Лавеллан, что ты делаешь, прекрати

Коул был… удивительным существом. Во всех смыслах. Вряд ли кто-то взялся бы это отрицать: все так считали, в плохом ли смысле или в хорошем. Наблюдать за ним всегда было интересно. Он всегда в своем мире, даже если все внешние признаки говорят обратное. Коул сидит около каменной стены, запрокинув голову к синему небу. Его рука вытянута вперед и периодически пальцы на ней шевелятся, словно он что-то считает. Или очень, очень аккуратно дотрагивается до чего-то незримого. Если присмотреться получше, можно заметить, как изредка шевелятся его губы. То, что происходит в его голове — слишком сокровенно. Это хочется узнать, хочется заглянуть в его сознание, но сам Коул говорит, что не стоит даже пытаться. Даже не потому, что он сам не хочет, хотя, вероятно, этот фактор тоже присутствует, а потому, что это не то, что другие люди должны испытывать на себе. Он приоткрывается немного временами, говорит яркими образами, пробирающими тебя до дрожи, но ведь это — лишь малая часть того, что творится у него в голове. «Я всегда там, где кому-то необходима моя помощь». О чём же он думает сейчас, с виду беззаботно сидя в тени высоких стен Скайхолда? — Не надо, Лавеллан. Тихий голос застает Вестника врасплох. Лавеллан даже вздрагивает, резко поворачиваясь. — Солас? Что-то не так? — он за секунду становится самой собранностью и хмурится. — Только если с тобой. Поняв, что ни с кем ничего не приключилось, Инквизитор заметно расслабляется и отворачивается обратно. Все уже привыкли, что их предводитель, несмотря на то, что занимает столь значимую должность, ведет себя очень по-простому. Определенно, это была одна из тех причин, почему народ Скайхолда так им проникся. В выдавшуюся свободную минуту Лавеллан вышел прогуляться, да так и засел, свесив ноги с длинной каменной лестницы, наблюдая за своим спутником. Для Соласа это зрелище было уже привычным. Он не особо вмешивался в жизнь других людей, всё больше проводя за своими собственными проблемами, но здесь он больше не мог молчать. Всё-таки, маг Лавеллан был близок ему по духу, не раз и не два они проводили часы, обсуждая Тень и брождение по ней. Не раз и не два к ним присоединялся Коул, больше задумчиво молча, правда, чем говоря в их беседах. Можно было сказать, что они втроем находились в хороших отношениях. Для себя Солас отметил именно так, поэтому сегодня не остался в стороне. Проницательный блуждатель по Тени окидывает взглядом Вестника, негромко выдыхает и опускается рядом с ним. — Разговор будет не из приятных, — сразу догадался Лавеллан и усмехнулся. — Как будто у меня бывает иное. Солас не разделял — или не замечал самоиронии друга, поэтому перешел к делу без лишней болтовни. — То, что ты сейчас делаешь, неправильно. Ты не справишься с тем, что тебя ждёт, если ты дашь волю своим чувствам. Коул пытается быть человеком, но то, что внутри него, никогда не станет тем, что он хочет. Лавеллан, не совершай ошибок. Это безнадежно. Лавеллан сцепляет пальцы на руках, чтобы не возникло мысли начать что-то беспокойно дергать на своей одежде, и как-то обречённо смотрит на мага. Он долго молчит, но Солас понимает, что тот пытается подобрать нужные слова. — Я мог бы попробовать, — судя по неуверенности в голосе, это были не те слова, которые на самом деле должны были быть сказаны эльфом-Инквизитором. — Он не сможет дать тебе того, чего ты хочешь. Он другой. Его чувства и восприятие — иные. Лавеллан закрывает глаза. Мир тут же наполняется незамеченными до этого звуками — шаги людей, переговоры то тут, то там, чирикание птиц, смех, шелест крон деревьев за стенами. Дует ветер и доносит запах свежего хлеба. И осени. Осень пахнет сухой листвой и скошенными травами. Так ли отличается восприятие Коула? Неужели это всё он тоже воспринимает иначе? Нет. Точно нет. Солас говорит о совершенно другом уровне. — Возможно, он ещё не готов, — смягчается Солас. — Но он всё равно остается собой, даже будучи человеком. — Верно, — согласно склоняет голову Инквизитор. — Лавеллан, я желаю тебе только лучшего. Вокруг тебя действительно много других людей, которые желали бы твоего внимания. — Ты, несомненно, прав. Тон, а точнее полная его безжизненность, напоминают Соласу о самом себе когда-то. — Но, несмотря на то, что ты нужен здесь, ты всё равно выбираешь Тень. Я знаю это чувство. И знаю, что тебе нужно пресечь его раньше, чем станет слишком поздно. — Со мной всегда было так, Солас. Я с детства наполовину в Тени — и поэтому мой клан посылает меня делать важные дела в земном мире. «Ты не должен забывать, где твое истинное предназначение». Я никогда о нем не забываю. «И лишь поэтому я несчастен», — думает он про себя. — «Я — Инквизитор. Люди зовут меня Вестником Андрасте, возвышая чуть ли не до самого Золотого Града. Однако мой уровень — всё еще не достигает уровня того, к кому тянется моя душа. Какая ирония!» — Ты делаешь всё правильно. Солас с одобрением кивает и кладет теплую ладонь Лавеллану на плечо, по-дружески его сжимая. Этот эльф всегда отличался таким взглядом, словно хотел загипнотизировать тебя, убедить полностью в своих словах, он просто не позволял отводить от себя взгляд. В этот раз, правда, его гипнотические способности были бессильны. Лавеллан погряз куда глубже, чем казалось на первый взгляд. — Просто продолжай в том же духе. Все считают тебя всесильным Инквизитором. Поверь в это и ты, и ты сможешь не совершать ошибок. — Спасибо, Солас? Сомнение, прозвучавшее в голосе Вестника, можно было понять. Стоит ли благодарить того, кто так беспардонно врывается в твои мысли и переставляет в них все с ног на голову? — Ничего. Это ничего. Просто… я волнуюсь, Лавеллан, это действительно не обернется ничем хорошим. Солас непривычным для него самого жестом трёт шею и поднимается на ноги. — Лучше я пойду, — говорит он, зная, что Инквизитор даже не проводит его взглядом. То, что ему лучше отправиться восвояси, просто физически ощущается в воздухе. Лавеллан сидит несколько минут с закрытыми глазами, вслушиваясь в мир вокруг. Внутри всё так горит, что хочется заключить самого себя в конус льда. Когда он вновь открывает глаза, то видит, что Коул продолжает заниматься своим странным делом. Рука Вестника слегка дергается, колеблясь, но в итоге всё-таки отрывается от колен. Узкая эльфийская ладонь тянется к другой, призрачно-бледной, находящейся слишком далеко от него. Лучи оранжевого осеннего солнца проходят через пальцы Коула. Это завораживающе красиво. Этим можно любоваться вечно. Ладонь словно мерцает изнутри, а в промежутки между пальцами действительно врывается свет. Тот попадает в глаза так, что невольно зажмуриваешься. Или надвигаешь шляпу пониже. — Больно, — вдруг улавливает слишком яркую эмоцию Коул. — Заледенеть от магии и разбиться. Душно. Он чувствует направление и вертит головой, силясь найти того, кому сейчас так нестерпимо плохо. Коул пропускает чужое отчаяние через себя, его руки леденеют, а плечи начинает потряхивать. «Где?! Где ты?..» — Я устал, я хочу это прекратить. Всё зря. Никому не нужно. Ему — нет. Больно. Закрыться. Закрыться от всего. Обнять. Хочу обнять… Коул улавливает образ, который проясняет ему всё. Он поднимает голову и видит знакомую фигуру, стоящую на высокой каменной лестнице. Их взгляды с Лавелланом встречаются. Лавеллан одергивает ладонь. — Я люблю тебя, — озвучивают бледные губы Коула фразу, вместе с которой его накрывает чужое болезненное равнодушие. Нужно быть равнодушным. Только так двигаться вперед. Так правильно. Не думать лишние мысли. Лавеллан провожает взглядом уходящего куда-то в сторону Коула. Казалось бы, не прошло и получаса, но жизнь Инквизитора больше никогда не будет прежней. Эльфу его должности подобает принимать решения быстро и с твердым сердцем. — Я принял, — бормочет Лавеллан себе под нос. — Я сделаю так, как правильно. Две руки, обтянутые в потрёпанные лохмотья, обнимают эльфа со спины. — Я сделаю так, как правильно, — вторит ему знакомый голос. — Я хочу, чтобы ты принял мою помощь.