Хроники Панема. История вторая. Прозрение Брута

Свои ошибки надо признавать. Вовремя. *** Наступившая зима 198-го года от основания Панема была необычайно суровой и даже горная река Гаспер оказалась совершенно скована льдом, о чем старики дистрикта №2 говорили между собой вполголоса, что это крайне плохое предзнаменование и что такое случалось лишь однажды, 77 лет тому назад, накануне начала Великого мятежа, когда против Капитолия восстали все дистрикты, лишь второй сохранил ему верность, да и то, только после того как бывший мэр Траян Делавери выступил против присоединения к мятежникам на собрании старейшин семей в Олдборо и был избран руководителем ополчения дистрикта. А одиннадцать месяцев спустя генерал Траян Делавери погиб, когда ополчение Второго дистрикта насмерть встало на пути объединенной армии 12 мятежных дистриктов, не дав ей прорваться через северный и восточный тоннели, ведущие в Капитолий. (Примечание автора: генерал Делавери — отнюдь не третьестепенный персонаж, поэтому он назван именем одного из самых успешных императоров Римской империи, талантливого полководца Марка Ульпия Траяна)правившего в 98—117 годах. Обычный тренировочный день в Академии самообороны Дистрикта Два (У С. Коллинз «Академии профи») имени Ромула Фергюсона явно затянулся. Тренер (он же Ментор трибутов-добровольцев) Дистрикта для Голодных игр 45-летний Брут Саммерс и сам не давал себе отдыха, и гонял учащихся вновь и вновь, заставляя отрабатывать навыки — рукопашного боя, метания молота, боя на длинных мечах и боя на коротких мечах с кинжалом, своего любимого метания копья и лишь в одну секцию Брут не заходил ни разу — в секцию метания ножей. Ученики знали причину этой странности тренера, но не смели и слова произнести об этом — в гневе, молчаливый и сосредоточенный, Брут был страшен: вывести его из себя было чрезвычайно трудно, но если Брут разгневается по-настоящему, тогда проливалась кровь! (Благодаря С. Коллинз, главный герой, избранный автором, носит поистине Великое имя: Марк Юний Брут — человек, уничтоживший в Риме тираническую царскую власть, один из основателей Республики, само слово значит «Дело народа».Первый консул. А его прямой потомок, также Марк Юний Брут — вождь заговора и один из убийц Гая Юлия Цезаря, императора, пожизненного трибуна — в известной степени основавшего Римскую империю). А причиной была девушка — доброволец прошлого года Мирта Джонс, ей было неполных 15 лет, когда она вопреки строжайшему запрету своего тренера, Брута, вызвалась добровольцем, воспользовавшись тем, что по срочным делам он был вызван в Капитолий и поэтому не мог присутствовать на Жатве. Правду знали немногие, но, те кто знал, молчал как могила — Мирта знала, что в этом году по жребию добровольцем-юношей станет старшекурсник Академии 18-ти летний Катон Уилльямс, но что лучшая в метании ножей ученица младшего курса Академии Мирта Джонс втайне сходит с ума по Катону, об этом знала одна единая душа — закадычная подруга Мирты — Самния, но клятва данная Мирте, запечатывала ее уста до самой смерти: в Дистрикте № 2 клятвы и обещания соблюдались неукоснительно — так повелось с Темных времен, с тех самых когда родился Панем, а несколько горных селений бывшего штата Колорадо объединились во Второй дистрикт. Ученики уже приближались к пределу человеческих возможностей, но Брут Саммерс был неумолим и неутомим и лишь трое в секции метания ножей устали не так сильно, предоставленные сами себе. Тренировку прервал зычный голос коллеги Брута (также тренера Академии имени Ромула и Ментора Голодных игр) Энобарии Гардинер: — Брут, иди сюда! Энобарии был неполный 31 год. В прошлом она была любимой ученицей Брута, с момента, как Брут стал ментором, а ментором он был уже 24 года, только двое девушек-добровольцев из Второго дистрикта стали Победительницами Игр, первой стала Энобария 13 лет тому назад, про другую победительницу, девять лет тому назад, Лукрецию, ничего не было известно, она вроде как переехала в Капитолий, но никто вживую в дистрикте Два ее не видел. (Если кто не в курсе, Сьюзан Коллинс наделила Победительницу 62-х Голодных игр громким в истории Рима именем: Энобария — измененная форма мужского прозвища (когнонима) — «Агенобарб"(«Меднобородый»), таково было родовое прозвище ветви древнего патрицианского рода Домициев — Домициев Агенобарбов. С. Коллинз «непосредственно назвала» Энобарию в честь консула и полководца эпохи Г. Ю. Цезаря и войн Марка Антония и Гая Цезаря Октавиана — Гнея Домиция Агенобарба, сына Порции, сестры Катона-Старшего.Полководца. Консула. Высокоморального человека, чего не скажешь, о его родном правнуке — Луции Домиции Агенобарбе, который более известен, как Император Нерон). Отношения Брута и Энобарии были странными — суровый, нелюдимый, не имевший семьи (почему ученики не знали, а задавать вопрос никто бы не отважился) Брут был невероятно снисходителен и хорошо расположен к своей любимице. Энобария, напротив, была предметом любви и обожания всех ее учеников, хотя как тренер, случалось, была чрезвычайно требовательной. Они никогда не ссорились, несмотря на острый язык Энобарии, бывший даже острее, чем ее знаменитые на весь Панем зубы. Об их теплой дружбе знали абсолютно все, а заикнуться о чем-то непристойном в их отношениях не посмел бы никто — Брут бы обязательно заставил его умереть мгновенной смертью. Энобария была единственной, кому Брут позволял ему дерзить, по-хорошему и не очень над ним подтрунивать, а любому другому, позволившему бы назвать Брута одним из тех не очень лестных эпитетов, которыми награждала часто его Энобария, Брут мгновенно свернул бы шею — на расправу он был скор, об этом и в Академии, и в Капитолии, а тем более во Втором дистрикте было хорошо известно. Поэтому он не заставил себя ждать и тяжелой походкой направился к смуглокожей красавице с золотыми смертоносными зубами. — Здравствуй, дорогая, — и Брут, по-дружески, обнял Энобарию. — Пожалуйста, через пятнадцать минут будь в своем кабинете, к нам придет гость, — Энобария вообще была женщина крутого нрава, а говорить о пустяках вообще было не в ее привычках, поэтому Брут зычно и раскатисто скомандовал: — Тренировка закончена. Все свободны. Завтра тренировка состоится в шесть утра (В Академии имени Ромула Фергюсона дистрикта №2 подготовка учащихся всегда носила отпечаток суровой строгости, поэтому ее ученики на протяжении 55 лет считались лучше подготовленными, чем в Академии имени Гермеса Стромера в дистрикте №1). Приняв душ и переодевшись, ментор девушек-добровольцев Второго дистрикта ровно через четырнадцать с половиной минут вошёл в свой кабинет. В его кабинете его ожидало двое: Энобария и человек, встретить которого в Панеме означало, что у тебя очень серьезные неприятности. Даже не знавший страха Брут внутренне весь подобрался и поздоровался с гостем: — Здравствуй, Сципион. — Здравствуй, Брут. Брут Саммерс и его гость обменялись прикосновениями правой ладони к правому плечу — старинный аналог рукопожатия мужчин в дистрикте № 2. Его гость был одним из самых неординарных и самых страшных людей Панема — полковник миротворцев, командир подразделения 24, предназначенного для предотвращения военных бунтов, исполнения решений военного трибунала, а также чрезвычайно редко он выступал в роли личного палача президента, Еще он был известен как командир наиболее подготовленного военного подразделения во всем Панеме. Звали его Сципион Фейр, ему не было и 35 лет, но выглядел он намного старше Брута. Брут отметил про себя правдивость, ходивших про Сципиона слухов — наиболее жутким во внешности Сципиона были некогда прекрасные серые, а теперь мертвые и безжизненные, глаза, без всякого преувеличения, поистине — это были «глаза смерти». Инфернальный образ дополняли совершенно седые и очень короткие волосы. Брут в молодости хорошо знал юного Сципиона и их связывали вместе жуткие воспоминания — шестнадцать лет тому назад ученица Брута и невеста Сципиона, Луция Хемптон, имя которой выпало на Жатве, трагически погибла на 57-х Голодных играх, после которых едва не сошедший с ума Сципион стал миротворцем, и они не виделись. Но всё равно то, что сказал ему Сципион, повергло Брута в невероятное смятение: — Пришло время пересмотреть выбор Траяна Делавери, Брут, я пришёл спросить с нами ли ты? Несколько минут, всегда собранный, Брут находился в полном замешательстве, не каждый день тебя вербуют заговорщики. — Брут Саммерс никогда не был изменником, — хотя Брут и был бесстрашный человек, но говорить такие слова Сципиону Фейру, значило подписать себя смертный приговор. Сципион молча посмотрел на свою следующую жертву, а потом спросил: — А кто дал право тебе, Брут, обвинять внука Плавция Уиллоу в измене Панему?