Список подозреваемых

Громко орущий над ухом телефон калёным железом ввинчивался в похмельную голову Кержакова, удивительным образом превращая любимую мелодию в орудие пытки. Невнятно простонав нечто нецензурное, Александр вслепую нашарил мобильник, подумывая о том, что простого выключения будет мало — куда надёжней отправить его в полёт в ближайшую стену. Но умный аппарат словно почуял нависшую над его микросхемами угрозу и подло выскользнул из непослушных пальцев, отлетев куда-то под стол. Около минуты Керж злобно сверлил взглядом телефон, надеясь, что он заткнётся сам по себе, но тот и не думал прекращать издевательство. Обречённо вздохнув, футболист смирился со своей тяжкой долей и с целеустремлённостью голодного таракана пополз к цели: — Изверг, время видел?! — сам Керж понятия не имел, который сейчас час, но справедливо полагал, что в выходной такой вопрос закономерен в любое время суток. Правда, вместо нормальной фразы измученное вчерашними подвигами горло выдало потрясающую смесь полухрипа и полусипа — Кержаков и сам не вполне понял, что сказал. — Тебя там что, зомби жрут? — после небольшой паузы предположил Кокорин. — Судя по ощущениям, так и есть, — хоть и с некоторым трудом, но Александр заговорил по-человечески. — Ха! Могу поспорить, ты вчера до победного в баре торчал! — удачно совпавшие на сборах выходные дни и днюху Черышева отметили с таким размахом, что окончание ночи для Кержа терялось в загадочном тумане — малость переборщил со спиртным. Но, судя по всему, Кокорин был близок к истине. — Я чего звоню-то, Капелло всех через час собирает, наверное, по поводу вчерашнего. Так что ты там оживай потихоньку. — Угу, — буркнул Керж, только сейчас обратив внимание, что на столе его дожидается бутылка с невероятно желанной водой и баночка с не менее желанным аспирином. Лучшего сочетания для такого утра придумать было невозможно. — Это кто ж такой заботливый? — озадачился Саня, задумчиво вертя в руках минералку — сам он подобной предусмотрительностью по пьяни никогда не отличался. Окинув цепким взглядом номер, он отметил ускользнувшие из поля зрения ранее детали: валяющийся посреди комнаты одинокий кроссовок — его пара наверняка находилась в недоступном для логики месте, разбросанную одежду… В целом выглядело так, словно вчера от скорости срывания шмоток зависела его жизнь. Взгляд зацепился за остатки рубашки, и Кержакова молнией пронзило воспоминание. Жадно целуясь, они ввалились в номер, попутно что-то перевернув — грохот поднялся неслабый — но не удостоили предмет даже мимолётным взглядом, слишком занятые друг другом. Им обоим не терпелось избавиться от мешающейся одежды — его партнёр, не заморачиваясь расстёгиванием, с силой рванул рубашку Кержа, пуговицы весело разлетелись по номеру… Память — удивительная вещь, а под алкогольными парами она удивительна вдвойне. Кержаков сумел многое вспомнить о вчерашней ночи: он помнил дикую, животную страсть, от которой сносило и башню, и тормоза, помнил обоюдные стоны и обжигающие ласки, но вот самое главное его память скрывала — личность того, кто сумел вызвать в нём сметающее всё на своём пути желание. Сосредоточиться на образе любовника не удавалось, всё сразу расплывалось, и воспоминание пугливо растворялось. Но выяснить, с кем он провёл эту ночь, было как минимум делом чести. Собрание шло своим чередом: Капелло что-то вещал, футболисты украдкой зевали, и только Керж нарушал привычный порядок вещей — он весь извертелся, пытливо вглядываясь в лица окружающих и тщетно пытаясь понять — кто? Но кем бы ни был его таинственный любовник, облегчать форварду задачу по своей поимке он явно не собирался и никаких знаков не подавал. — Что, хреново? — ехидно поинтересовался Акинфеев, окинув внимательным взглядом помято-похмельные рожи футболистов. Сам он выглядел бодрым и довольным жизнью, словно и не сидел полночи со всеми. — На хер иди, сволочь непьющая, — сердечно пожелал ему Паршивлюк. — А давайте его побьём? — тоскливо предложил Дзагоев, бывший красивого зеленоватого оттенка. «Бляяядь, он же и правда вчера почти не бухал… — осенило Кержакова. — Зря надеялся на Игорька, не представляю, чтобы он по трезвяку такое творил. Но кто же тогда?!» Кокорин тоже был исключён из списка подозреваемых, он ещё в начале празднества склеил какую-то девицу и свалил с ней в закат. «Надо начать допрос тех, кто вчера присутствовал, наверняка они видели, с кем я уходил… как хорошо, что полкоманды разъехались к семьям! Я бы ебанулся из такой кучи вычислять». — Вы ещё долго сидели после того, как я отвалился? — осторожно спросил Саня у сидящего рядом Файзулина. — Да нет, где-то через полчаса рассосались. Нас же всего трое оставалось… — пожал плечами Виктор. — Почему трое? — не врубился Керж, свой уход он более-менее воскресил в памяти. — Ты, Игнашевич, Дзюба, Комбаров… Я считать вроде не разучился. — Так Дзюба же тебя попёрся провожать и уже не вернулся… Эй, ты чего так сбледнул? «Дзюба, значит… Твою же мать! Ну как так-то, а?! Нет, конечно, лучше уж он, чем, например, Капелло, вон как стрёмно на меня косится, но всё равно! Всё, больше не пью! Никогда!» Тренер, и правда, то и дело бросал на форварда странные взгляды, заставившие Кержа взмолиться, чтобы дело было просто в его отсутствующем виде и никак не касалось вчерашних событий. При его попытке представить себя с Капелло фантазия забилась в истерике и едва не окочурилась. Чтобы сохранить свою нервную систему, Кержаков вычеркнул и тренера и постарался больше такие мысли в голову не допускать — стоило сосредоточиться на предстоящем разговоре с Артёмом. В ту же секунду, как Капелло махнул рукой, официально распуская футболистов, Керж сорвался с места и настиг Дзюбу. Пока он оттаскивал свою законную и мало что понимающую добычу подальше от посторонних ушей, в голове промелькнула мысль, что было бы неплохо всё-таки разузнать, о чём, собственно, шла речь на собрании. Но форвард отмахнулся от неё, как от несущественной — гораздо важнее сейчас было правильно начать разговор, сделать это со слов «улётно вчера потрахались» показалось плохой идеей. — Тёмка, ты настоящий джентльмен! И до номера вчера довёл… — «и мягкость кровати проверил… правда, мы едва в коридоре не начали, устроив всем бесплатное порно». — А, это, — смущённо улыбнулся Дзюба. — Ты же сам распинался, какую хрень бухой можешь натворить, вот я и решил подстраховать. Только ты свинтил куда-то, когда у меня телефон зазвонил. — Вот как, — просиял Александр. — Всё равно спасибо. «Минус один, круг сужается». Следующим пунктом программы стоял разговор с Широковым, что-то у них с Ромкой явно произошло, но выпитое вчера спиртное упорно удерживало в заложниках память и поблажек не давало. Широков находился сильно не в духе, огрызался на всех и вся, а чисто на Кержакова бросал презрительно-злобные взгляды. «Вроде дорогу ему не перебегал, на любимую мозоль не наступал, на что он так взъелся-то? — недоумевал Саня, его деятельная натура требовала действий, поэтому он сразу попёрся всё выяснять. — Что не так? — решив не тянуть кота за яйца, напрямую спросил он. — Зыришь на меня так, словно с моей подачи тебя в твиттере забанили. — А то ты, мудак, не в курсе! — сплюнул Широков. — Если хоть раз заикнёшься о вчерашнем, я тебе челюсть сверну! Фу, блядь! И ботинок свой забери! Керж вылупился на полузащитника, словно у того внезапно отросла вторая голова. Впрочем, и впрямь, произойди с ним такая неприятность, Александр вряд ли был бы удивлён сильнее. Он отлично знал отношение Ромы к таким вещам, и по этой причине даже не стал вносить его в свой список. Но что-то всё равно не клеилось в общей картине… Керж ненадолго завис, и, на его счастье, в многострадальной голове задребезжал лучик воспоминания, возвращая ему уверенность в том, что мир не сошёл с ума. Он вспомнил, как они в темноте повалились на кровать, и какой изощрённый мат оттуда полился — промахнулись номером и вломились в комнату с уже спящим Широковым… — Это же идеально! — аж подскочил Кержаков. — Мне необходимо знать, с кем… — он подавился окончанием фразы, когда полузащитник грубо схватил его за грудки. — Я неясно выразился?! — прорычал Рома, еще и встряхнув впридачу. Глядя разъярённому футболисту в глаза, Саня сделал для себя вывод, что жить он хочет сильнее, чем выяснить правду. В конце концов, есть ведь и другие способы, к чему выбирать самый лёгкий? Широков вполне может своё обещание сдержать, он страшен в гневе, так что незачем дёргать тигра за усы. Поэтому пришлось вежливо извиниться и позорно ретироваться ни с чем — судя по всему, своей выходкой они серьёзно задели Рому за живое. После этого разговора Керж впал в уныние: идеи закончились, как вычислить неуловимого гада, он представлял плохо. Конечно, всегда был вариант всех собрать, объявить о вчерашнем и посмотреть на реакцию, но форвард не собирался прибегать к настолько крайним мерам. В его списке теперь значилось не так много людей, но как их проверять — загадка. Ему оставалось только снова и снова вспоминать те немногочисленные кадры, что он сумел извлечь из глубин памяти, в надежде найти подсказку, которая укажет, как действовать дальше. И, в конце концов, его упорство дало плоды и наградило идеей. «Эврика! Я же вчера совсем не сдерживался, стопудово должны быть какие-то отметины! Надо только разобраться с сущим пустяком — придумать, как раздеть ребят и не выглядеть при этом полным извращенцем. Как обидно, что к нам в команду эксгибиционисты не затесались…» Предложение сходить потренироваться народ категорично отверг, что, в принципе, было понятно. Но Кержаков и не думал сдаваться, быстро разработав новый план, и первым испытать на себе Сашкину изобретательность выпало Дзагоеву. Не подозревавший о готовящейся подлянке футболист мирно изучал стенд, пока проходящий мимо Кержаков «случайно» не споткнулся, опрокинув на его футболку банку пива. — Ты охренел вообще?! — подскочил от неожиданности Алан и, скривившись, стянул испорченную вещь. Изначально этот момент сильно смущал Кержа: Дзага мог сразу пойти в номер, что означало бы полный провал. Но форвард сделал ставку на то, что после вчерашней попойки запах пива вызовет отвращение, и даже лишнюю секунду благоухать им Алан не пожелает и разденется на месте. Он не прогадал. — Я случайно, извини, — пожал плечами Сашка, стараясь без палева рассмотреть футболиста. Только он немного расслабился, ничего толком не заметив, как Дзагоев развернулся к нему спиной, собираясь пойти переодеться. — Ёб твою! – отреагировал Керж, его затопила жаркая волна стыда — спину Алана украшали длинные, эффектные царапины. — Чего? — недовольно спросил Дзагоев, но быстро сообразил, что так шокировало коллегу. — Ну и что такого? Ко мне жена наконец приехала, не виделись столько времени, вот и увлеклись, завидуй молча! «Вот я кретин! К нему же Зарема вчера приехала, а я и забыл об этом… С чего я вообще взял, что мог оставить такие царапины? Я же не выращиваю когтищи, как девушки! В любом случае это паршивый способ вычисления, надо придумать что-то иное». Для наглядности выписав в блокнот оставшиеся имена, Кержаков мрачно над ними медитировал. — Шатов, Смольников, Паршивлюк, — вслух зачитал незаметно подошедший сзади Кокорин. — Паршивлюк ещё и подчёркнут… Что ты собрался с ними делать? — Блин, тебя не учили, что читать чужие записи нехорошо? — бросил на него хмурый взгляд Александр. Но как-то объяснить выписанные фамилии надо было, поэтому он сказал полуправду. — Вчера с кем-то полночи шарился, Широкова вот до белого каления довели, а с кем, хоть убей, не помню… — Так вот почему Ромка такой злющий ходит! А просто спросить у них не судьба? — Ага, и будут потом до посинения надо мной ржать и приписывать мне всё, что в голову взбредёт. Помнишь, сколько всего тебе наплели? — когда с Кокориным приключилась подобная неприятность, шутники его чуть до седых волос не довели рассказами о его бравых подвигах на пьяной стезе. — Ты особенно старался, — насупился Кокорин, припомнив тот случай. – Ладно, что уж там, помогу тебе. Смольникова вычёркивай, ему вчера не до тебя было. — С чего ты взял? — оживился Керж. — Утром с ним в коридоре столкнулся, он как раз в свой номер плёлся. Шмотки кое-как напялены, и вид такой… ну, знаешь… насмерть затраханный. Так что у него было занятие поинтересней. — Спасибо! — душевно поблагодарил его Сашка. Поиски окончены. Но результат совсем не порадовал. Смольникова долго искать не пришлось, он безмятежно прогуливался по тренировочному полю. Сашка какое-то время изучал его взглядом, отметив сбившийся воротничок рубашки, из-под которого легко было заметить засос. «Игорь, Игорь, ну какого хрена ты вчера по тормозам-то не ударил? Я же тебя, кроме как друга, вообще не воспринимаю, даже после вчерашнего. Сделать вид, что ничего не было? Я так не могу, надо всё прояснить!». — Попался, гад! — не слишком удачное начало разговора, но церемониться Керж не собирался. — В смысле? — не понял Смольников. — Тебе не кажется, что нам есть о чём поговорить? Вчера была бурная ночь, вообще от тебя подобного не ожидал. Почему утром так быстро слинял? — Ты сдурел, что ли? — вытаращился на него Игорь. — Что за предъявы?! — Хочешь сказать, мы не кувыркались вчера всю ночь? Можешь не отпираться, я всё помню! — «и всё утро себя долбоклюем последним чувствую, ссскотина, не мог сам подойти…» — Что вы разорались? — привлечённый беседой на слегка повышенных тонах к ним подошёл Шатов. — Да он херню какую-то несёт, совсем ебанулся! — возмутился Смольников. Но Керж, доведённый до ручки всей абсурдностью ситуации, совсем перестал сдерживаться, накипело за день: — Вчера ты считал иначе, и тебя всё устраивало! — Какого хрена здесь происходит? — деланно спокойно спросил Олег. — Мы вчера перепихнулись! — ляпнул Керж, тут же прикусил язык, но было поздно. — Не слушай его, он… — договорить Смольников попросту не успел, так как Шатов с силой зарядил ему в челюсть, отправив поваляться на газоне. — Вам есть о чём поговорить, — процедил Олег охуевшему от такого поворота Сашке и направился в гостиницу. — Ты больной урод! Оставь свои фантазии при себе! — взвыл Смольников и метнулся следом за Шатовым. – Олег, подожди! Ну сам подумай, мы же ночью вместе были! — Упс… ошибочка вышла… — пробормотал Керж, круглыми глазами глядя вслед парочке. — Получается, всё-таки Паршивлюк… — весь запал вышел, оставив только досаду и недоумение. Ему уже начинало казаться, что все произошедшее было плодом его распалённого воображения. — Н-да, неловко получилось, — прозвучал за спиной ироничный голос Акинфеева, заставивший Кержа вздрогнуть и резко развернуться. — Ты откуда взялся? — недовольно поинтересовался Кержаков. — Много слышал? — Концовку вашей увлекательной беседы застал, — честно признал голкипер. — Зря ты на Серёгу грешишь, вот он здесь вообще ни при чём. Я никак не ожидал, что у тебя возникнет такого рода проблема, думал, ты или вообще ничего не вспомнишь, или сам подойдёшь, а раз шевелений нет, значит, решил оставить всё как есть, - пояснил Игорь свою точку зрения. — Так это был ты? — уточнил Керж, только что конкретно лажанувшись, он решил быть уверенным на все сто: приблизившись к голкиперу, он решительно задрал на нём футболку, пристально его рассматривая. — Блин, ну ты ещё экспертизу проведи!.. — возмутился Игорь. — Погоди, ты что, меня обнюхиваешь?.. — Именно, — пробормотал Сашка и отступил, довольный результатом обследования — по всему выходило, что Акинфеев говорит правду. — Ты же трезвый был? — Трезвый, — подтвердил Игорь. — Признаю, что подло воспользовался твоим состоянием и, если честно, совсем об этом не жалею. Что теперь будем делать? — Ты что себе возомнил? Воспользовался он мной… Я сам кем хочешь воспользуюсь, — с этими словами Керж ловко провёл подсечку, роняя не ожидавшего подобного голкипера на траву и наваливаясь сверху. — Теперь ты так просто от меня не отделаешься. — Типа, попользовался — женись? — съязвил Акинфеев, не делая ни малейших попыток освободиться. — Вроде того, — ухмыльнулся Сашка и, не дожидаясь ответа, поцелуем захватил в сладостный плен губы Игоря. Словно бы вечность спустя до них донёсся мученический голос Широкова: — Бля, ну какого хера-то?! — Рома снова, сам того не желая, стал свидетелем подобного зрелища.