NRZI: без возврата к нулю - 2. (Inverted.)

You and I moving in the dark Bodies close but souls apart. Shadowed smiles secrets unrevealed I need to know the way you feel. I’ll give you everything I am And everything I want to be I’ll put it in your hands If you could open up to me, oh Can’t we ever get beyond this wall? [1]

– Что творится! Курт Вайет сегодня не похож сам на себя! Промах за промахом! Остались считанные секунды до конца встречи и уже ничто не сможет спасти игру! Это разгром! 81:102 – чудовищный счёт. Для команды с таким именем! Дик Браун далеко не в восторге. Кажется, было ошибкой оставить десятый номер в игре… – Да заткнёшься ты уже когда-нибудь?! – я в сердцах долбанул ногой по лавке. Но комментатор продолжал смаковать наше, а правильнее будет сказать, моё поражение. Тренер, как ни странно, был спокоен: – Курт, тебе нужно прийти в себя. – Мистер Браун, я в форме! Просто там собрались одни идиоты! – я раздражённо огрызнулся. – Пятеро здоровых парней, а носимся с мячом, как наседка с яйцом! – Я заметил, Курт… – Дик серьёзно посмотрел на меня. – Не приписывай ошибки всей команды одному себе. Здесь тебе не очередной матч за честь колледжа. Ты знаешь это. Поэтому я и советую тебе как следует расслабиться перед следующей игрой. Я всё прекрасно понимал. Дик Браун умел признавать свои ошибки. И если самый молодой игрок команды не будет оправдывать его ожиданий, он без раздумий переиграет очко. Потому что нам не нужен жёлторотый нападающий. Или я делаю всё как надо, или сижу на скамейке запасных. – У тебя будет неделя, парень. Я кивнул: – Знаю. – Уважаемые пассажиры, просьба оставаться на своих местах, пристегнуть ремни, не курить… Приземлившись и пройдя все формальности, я, наконец, мог вздохнуть свободней. Не люблю самолёты и аэропорты. А особенно всю эту толпу встречающих. Почему-то аэропорт Нариты для меня – настоящий кошмарный сон. Хотя раньше, кажется, я не обращал на это такого внимания. Спустившись на железнодорожную станцию я заказал билет до Уэно. Ждать пришлось недолго. Я занял своё место и прикрыл глаза. Через час буду в Токио. Голова в кои-то веки была абсолютно пустой. Мне даже показалось, что удастся немного вздремнуть. Однако не успел я опомниться, как уже объявили мою станцию и нужно было идти ловить такси. За окнами машины проносились невероятно контрастные пейзажи: по-осеннему пёстрые деревья, принимающие свои последние дни с гордо поднятой головой, и футуристические здания, залитые миллионами разноцветных огней. Стемнело давно. Со всех сторон били в глаза яркие неоновые вывески, нависали гигантские рекламные щиты. Надписи на незнакомом языке нервировали. Каждый раз, когда я приезжаю в Токио, меня не оставляет ощущение, что я попал в дурдом, а сам остался нормальным. Хаос, экстравагантность, бешеный ритм и… порядок, спокойствие, традиции, мудрость веков – как эти психи сочетают всё это, для меня оставалось загадкой. Я не могу здесь выдержать и пары недель. А Вик, наверное, просто такой же ненормальный, как и все эти японцы. Странно, ведь он – русский. И говорит, что в России всё совсем не так, как здесь. Даже в Москве. В Японии «не те просторы», как он шутит. Никогда не мог до конца понять, значит ли это, что Россия круче или наоборот – Япония?.. Он смеётся, если я спрашиваю об этом и отвечает, что круче США нет ничего. Я с этим всегда соглашаюсь, а Вик тогда обычно начинает веселиться ещё больше. Я прилетаю к нему уже пятый раз за то время, что мы вместе. Первые три раза мы летели вдвоём, а в последний мой приезд Вик встречал меня в аэропорту. Чувствовал я себя откровенно неуютно, когда сам покупал билет на поезд. Хорошо хоть догадался в прошлый раз спросить у Вика, что удобнее всего добираться именно на Skyliner. Это было месяца четыре назад, и тогда же я здесь купил себе японский байк. Дома я до сих пор ездил на подержанном джипе, который приобрёл по дешевке в прошлом году, и не видел смысла забирать туда новенький «сузуки», – всё равно мне регулярно приходится бывать в Японии. Вот тогда-то, летом, я и получил возможность получше изучить некоторые районы Токио. Так что сейчас я решил, что и сам уже в состоянии сориентироваться в городе. Скорее меня больше пугал аэропорт и покупка билетов на экспресс-поезд. А назвать адрес таксисту было не сложно. Теперь же, проезжая по абсолютно незнакомым районам, с почти не владеющим английским, сомнительного вида водителем, мне пришло в голову, что это было и не такой уж удачной идеей. Ну, в конце концов, позвонить Вику никогда не поздно. Вообще-то я не любитель сюрпризов. Но иначе вряд ли он захочет меня видеть. Просто скажет, что у него нет времени. Последние полгода у Вика постоянно нет на меня времени. Я совсем не знаю, что творится у него в голове. Наконец, местность стала казаться знакомой. И вскоре из-за угла вынырнуло нужное мне здание. Я расплатился с таксистом и, зайдя в лифт, поднялся на самый верхний этаж. Позвонил. По-видимому, Вика ещё не было. Что, впрочем, не удивительно: парень не признавал никаких распорядков. А уж простое человеческое – встать в восемь, лечь до полуночи, кажется, вообще было для него чем-то невыполнимым. У меня есть ключи, но я не знаю как он отреагирует на моё и так неожиданное появление... Пытаться предсказать реакцию Вика всё равно что угадывать код доступа к личным делам в ФБР. Посмеявшись про себя такому сравнению, я бросил сумку на пол и сполз по двери следом за ней. Мне безумно хочется позвонить Вику, услышать его голос. Даже надменный и насмешливый, от которого становиться только хуже… Легко тренеру говорить об отдыхе. Я ведь в превосходной форме! А из рук всё валится. В баскетболе это не допустимо – в буквальном смысле, но я ничего не могу с собой поделать. Просто чертовщина какая-то. Наверное, я задремал, потому что не слышал, как открылись двери лифта. Вик стоял в паре шагов от меня и на его губах блуждала ласковая улыбка. Глаза, несмотря на позднее время, были скрыты чёрными стёклами очков, но я даже спросонья мог с уверенностью сказать, что они прищурены. Как же мне не хватало их солнечного сияния. – Курт? – как обычно, Вик не был особо удивлён. Я вскочил на ноги и обезоруживающе улыбнулся засунув руки в карманы: – Привет! – Привет, – автоматически кивнул он и неожиданно обнял меня. Порывисто, нежно, со вздохом какого-то успокоения. – Давно ждёшь? Добрался без проблем? Нужно было позвонить я бы постарался раньше вернуться. Как я жил весь этот месяц? Тренировка, игра, тренажёрный зал и снова тренировка… Я ловил его улыбку с экрана телевизора, ждал целыми днями звонка в пустой квартире. Окончательный состав команды, наконец-то, определился, но тренировки перед новым сезоном ещё никогда не были для меня такими мучительными. Даже в прошлом году, когда я первый раз играл за НБА и тренер заставлял меня по часу отрабатывать всевозможные виды передач, мне было намного легче. А сейчас, после серии таких неудачных выставочных матчей я чувствовал себя по-настоящему паршиво. Слегка отстранившись, я снял с Вика очки и заглянул в его бездонные глаза. Меня мгновенно поглотил океан желанного, такого жизненно необходимого мне огня. Его губы были мягкие и податливые. Вик позволил завладеть своим ртом и непроизвольно отступал, пока мы не уперлись в дверь его квартиры. – Кажется, я могу не спрашивать скучал ли ты… – хмыкнул парень, когда я начал расстёгивать пуговицы на его невероятно узких кожаных брюках. – Может, всё-таки сначала в квартиру зайдём? Не представляю, как у него всегда получается сохранять рассудок в то время, как сам он – я же вижу! – плавится от жара моего тела… Я нехотя выпустил Вика из объятий и подхватил свою сумку. Его квартира с последнего моего пребывания здесь почти не изменилась: всё красиво, аккуратно, изысканно. В чёрных и золотых тонах. Куча растений и просто цветов в вазах, сотни книг на стеллажах вдоль стен. Громадные окна. Я заметил, что стало больше картин и появилась высокая, резная этажерка из красного дерева. Вик, вообще, питал слабость к антиквариату и произведениям искусства. Ни телека, ни музыкального центра, только ноутбук на столе и телефон с автоответчиком. Парень бросил чёрную куртку на диван и скрылся на кухне. Хлопнула дверца холодильника. Мне пришлось немного остыть. Постепенно начала проявляться, ставшая привычной за последнее время, усталость, которая ненадолго притупилась в предвкушении встречи с Виком. – Ого, – у дальней стены в тени я заметил пятифутовое полотно без рамы. Подойдя поближе, чтобы лучше рассмотреть картину, я изумлённо замер: – Ничего себе! Ты заказал свой портрет? Парень вышел из кухни с бутылкой минеральной воды в руках и прислонился плечом к книжному шкафу: – Нет. Это подарок. Нравится? – Да, красиво, – на самом деле, было не просто красиво, но вряд ли у меня получилось бы описать это словами. Великолепно? Восхитительно? Художнику удалось передать всё то, что я вижу в чертах лица Вика, в его глазах, сердце... Автор не мог понимать всю глубину чувств и мыслей, но на холст их перенёс с воистину гениальным мастерством. Портрет был словно наделён частичкой души Вика. Я обернулся: – Подарок? От твоих поклонников? – Скажем, от поклонника моего таланта, – он, как ни в чём не бывало, упал с ногами на широкий диван и принялся расплетать длинные чёрные волосы, собранные в замысловатую причёску. При его словах я поперхнулся: – Какого именно таланта? У тебя их слишком много! Вик только приподнял тонкие брови, не удостоив меня даже своим коронным хмыканьем. Я не отставал: – Так это парень? Ты позировал ему? – Ещё нет. – Что значит «ещё нет»?! Он же уже нарисовал тебя! – Этьен предложил написать ещё один мой портрет, – Вик пристально посмотрел на меня: – Я пока думаю. А ты имеешь что-то против? Я уловил в его голосе лёгкую издёвку и сделал безразличный вид: – Нет. Мне просто это кажется странным. Парень усмехнулся: – Странным? Что именно? Я неопределённо передёрнул плечами: – Почему Этьен? Он что, француз? – Этьен Арден, он из Швейцарии. Сейчас в Токио проходит его семнадцатая выставка. Что-то ещё, мой неподражаемый мавр? – промурлыкал Вик. Моё лицо приняло пунцовый оттенок. Он был прав: я ревновал. Глупо, беспочвенно, банально. Со мной такое случается очень редко. Наверное, я действительно устал. – Прости, – пробормотал я, садясь рядом на диван. – Я просто вымотан… Всё-таки спать иногда нужно. – Это из-за игры? – А? – не догнал я. – Ты выглядел неуверенным, растерянным… Меня уже недели три мучила жестокая бессонница. Как итог – жуткая головная боль и полное отсутствие концентрации. Вряд ли это из-за игры. Но как я мог сказать Вику, что всё дело в его отчуждённости? Мы вместе больше года, но я до сих пор не могу предсказать его реакцию даже на самые невинные мои слова или действия. Он не пускает меня в свою жизнь… Не позволяет вмешивать в наши отношения чувства. Тут до меня только начало доходить: – Ты смотрел вчерашнюю игру? – Ну да. Не лучшее твоё выступление, конечно, – парень отвёл взгляд и равнодушно поинтересовался: – Ты падал. Всё в порядке? – Э-э… Спину немного ушиб, – я не верил своим ушам: Вик смотрел баскетбол? По телеку? Потому что там играл я? Значило ли это хоть что-нибудь? Или это была всего лишь очередная его прихоть? – Хм… – парень встал. – Тебе не помешает отдохнуть. Я сделаю для тебя горячую ванну, только душ приму. Он вышел из комнаты, а я решил разобрать свою сумку. В спальне было прохладно и темно. Верхнего света, здесь вообще не было, лишь небольшие старинные светильники на стенах. Я забросил свои немногочисленные шмотки в гардероб и рухнул на широкую, массивную кровать. Мне необходимо выспаться, но сознание упорно не хотело вырубаться. Господи, я не вынесу ещё одной бессонной ночи! Приглушённый мягким ковром звук лёгких шагов возвестил о том, что Вик уже вышел из ванной. Парень подошёл к кровати и пристально вгляделся в моё осунувшееся лицо: – Всё готово, можешь идти. Я сполз с кровати и на полусогнутых прошёл мимо него, даже не найдя сил на слова благодарности. Мышцы гудели – в последнее время я почти не вылезал из спортзала, – спина не разгибалась, а шея меня просто убивала своей тупой, сверлящей болью. Молодец, Курт! Так держать – ты действительно в превосходной форме! Горячая ванна немного привела меня в чувство. Голова болеть почти перестала, мысли начали проясняться. Я расслабленно вдыхал аромат каких-то, добавленных Виком, эфирных масел. Я надеялся, что парень присоединится ко мне, но по-видимому у него были на этот счёт свои соображения. Минут через двадцать я, окружённый клубами пара и закутанный в уютный банный халат, вернулся в спальню. Вик зажёг свечи в светильниках и комната приобрела непередаваемую атмосферу мистичности и полной оторванности от реальности. Парень сидел по-турецки на краю кровати в одних светлых хлопковых шароварах, едва держащихся на бёдрах. Чёрные волосы рассыпались по плечам и спине, а жёлтые глаза в мерцании свечей, казалось, гипнотизировали, затягивали в бездну, лишая воли. Словно околдованный, я застыл в нескольких шагах от кровати и восторженно смотрел на Вика. К горлу неожиданно подступил ком и я судорожно вдохнул воздух, чувствуя как перед глазами всё начинает расплываться. Эмоции, боль, обида, накопившиеся за то время пока я жил на грани, готовы были выплеснуться вместе с этой моей чёртовой сентиментальной нежностью, безысходностью, любовью… Господи, я ведь не могу без него. Всё так просто. И я никогда не справляюсь со своими чувствами… Но Вик делает всё для того, чтобы я понял, что ему это не нужно. Не нужны мои банальные, лишённые всякой оригинальности признания; все мои метания, сомнения, вопросы… Его это только раздражает. Я попытался взять себя в руки. Встряхнул мокрыми волосами так, что капли воды разлетелись вокруг меня сверкающим ореолом. Лицо покрылось сетью мокрых дорожек и я вытер лоб и щёки краем рукава. Вик внимательно наблюдал за мной. – Ложись, я сделаю тебе массаж, – сказал он так тихо, что я его едва расслышал. – Ты не спал в самолёте? Я покачал головой и покорно лёг на живот, высвободив руки из халата. Парень вылил себе в ладони маслянистую жидкость из небольшого флакона, стоявшего на комоде, и принялся медленно, тщательно растирать мне спину. Когда Вик решил, что я уже достаточно расслабился, он приступил непосредственно к самому массажу. Размял мышцы плеч, прошёлся вдоль позвоночника… От особенно сильного нажатия его пальцев я сдавленно охнул. – Извини, – прошептал парень, склонившись ко мне. Его мягкие, шелковистые волосы приятно касались кожи, а руки продолжали успокаивающе массировать спину круговыми движениями. – Так лучше? – Да, хорошо… Я подсознательно ощутил, что Вик улыбался. Я вижу, что он любит, когда я говорю по-русски. Хотя я знаю ещё слишком мало их слов. Ну, во всяком случае, уже не переспрашиваю по двадцать раз что значит то или иное выражение. Ещё минут через десять, с удивлением заметив, что вся боль в спине куда-то испарилась, я закрыл глаза. Вместо разбитости появилось чувство покоя, умиротворения и лёгкости. Вик удовлетворённо хмыкнул и почти неуловимо прочертил пальцами кривую от моего левого плеча к позвоночнику, вниз к пояснице и правому бедру, почти скрывая руку под халатом, заставляя сползти ткань ещё ниже. Потом обратно вверх уже обеими ладонями, пока, наконец, не остановил их на моих запястьях, накрывая разгорячённую от прилива крови спину своим телом, холодя мраморной кожей. Наше дыхание совпало. Пальцы переплелись. Губы Вика слегка коснулись моего плеча, постепенно двигаясь к шее. Неожиданно я почувствовал, как его зубы сжали кожу чуть выше, а затем лёгкое засасывание. Подчиняясь властным ласкам парня, я выгнулся ему навстречу и застонал. Опаляя мои скулы жарким дыханием, Вик вкрадчиво прошептал: – Тебе нужно выспаться. Продолжим завтра утром. И этот гад плавно поднялся, откинул волосы за плечи, спустил ноги на пол… Когда Вик встал, я молниеносным движением обвил руками его за талию и повалил обратно на постель: – Нет уж, никуда ты не уйдёшь, – он смотрел на меня поджав губы и высокомерно приподняв брови. Я зло выдернул из-под него одеяло так, что парень остался лежать на тёмно-красных, цвета крови, простынях: – Если ты так уж заботишься о моём сне, то будешь спать здесь со мной. – У меня завтра много дел, – Вик говорил тоном, от которого стены льдом покрылись бы, однако медовый взгляд скользил по моим губам. – Ты хочешь, чтобы не выспался я? – Обещаю, что не буду храпеть! – я поднял правую руку, как под присягой. Он фыркнул: – Ты не храпишь. Только вертишься, забрасываешь на меня руки и ноги, и пихаешься всю ночь. – О, хочешь сказать, что тебе не нравится спать со мной? – я упёрся руками в подушку, склоняясь над Виком. – Я прилетел к чёрту на рога, только чтобы провести с тобой свои выходные, и что я слышу?! Что мне нужно выспаться! Я это и без тебя знаю. Это я не могу спать, а не ты! Уж у тебя-то такого точно никогда не бывает! Я сам не заметил, как съехал с шуток на минор. Вик поймал мой шальной взгляд и провёл холодной ладонью по щеке. Притянув за затылок и всё так же смотря в глаза, он нежно меня поцеловал. – Я знаю что такое бессонница. Поэтому и советую тебе нормально поспать, – парень отстранился и отвёл взгляд. – Но если ты хочешь, я останусь. – Вик… – Я рад, что ты приехал. Пока я расплывался в счастливой улыбке, он повернулся на бок, всем своим видом давая понять, что намерен действительно хорошо выспаться. Мне ничего не оставалось, как сбросить халат и залезть под одеяло. Я осторожно обнял Вика, прижимаясь к нему всем телом. Прислушался к его сердцебиению. – Спокойной ночи, – тихо сказал я. Парень накрыл мою ладонь своей и, наконец, расслабился утопая в моих руках: – Спокойной ночи, Курт. Я уткнулся в его пушистые, пахнущие ароматом иланг-иланга, жасмина и сандала, – я специально спрашивал у Вика, потому что мне безумно нравился этот запах, – волосы и довольно вздохнул. Уже проваливаясь в глубокий, спокойный сон я хрипло пробормотал: – Тебе завтра, наверное, рано вставать… Проснулся я, когда уже далеко перевалило за полдень. Вика, конечно, давно не было. Мне пришло в голову, что я ещё ни разу не видел, как он просыпается. Вик всегда вставал раньше меня, хотя я знал, что он может спать хоть до вечера: неоднократно, когда я звонил ему, то оказывалось, что разбудил, и это в два, четыре и даже в шесть часов второй половины дня. Правда, пару раз я его и в пять утра поднимал, – не специально, конечно, просто поделиться идеями, которые пришли мне тогда в голову. Тем не менее, я никогда не заставал его сонным или с помятым со сна лицом. Забавно. Даже любовью утром мы занимались уже в душе или когда я просыпаясь заставал его одевающимся или расчёсывающимся. Пару раз Вик мне даже завтрак в постель приносил – это было на мой День Рождения – 16 апреля – и на следующий день, после бурного празднования, потому что у меня просто ужасно болела голова. Кстати о Дне Рождения! Я встал, раздвинул шторы, потянулся. Последние дни октября выдались солнечными и тёплыми. Раз уж Вик всё равно занят, то у меня есть время пройтись по парочке магазинов. Не самое моё любимое занятие, особенно в Токио, но уже через три дня у единственного и неповторимого Вика Найтрэйна, сногсшибательной, знаменитой на весь мир, модели и… моего парня, – до сих пор не могу поверить! – будет, этот самый, светлый праздник! А я ещё даже не имел представления, что ему можно подарить. В прошлом году денег у меня едва хватало на оплату квартиры и еду, к тому же Вик упомянул, что у него День Рождения уже под самый конец дня, а на мои обвинения и обиды только хмыкнул и протягивая мне бокал с красным вином сказал, что лучший подарок, который я могу ему преподнести – это занять свой рот чем-нибудь более полезным, чем громкие возмущения, от которых у него уже в ушах звенит. До меня тогда далеко не сразу дошло, что он имел в виду совсем не вино. Улыбаясь воспоминаниям, я направился в ванную, чтобы привести себя в порядок. Приняв, как всегда по утрам, практический ледяной душ, я уже натягивая джинсы, мимоходом заглянул в громадное зеркало и застыл. – Ну, ни черта ж себе! – я в какой-то растерянности рассматривал свою шею. Попробуй тут не обалдей: мне ещё никогда в жизни никто не оставлял таких сувениров. Царапины, синяки – всё что угодно, но это… Я дотронулся кончиками пальцев до бордового пятнышка на коже. Так странно… Помотав головой, я вышел из ванной. Надел водолазку, джинсовую куртку; перетянул лоб банданой и огляделся в поисках солнечных очков и моих любимых джинсовых перчаток. Ах да, я же их в прихожей бросил. Тихо и ненавязчиво зазвонил телефон. Вик мне всегда звонит на сотовый, поэтому я, как обычно, проигнорировал едва слышный звук и влез в кроссовки. Подхватив рюкзак, я проверил на месте ли ключи от квартиры и мотоцикла. Включился автоответчик. Голос Вика по-английски извинился и попросил звонящего оставить свои координаты и сообщение. После сигнала послышался приятный мужской голос, что-то с космической скоростью лепетавший на французском языке. Мне, почему-то, сразу вспомнился Этьен. Хотя мало ли у Вика знакомых французов. Не сомневаюсь, что немало. Этот даже не утруждает себя говорить хотя бы по-английски! Правда Вик что по-французски, что по-английски, что по-японски одинаково здорово болтает. И это ведь совсем не родные ему языки. Надо будет спросить сколько он ещё языков знает. Уж немецкий-то точно должен. Или итальянский. А может и оба... Здорово, что я теперь русский учу, очень интересно оказывается у них там всё устроено. И не только в языке, но и в культуре… Продолжая размышлять на подобные темы я выбежал из квартиры. Вечерние краски обволакивали, растворяли. Размазанный свет с каждой минутой угрожал поглотить всё моё существо. Звуки сливались в один сплошной шум. Я уже часа два вот так без цели рассекал настырный моросящий дождик. Погода здесь меняется так быстро. Как, впрочем, и настроение. Подарок я купил. Пришлось, конечно, по Гинзе помотаться. Потом позвонил Вику, но его телефон был отключён. Дела, очевидно, были слишком важными. Домой не хотелось. Сидеть в одиночестве в четырёх стенах, где я изучил уже каждый дюйм, было выше моих сил. Можно было бы, пойти в тренажёрный зал или поплавать в бассейне, но почему-то ветер в лицо сейчас выглядел более привлекательным. И обязательно здесь, в этом хаосе, в гуле и бесчисленных огнях ночной злачной жизни. Такими темпами я полюблю Токио. Внезапно завибрировал мой сотовый. Остановившись, я снял защитный шлем: – Вик? – Привет, Курт, – у парня был очень уставший голос, но вполне довольный. – Ты где сейчас? – Где-то в Сибуе, а ты уже дома? – Только пришёл. Я подумал, что мы могли бы сходить куда-нибудь поужинать, ты не занят? Я улыбнулся его вопросу. Даже в такой абсурдной ситуации парень умудрялся проявлять своё холодное уважение. Словно мы только вчера познакомились. Как будто я не приехал чёрте-откуда именно к нему. – Уже освободился, – ответил я скучающим тоном. – Здорово, – ни тени заинтересованности. – Заедешь за мной? Я вздохнул: – Минут через двадцать буду. Куда мы поедем? – Не знаю, можешь сам выбрать, – по голосу Вика было слышно, что он улыбается. – Всё, жду тебя. Он отключился. Дождь совсем перестал моросить. Было свежо, но не холодно. Когда через четверть часа я остановился у входа, Вик как раз спускался. Он явно переоделся специально для прогулки на мотоцикле. Джинсы, ботинки, кожаная куртка. Волосы собраны в привычный высокий хвост. Я снял шлем и откровенно любовался Виком, пока он приближался ко мне своей плавной, грациозной походкой. – Как день? Надеюсь, ты не скучал? – парень наклонился и легко коснулся меня горячими, мягкими губами. – Разве что по тебе, – я бросил на него вопросительный взгляд. – Итак? Он устроился у меня за спиной и положил подбородок мне на плечо: – Ну, если честно, то пока есть я что-то не очень хочу. – Мы можем просто покататься… – Замечательно, – Вик крепко обнял меня за талию. – Поехали. Я развернулся и направился сам не представляя куда. Вперёд… По возможности, стараясь объезжать пробки. Опять пошёл дождь. На этот раз он явно зарядил не на шутку. Вик ощутимо ткнул меня под рёбра, заставляя свернуть в сторону Tokyo Tower. Я удивился, но послушно начал искать место для парковки. Насколько мне известно, Вик здесь бывает очень часто. Он говорит, его скоро тошнить уже будет от самого вида этой гордости Токио. Наконец, зайдя в лифт, я мог удовлетворить своё любопытство. Парень искоса взглянул на меня встряхивая волосами. – Отсюда открывается потрясающий вид, – просто пояснил он. – Ты ведь ни разу ещё тут не был? Почему всегда так получается? Только мне кажется, что я начинаю понимать его логику, как он всё снова выворачивает наизнанку! И со своих слов, между прочим! Вот и сейчас, я уже давно уяснил, что делать у них на телебашне совершенно нечего, а Вик ни с того ни с сего тащит меня именно сюда. И ведь возразить нечего – действительно красота непередаваемая! На смотровой площадке была куча народу, но это ничуть не испортило картину: вид на Токийский залив был... Ну, очень впечатляющий! Вик, обняв себя руками за талию и наблюдая за мной, по своему обыкновению, загадочно улыбался. Примерно часа через два, исколесив, наверное, уже добрую половину Токио, мы всё-таки решили зайти в любимый бар Вика. Не знаю, как он, а я готов был съесть всё что угодно и как можно больше. Хотя, когда я понял, что это суши-бар, то мой энтузиазм немного увял. Я здесь был первый раз, но слышал об этом месте неоднократно. Вик всё грозился заказать мне какие только возможно виды суши для дегустации. Надеюсь, он не вспомнит об этом обещании? В помещении было тепло, играла приятная музыка. Учитывая то, что я успел задубеть под проливным дождём, то это место мне показалось просто раем. Мы остановились перед громадным аквариумом и Вик задумчиво ткнул пальцем в какую-то серебристую рыбину. Высокий японец с небольшой бородкой поклонился. Пока я заворожено наблюдал, как этот парень вылавливал рыбу, Вика кто-то окликнул. – Вики? – я тоже обернулся и рассматривал подошедшего к нам мужчину. На вид ему было лет тридцать пять. В хорошей форме. Одет в строгий дорогой костюм. Выкрашенные в белый цвет волосы коротко подстрижены. На носу элегантные очки без оправы. Не знаю почему, но мне он не понравился с первого взгляда. Такой себе белый и пушистый с выкидухой в кармане. Вик тем не менее очень тепло обнялся с этим типом, – на мой взгляд даже излишне, – и сказал что-то по-немецки. Так я и знал! Что там осталось – итальянский? – Это Курт Вайет, – представил меня Вик, наконец, обернувшись. – А это – Ханс Бергер, мой старый приятель и просто замечательный человек. Упомянутый замечательный человек протянул мне руку: – Очень приятно, мистер Вайет. Наслышан. Наконец-то нас представили друг другу. – Взаимно, мистер Бергер, – выдавил я из себя улыбку. Что, интересно, должно означать это его мимолётное «наслышан»? – Ханс, так неожиданно встретить тебя здесь! Ты должен присоединиться к нам, – Вик проигнорировал моё мрачное выражение лица. – Какими судьбами тебя занесло в Токио? Немец развел руками: – Только не делай вид, что не догадываешься! Это ведь ты помог устроить выставки в Осаке и Токио? А у тебя на днях показ собственной коллекции! И ты ничего не говорил? Неужели хочешь, чтобы я обо всём узнавал через десятые руки? – Ханс, это же такая ерунда! – Вик с достоинством отмахнулся, а я во все глаза смотрел на него и постепенно начинал закипать. Собственная коллекция, значит? Парень тем временем хмыкнул: – Просто старик решил сделать мне оригинальный подарок. – Ты прибедняешься! Повар уже успел приготовить суши из той рыбины, что выбрал Вик. Зрелище, конечно, было очень захватывающим, если бы я не был так увлечён своей обидой на Вика и раздражением на этого здоровенного немца. На меня, кажется, решили забить. Конечно, они давно не виделись, очень рады и бла-бла-бла... но я же не пустое место! Вик специально для меня заказал какое-то суши с непроизносимым названием: что-то вроде – «тю-тю-но-бири-бири суши» и я без аппетита ковырялся палочками в рисе. Чёрт, я прекрасно понимаю, что просто накручиваю себя. Я ищу ссоры... Зажмурившись, я опустил голову. Чёлка упала мне на глаза. Вик, мне нужна всего капля твоего внимания, я так много прошу? – Мистер Вайет, – немец посмотрел на меня сквозь стёкла очков. – Вы, если не ошибаюсь, скоро играете? Я устало поднял на него взгляд: – Через неделю, мистер Бергер. – В Нью-Йорке? Вик равнодушно обмакнул в соус и отправил в рот очередную порцию своей рыбы. Когда я заговорил, его брови надменно взлетели вверх и словно забыли вернуться обратно. Я натянуто улыбнулся, искренне пытаясь поддержать беседу: – Нет, матч будет проходить в Техасе. Вы интересуетесь баскетболом? – О, я абсолютно ничего не смыслю в спорте! Хотя одно время серьёзно занимался плаваньем, да и сейчас стараюсь не терять форму... – засмеялся мужчина. – Но, боюсь, не смогу отличить пенальти от обычной передачи. – Пенальти – это в сокере, – я улыбнулся, немного оживившись, как обычно, когда речь заходила о баскетболе. – Приходите на игру! Вы сразу же разберётесь во всех тонкостях! Я заметил, что Вика что-то задело. Но чтобы понять, что именно мне нужно было бы родиться каким-нибудь ясновидящим, а не тупым смертным Куртом Вайетом. Ничего, не одному же мне злиться. Пусть побесится, ему это только на пользу. Тем не менее, злорадствовать мне пришлось не долго. Только было я почувствовал вкус обещанной «слегка обжаренной говядины», как понял, что Вик даже не думал прекращать молчаливый бойкот. Ханс изредка бросал на меня вопросительные взгляды, когда Вик откровенно игнорировал мои слова, общаясь исключительно с ним. Я даже начал пропитываться чувством симпатии к этому белобрысому немцу. Чёрт, почему всё так?! Ведь всего пару часов назад мы с Виком колесили по мокрым улицам и были абсолютно счастливы! С ним словно на горках: то вниз, то вверх, – то в небеса, то с обрыва. Ага, на русских горках. Я понимаю, с чем никогда не смогу смириться, но наступаю себе на горло. А он даже не утруждает себя объяснить, что его не устраивает! Всё-таки я себя накрутил. Резко вскочив на ноги, невольно привлекая внимание остальных посетителей, я пробормотал, что мне было очень приятно познакомиться и ещё что-то про свежий воздух, и вылетел из гостеприимного, уютного заведения под проливной дождь. Ну вот, замечательно, я снова чувствую себя полным идиотом. Двери суши-бара едва слышно открылись. Вик, скрестив руки, стоял под защитой навеса и пристально смотрел на меня. – Не стоило прерывать такой замечательный ужин, – я откинул со лба мокрые волосы. – Ханс может заскучать. – Ты об этом не подумал, когда сбежал, – спокойный, холодный голос. – Твоими стараниями, любовь моя. Он нахмурился: – Нам нужно поговорить, Курт. Я знаю, что он прав. Но каждый раз бегу от разговора. Я боюсь того, что он может сказать мне, боюсь того, что могу сказать сам. – Наверное, я – эгоист, – я всмотрелся в его бледное лицо. – Но мне нужно совсем чуть-чуть твоего внимания... Ведь это не много? Мне необходимо видеть, что ты думаешь обо мне. Хоть иногда думаешь. – Я думаю, – взгляд прожигал насквозь. Я помотал головой: – Ты давно дал мне понять, что тебе не нужны мои чувства… – Я не могу довольствоваться малым, – Вик отвернулся. – Мне нужно всё или ничего. Как тебя может устраивать компромисс? Если я не могу отдавать всего себя тебе, то не имею права и брать всего тебя. – Но ведь я не требую ничего невозможного! Неужели просто позвонить и сказать, что скучаешь – это так тяжело?! – А ты никогда не задумывался, что каждое утро просыпаться рядом с тобой для меня уже слишком много значит?.. – Подумаю об этом на досуге, – я просто не мог сдержаться. Мне действительно никогда не приходило такое в голову. Запоздало раскаиваясь, что не уехал сразу же, как только выскочил из ресторанчика, я пошёл к мотоциклу. – Курт, подожди… – Вик неожиданно быстро оказался рядом, вцепившись мне в руку. – Куда ты? Его волосы и одежда моментально намокли, прилипая к коже. Я чувствовал, что если помедлю хоть пару секунд, то снова просто расплавлюсь в его руках. Будет ночь, будет такой же день. И ничего не изменится. А мне слишком больно, чтобы всё оставалось по-прежнему. – Мне нужно проветриться. Знал бы ты, как я устал, – я вырвался и вскочил на байк. – Отвали. Срываясь с места, я ещё успел заметить, как Вик что-то кричит мне сквозь пелену дождя и бессильно падает на колени… А дальше слепящий свет фар. Оглушающая тишина. Всё рассыпается, как в калейдоскопе… Я разлепил веки и уставился в белый потолок. Комната сразу пошла ходуном. И даже приглушённый свет отдавал жестокой резью в глазах. В нос ударил запах лекарств. Попробовав пошевелиться, я ощутил чьё-то тепло на левой руке, за долгое время, по-видимому, ощущавшееся, как собственное. Облизав пересохшие губы, я осторожно, чтобы снова не вызвать пляску стен и потолка, опустил взгляд. Уронив голову на руки, до боли сжимавшие мои пальцы, Вик спал. Ему, наверное, было ужасно неудобно на жёстком стуле. Чёрные волосы падали на бледное, почти такое же белое, как простыни, лицо. Больница... Какого чёрта мы оба здесь делаем? Учитывая то, что на койке лежал я и чувствовал себя, признаться, далеко не лучшим образом, я сделал вывод, что здесь мы из-за меня. Ливень. Вик что-то кричал мне... Мы ссорились. Наверное, я свалился с мотоцикла, – других причин не вижу. Да и россыпь световых осколков всё ещё стояла перед глазами. Безумно хотелось пить. Я глубоко вздохнул и снова провёл пересохшим языком по горячим, потрескавшимся губам. Вик едва заметно вздрогнул и поднял лицо: – Курт? – Привет... – прохрипел я, едва узнавая свой голос. – Ты идиот! – Вик взвился на ноги, слегка морщась, – по-видимому, в неудобном положении затекла спина. – Хочешь отправиться на тот свет так нелепо – под колёсами какой-то вшивой «хонды»? Я улыбнулся и тут же скривился – губы были разбиты. Но я почти не обратил на это внимания. Вик злился, однако ничто не могло скрыть в его голосе нежность и облегчение. – Ты же знаешь, как всегда... – мой хрип сорвался на шёпот. Свет от лампы на тумбочке становился просто нестерпимым, и я снова закрыл глаза. Вик аккуратно опустился на кровать: – Как ты себя чувствуешь? – А как я выгляжу? Неожиданно меня накрыло волной тепла: Вик бережно обнял меня, уткнувшись лицом в шею. – Хреново, – честно пробормотал он. – Радуйся, что ничего не сломал. Врач сказал, что это чудо. Царапинами отделался. Сжав зубы, я высвободил руку из-под простыни и положил ладонь ему на голову. – Хороши царапины! У меня всё тело ломит... – пожаловался я, перебирая пальцами его мягкие волосы. – Думать надо что делаешь, – резонно заметил Вик. – А как водитель «хонды»? – С ним всё в порядке, – Вик нехотя отстранился. – Мне нужно сказать твоему врачу, что ты уже пришёл в себя. – Я терпеть не могу больницы! Скажи им, что я выписываюсь завтра же утром! – Это уж как доктор решит, – хмыкнул парень. Он вышел, а я задумчиво рассматривал палату. В голове почему-то вертелось название суши, которое, впрочем, я всё равно никак не мог вспомнить. Минут через пять, когда я решил, что меня специально оставили умирать от жажды, да ещё и в одиночестве, вернулся Вик с моим лечащим врачом. Это оказалась молодая женщина с очень приятным голосом и большими, как для японки, глазами. Так как ещё первый осмотр, – когда меня только привезли, – не показал ничего серьёзного, госпожа Сугияма не имела ничего против того, чтобы я завтра выписался. Мне только нужно было внимательно отнестись к своим ушибам и «лёгкому сотрясению». А как спортсмен, я это знал и так. Наконец, меня перестали терзать вопросами, и в палате остался только Вик. Я расслабленно откинулся на подушки: – Да-а, продуктивный у меня отдых. Дик обрадуется, – всего второй день, а я уже в больнице. Вик закатил глаза и снова уселся на неудобный стул: – Может, хватит ныть? Жалеть тебя никто не будет – сам во всём виноват. – Ты что, собрался провести остаток ночи, корчась на этом недоразумении? – кивнул я на стул. – Хоть на кровать сядь. И дай мне заодно воды, я ужасно хочу пить. Парень встал и молча налил в стакан воды. – И поправь подушки, – капризно потребовал я, потом подумал и добавил: – Пожалуйста. Когда он опустился рядом, изучая меня из-под полуопущенных ресниц своим янтарным, при таком освещении, взглядом, я заметил: – Из тебя получится великолепная жена! – А из тебя – отвратительная, – не полез за словом в карман Вик. И неожиданно мечтательно улыбнулся: – Хотя… – Эй, ты воспользовался моей расслабленностью! – неосознанно закрывая шею ладонью, я начал заливаться краской. Парень недоумённо моргнул: – Ты о чём? – О массаже. – О чём?! – О массаже! Выражение его лица стало ещё более растерянным: – Мне казалось... Тебе что-то не понравилось? – Нет, просто… – я и сам толком не знал, что меня так выбило из колеи. – Просто, утром… Кажется, до Вика, наконец, дошло. Он наклонился и молча отвёл мою руку от шеи, словно приговор, рассматривая бордовое пятнышко на коже. – Я поставил тебе засос? – действительно удивление, причём сильное. Не может быть, чтобы он не видел! Или… – Кажется, я немного увлёкся, – как-то странно усмехнулся он. В голосе снова начал сквозить холод: – Прошу прощения, это больше никогда не повтори… – Перестань! – не обращая внимания на боль во всём теле, я подался вперёд и крепко обвил его руками, запутываясь в волосах, теряясь в аромате иланг-иланга и сандала. – Не говори так! Мне было безумно хорошо. – Я не… – Чёрт, Вик, заткнись! Просто заткнись. У меня и так уже голова начала кружиться. Он послушно замолк. Когда через какое-то время я, пригревшись, начал откровенно клевать носом, Вик осторожно расцепил мои руки и уложил меня обратно на подушки. – Ты ведь не уйдёшь? – сонно пробормотал я. – Нет. Спи. – И завтра ты меня заберёшь отсюда? – Утром. Обещаю. – Вик… – Что? – парень терпеливо смотрел на меня, облокотившись на противоположную спинку кровати. – Как называлось то суши, что ты заказал для меня? – я с трудом приоткрыл глаза. – Мне это покоя не даёт, всё вертится в голове… – Гю татаки но нигири суши. Я вздохнул: – Они всё-таки психи. Голова немного болела, но я был склонен приписывать это свежему воздуху... Пение птиц успокаивало. Закрыв глаза, я улыбнулся. Губа уже не ныла, но к зеркалу я, наверное, решусь подойти только дня через два. Бедный Вик и его тонкая душевная организация. Парню приходится смотреть на моё разбитое лицо круглые сутки. Каково сейчас его принципам эстетики? Оторвавшись от созерцания леса, я почесал в затылке: – Независимый? А ты уверен, что такие были? – Он единственный независимый, – Вик пожал плечами. – Если не ошибаюсь, конечно. – Ты никогда не ошибаешься в таких вещах, – мрачно заметил я. – Может, хоть годы скажешь? – 1825 – 1829. – Адамс? – Который? – уточнил Вик. – Шестой, конечно. Парень согласно кивнул: – Твоя очередь. Я задумался. Что для Вика могло быть наиболее сложным? – Эндрю Джонсон. – Семнадцатый. После Линкольна, поэтому с датой проще простого: 1865 – 1869. Демократ. Удержался на посту президента благодаря перевесу лишь в один голос в сенате. – Сдаюсь, – покачал я головой. – Зачем модели всё это знать? – Я просто люблю историю. – Ну да, и музыку, и живопись, и спорт, и… – Одно другому не мешает, – Вик откинул рассыпавшиеся по плечам волосы за спину. – Я езжу по многим странам, вот и интересы у меня разные. Знаешь, как говорят? Нужно знать всё о немногом и немного обо всём. – Немного – это сколько? – Достаточно, – парень упал на кровать и потянулся. – Может, хватит уже в номере сидеть? Пойдём свежим воздухом подышим. Я окинул его оценивающим взглядом. Вытянувшись во весь рост и закинув руки за голову, Вик улыбался. Мы уже три часа как приехали в эту глушь. Сразу, как только меня выписали из больницы, Вик быстро собрал сумку, запихнул меня в свою здоровенную «тойоту» и привёз сюда. У меня были большие сомнения в Токио ли мы всё ещё или нет. Когда я спросил, куда мы едем, Вик лишь отмахнулся и сказал, что раз мне не хватает его внимания, то он так и быть устроит себе небольшой отдых. Чтобы направить мою энергию в более мирное русло. Иначе, по его словам, я просто не доживу до возвращения в Штаты. Насколько я мог судить, это место было очень тихим и очень крутым. И находилось, казалось, в отдалении от всего мира. Хозяин, – кто бы сомневался, – явно был одним из лучших друзей Вика: не прошло, наверное, и десяти минут, как мы уже сидели в этой комнате и пили чай. – Только не говори, что боишься, как бы тебя не узнали в таком виде! – Вик перевернулся на живот и задумчиво посмотрел на меня. – Местная публика мало интересуется баскетболом. Впрочем, я могу одолжить тебе свои тёмные очки, на тот случай, если здесь найдутся поклонники избитых голубых спортсменов. – Чего?! – возмутился я, нависая над ним. – Я не избитый! Просто ещё не пришёл в себя. Мне только пару часов назад поставили диагноз – сотрясение мозга! И ты хочешь, чтобы я прыгал от радости? – А ты разве не этим занимаешься? Бегаешь по комнатам и не даёшь мне поспать хоть один час. Я злобно уставился на него: – Мы сюда приехали, чтобы спать? – Мы сюда приехали, чтобы кое-кто поскорее залечил свои синяки, – Вик приподнялся на локтях и подпёр руками подбородок. – Не тодзи, конечно, но тебе продолжительное тут пребывание и не нужно, – задумчиво пробормотал он. Потом вскинулся: – А я, между прочим, ещё вообще не ложился. Ты меня совсем не щадишь. – А-а… – некоторые его комментарии меня просто в тупик ставят. – Ладно, пойдём прогуляемся. Выйдя из гостиницы, или как там у них это называется, мы оказались окружены словно пожаром. Деревья горели всеми оттенками жёлтого, оранжевого и, особенно, красного. После ливня воздух был наполнен головокружительными ароматами, а нежаркое осеннее солнце то выглядывало, то снова пряталось в низких тёмно-фиолетовых тучах. Было абсолютно безветренно. Я в восторге крутил головой. Вик немного впереди безмятежно шагал по мокрым опавшим листьям, смотря в хмурое небо. – Ты часто сюда приезжаешь? – я догнал его и взял за руку. Парень бросил на меня мимолётный взгляд: – Последний раз я был здесь месяц назад, как только вернулся в Японию. Я люблю это место. А… тебе нравится? – Да, – расплылся я в глупой улыбке. – Только пока что-то обещанной сауны не вижу. Он притворно возмутился: – Онсен! – Окей, онсен. Я не против, пусть хоть ваша русская баня, но... – Вик рывком притянул меня к себе, обнял за талию и мы продолжали идти уже в обнимку. – Но всё-таки, почему мы приехали именно сюда? Можно было дома остаться. Парень пожал плечами: – Что ты там не видел? Мой не затыкающийся автоответчик или настырных журналистов? А тайные бани Сингена давно считаются лучшим способом расслабиться и поправить здоровье… Он бросил на меня вопросительный взгляд и я согласно кивнул. Спорить не хотелось. Тепло его тела расслабляло не хуже пресловутого онсена. А слушать его голос я вообще могу часами. В отличии от меня, Вик общается только с интересными ему людьми или очень близкими. Малоприятных или не интересующих его людей он удостаивает только общими фразами чисто английского образца. Это объяснимо, если учесть, как ревностно Вик относится к своему времени и затрачиваемой на что-либо энергии. У меня же, обычно, всегда целый вагон времени. Я могу весь день провести в спортзале, чтобы просто не задумываться чем ещё бы мне заняться. И болтать я могу с кем угодно и сколько угодно, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. В общем-то, сколько себя помню, я постоянно работал. Оставалось время только на баскетбол и иногда книжку перед сном. Да и то, я засыпал раньше, чем успевал прочитать хотя бы три страницы. А теперь, работой стал баскетбол. И когда я не с Виком, мне просто некуда девать кучу свободного времени. Я даже начал интересоваться кулинарией. Сказать кому – не поверят. Голос Вика обволакивал меня словно кокон со всех сторон и я начал терять нить разговора. Парень это почувствовал и замолчал. Какое-то время мы просто молча шли, наслаждаясь только звуком наших шагов и лёгким шорохом ветвей в самых верхушках деревьев. Под ноги плавно опускались разноцветные листья. – А почему бани тайные? Вик насмешливо посмотрел на меня: – Тебе интересно? – Да, – я улыбнулся. Разве я виноват, что его голос так на меня действует? – Интересно, просто я отвлёкся, – свободной рукой я убрал упавшие ему на глаза растрепавшиеся пушистые волосы и усмехнулся: – С такими данными тебе никогда не стать оратором. Только если петь будешь, – тогда на смысл слов элементарно можно не обращать внимания. Надо же, он даже немного смутился! – Говорят, веке в шестнадцатом, в этих горячих источниках любил купаться Такеда Синген со своими воинами-самураями. – О, со своими воинами-самураями… – я понимающе покивал. – Синген, кем бы он ни был, не дураком родился. Вик беззвучно засмеялся: – Он феодалом был. Прославился в битвах с Уэсуги Кэнсином. И так снимал напряжение после сражений… – Ну, конечно, что ещё надо после хорошей драки? Купание с десятком своих любимых воинов… – я фыркнул. – Он – не ты. Мы с тобой месяц не виделись, между прочим… – …Самураи опасались, что на них мог кто-нибудь напасть, пока они были безоружны… – Я, конечно, всё понимаю, – перелёт, больница… Но я уже третий день в Токио, а до сих пор… – Поэтому Синген с воинами стал уединяться… – Вик запнулся и покосился на моё подчёркнуто серьёзное лицо. – Стал уединяться в отдалённых источниках, которые именно поэтому позднее и получили название тайных бань Сингена. Сейчас считается, что эта вода придаёт сил и, вообще, очень благоприятна для лечения всяких травм и ушибов. Так что, здесь постоянно много профессиональных спортсменов, например, борцов сумо… – Скажи, по крайней мере, мне есть на что надеяться? – я остановился и в упор посмотрел на него. – Ты… Вик картинно закатил глаза: – Курт, ты можешь хоть пять минут не думать о сексе? – Нет, не могу! Или, может, ты считаешь, что в твоём присутствии я должен думать о баскетболе?! – искренне возмутился я. – Но я не могу! Да и не хочу. И ты сам виноват в этом! Дразнишь, а сам! А сам!.. Причины всякие дурацкие, отговорки!.. – от негодования мне не хватало воздуха. – Ты ещё истерику закати, – предложил он насмешливо. – Хорошая идея, – буркнул я. – Хочешь, чтобы я прислушался к твоему совету? Вик легко рассмеялся и я разом растерял весь свой яд. Я просто не в состоянии долго на него злиться или обижаться. И он всегда бессовестно этим пользуется. И ещё, в такие моменты мне кажется, что из его глаз исчезает привычная настороженность. Вик явно начал мерзнуть: всё-таки солнце появлялось из-за низких тёмных туч совсем редко, а он был в слишком лёгком для гор пальто. – Пойдём уже в твою баню… – вздохнул я. Когда через несколько минут мы вернулись в свой номер и Вик вручил мне кимоно, я подумал, что он шутит. – В каком смысле юката не для тебя? – не понял Вик. Или сделал вид, что не понял. – В смысле – я это не надену! – Почему? Я надулся: – Потому что. – Почему?! – Потому! Он ухмыльнулся и, игнорируя моё возмущённое сопение, начал неторопливо расстёгивать мои джинсы. Потом стянул водолазку и практически неощутимо провёл пальцами вдоль позвоночника. Почти коснулся дыханием моих губ… Я непроизвольно потянулся к нему, но Вик отстранился. – Потому… Ну, может, потому что это по-идиотски? – неуверенно спросил я. Он фыркнул окидывая меня с ног до головы высокомерным взглядом и отвернувшись стал переодеваться сам. Свитер, рубашка, брюки… Ну и что тут можно сделать? – Ну, хорошо, если так принято… Традиции нужно уважать. Но это – шантаж! Вик невинно улыбнулся: – И не забудь, пожалуйста, хаори. – А? – Во-о-он тот халат. Превосходно. – «Перед тем как улучшиться, ситуация ухудшается», – подбодрил я себя, вспомнив недавно прочитанного Мерфи. Собирая волосы на макушке с помощью двух деревянных палочек, Вик посмотрел на моё отражение в зеркале: – Да-да, Эрман… – обернувшись, парень томно поднял глаза к потолку и процитировал второй комментарий к теореме Гинзберга: – «Но кто сказал, что она улучшится?» Это мы ещё посмотрим! Настроен я был воинственно. Угрюмо взяв наши хаори и полотенца, я следом за Виком вышел из номера. После предварительного купания, мы, наконец, дошли до самого источника. Вода была просто божественной! Хотя Вику она должна была казаться горячей. Ему чуть выше температуры тела – это уже кипяток! А мне чем горячее, тем лучше. Впрочем, если он здесь так часто бывает. Я огляделся не скрывая своего восхищения: природный бассейн, вокруг горы, пёстрая листва деревьев... Просто непередаваемо! Не удивительно, что ему здесь нравится. Ведь уже конец октября и довольно прохладно, а мы купались под открытым небом в горячей воде. И я радовался словно ребёнок, следя за тем, как поднимается пар… – Я что-то путаю, или здесь правда должно быть полно народу? – до меня, наконец, дошло, что кроме нас тут больше никого не было. – Я попросил хозяина предоставить онсен на пару часов только нам. Он был очень любезен и согласился. Я усмехнулся. У Вика всё всегда так просто! Хотя сам же мне всего несколько минут назад говорил, что здесь постоянно толпа отдыхающих и они могут хоть целые сутки сидеть в воде. Закрывается онсен только на уборку. Под самое утро, да и то всего на час. Поэтому хозяин был, действительно, очень любезен, что позволил нам на пару часиков уединиться. Ну, просто прелесть. – Завтра мы должны будем вернуться в город... – Вик откинул голову мне на грудь и невнятно хмыкнул: – А жаль... – Ты будешь устраивать приём? Парень приоткрыл глаза: – Да. Не слишком большой, – будут только лучшие друзья и нужные люди. – Угу... Жалко, что нельзя остаться здесь на месяц. Или даже на два. Без всех этих нужных людей и работы. Вик смерил меня лукавым взглядом. – Тогда давай не будем терять время, – он обнял меня за шею и закончил уже шёпотом: – И упускать возможность побыть только вдвоём... – Мне уже можно начинать думать о сексе? – наигранно ужаснулся я. – Мм-м… Я, конечно, могу найти ещё парочку причин и отговорок… Всё-таки надо не забывать о твоём… хм-м, здоровье… – он приник ко мне всем телом, не в силах игнорировать лёгкие, но действенные поцелуи, которыми я покрывал его скулы, шею и плечи. – Если ты дашь мне сосредоточиться… – Ну уж нет! – Даже не зайдёшь? – я захлопнул дверцу «тойоты» и склонился к открытому окну. Вик бросил взгляд на часы и покачал головой: – Быстрей всё улажу – быстрей вернусь. Может, даже успеем куда-нибудь сходить вечером. Я задумчиво взъерошил чёлку: – Давай сегодня дома поужинаем? Парень рассеянно кивнул, уже всеми мыслями находясь в своих делах. – Как хочешь. Можем пиццу заказать, или суши… – он перетянулся через весь салон, чтобы поцеловать меня. – Я постараюсь приехать пораньше. Машина скрылась за поворотом, а я решил, что как раз ещё успею немного потренироваться. Иначе Дик меня точно прибьёт. Надо только за мячом сбегать… У меня были кое-какие идеи насчёт сегодняшнего ужина, но Вику я решил пока ничего не говорить – вдруг не получится? Правда, думаю, я зря волнуюсь: раньше вроде всё вполне неплохо выходило. Но ведь это – на мой взгляд, а Вик в этом в корне хорошо разбирается. Ну, вот и выскажет своё мнение! А то, до этого я всё время только на книги, да на свой неискушённый вкус полагался. После отдыха в онсене я чувствовал, что могу горы свернуть. Мы только что вернулись, проведя там всего два дня, – даже меньше, – но зато каких чудесных, изумительных, волшебных два дня! Из спортзала я сразу направился на кухню. Я ещё заранее проверил, чтобы всё необходимое мне было в наличии, так как Вик заглядывал сюда только из-за холодильника, почти полностью забитого минералкой. Меня раньше тоже на кухне только холодильник интересовал. И ещё чайник иногда. Поэтому проверял я всё тщательно. Вик не переставал удивлять! Кроме продуктов, мне ничего не пришлось покупать! Даже скалка была. Кошмар. Вообще, я относился ко всему этому до смешного серьёзно! Специально книгу на русском достал. Сидел потом над рецептами со словарём. Я считаю, что если уж берёшься за что-то, то старайся это делать как можно лучше. А нет, то тогда нечего и вообще время тратить. Вик пришёл за полчаса до полуночи. Уставший, голодный… Он сразу на пороге замер, как вкопанный и принюхался: – Курт?.. Я простил ему настороженное сомнение в голосе и улыбнулся: – Что? – Ты сделал заказ в ресторане русской кухни?! – Нет, – спокойно покачал я головой. – Что это тогда так обалденно пахнет? – недоумевая, спросил он, наконец, выходя из ступора и снимая пальто. – Ну, я подумал, что ты не откажешься побыть подопытным кроликом и продегустируешь, то, что у меня сегодня получилось… – я смущённо пожал плечами. – Что скажешь? – То, что у тебя получилось? – переспросил он. В голосе послышался благоговейный ужас: – Курт, ты что, сам приготовил ужин?! – Э-э, ну да. Вик снова принюхался: – Борщ. – Украинский борщ? – уточнил я с вопросительной интонацией, потому что ещё плохо разбирался в этих нюансах. – И пельмени. – Ага… – подтвердил он, по-видимому, пребывая в лёгком шоке. – Ты успеешь принять душ и переодеться, пока я накрою на стол, – осторожно заметил я. Неожиданно сверкнув открытой улыбкой, Вик обнял меня и почти промурлыкал: – Даже если ты решил отравить меня… – я возмущённо дёрнулся от такого предположения, но он уже закрыл мне рот горячим и долгим поцелуем. Когда кислорода стало катастрофически не хватать, Вик закончил: – Спасибо. И он упорхнул в ванную. За столом я напряжённо всматривался в его лицо, но парень, кажется, вообще обо всём забыл, лишь постоянно поднимал на меня сияющие тёплые глаза. По моим венам разлилась горячая, бурлящая кровь: Вик ещё в начале ужина добавил к столу маленькую, но важную деталь для достоверности традиционной русской трапезы – водку. Мы выпили совсем немного, но я уже в полной мере начал ощущать на себе характер национального напитка русских. И вообще, душу Великой Руси. Вик довольно откинулся на спинку стула: – Ну что? – я умирал от любопытства. – Беру свои слова обратно. Я обомлел: – Какие слова? – Я ошибся, – пояснил Вик, ласково жмурясь. – Что из тебя не выйдет хорошая жена. Я даже подскочил на месте: – Вик, я ведь серьёзно! Похоже это на русскую еду? – Конечно! Ты разве сомневался? – Я ещё никому не готовил, – смешался я. – Тем более пельмени… и борщ… – Курт, это был не просто русский ужин. Это был очень-очень вкусный, настоящий русский ужин! Не в каждом лучшем ресторане так готовят, поверь мне, – он облокотился на стол и вздохнул: – Я понял, что ужасно скучаю по дому. Я не был в Питере дольше, чем когда-либо за последнее время. – Потому что ты приезжал ко мне? Смотря на меня, он едва заметно кивнул. Я подумал, что если бы он позвал меня с собой в Россию, то я бы, наверное, даже на только что начавшийся сезон плюнул. Но Вик знает, что это для меня слишком важно, поэтому и не позовёт. Во всяком случае, не сейчас. Он не любит планировать что-либо больше чем на месяц вперёд. Я бросил взгляд на часы и встал из-за стола: – Уже почти час, тебя можно начинать поздравлять! – Разве ужин?.. – Нет, – я замахал на него руками. – У меня есть подарок для тебя! Я побежал в спальню и достал из ящика комода небольшой бархатный свёрток. Вик, войдя в комнату, забрался с ногами на кровать. – Только ничего не говори! Мне и так не по себе, – затараторил я, предупреждая его комментарии. – Я долго колебался, потому что... Ну, подарок не совсем обычный для парня... В смысле, ничего такого, просто… – я снова запнулся, заливаясь краской. – В общем, поздравляю. Он взял из моих рук бархатный конвертик и аккуратно достал золотые серёжки с небольшими, но горящими ярким огнём опалами. – У тебя проколоты уши. Ну, я и подумал, что… – Вик поймал мой взгляд и я не в силах отвести глаз, совсем тихо закончил: – Мне показалось, они подойдут тебе… Парень поднёс указательный палец к моим губам и я облегчённо заткнулся. Вик нежно, как-то даже бережно поцеловал меня. Я бы всё отдал за то, чтобы его медовый взгляд всегда был таким безмятежным и любящим… – Мне очень нравится, – почти беззвучно сказал он, отстраняясь не больше чем на дюйм, заставляя теряться в нашем дыхании, тонуть в его зрачках… – Спасибо, Курт. Только… Я попытался сосредоточиться: – Только? – Ты не расстроишься, если я буду носить только одну? – Одну серёжку? – я удивился. – А вторая? Нет, как тебе больше нравится, конечно… – Вторая будет твоя, – мне это послышалось? Наморщив лоб, я часто заморгал; но Вик невозмутимо закончил вкрадчивым шёпотом: – Если ты не против, естественно... Например, с утра мы можем звякнуть моему косметологу. Можно, конечно, и прямо сейчас, но… Опомнившись, я одним движением повалил его на кровать и улыбнулся во все свои тридцать два: – Прямо сейчас у нас есть целых шесть часов, чтобы выспаться! Ты ведь завтра не встаёшь ни свет, ни заря? Он сначала внимательно смотрел на меня, потом сдался: – Выспаться, значит... Какой же ты злопамятный, однако! Никуда я утром не иду, и не надейся. __________ [1] Подстрочный перевод с английского Е. Кочетковой. Ты и я двигаемся в темноте, Тела близко друг к другу, но души порознь. Улыбки тайком, нераскрытые секреты. Мне нужно знать, что ты чувствуешь. Я отдаю тебе всю себя и Все свои мечты. Я кладу это в твои руки Если бы ты мог раскрыться передо мной! Неужели мы никогда не преодолеем это препятствие?