Счастливы вместе

Ча Хакён шел по Центральной улице и улыбался до ушей. Изобразить другие эмоции у него катастрофически не получалось. Прошло полтора месяца с неприятных для него событий, но теперь он был полностью счастлив. Он, как никто другой, способен был возглавить организацию проведения Дня Талисмана и очень этим гордился. Здесь его никто не мог опередить. Его распоряжения слышали и выполняли: фасады домов украшали цветами, ленточками и флажками, все фонарные столбы были украшены радужными полосами, а на площади построена большая летняя сцена со всем необходимым оборудованием. Последний месяц жители города суетились в радостном возбуждении, что-то готовили и репетировали. За советом они обращались к Хакёну, и тот с радостью помогал. Когда была построена сцена, пришлось составлять график репетиций, а до этого — отбор номеров, потому что желающих было слишком много. Кроме того, вчера вечером к ним в городок приехала сеульская айдол-группа Monsta X, которых поручили встречать именно ему. Хакён не подвел и организовал встречу на высоте. Даже не стал ругать пару полицейских, Джебома и Ёнджэ, которые пришли в гостиницу повидать своего старого товарища Хёну, лидера группы. Праздник намечался на вторую половину дня, сразу после обеда, чтобы вечером хватило времени просто потанцевать и расслабиться, а пока прохладное утро роняло росу и играло лучами на блестящих крышах. Когда кто-то обнял Хакёна со спины, он чуть не вскрикнул от неожиданности, но нарушителем спокойствия оказался всего-навсего Воншик. Не отпуская плеч и пристроившись рядом, он зашагал в ногу с Хакёном. — У тебя будет свободная минутка сегодня вечером? Я хочу, чтобы мы хотя бы немного провели время вместе. А то я буду неуютно себя чувствовать среди всей этой толпы. — Думаю, к вечеру я буду более-менее свободен, — ответил Хакён, немного смущаясь, к своему удивлению. Ему было очень приятно такое внимание. — Замечательно! Тогда буду тебя ждать. А пока пойду проверю свой сценический костюм, — остановившись и чмокнув Хакёна в нос, Воншик широко улыбнулся и свернул на Голубую улицу, до которой они, как оказалось, дошли. Хакён лишь помахал его спине рукой и повернулся в обратную сторону. Нужно было собрать волю в кулак, сделать из себя начальника и строго проверить все приготовления.

***

Концерт удался на славу, об этом с уверенностью мог сказать любой житель города от мала до велика. Программа оказалась, к приятному удивлению, разнообразной. От старых балладных песен и до каверов на современный кей-поп. Чего уж было говорить о мощном выступлении айдол-группы в завершение праздника. Мероприятие открыл, как и полагается, мэр Бан Ёнгук, сказал торжественную речь, а потом уселся на первый столик перед сценой вместе с Джинёном. Ведущим был сам Ча Хакён, который представлял номера столь виртуозно, что любой выступающий чувствовал себя как минимум мировой звездой. Жители городка постарались на славу и выложились на полную катушку, нужно было отдать им должное, кое-кто умудрился выступить в двух номерах. Некоторые выступления вызывали бурные овации. К примеру, мало кто знал, что Марк и Джексон с улицы Удачи не только встречаются и занимаются любовью в неположенных местах, но мастерски делают всякие акробатические фокусы. Поэтому за их полетами над сценой наблюдали с открытыми ртами. Чон Дэхён и Чхве Ёнджэ, певцы из «Пьяного кабана» и старые соперники, решили всех удивить и организовали дуэт, который недолго думая назвали «ДэДжэ». Стоявший среди зрителей Ю Ёнджэ праведно возмутился и уж было рванул устраивать разборки, как добрый Им Джебом, находящийся рядом, ласково его придержал удушающим захватом и сообщил окружающим, что его друг не болеет бешенством, все прививки сделал и справку покажет позже. Местная молодежь в лице Ким Югёма, Чхве Чжунхона, Чонгука и Санхёка создали настоящую айдол-группу и исполнили три песни из репертуара популярных групп. Большой ажиотаж вызвало появление на сцене группы «Большая Бутылка» авторства Кони и Дони. Состоящие в ней парни плеваться хотели от экстравагантного названия, Хакён знал это не понаслышке, так как сам был ее участником, но дело свое сделали, исполнив проникновенную песню про стресс. Особую любовь завоевали девушки, объединившиеся под названием «Mamamoo». Две из них работали у Юнги, а еще две — в салоне красоты на Центральной, но вчетвером они воплотили в своем выступлении атмосферу джазового Нью-Йорка пятидесятых, приворожив голосами всех зрителей. Еще команда девчонок с Радужной улицы показала несколько веселых, задорных выступлений, заставляющих зрителей подтанцовывать и подпевать. Между бодрыми выступлениями молодежи выступали люди постарше, вспомнившие, что когда-то любили петь. Они исполняли старые баллады о любви, грустной и счастливой, поодиночке и дуэтами, танцевали вальс и даже горячее танго. В конце концертной программы выступили парни из Сеула, которые взбодрили публику, открыв в ней второе дыхание. Девчачий визг стоял такой, что соседи прикрывали уши, а Вонхо не решился расстегнуть рубашку, решив, что это будет слишком. Джебом и Ёнджэ, к этому времени нахлеставшиеся пива, в обнимку фанючили на Шону, подпевая его партии, а в музыкальные проигрыши крича что-то вроде: «Оппа, саранхэ!». Фанатки рядом с ними старались не становиться. — Предлагаю, подать в отставку и переехать сюда на постоянное место жительства, — сказал один из трех незаметных зрителей, приютившихся за столиком у куста. — Было бы неплохо, мне лично понравилось быть сумасшедшим. Сразу видно, как много добрых людей вокруг, — вторил ему второй. — Это точно. Кто бы мог подумать, что я с моим затворническим образом жизни смогу привлечь внимание и завести приятелей? — ответил третий и отхлебнул из бокала пива. — Считаете, у нас получится? Ну, свалить? — Почему бы и нет? Кому мы там нужны, такие неудачники? — Сраные шпионы, — тихий смех. — И не говори.

***

Прохладный вечер был наполнен светом фонарей, гирлянд и запахом ночных цветов, еды и духов. Столики раздвинули на периферию, оставив место для танцующих. Из колонок со сцены доносились старые романсы, под которые хотелось танцевать даже тем, кто обычно этого не делал. Здесь остались в основном парочки. Они танцевали или сидели за столиками, когда другие люди отправились гулять по улицам или в «Пьяный кабан», который обещал работать до двух часов ночи даже без официанток. За одним столом этого бара сидел сам мэр города со своим старинным другом. — Ну что, теперь ты доволен своим местом и своим людьми? — Химчан подлил в обе стопки виски. — А когда я говорил, что недоволен? — Ёнгук посмотрел на него испытывающе, хотя от количества выпитого должен был порядочно косить. Химчан пожал плечами: — А ты этого и не говорил. Просто по тебе было видно, что ты не очень счастлив. А сегодня, когда произносил речь, и потом, когда на прощание окинул присутствующих на площади людей взглядом, я думал, ты расплачешься от всяких сентиментальных чувств. Ёнгук улыбнулся. — Да… Есть такое. Знаешь, просто я только сегодня осознал, что значит быть мэром. Не просто бумажки писать, а осознавать, что должен делать счастливыми всех этих людей, у которых свои заботы, свои интересы, свои жизни. — Немного наивно звучит, но мне нравится. Думаю, за это нужно выпить, — Химчан приподнял стопку. Ёнгук тупо уставился на него: — За что? Химчан покачал головой, а потом ответил как само собой разумеющуюся истину: — За нас, за счастливых.