Альбом колдографий

— Для чего все это, Джинни? Прическа, платье, даже туфли… Зачем? У нее взгляд такой беспомощный, затравленный, что сердце Джинни сжимается, да и кажется, что колют его тысячи игл. Уизли аккуратно закалывает локоны Гермионы рубиновой заколкой, поправляет красивую прическу подруги и отступает на шаг от инвалидной коляски, в которой сидит Грейнджер. На глаза рыжей ведьмы наворачиваются слезы; она промокнула их кончиками пальцев. У Гермионы все хорошо, правда, она идет на поправку уверенно, позвоночник срастается, только резких движений делать нельзя. Через год в это время она будет жить полноценной жизнью и забудет, что когда-то была прикована к инвалидному креслу. — Зря потратила на меня столько времени, Джинни, я не хочу… не хочу туда. Видеть, как он будет танцевать с Гринграсс… или Булстрод, это выше моих сил. Зря ты меня так нарядила. Не нужна Драко я такая… не нужна ему калека, — она старательно держит голос ровным, но истеричные нотки в нем проскальзывают, царапая слух Джинни. — Ты что такое говоришь! Ты поправишься, будешь порхать, как бабочка! Просто возьми себя в руки, Гермиона! — Я как поломанная кукла, — Грейнджер не отрывает взгляда от своих ладоней, лежащих на коленях, — разве сломанные куклы хороши? Разве их выбирают аристократы? Младшая из рода Уизли приподнимает голову Гермионы за подбородок, заглядывает в подернутые пеленой слез карие глаза. Отчаяние несчастной девушки передается и Джиневре; рыжей хочется раскрыть все карты, чтобы успокоить подругу, но она сдерживается. Малфой просил, чтобы это было сюрпризом. Это не её, Джинни, тайна. — Тебе нужно сходить на свой выпускной… — Сходить, — горько усмехается Гермиона, — я без коляски могу только два шага сделать, и то, от боли в пояснице схожу с ума. Ты смеешься надо мной, Джинни? Или ты хочешь, чтобы весь Слизерин с Малфоем во главе потешались надо мной? — Гермиона… — Посмотри на меня! Посмотри! Я обуза! Он… он даже не заходит ко мне! Наверное, развлекается с этими гадюками, и забыл обо мне, понимаешь, Джинни, он забыл! Уизли отворачивается от Гермионы, чтобы взять с туалетного столика черную бархатную повязку — её дал Малфой, сказав, что снять с глаз Гермионы эту повязку может только он сам; обходит коляску, останавливается за спиной разозленной подруги и накидывает мягкую ткань на её глаза. Жаль прическу, но завязанные у Грейнджер глаза — это условие Драко.

***

Всю дорогу до обозначенного Малфоем места Гермиона молчит. Голова её опущена, руки комкают ткань бордового платья, из разреза которого выглядывает голая кожа ослабленных ног. Они уже на улице; июньский ветер треплет каштановые волосы, иссушает слезы обиды, струящиеся по щекам. Коляска останавливается… — Спасибо, Джинни, дальше мы сами, — от его голоса Гермиона вскидывает голову. За спиной раздаются удаляющиеся шаги. — Привет, каштанка*, я скучал. А ты? Не отвечай, вижу, злишься. Давай сегодня будем говорить на языке тела, хорошо? — он ловко снимает с глаз Гермионы повязку. Девушка часто моргает, привыкая к мягкому свету, и видит перед собой что-то, смутно напоминающее гигантский аквариум. — Что за бред ты несешь? Какой язык тела? Я лишний раз пошевелиться не могу! Вместо ответа — по губам мягкое прикосновение магии. Что задумал этот слизеринец? Драко аккуратно берет её на руки и несет к этому самому «аквариуму». — Мы будем танцевать! — Мне нельзя! Мне шевелиться лишний раз нельзя! — В воде — можно. Колдомедики даже рекомендуют, полезно для позвоночника. — Как мы будем дышать? — шепчет пораженная Грейнджер, когда до нее доходит смысл сказанного. — Заклинание головного пузыря, — Драко уверенно шагает вперед, к дрожащей кромке воды /никакого стекла! Все удерживается магией! / — разве это выпускной — без танцев? Вот и я думаю, что нет, — он шагает сквозь завесу воды, и вокруг ошарашенной девушки все меняется. Каждой клеточкой тела Гермиона ощущает влагу. Она обволакивает их; волосы, платье, одежда Малфоя — все насквозь промокает. Драко аккуратно спускает её со своих рук, придерживая за талию; осторожно кружит в объятиях. Танец под водой, без музыки, без боли во всем теле. Гермиона потом скажет, что Малфой чокнутый на всю голову, а он ответит, что ради её улыбки найдет выход из любой житейской передряги, а пока она просто прячет лицо у него на груди. Соленые слезы Гермионы в воде не заметны.