Дружба и никакого...чувства?

Troye’s POV Иногда бывают дни, когда совсем все плохо. И вроде жизнь хороша, и имею все, что нужно, люблю, любим, счастлив, но нет, настроение пропало еще с утра, даже веки не успели открыться. Погода хороша, и люди вокруг счастливы, а на душе кошки скребут, и ноет что-то в области груди. Даже всегда веселый Тайлер не вызывал во мне желание улыбнуться, а я, не желая показывать свое непонятное состояние, зарылся носом в подушку, делая вид, что сплю. Говорить не хочется, думать не желаю, кричать не хочу, плакать тоже. Ничего не хочу. Существовать тоже. Тайлер вошел в комнату и открыл темные шторы, пуская в комнату солнечные лучи. — Вставай, соня! — пропел он. Я так и чувствовал его улыбку, пусть и не видел лица. Лежал, не двигаясь, даже не дышал, лишь бы он перестал меня будить, думая, мол, гиблое это дело, растормошить подростка, который долгое время редактировал видео. Апатия. Нет желания двигаться, говорить, подавать любые признаки жизни, да и жить в целом тоже. Это несправедливость: почему я не могу быть счастливым и веселым вечность? Почему я не могу радовать своей улыбкой всех, а в особенности - Тайлера, который сияет всегда и поддерживает всегда, не падает духом, и у него не бывает вот таких эгоистичных замыслов, как у меня. Я слишком плохой и неправильный для такого чудного парня, как Тай. Я знаю, что все мои минусы перекрывают плюсы и, честно, это совершенно убивает во мне чувство собственного достоинства, которого у меня, кстати, и так почти не было. Ненавижу находить в себе новые минусы, ненавижу замечать старые промахи, ненавижу слушать речи о том, какой я «непревзойдённый», когда так и хочется ответить длинным текстом перечисляя все те заморочки, что вертятся в моей голове. Тай всегда говорил, что я слишком умный для своего возраста. Разве это хорошо? Хорошо говорить и умничать о том, чего даже еще на своей шкуре не испытал? Я думаю, нет. Тай всегда твердил, что я очень упорный, ибо добился всей этой популярности, всеобщего признания и поклонения. Это нелегко, Тилли, нелегко видеть среди сотен похвал одно колкое замечание, которое заставляет задуматься о том, как меня такого (урода, слишком смазливого, тощего, длинного, грубого, неотесанного) земля носит. Я не умею пропускать такие слова, они навсегда вдавливаются печаткой в мое сердце. Тай всегда утверждал, что я сильный. Не каждый паренек сможет признаться миру в том, что гомосексуален, да еще и в восемнадцать лет. Слишком незрелый, чтобы пережить атаку гомофобов, однако, по его словам, я справился, пускай мне и понадобилось его присутствие, когда я заливал видео в интернет. Ты неправ Тайлер, ни черта я не справился. Как только ты уснул, я принялся шарить в комментариях в поисках желчи и я нашел, друг мой, целые оды о том, какой безнравственный я человек, и что я отброс общества, который пытается пробиться в люди. Тай всегда восхвалял мою красоту. Мол, и глаза у меня небесные, и черты лица идеальные. Волосы манят пощупать их, а белоснежная кожа оставить метку влюбленных. Тайлер, я верю твоим словам, однако я так же верю отражению зеркала стоящего предо мною. В подростковом возрасте мама отправила меня к психологу и он, задав ряд глупых, ничем не связанных вопросов вынес вердикт: очередной перфекционист. По его словам, у меня отсутствуют психические отклонения, просто иногда будет наступать момент, когда я особо открыто буду стремиться к полному совершенству, как в себе, так и в том, что делаю. Я все еще лежал на животе, когда почувствовал, как одеяло медленно сползло вниз по спине, а затем нежные пальцы прошлись вверх по позвоночнику. — Я тебя, конечно, люблю, но жалеть не собираюсь. Давай, подымайся! — он водил пальцами по моей спине. Желание существовать все еще не было, поэтому я молча прогонял настойчивое желание попросить Тайлера оставить меня в покое, ведь будь я хоть на секунду груб с ним — никогда бы себе этого не простил. Я все-таки вздрогнул, когда почувствовал легкий поцелуй возле затылка, у самого основания шеи. — Доброе утро, Трой, — я перевернулся на спину и первым делом заметил Тая, стоявшего надо мной с улыбкой во все тридцать два зуба. — Доброе, — пробормотал я, пытаясь скрыть свое дерьмовое настроение. — Мы решили устроить пикник на берегу реки. — Я ведь могу не пойти? — Ты знаешь, что это невозможно, — его улыбка исчезла и я, боясь, что он понял мое настроение, попытался улыбнуться. Самая неправдоподобная ухмылка за всю мою жизнь. Каждый мускул, что действовал при моей попытке притворится счастливым, казался мне пропитанным ядом. Чувствовал себя гадко из-за того, что пришлось соврать Тайлеру и пусть эта ложь и считается во благо (дабы не портить ему настрой своим унынием), я все равно чувствую себя гаже некуда. Ведь у любви нет места обману. Я быстро ретировался из комнаты в ванную, остро желая не замечать подозрительный взгляд Тайлера, который прожигал мне дыру в спине. Взгляд невольно остановился на отражении в зеркале и, подойдя ближе к нему, я начал всматриваться в свое лицо. Стоит ли говорить, что, сделав совсем неутешительные выводы, я с кислым выражениям лица принял душ? Иногда мы задумываемся: за что же нас любят? Я уверен, что совсем не за красивые глазки да пухлые губки. Верю, что в каждом человеке есть что-то такое неописуемое, то делает его непохожим на остальных и это совсем не внешние параметры. Как говорил известный классик: «Человек — это не только кожа, кости и ведро крови, а еще и безмерная душа». Мы влюбляемся во взгляды, привычки, слова, мимику, а затем и в каждый аспект жизни этой персоны. Любить сложно. Любить невероятно. Но не любить - это то же самое, что и гореть.

***

Солнце теплыми лучами освещало зеленую поляну, которая распласталась возле кристально чистой реки. Вдали виднелся сосновый лес, а сзади меня расположился утес. Мы находились в долине реки, поэтому были значительно ниже уровня моря, чем на вершине скалы, на которой где-то стоял наш дом. А ведь наше с Тайлером признание в любви произошло где-то там, наверху, на поляне под луной, в стране, которая имеет множество исторических событий. И наша история началась здесь. Теплый ветер ерошил волосы, я, одетый в шорты и футболку, смотрел, как мои друзья разгружают машину с продуктами. Все без исключения были заняты: Джо и Джим искали прутья для костра, Алфи и Каспар готовили место для будущего огня, Коннор стелил плед и ставил большой зонт против солнца, а Зои, Таня и Тайлер распаковывали и резали продукты. Лишь я стоял не при деле, словно девушка на выданье. Они болтали и смеялись, а я так и остался стоять в стороне с искренней ухмылкой, разглядывая друзей. Пускай уголки губ, и были приподняты, настроение давно упало в самый вниз Марианской впадины. — Все хорошо, Трой? — тихим голосом спросил Тай, положив руку мне на плечо. — Да, — рассеяно ответил я, уставившись на свои ноги. — Ты пару минут смотрел на нас, не моргая… — Тайлер, все хорошо, — я поднял голову и посмотрел на него. — Тайлер? Слушай, ты думаешь, что я не замечаю, когда с тобою что-то не так? Я твой лучший друг уже больше двух лет, это так, между прочим, — он улыбнулся. — Ты должен довериться мне, ведь друзья нужны для того, чтобы ты мог облегчить душу, так сказать скинуть гору с плеч, — он обнял меня за плечи прижимая к себе. — Спасибо, Тилли, — я легонько улыбнулся и положил руку ему на грудь, поглаживая ее круговыми движениями. — Думаю, я просто встал не с той ноги, поэтому, собственно, настроения и нет. — Только не говори, что у тебя опять приступ? — он взял мою руку в свою, останавливая ее, ибо мое поглаживание стало слишком нервным. — Нет, что ты! — воскликнул я. Тайлер был единственным ютьюбером, который знал обо мне все, потому что я доверял ему, а также из-за того, что один раз ему пришлось увидеть меня на самом пике ненависти к себе и своим работам. Пускай он пытался быть уверенным и спокойным, когда я бился в истерике, блуждая по его квартире утверждая, что я не несу пользы этому миру. Однако после, когда мои вопли утихли, и я лишь рывками вдыхал воздух, громко вздыхая и дрожа, а руки Тая были обернуты вокруг меня, я заметил насколько потускнели его глаза от волнения из-за меня. Позже, когда он думал, что я уснул, слышал, как он звонил к психологу и долго расспрашивал о том, как мне помочь полюбить себя. Выслушав монотонную речь, он яро поблагодарил собеседника, положил трубку и облегченно (обреченно) выдохнул. Мне было до жути стыдно за себя и за то, что я… такой я. Я люблю его — тогда, как друга, сейчас, как смысл моей жизни. Поэтому я и слова не молвил о том, что чувствую себя неудачливым дерьмом. Тайлер уже был сказать что-то, но громкий крик Джо вперемешку с его хохотом обратился к нам: — Эй, голубки, хватит курлыкать, чапайте к нам кушать, то есть, того, клевать! Весело хохоча, Тайлер схватил меня за руку, потащил к друзьям. Но перед тем, как начать движение, он посмотрел на меня и, заметив плескающих чертиков в моих глазах да лучистую улыбку на губах, ласково улыбнулся, сжимая мою руку и переплетая пальцы. Мне нравились шутки по поводу наших отношений с Таем, когда мы были друзьями и теперь, когда мы стали не просто друзьями, шутки таки приобрели свой смысл. После принятия трапезы все устроились на покрывале. Сосиски, поджаренные на костре, и сочные овощи прекрасно утоляли голод. Тайлер лег мне на живот, положив ноги на Алфи, пока я нервно ухмылялся из-за его наглости и запускал свои пальцы в его блондинистые волосы. Вряд ли ему удобно лежать на столь костлявом парнишке. Вряд ли ему нравится, как мои большие пальцы перебирают его волосы. Вряд ли ему нравится мой своеобразный массаж. Вряд ли ему нравится носиться со мной. Вряд ли он любит меня. От этих мыслей меня передёрнуло, и Тайлер не мог этого не заметить. Положив руку мне на грудь, он попытался наладить со мной зрительный контакт, однако я отвернулся, ибо знал, как он мог считывать информацию по глазам. Я чувствовал, как его тело напряглось, но посмотреть на него я так и не осмелился, всего лишь продолжил массировать голову. — Эй, давайте веселиться! — вскрикнул Каспар, поднимаясь с одеяла. О, этот парень любил кричать. — Чего вы, как мухи сонные? — Давайте веселиться! — подхватила Зои, весело улыбаясь. — Я взяла мяч, сыграем в волейбол. Все начали подниматься, оживленно кивая, и только Тилли не спеша поднимал голову с моего живота, чем задерживал и меня и себя. — Давайте веселиться, ты и я в старом джипе, Ездить по городу с нашими винтовками на переднем сиденье…— тихо напевал он. — Прекрати! — я ткнул его в бок локтем. — Тебе не нравится, как я пою твою песню! — наигранное удивление. — Ты делаешь это круче, — я улыбнулся и двинулся в сторону друзей. А ведь, правда. Лучше. Так как сетки здесь и в помине не было, мы стали в большой круг и начали игру. У меня всегда хромал приём мяча снизу, но сегодня очередной «не мой» день, и я ошибался на каждом шагу, портя всю игру. Когда я в очередной раз обреченно бежал за укатившимся прочь от нас мячом, расслышал обращение ко мне: — Трой, соберись, что-то ты сегодня не в форме, — крикнул Джим. Я подошел к ним и решил сделать правильную подачу, но в итоге мяч улетел за пределы нашего круга. — Я всю жизнь не в форме! Развернувшись вокруг собственной оси, я пошел в сторону скал и, увидев небольшую тропинку, пошагал по ней. «Я же вроде ничего ужасного не сказал!» — слышал я голос Джима, но не оборачивался. Веди себя уверенно, Трой. Просто расправь плечи и притворись уверенным, я буду притворяться, пока у меня есть силы. Но их уже нет.