***
Они сидят за кухонным столом, и Эггзи ставит перед ним чашку чая, его любимого. Ощущение нормальности всего происходящего обволакивает его, и он не может удержаться от того, чтобы погрузиться в него. Он наслаждается присутствием Эггзи и его вниманием. Это прекрасно, то осознание скрытых возможностей, которые он видел с самого начала. — Я так понимаю, ты делал это раньше? – начинает Гарри, отпивая чай, и это легкая, не напрягающая фраза. Гарри никогда не думал о том, что богатое прошлое Эггзи делало их отношения менее ценными. То, что у него есть опыт, делает его куда более великолепным, и Гарри бы не обменял проведенное вместе время ни на что. — Да, и даже был по обе стороны, – отвечает Эггзи, и Гарри нравится бесстыдство в его голосе, его улыбка и проказливо блестящие глаза. — Но недостаточно часто для того, чтобы стать в этом профи, ведь это требует определенного уровня доверия. Но правила я знаю и знаю, как сделать это безопасным. В голове Гарри, роятся образы, рожденные этой простой фразой, и внезапно возникает столько вопросов. — Что… Что бы ты хотел сделать? – вместо этого медленно спрашивает Гарри, потому что из всех вопросов только этот важен для него. И не смотря на то, что часть его – та часть, что позволила Эггзи прижать его к зеркалу в примерочной и довести до оргазма своим ртом – сомневается. Другая его часть, между тем, знает ответ; он думает что здесь дело больше в доверии чем в сексе – дело в том, сможет ли он довериться Эггзи и оставить свой мастерски выработанный контроль позади. Довериться в том, в чем он еще никогда никому не доверялся. — Я думал о том, чтобы привязать тебя к постели, завязать глаза, отшлепать и трахнуть тебя, – буднично отвечает Эггзи, пристально глядя ему в глаза, и замолкает, давая Гарри время это обдумать. Что он и делает, воспроизводя этот сценарий перед своим внутренним взором. Гарри хочет, но не может сказать почему. Хочет позволить Эггзи завладеть всем его телом, дать ему все, чего тот пожелает, потому что знает, что его любовник отнесется к этому с любовью и заслуженным уважением. Хочет принадлежать ему. — Мы можем ничего не делать, если ты не хочешь этого, Гарри, – говорит Эггзи, жестом указывая на веревку и вырывая Гарри из его мыслей. Он совершенно серьезный и каким-то образом, не смотря на объект их обсуждения, успокаивающий. — Я знаю, что тебя волнует потеря контроля, и не хочу настаивать. «Эггзи, черт», – думает Гарри. До безумия любящий, не может даже допустить возможности причинить вреда своим близким людям. Гарри понимает, что Эггзи волнуется не на пустом месте, но, в конце концов, терять контроль с Эггзи и то, что сотворил с ним Валентайн – это совершенно разные вещи. Это ведь Эггзи. И это важная разница. — Просто знаешь, ты ведь очень завелся тогда в Шанхае, верно? – начистоту спрашивает Эггзи. Частично для того, чтобы приободрить, частично из любопытства, чтобы дать Гарри выбор. — Да, ты прав, – без стыда говорит Гарри, потому что это правда, и потому что перед ним Эггзи. А он все еще помнит о важности различия. — Ты не думал над тем, чтобы попробовать сделать это со мной? – спрашивает Эггзи, снова указывая в сторону веревки и всего, что она означает. Это честный вопрос, в нем отсутствует просьба или манипуляция. Эггзи дает Гарри сделать выбор, на все сто процентов. И Гарри думает об Эггзи, который улыбается ему лежа в их постели по утрам, открыто и тепло, и подмигивает ему в то время как они сражаются с десятками мафиозных наемников. Эггзи, кладущий голову Гарри на колени, когда они смотрят старые шпионские фильмы и проскальзывает в его кабинет во время долгих рабочих дней, чтобы нырнуть под стол и отсосать ему, медленно и с обожанием. Эггзи, доверяющий ему своей жизнью. — С тобой… Да, – отвечает Гарри и, глядя на ответную улыбку, очень-очень теплую и нежную, он думает, что, вероятно, никогда и не сомневался.***
— Нормально? Не очень туго или типа того? – спрашивает Эггзи, закончив завязывать узел, и успокаивающе погладив обнаженную спину Гарри. Он выдыхает и переносит вес на голени, утыкаясь грудью в подушку, и, к удовольствию Эггзи, поднимает задницу вверх, пробуя узел на прочность. Тот не поддается, и к члену Гарри приливает кровь от осознания того, что для того, чтобы освободиться, ему придется просить разрешения у Эггзи. От того, что он не контролирует ситуацию. — Нет... Так хорошо, – говорит Гарри до неприличия охрипшим голосом, хотя они только начали. Но если Эггзи и замечает это, то не осуждает. — Какие там у тебя были стоп-слова? – спрашивает Эггзи, и Гарри знает, что это скорее репетиция, чем требующий ответа вопрос. Эггзи четко объяснил все правила игры, перед тем, как они оказались здесь. Но Гарри отвечает, получая от этого больше удовольствия, чем ожидал: — Красный, желтый. — Хорошо. Если захочешь их использовать, по какой угодно причине, сделай это, – уверенно произносит Эггзи, стоя перед Гарри с полосой черной плотной шелковой ткани в руках. — Если почувствуешь, что этого слишком много для тебя, или дискомфорт, рука затекла, что угодно, не задумываясь используй их. Понятно? – его голос серьезен, и Гарри, всегда гордившийся своим контролем, Гарри, для которого контроль – неотъемлемая часть работы, с каждой секундой возбуждается все больше, осознавая, что ни одна из этих вещей здесь не имеет значения, когда он привязан к постели, разложенный на милость своего любовника, отвечает: — Да... сэр. Ткань накрывает его глаза, закрывая голый торс Эггзи и блеск его глаз, оставляя Гарри в кромешной тьме. Его кожа сразу становится более чувствительной, а уши улавливают легкое шуршание домашних штанов Эггзи, когда он обходит кровать, все его чувства обостряются, компенсируя украденное зрение. Это заставляет его чувствовать себя живым. — Хороший мальчик, – урчит Эггзи в темноте, и Гарри, не смотря на то, что он в два раза старше своего любовника, чувствует удовольствие от этой похвалы, от того, как по-собственнически это звучит. От того, что не смотря на различия в возрасте, этот прекрасный молодой человек хочет его, выбрал его, из всех остальных. Это всегда было его слабостью, но сейчас чувствовалось особенно сильно. Раскрытая ладонь Эггзи встречается с задницей Гарри и первый шлепок застает его врасплох, скорее несильно жжет, чем причиняет реальную боль. У Гарри, как и у любого другого в его профессии, довольно высокий болевой порог, и все же он дергается, и его твердый член касается подтянутого живота. Освобождающие ощущения. — Что нужно сказать? – мягко ворчит Эггзи, нежно поглаживая пальцами кожу ягодиц Гарри, и он, вспоминая правила, говорит покорным голосом в темноту, прячущую от него его любовника: — Спасибо, сэр. — Мой хороший, – урчит Эггзи, и его тон, его похвала для Гарри служат куда большей наградой, чем дразняще быстрые движения руки вокруг члена, которые ему дарит Эггзи. Следует еще один шлепок, звонко отдающийся в тишине, и Гарри понимает, что подставляется под него, бормоча благодарности, а его член болезненно стоит в ожидании следующего удара. Весь мир и его обязанности еще никогда не казались такими далекими. — Я когда-нибудь говорил тебе, что я понял, когда увидел тебя у отделения? – говорит ему на ухо Эггзи после серии неритмичных шлепков будничным тоном, даже не смотря на то, что его пальцы дразнили разгоряченную задницу. — Нет, сэр, – находит в себе силы сказать Гарри, толкаясь бедрами вверх, ближе к пальцам Эггзи. — Я с самого начала знал, что ты хочешь использовать мои... другие навыки, помимо шпионских, так сказать, – говорит Эггзи так, что недопонимания возникнуть не может, и снова дразняще поглаживает его член прежде чем продолжить. — И был очень разочарован, когда ты этого не сделал. Однако, думаю, это восполняет все сполна, – и Гарри слышит в его голосе чертову нахальную ухмылку прежде чем все стирается шлепком его ладони о кожу, прямо над анальным отверстием. Член Гарри тверд, как камень, его дыхание выходит из легких короткими хриплыми выдохами, а горячая кровь в его венах буквально поет от желания. Но все, что он произносит, это: «Спасибо, сэр». И рука Эггзи ударяет снова и снова, пока Гарри не теряет ударам счет, и его разум не может сосредоточиться ни на чем, кроме ощущений – напряжение веревки на его руках, приятная боль, которой хочется поддаться вместо того, чтобы избежать. Гарри знает, что буквально течет от желания, везде, и ничего не может с этим поделать. — Твоя задница, Гарри, так чертовски отлично выглядит в дорогих костюмах, но скажу тебе, она лучше всего выглядит сейчас, хорошенько порозовевшая от моих шлепков, – обожающе говорит Эггзи, и Гарри знает, что это и правда так. — Спа… спасибо, сэр, – запинается Гарри, чувствуя гордость за это неприкрытое восхищение, и его член твердеет от мысли о том, какую картину он, должно быть, из себя представляет – привязанный к кровати, с отчаянно отставленной вверх покрасневшей задницей. Гарри думает, что навряд ли мог бы сойти сейчас за джентльмена. — Думаешь, мне стоит проявить немного милосердия, и начать трахать тебя? – спокойно спрашивает Эггзи, так, словно его пальцы не поглаживают дразняще его отверстие, будто небрежно забираясь внутрь, и Гарри не может сдержать тихого стона желания. Он не может заставить себя сейчас об этом беспокоиться. — Как вам будет угодно, сэр, – с трудом выдавливает он, и его член болезненно напряжен от осознания того, что что бы ни сделал Эггзи, ему придется это принять. Того, что он не может использовать свои руки и свою силу, не может заставить его трахнуть себя, потому что он связан, и что до тех пор, как он не заставит это прекратиться, использовав стоп-слово, он беспомощен. Гарри понимает, что у него нет ни малейшего желания использовать стоп-слово. — А если я захочу услышать, как восхитительный Гарри Харт умоляет меня? – дразнит Эггзи, вводя в него второй палец и хорошенько растягивая его изнутри, и прежде чем вытащить дразняще оставляет кончики пальцев на краю колечка мышц, будто собирается убрать. Будто собирается остановиться. — Пожалуйста, пожалуйста, сэр, – говорит Гарри, совершенно не похожий на того себя, что сидит за рабочим столом в кабинете, посылая хороших людей на опасные задания, осознавая, что они могут погибнуть, но похожий на того человека, который смотрит глупые романтические комедии со своим любовником и собакой на коленях, потому что ему так его не хватает, и его голос надломлен и полон желания. — Пожалуйста, трахни меня. — Блять, Гарри, – рвано выдыхает Эггзи, и Гарри упивается ощущением того, что может заставить своего любовника сломаться, совсем чуть-чуть. Но все бледнеет по сравнению с невероятным удовольствием, растекающимся по его телу, когда член Эггзи толкается внутрь него, идеально растягивающий его, принося покалывающую, но приятную боль. — Ты идеален. Гарри, разложенный под своим любовником, полностью заполненный и без возможности двигаться, чувствует, что принадлежит ему. Осознав это, Гарри понимает, что все скоро закончится, потому что не может сдержать комком сворачивающийся внизу его позвоночника оргазм, набирающий силу урагана. К счастью, Эггзи, кажется, чувствует то же самое, трахая его резкими движениями, жалящими распаленную кожу его задницы. И когда Гарри, невидящий сквозь плотную ткань, повязанную на его глаза, уже не может даже стонать, потому что голос пропал, Эггси наконец сжаливается над ним и не заставляет просить, а просто приказывает, сжатым, но все еще командным голосом, достигая собственного оргазма и изливаясь внутрь Гарри. — Кончай. И Гарри подчиняется ему. Когда он приходит в себя, то понимает, что Эггзи развязал его и снял с глаз повязку, и теперь гладит его побаливающую задницу, глядя на него таким нежным взглядом. Он не может вспомнить момента из своей жизни, когда бы кто-то относился к нему с такой любовью. — Все в порядке? – спрашивает Эггзи мягким, но серьезным голосом, ложась рядом с ним настолько близко, что можно почувствовать дыхание друг друга. — Да, – отвечает Гарри, и он полностью вымотан лучшим из существующих способов, но, осознавая важность, набирается сил, чтобы ответить: — Валентайн лишил меня контроля, без возможности выбора. Сейчас я решил отдать тебе его сам, потому что знаю, что ты никогда не злоупотребишь им, – и добавил, медленнее, чтобы Эггзи понял: — Это очень большая разница. — Ты лучшее, что случалось со мной, – говорит Эггзи переполненным эмоциями голосом, а его глаза жёстко сияют, не смотря на то, что его тон болезненно мягок. — Не шпионская фигня, а ты. И, ох, Гарри не может выразить словами то, как сильно он любит этого восхитительного человека. — А ты – со мной, – отвечает он, и это единственное, что он может сказать, единственная оставшаяся ему истина. Наконец, чувствуя шеей мокрые глаза Эггзи, он позволяет себе заснуть. Гарри спит спокойно и без снов. Спокойнее, чем когда-либо, окутанный теплом своего любовника, надежный и любимый.***
Утром он готовит завтрак для Эггзи, сидящего в его красном халате и кидающего под столом кусочки бекона Джей Би. Эггзи принимает очень долгий горячий душ, а Гарри не может найти свою любимую пару оксфордов. Джей Би, как оказалось, украл и скрылся с левым ботинком, но, по крайней мере, сжалился и не стал его грызть, и за это Гарри награждает его целым куском бекона. — Готов к новому дню? – спрашивает его Эггзи, выходя из гардероба и поправляя запонки перед тем, как повернуться и рассеянно поправить Гарри галстук. Он всегда так делал по утрам, подобным этому, когда они могли поехать на работу вместе. И Гарри смотрит на себя в зеркало, полностью облаченный в свою броню, олицетворение контроля, идеальный джентльмен, и видит Кингсмена. И поворачивает голову так, что профиль Эггзи присоединяется к его отражению, и видит мужчину, любимого и любящего, и чертовски счастливого. — Всегда, вместе с тобой, – отвечает он, ужасно нежно, и действительно имеет это в виду.