Книга Жизни

      «Мне так жаль, архангел»       — Как больно… Гролл…       «Я не могу помочь тебе, ученик»       — Хаос, как же больно!       Распластанные и обожженные крылья горят нестерпимым пламенем.       — Мои крылья… Я не смогу летать!       «Крылья восстановятся. Терпи, ученик. Считай это новым заданием»       — Я не виноват, Гролл. Я не виноват… За что?!       «Ты задаешь не те вопросы, ученик. Думай»       — Я не могу!       Скорченная фигура на песке.       «Ты можешь. Только ты и можешь. Ты — сильный. Ты — можешь»       — Не оставляй меня одного, учитель!       «Клетка закрывается. Прости, я не смогу к тебе больше приходить. Мне очень жаль, мой первый и последний ученик…»       Как же больно! И крик — отчаянный, полный боли — раскалывает небо над головой.       — Это неправильно! Так нельзя! Ему больно, он страдает! Каждую минуту, каждую секунду его крылья горят и его дух ломается!       — Только так я могу научить его смирению. И терпению. Его крылья восстановятся через несколько лет, я обещаю!       — Почему я, Отец? За что — я? Мне сейчас так же больно, как и ему!       — Прости, мой сын. За это — прости.       — Выпусти его, пожалуйста! Ну, или просто скажи, что он прощен!       — Иди, сын. Я ничего не могу изменить.       — Но…       — Иди…       — Не надо, Кас. Этим ты не вернешь его.       — Как же ему больно…       — Наверное, все-таки Отцу виднее. Наверное, он считает, что так Люцифер сможет понять.       Горький смешок.       — Никто и никогда ничего не добивался пыткой. И сломать — это не то же самое, что научить или объяснить.       — Не плачь, Кас. Все наладится, поверь мне.       — Я хочу забыть… Я хочу забыть!       — Друг мой старинный. Я могу ошибаться, но ты переборщил.       — Уже поздно что-либо исправлять.       — Никогда не поздно признать свою ошибку, друг мой.       — Если я сейчас признаю, что ошибся, он никогда не поймет смирения и не постигнет спокойствия.       — Ты не сломаешь его. Ты ожесточишь его. Твой сын сделан из другого материала. Это не Михаил. И не Габриэль. Это заточение не принесет никому ничего, кроме страданий, злобы и проблем.       — Я не могу ничего исправить, друг мой… Не могу… И не хочу.       Люцифер открыл глаза. Над ним — лазурь неба. Без единого облачка. Он вздохнул, повернулся на бок и закрыл глаза.       Клетка только называлась клеткой. На самом деле, это было небольшое пространство — этакая мини-вселенная, которая менялась как ей угодно. Вот сейчас он явно на пляже — синее небо, слышится шум прибоя и крики чаек. А через несколько минут это может стать лесной полянкой. Или тесной деревянной комнатенкой. Его личная вселенная. Небольшой подарок от Михаила. Брат сказал, что Отец хотел заключить его в реальную клеть, но потом остыл и разрешил Михаилу сотворить этот подарок.       И ещё было одно послабление. Книги. Они регулярно появлялись. Неинтересные Люциферу — сразу истлевали. Но было несколько книг, которые Люцифер бережно хранил и периодически перечитывал.       Но все-таки это была клетка. Из неё не было выхода. Он не мог пообщаться с братьями. Или посетить соседние вселенные. Или в полную мощь расправить крылья.......