«И ты искренне любишь этот гребанный клуб, так же, как любил Дортмунд?» «Иди ты нахуй в Мюнхен, ты - грязная крыса! Бери свои деньги, сука, открывай шампанское!» «Ты не молодой Дортмундец, закрой рот, мы ждем отмщения за твою ошибку!» «Теперь можно писать на каждой футболке с твоим номером "Иуда".» «Иди к своему Ули, забирай свои деньги и свою славу, надеюсь, и в Мюнхене ты будешь Иудой, ведь ты не достоин истинной любви! Ты просто лжец, ты - лицемерный лжец, Марио.» «Ты предал нас. Я думал, как же так? Может, это всего лишь снимки? Может, кто-то тянет это дерьмо в прессе? Увидел Вацке со слезами... И всё понял. Ты просто кусок дерьма, Марио, продавшегося за деньги.» «Скажи мне, оно того стоило? Обменять истинную любовь лишь на деньги и славу? Скажи мне, ты чувствуешь себя хорошо? Скажи мне, ты чувствуешь себя хорошо, ведь теперь у тебя есть то, чего ты хотел, чтобы все на юге обосновано освистывали тебя?» «Ты потерял лицо, ты просто лгал, ты лгал братьям. Мы надеемся, что ты никогда не будешь носить желтую майку, она ведь ничего не говорит нам, пока твое сердце бьется "красным".» «Больно смотреть на голы, забитые тобой когда-то за родной клуб, невозможно больно, как смотреть на солнце. Ты видишь разочарованных людей, которые ненавидят тебя? Все футбольные фанаты ненавидят тебя, поздравляю!» «Мы с нетерпением ждем, что испортит тебя Мюнхен.Надеемся, с новыми eбучими братьями и преступником Хёнессом, ты будешь счастлив.» «Для меня ты - грязь, очень жаль, что для тебя футбол - это просто юридическая часть.» «Деде был твои кумиром, но он знает, что такое честь. Нашей легенде, наверняка, стыдно за тебя.» «Ты был героем для меня, теперь ты - футбольный предатель.» «Удачного жополизания грязных задниц Рибери и Робенна.» «У тебя хороший дриблинг, жаль, что ты больше не молодой Дортмундский парень. Ты уходишь в рабство. Вместо настоящей любви, у тебя на уме были всегда деньги, и ты такая же сука, как Мануэль Нойер.» «Нет, Мы - не мечтатели, мы - реалисты, а у тебя просто нет сердца и характера, выстраивайся в очередь к Ули на его хуй!»
Поначалу он не мог понять, почему почти каждая строчка написана разным почерком. Только прочитав это во второй раз, он осознал, что письмо писало огромное количество людей. Марио вдруг стало не по себе - он и представить не мог, что столько людей ненавидит его. Парень был готов снова начать копаться в себе, как у него в кармане завибрировал телефон. Он посмотрел на экран, на котором крупными буквами высвечивалось "Матс", Гётце нехотя отвечает, на другом конце слышатся звуки телевизора и лепет Кэти. - Марио?- по голосу ощутимо слышно, что Матс настроен серьезно,- Марио, вам троим нужно поговорить. Они ждут тебя у Леви дома. Гётце закатывает глаза "Снова Хуммельс строит из себя Мать Терезу". - Нет, Матс. Мы уже во всем разобрались. Этот глупый треугольник мне надоел, я ухожу, пусть они останутся вдвоем, так будет лучше,- Гётце бросает трубку, откидывая телефон в сторону. - Ничего, осталось меньше месяца и привет, Мюнхен,- успокаивает сам себя брюнет, потирая глаза, начинающие болеть от наворачивающихся слез.***
(Где-то на другом конце Дортмунда.) — Марко, ты вообще сам себя слышишь? — вопрошает Левандовски. —Ты ему больше не нужен! Я ему больше не нужен! Каждый из нас упустил шанс! — Роберт срывается на крик, зажимая в одной руке лицо Ройс, в другой бутылку какой-то дряни, которую его товарищ опустошил уже больше чем наполовину. Марко из последних сил пытается не заплакать, он притягивает к себе Леви и целует, развязно проникая языком в рот поляка. Роберт неглядя отставляет бутылку, зарываясь пальцами в волосы друга. Последние недели выдались невозможно сложными для них обоих. Сейчас им необходимо быть друг у друга, как обезболивающее, как инъекция, без которой невозможно выжить. Пускай, завтра их боль вернется, но сейчас им нужно выстоять это вместе.