Please Save Me

      Перед нами лежала заснеженная пустыня – холодная и необъятная. Ледяной ветер пронизывал меня до костей, а снег, искрившийся в слабых, тусклых лучах солнца, пробивавшихся сквозь серые тяжелые облака и под косым углом падавших на землю, нестерпимо слепил глаза.       Пушистый и белоснежный, похожий на сладкую сахарную вату снег был везде, куда ни глянь, и сколько я ни напрягал глаза, не мог разглядеть ничего вдали – горизонт был затянут дымкой, и пасмурное небо полностью сливалось со снежным ковром, покрывавшим землю.       Айн внезапно фыркнул, забеспокоился и, прижав уши, напряженно потянул носом морозный воздух.       – Мутанты? – настороженно спросил я у хаски. Моя рука конвульсивно дернулась и машинально обхватила холодную сталь револьвера, лежащего в кармане моей зимней парки. Айн будто бы отрицательно покачал головой, продолжая сосредоточенно внюхиваться в сырой, пахнущий морозом воздух. И только несколько минут спустя, наконец, словно удовлетворенный чем-то, хаски успокоился и поднял на меня кристально-голубые, яркие, будто антифриз, глаза:       – В радиусе четырех километров от нас ни души. Я не учуял никого – ни мутантов, ни животных, ни людей. Никого. Пустыня перед нами мертва.       Я облегченно выдохнул, и мои пальцы, стискивавшие рукоятку револьвера, судорожно разжались.       – Ну ты даешь! Зачем было так пугать?! Я уже подумал, они преследовали нас от самого города…       – Ты слишком нервный, Джейк, – невозмутимо перебил меня хаски и встряхнул головой так, что его мокрый от снега мех обдал мои водонепроницаемые штаны тучей брызг, – тебе нужно есть побольше цинка…       – Не собираюсь выслушивать советы от вонючей псины вроде тебя, – раздраженно отрезал я, – за собой лучше последи. И мойся почаще, а то еще блохи заведутся…       Айн только хмыкнул, абсолютно проигнорировав мое нелепое высказывание – я прекрасно знал, что у гибридов, в отличие от настоящих собак, блохи не заводились, но мне хотелось хоть как-нибудь уязвить его.       Гибриды вроде Айна были порождением больных фантазий научных умов конца нашего столетия, результатом манипуляций с ДНК, искусственными живыми существами, созданными в лабораториях и способными принимать как человеческое обличие, так и форму собаки. В семидесятых годах держать у себя дома гибрида стало чем-то вроде моды – людям надоели молчаливые несмышленые домашние питомцы, и им на смену пришли говорящие, способные скрасить одиночество, поддержать разговор и даже помочь в некоторых ситуациях. Ах, все эти свихнувшиеся от недостатка общения идиоты.       Я всегда был из противников создания гибридов – в пятнадцать лет я даже вместе с моими школьными друзьями принимал участие во всевозможных демонстрациях, имевших цель добиться запрета создания этих несчастных существ, и подписывал какие-то дурацкие петиции. Все без толку, конечно. Однако у моей семьи никогда не было гибрида, и я, разумеется, гордился этим. И я бы ни за что на свете не подумал, что сейчас, после экологической катастрофы, произошедшей в девяностых после того, как на моих глазах погибли мать и сестра, и привычный мне мир полетел ко всем чертям, в самом разгаре постапокалиптической “ядерной зимы”, спустившейся на нашу измученную Землю около трех лет назад, я встречу Айна – гибрида человека и сибирского хаски. Впрочем, после всего произошедшего меня было сложно чем-то удивить. Мне уже было двадцать семь, шел третий год постапокалипсиса, и у меня были железные нервы. Айн, черт бы его побрал, был не прав.       Откуда-то налетел порыв стылого, безжалостного северного ветра и швырнул мне в лицо горсть маленьких льдинок, заставив невольно зажмуриться. Свинцовые тучи над нашими головами совсем сгустились, похоронив за собой последние лучи тусклого зимнего солнца, и снежная пустыня, раскинувшаяся перед нами, вдруг стала казаться не только безжизненной, но еще и устрашающей. Впереди нас не ожидало ничего, кроме пустоты и смерти от переохлаждения. Так себе перспективка.       Но у нас все еще был шанс. Мы могли повернуть назад. Прямо сейчас.       Я поежился и опустил глаза на Айна – он жался к моей ноге, хмуро озираясь по сторонам. Собачье все же брало верх над его человеческой сущностью, и хаски, сам того не осознавая, искал защиты и поддержки у своего хозяина. Я глубоко вздохнул и, немного нагнувшись, потрепал Айна по мягкому пушистому меху:       – Мы обязательно доберемся до Оазиса. Я верю в это. Если это у кого-то и получится, то только у нас. В любом случае – альтернатив у нас немного. Например, быть съеденными мутантами в городе. Или умереть с голоду. Или же попытаться.       – М-м… надо сказать, мне больше всего нравится третий вариант, Джейк Логанс, – холодный и мокрый нос хаски уткнулся в мою ладонь, обтянутую перчаткой, и я привычным движением почесал Айна за ухом:       – Еще бы он тебе не нравился, блохастая морда.       – Это кто здесь блохастая морда?! От тебя вообще несет, как от последнего бомжа. У меня уже от твоего запаха все обоняние сбито…       – Вот тогда и не лезь ко мне, примитивное создание, – я шутливо оттолкнул хаски от себя, внутренне все же сжавшись от неожиданного чувства легкого стыда. Странно, но слова хаски задели меня за живое. Я-то сам прекрасно знал, что не мылся уже больше двух дней, однако я как-то не задумывался о том, что запах моего тела может настолько тревожить Айна. Я был ему из-за этого неприятен?       Стараясь больше не думать об этой чуши и сосредоточиться на том, что там, где-то за этой холодной, заснеженной и казавшейся бесконечной пустыней, нас ждет другой, теплый и приветливый мир, я, задав предварительно электронному навигатору нужные нам координаты, сделал несколько шагов вперед, и Айн, не говоря ни слова, поспешно затрусил за мной. Проваливаясь в хрустевший под нами снег, мы оба безмолвно тронулись навстречу неизвестности – Айн, как и всегда, позволил мне принять решение за него, за нас обоих, и, несмотря на то, что тучи над нашими головами сгущались и сгущались, и у меня на душе было ой как неспокойно от всей этой затеи с нашей “полярной экспедицией”, я все равно продолжал идти вперед, стиснув зубы и слепо подчиняясь главному врагу человечества – надежде.       Но что мне еще оставалось делать? Мне так хотелось верить в лучшее. Я хотел повести Айна туда, где у него и у меня, у нас обоих, будет хоть какое-то будущее. Или, по крайней мере, слабая надежда на него.       Я не собирался сдаваться без боя.