***
Бит отель, пожалуй, – что-то среднее между Ноевым ковчегом для нищих безумцев и наркотическим Форт-Ноксом. Даже если всё вокруг рухнет, думал Аллен, глядя на спящего Билла, эта развалина будет стоять, подпираемая горами многолетней грязи и спиной мадам Рашу**. Аллен питал к Бит отелю смешанные чувства. Едва начатое письмо Питеру лежало на столе, скрытое поставленным на него чайником. Аллен глотнул воды прямо из носика, поморщился от привкуса ржавчины и сунул письмо в карман, выходя из своей комнаты. Окончить можно и в «Кафе искусств», там хотя бы есть недорогое вино. Сев на один из стульев на открытой террасе, Аллен расправил смятый в кармане лист и подпер его солонкой. На бумаге пока было лишь короткое «Дорогой Питер! Он приехал». Эти четыре слова звучали так ёмко, что Аллен надолго задумался о следующих строках и кусал ручку, забыв о тлеющей сигарете. На плечи давила удушающая любовь Билла, тесная, как смирительная рубашка. Билл не говорил о своей любви каждый день, не ходил за ним, как Каммерер за Люсьеном***, но его пристальный взгляд требовал не просто ответных чувств, а полной отдачи. Аллен не был готов продавать своё сердце под такие высокие проценты. Да он вообще, твою мать, не подписывал этот договор.***
– Неплохой вечер, а? Билл, подержи бутылку, только не пей, я замечу! По Жи-ле-Кер к набережной и обратно. Грегори смеялся и кричал во всю глотку, что прямо сейчас искупается в Сене, прохожие оборачивались, Аллен и Билл молчали. Ботинок Грегори попал в воду, не долетев до борта теплохода. – Валите уже, вы, оба! – сказал он, одновременно делая знаки внимания проходящей мимо девушке. Солнце продолжало тонуть где-то рядом с канувшим в небытие ботинком. – Или принесите мне обувь. Вино, так и быть, забирайте, – милостиво разрешил он, хотя бутылку покупал Берроуз. Снова тем же маршрутом, но обратно и вдвоём. Аллен смотрел прямо перед собой и нервно поправлял очки, поддерживая вялый разговор. Письмо Питеру, становившееся всё пространнее, лежало в кармане рукописной исповедью. Закат сегодня был особенно тревожным. – Я приду к тебе ночью. – О’кей, Билл. В полночь они втроём запоздало ужинали, снова готовил Аллен. Потом Грегори уходил к себе в комнату этажом выше, а Билл раздевался и аккуратно складывал свою одежду на пальто Питера. «Из него поэт, как из меня мэр Парижа», – сказал он вчера негромко, будто говоря с собой вслух. Билл смотрел в закопчённый потолок, куря сигарету прямо в постели. Нащупав под одеялом ладонь Аллена, он крепко сжал её. – Аллен, скажи мне честно – тебе не нравится, как я тебя трахаю? – Мне не нравится, как ты трахаешь мне мозг. – Это всё Питер, да? Что он про меня говорил? Он чуть помолчал, ожидая ответа, но не дождался и продолжил: – Разве это не странно, учитывая, что Питер кричит на каждом углу о свободной любви? Он ревнует и ограничивает твою свободу. Аллен притворился спящим, и разговор был отложен на очередное завтра.***
В какой-то газете, между политической чепухой и страницей с кроссвордом, Аллен заметил одну цифру, неожиданно кольнувшую его – 3624, расстояние в милях по прямой между Нью-Йорком и Парижем. Тут же забыв о статье, в которой это было упомянуто, он вырезал из газеты нужное предложение и положил в пепельницу, чиркнув спичкой. 3624 газетные мили навалились на Аллена тяжким воспоминанием – именно тогда всё это началось, в Нью-Йорке. Он мог бы сосчитать месяцы убивающей их обоих страсти Билла, но послал к чертям всякую математику. «Я хуже, чем он?» – спрашивал Билл снова и снова. А потом: «Ты мог бы переехать в мою комнату, места хватит». И он касался его пальцев в кафе, вынимал сигарету из его губ, неопределённо улыбался и тайком выносил из комнаты Аллена вещи Питера. Вечером Билл был неизменно рядом, безукоризненно одетый в потёртый, но хороший костюм. Седина пробивалась в его волосах, почти незаметная при тусклом свете лампочки, но Аллен успел хорошо рассмотреть Билла в постели. Каждое утро Аллен, просыпаясь, видел его лицо. И почему-то всегда подразумевалось, что Аллен не против. – Возможно, всё было бы не так сложно, если бы люди периодически спрашивали друг друга: «Приятель, ты не возражаешь, если я залезу тебе в душу?» Какой же шлак все формулы вежливости, необходимое лицемерие, без которого в обществе ты словно без одежды. – Аллен, ты это к чему вообще? Хотя дай угадаю… Грегори слушал рассеянно, но суть улавливал быстро. Хотя чего гадать, когда всё на поверхности. – Да поговори ты с ним, в конце концов. Расскажешь, что тебя бесит, поорёте, может, друг на друга, и всё наладится. – Питер пишет о том же. – Ну и чего ждать тогда? – Грегори встал и, не попрощавшись, ушёл. Он любил выкидывать такие внезапные штуки. Аллен ударил кулаком по столику, заставив соседей обернуться. Извинившись, он привычно заплатил за двоих и удалился в противоположную сторону.***
Однажды стоит просто прийти и сказать: «Нам нужно поговорить». Сесть за стол, собрать слова в горько пахнущую охапку. Впервые за долгое время посмотреть в глаза и не увидеть врага в человеке напротив. – 3624 мили, значит, – Билл хмыкнул. – Большое расстояние, никогда не задумывался. – Ага, а ты прошёл его пешком, стерев в кровь свои и мои ноги. Аллен видел, что ему было тяжело. Билл перекатывал по круглому столику ручку, горбился, но не отводил взгляд. – Жаль, что я не Иисус, было бы немного проще, не находишь? Оба улыбнулись. Один – свободно, второй – через силу. – Я попробую найти тебе хорошего психоаналитика, – сказал Аллен. – В следующий раз просто пни меня хорошенько, если я приду в твою постель. А сейчас извини, я должен всё это переварить, сам понимаешь. Забывшись, Билл ушёл из собственной комнаты, прикрыв дверь, а Аллен подтянул поближе к себе мятый лист бумаги и ручку, намереваясь написать Питеру, но тут в комнату заглянул Грегори. – Нарыв, я вижу, лопнул, – сказал он, как всегда лаконично и безыскусно охарактеризовав ситуацию. – Ура, эврика и прочее аминь. Слушай, у тебя денег не найдётся? У Билла нет. Грегори обладал несомненным талантом возвращать всё на круги своя. ___ * В разгар одной из многочисленных вечеринок Берроуз вдруг объявил гостям, что будет стрелять из пистолета «в стиле Вильгельма Телля». Его жена, Джоан, тотчас поставила себе на голову стакан. Уильям, пребывая в состоянии перманентно-сильного алкогольного опьянения, сделал роковой выстрел и убил её, не попав в цель. ** Мадам Рашу – управляющая в Бит отеле. *** Имеется в виду трагическая история отношений Дэвида Каммерера и Люсьена Карра.