, с грохотом падая на пол, отчего болезненно бьюсь головой о деревянный стол, поднимая ворох бумаги. Ойкнув и крепко держась за ушибленное место, я, шурша листами и прочим мусором, встаю на четвереньки перед столом и тут же вижу до боли знакомую паспортную обложку. — Эй, это же мой паспорт, — громко возмущаюсь я, услышав, как в комнату зашли парни. — Откуда он? Вы мне не говорили, что он у вас. Я беру свой официальный документ в руки, не успев отметить то, что он на чём-то лежит, и тут же замираю, ощутив мокрую обложку снизу. Поборов отвращение, я переворачиваю документ, отчего в ноздри ударяет запах — тот самый. Странный, до дрожи удивительный. Запах крови. Документ лежал на волосах цвета блонда, что были окрашены красной жидкостью. Я подскочила на ноги, роняя паспорт, ошалело глядя на испачканные руки, делая шаг назад. Марк и Стен оказались рядом, молчаливой статуей возвышаясь над столом, в полном молчании рассматривая находку. Кровь… У меня на руках кровь. Свежая, только начавшая сворачиваться, прям на глазах. Это значит, что буквально пару минут назад она текла по чьим-то венам. По венам живого человека. Его кровь на моих руках. Живого. Человека. Казалось, молчание продлилось несколько секунд. — Всё в порядке? — спросил Марк, внимательно следя за моим выражением лица. Я затряслась на месте, продолжая смотреть на местами алые руки, неожиданно осознавая, что шептала мысли вслух. Найдя в себе силы, я подняла глаза на него: — Да… Джеймс… Где Джеймс? Волосы белые!!! От предположения, чья именно это была кровь, меня затрясло настолько сильно, что я непроизвольно обхватила себя руками, словно была на лютом морозе. Зубы непроизвольно стали выбивать чечетку, и я явственно почувствовала металлический привкус. Пронеслась мысль, что я прокусила язык или щёку, но дотронувшись до кожи над губой, стало понятно, что у меня пошла кровь из носа. В этот же момент, доселе молчавший Стен, несколько раз покачнувшись, громко повалился на пол, теряя сознание. Видя, как Марк опускается к бессознательному другу на корточки, проверяя его самочувствие, я усмехнулась, а потом и вовсе засмеялась, согнувшись пополам. Громко и безостановочно, схватившись за живот. Мне было не смешно, ни капельки, хотя смех продолжался — остановиться было выше моих сил. Кровь из носа заливала нижнюю часть лица, иногда окрашивая белые зубы, когда я не могла скрыть особо широкую улыбку. Воздуха стало не хватать, глаза слезились. Неожиданно, мое лицо обдало чем-то мокрым, отчего я дёрнулась назад и ошарашенно уставилась на Марка с крохотным пульверизатором в руках, всё ещё не осознавая, что произошло. Для профилактики брюнет вытянул руку вперед, прыснув еще пару раз. Я скривилась, прикрыв лицо руками. — Вода, — объяснил он. — Истерика прошла? Я продолжала стоять на месте с закрытым лицом, думая, что же сейчас происходит и в какое положение я попала. К чужой крови на руках добавлялась собственная. Прошла ли истерика? Поднимаю голову, слезящимися глазами смотря Марка. — Нет, — отвечаю я и, срываясь с места, лечу прямо на парня. Повалив его на пол с макулатурой, поборов омерзение, хватаю паспорт, вскакиваю, планируя бежать, но тут же падаю, когда меня хватают за ногу. — Отпусти! Отпусти меня! — Не делай этого, — слышится его вопль. Мир будто сошёл с ума. Когда я повернула голову назад, то увидела, как Марк неестественно дёрнулся, уставившись на меня кроваво-красными глазами по всей ширине глазного яблока, раскрыв свой рот настолько широко, что кожа начала разрываться. Закричав не своим голосом, я в отчаянии пнула его ногой, и Марк снес собой стол, столкнувшись с диваном. Воцарилось молчание. Дрожа, я принялась отползать от происшествия назад, оставляя за собой кровавый след на листках бумаги. Казалось, Марк вот-вот встанет и накинется на меня, впившись в горло, разрывая кожу, оставив захлёбываться кровью. От страха, я не могла заставить прекратить себя шумно дышать, чтобы вслушаться в чуждую для этого положения безмолвие. Но вопреки стараниям стало только хуже — я стала икать. Когда ничего не произошло, я с трудом поднялась на ноги, предварительно случайно упав обратно. Подойдя поближе, я вытаращила глаза на совершенно нормального вида Марка, который был без каких-то либо изменений. Я стояла в удивлении где-то с минуту, ни о чём не думая, просто смотря на умиротворенное лицо парня. Всё-таки у меня поехала крыша — пронеслась мысль в голове. Этого просто не может быть. В какой-то момент меня переклинивает, и я вижу реальность по ту сторону нормального восприятия, свойственного здоровым во всех отношениях людям. И впервые это произошло со мной, когда я ждала машину и обнаружила кровь на полу. Возможно, уже тогда я впала в такое состояние, от которого, будучи не в здравом уме, выключила везде свет и забилась в угол. Я набрала побольше воздуха в легкие в попытке успокоить расшатанные нервы. Походу, я убила Марка. Рот заполняется чем-то противным и мне приходиться наклониться, чтобы сплюнуть кровавую жижу.