***
Никите снилось море. Только вот не то море, каким его рисуют на туристических буклетах, заманивающих отдыхающих лазурной водой и белоснежным песочком на пляжах. Стальное небо, серая вода, грохочущими волнами накатывающая на пустынный берег, вместо песка засыпанный пеплом. Легкий ветерок нес запах тления, откуда-то доносился едва слышный горестный крик чайки. Единственным ярким пятном на безликом полотне пейзажа была хрупкая девушка в солнечно-желтом сарафане. Затхлый бриз трепал ее длинные темные волосы, иногда бросая несколько прядей на лицо, в остальном же она оставалась неподвижной, словно статуя. Никита стоял, заворожено глядя на девушку. Волосы Марина обрезала еще в шестнадцать, но не узнать ее было невозможно. Парень неуверенно шагнул к ней, после и побежал, но… ближе она не становилась. Он уже должен был несколько раз добежать до нее, только вот девушка оставалась такой же маняще близкой и непреодолимо далекой. Никита устало остановился, протянул к ней руки. - Марина! – хриплый крик гулким эхом разнесся над берегом. Девушка медленно обернулась к нему. Смертельно бледное лицо не выражало эмоций, больше напоминая маску. Мутный взгляд светлых глаз слепо пошарил по берегу, наконец сфокусировавшись на парне. На белых губах появилась грустная улыбка, и, слегка пошатываясь, девушка пошла навстречу Никите. Босые ноги ступали по кромке воды, окрашивая ее в ярко-алый цвет, будто ступни были нещадно изранены и истекали кровью при каждом шаге. Такая же алая струйка текла из уголка губ Марины. В нескольких шагах от парня она остановилась, всё так же грустно улыбаясь. Серо-зеленые глаза внезапно закатились, подернулись мутной пеленой и вспыхнули огненным светом. Марина закусила губу, будто от боли, из светящихся глаз потекли кровавые слезы. - Прости. Высокая волна с грохотом захлестнула их, и девушка рассыпалась на миллиарды сияющих осколков, обжигающих Никиту. Парень закричал от бессилия и боли. Она снова ускользнула из его рук. - Чего ты орешь?***
Никита резко сел на диване. Лоб покрывала холодная испарина, в ушах все еще стояло то тихое «прости». Женька, разбуженный криком, ошалело смотрел на него из кресла. - Кошмар приснился, забей… - Никита сжал ладонями виски, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону. Кажется, он сходил с ума. - Она? – понимающе спросил Женька, задумчиво рассматривая кожаный браслет на запястье. - Она, - тихо подтвердил Ник. - Ничего нового… - вздохнул парень, вставая с кресла. – Пойдем, что-то мне уже не хочется тут оставаться. Хочешь печеньице? - Давай. Входная дверь, которую, видимо, захлопнул сквозняк, открылась с тихим скрипом. Но, вместо ожидаемой улицы, за ней начинался темный длинный коридор. - Что за бред? – тихо спросил Никита. Женька молча пожал плечами. Другого выхода из дома не было – окна оказались заложены кирпичами. Два шага – и темнота, окутывающая парней, слегка расступилась. Коридор был сделан из сотен черных зеркал, эхом отражающих каждый шаг. - Жень… - нервно позвал Никита. Ответа не последовало. – Жека! Женька! Ответом ему было только эхо. Друг пропал. А в эхо, помимо его голоса, стали вплетаться еще и другие, давно знакомые и слегка забытые, голоса Марины, Жени, Богдана, Юли, голоса отца и матери, давно забытые голоса школьных друзей, на разные лады повторяющие его имя. В прозрачных глубинах зеркал замелькали какие-то тени, силуэты, чьи-то лица. - Никита! Парень резко обернулся. Сзади стояла Марина. Ее глаза горели пламенем преисподней, девушка, одетая в длинное синее платье, странно улыбалась. Истерически засмеявшись, она резко повернулась вокруг себя и рассыпалась огненными искрами. Из-за спины вновь раздалось его имя. Даже не оглядываясь, в отражении зеркал он видел Юлю, шею которой уродовал темный шрам. Серую футболку и светлые джинсы девушки покрывали пятна крови. - Это ведь всё она… она во всём виновата… - хрипло прошептала Юля, рассыпаясь каплями темной крови. «Это всё она… виновата… виновата…» Тихий шепот доносился отовсюду, проникая в мозг, сводя с ума. Терпеть его было невозможно. С громким криком парень размахнулся и ударил кулаком в одно из зеркал. Костяшки пальцев вспыхнули острой болью от порезов, и сознание в очередной раз покинуло Никиту.***
Женя с трудом разлепил веки, и осторожно сел, осматриваясь. Голова гудела, тело казалось ватным. Он сидел на пожухлой траве, привалившись спиной к стене одного из корпусов во внутреннем дворе старого завода на окраине города. Проклятый город снова поменял условия игры. Внутри главного корпуса царил хаос. С прошлого года на полу прибавилось мусора и металлолома, а на стенах – непонятных граффити. Откуда они брались – неизвестно, но Женя предпочел над этим не задумываться, были дела и важнее. Что-то будто звало его, захватывая в плен, подталкивая к хлипкой лесенке, ведущей на бетонную площадку на уровне третьего этажа. Ржавые ступеньки опасно шатались под ногами, рискуя обвалиться после каждого шага, но все же выдержали. В центре площадки, на вырезанной в камне спирали, стоял куб из идеально гладких черных зеркал. Именно он звал его. Парня будто магнитом тянуло к сверкающей фигуре. Медленным шагом зомбированного Женя двинулся к кубу. Где-то на задворках сознания интуиция тихо пискнула, противясь пугающему притяжению, и, к счастью, этот писк был услышан. Оставалось всего несколько шагов, когда Женька, собрав остатки силы воли, наклонился, слепо шаря под ногами. Пальцы наткнулись на довольно тяжелый осколок бетона. Слабеющими руками парень поднял камень, и, размахнувшись, бросил его, целясь в куб. Черные зеркала разлетелись острыми осколками. Тело Женьки пронзила жгучая боль, казалось, его вокруг живота захватила невидимая петля и куда-то быстро потащила сквозь темноту. Еще одна вспышка, удар в ноги. Парень с опаской приоткрыл глаза. Рассветное солнце не слепило, но Женя все равно стоял, щурясь, аки китайский мудрец в минуты задумчивости. Под ногами стелилась асфальтированная дорога, ведущая к серо-зеленым высоткам впереди. Легкий свежий ветерок гнал по небу обрывки белых облаков, попутно взметая желтые листья на обочине дороги. Деловитые голуби выясняли свои птичьи дела, сидя на белом указателе с названием города. Его живого города. Женька был дома. Неизвестно как, но он вырвался из лап Счастливого, став первым, кто вышел оттуда живым. Первым и последним. На запястье медленно остывал кожаный широкий браслет, подарок голубоглазого призрака, Ольги. Женька стоял, глядя на него, и запоздало осознавал, как он смог выбраться. В памяти парня ожил диалог с девушкой, подарившей ему спасение. «- Зачем? - Заткнись и бери». Да уж, чаще всего жизнь дарится без пафосных монологов и картинных слез массовки. Иногда даже без минимальной вежливости. Впрочем, чего стоят несколько слов в сравнении с жизнью? Тяжело вздохнув, Женька зашагал в сторону своего дома. Поднималось солнце, ветер усиливался, становясь неприятно холодным. В это же время корпус старого завода озарила фиолетовая вспышка. Рядом с потускневшими осколками зеркал медленно появилась худенькая светловолосая девушка. Демоны не включали ее в свои планы, но для одного из пленников города она была важнее, чем весь остальной мир. Андрей ждал ее больше десяти лет. Ждал свою Лизу.