Четырнадцать дней

Подул теплый ветерок, и огромный зонт над головой девушки немного пошатнулся, отклонившись в сторону. Воспользовавшись этим моментом, солнечный лучик упал на глянцевую поверхность стола и отразился отблеском на очках сидящей под зонтом девушки. Чуть прищурившись, она улыбнулась. Сегодняшнее утро было для нее особенно важным, поэтому девушка придавала значение всем мелочам, творившимся вокруг нее. Голубое небо над головой; теплый ветер, гоняющий белые облака; солнце, греющее своим теплом; легкое, убаюкивающее шуршание листьев на кронах деревьев, что окружают городской парк; приятная музыка в летнем кафе и улыбающийся молодой официант. Все это составляло картину отличного начала дня и поднимало боевой дух. В кармане классических строгих брюк раздалась знакомая мелодия, заставив оторваться от мыслей. Ловким движением руки девушка достала телефон и быстро открыла раздел «смс». Она торопилась больше, чем обычно. Вдруг это именно она пишет? Внимательный взгляд серо-голубых глаз пробежался по экрану, и на лице появилась гримаса разочарования. Пришедшее электронное письмо лишь сообщало о недостатке средств на счете. Убрав телефон обратно в карман, она уже хотела уходить, когда знакомые нежные ручки закрыли ей глаза. Опять чертовка подобралась сзади. На губах девушки расплылась довольная улыбка. - Угадай, кто! – прозвучал прямо над ухом звонкий и, судя по интонации, радостный голосок. - Дай-ка подумать, кто же еще может быть столь наглой, что, опоздав на двадцать минут, вместо извинения ставит тебя в неловкое положение? Сзади послышалось ворчание и тяжелый вздох, убрав руки с глаз, гостья обошла стол и плюхнулась на пластмассовый стульчик напротив. - Кэрри, у тебя совсем отсутствует чувство юмора! – фыркнула блондинка и тут же улыбнулась, виновато потупив взгляд. – Прости, что опоздала, на двадцать пятой линии пробка была. Там такая авария! Просто жуть. Может, даже жертвы есть… - Ладно-ладно, только без кровавых подробностей, – подняв руку вверх, Кэрри подозвала официанта, тот в свою очередь кивнул, говоря о том, что он ее заметил и подойдет, как только освободится. Удовлетворившись таким результатом, Кэрри опустила руку и снова перевела взгляд на подругу. – Могла хотя бы позвонить. Блондинка лишь отмахнулась. - У меня батарейка на телефоне села. - Опять всю ночь с Ником переписывалась? - Не всю! Только до трех часов, а потом заснула с телефоном в руках и забыла поставить на зарядку. Так, ладно, мы не об этом сейчас. Рассказывай! Какое оно, твое первое дело? Ажиотажу блондинки можно было лишь позавидовать, а вот сама Кэрри такого восторга явно не разделяла, хоть и ждала этого достаточно долго. Заказав у подошедшего официанта кофе, она поправила упавшую на глаза прядь русых волос и отвела взгляд, подняв его к небу. - Это катастрофа всей моей жизни. - Все так плохо? - И даже хуже. - Не томи меня! Рассказывай! – нетерпеливо поерзав, блондинка сцепила вместе пальчики и приготовилась слушать. Кэрри лишь улыбнулась в очередной раз, опустив взгляд. И как это нетерпеливое чудо занесло в адвокаты? Так уж вышло, что с Шарли они дружили с детства. Вместе ходили в детский сад, потом попали один класс в школе, дальше университет - и снова вместе. А сейчас работа, и вновь одинаковая. Единственная разница была лишь в профиле. Наивная и добрая Шарли выбрала для себя очень сложную и полную разочарований тему, став адвокатом по семейным делам. Сколько у нее ни спрашивай, она всегда отвечала одно и то же: «Насмотревшись на все это и пройдя через чужие проблемы, сама стану более разборчивой». Звучит-то оно, конечно, пафосно и даже мудро, но проходить через скандалы и слезы почти каждый день - это слишком сложно. POV Кэрри Не знаю, сколько она продержится? В любом случае, сейчас моя подруга просто пышет счастьем и азартом к работе. Еще бы, первый рабочий год в компании, я и сама вся на иголках. - Нечего там рассказывать, это даже не дело, а скорее обратная сторона нашей работы. - Что ты имеешь в виду? – подковырнув вилкой пирожное, подруга озадачено приподняла тонкую бровь. Такое выражение лица всегда выдавало ее любопытство, и теперь, даже если я попробую отвертеться, она не отстанет, пока не выложу все подчистую. - Я должна уговорить его подписать повинную, чтобы они отменили смертную казнь, и посадить его за решетку на всю оставшуюся жизнь. Кому-то очень не хочется, чтобы он отделался так легко. - Но почему именно ты? Адвокаты таким не должны заниматься! – Шарли возмущалась, не скрывая своих эмоций, и я, хоть и сидела молча, была с ней полностью согласна. - Адвокат будет заниматься тем, что ему скажет начальство. Особенно такой новичок, как я. Мы с тобой только полгода назад закончили стажировку и еще не можем качать права, хотя и учились этому полжизни, - я усмехнулась, а она рассмеялась. Мы просидели так около сорока минут, болтая обо всем и ни о чем. На часах уже было десять, и мне, хоть и не хотелось, пришлось оставить свою подругу. Опаздывать на встречу, да еще в первый день, очень плохая примета. Добраться до городской тюрьмы труда не составило. Пробок на дороге не было, автобус пришел вовремя. Так что, стоя у входа и сверяя время с наручными часами, я обнаружила, что прибыла на место за пятнадцать минут до встречи. Пришлось звонить надзирателю и проситься, чтобы пустили раньше. Мы шли с ним по мрачному коридору, и он все время молчал. Наверняка работа в таких местах меняет людей. Может, и я через год или даже меньше стану угрюмой и такой же разговорчивой, как бетонные стены этого здания? Стало как-то не по себе. И как я тогда, на распределении факультетов, умудрилась проспать? Из-за этого меня просто отправили на факультет, где остались свободные места, еще и пригрозив, что если буду возмущаться, то вообще отчислят. Мол «надо было головой думать, а не просыпать самый главный день в твоей жизни». Остановившись у тяжелой на вид двери, надзиратель окинул меня угрюмым взглядом. - Вас уже досматривали, но хочу предупредить еще раз. Если у вас есть острые предметы, пусть даже такие, как заколка, он может этим воспользоваться и убить вас. - Зачем ему так поступать? – знаю, вопрос звучал довольно глупо, но я просто не могла его сдержать. Судя по досье, этот мужчина выбирал своих жертв, тщательно анализируя их жизни и поступки. Он строил такие логические цепочки, что их до сих пор не могут разгадать, несмотря на то, что прошло уже четыре года, как его поймали. Хотя как поймали? Он вышел на городскую площадь, вызвал полицейских по телефону и развел руки в разные стороны. Стоял так, пока те не приехали и не арестовали его. Если это можно назвать «поймали», то я Папа Карло. Однако надзирателю история заключенного, похоже, была не интересна. На мой вопрос он состроил такое выражение лица, будто я спросила, почему небо голубое. Проведя носовым платком по лбу, он выдавил из себя потрясающее умозаключение: - Потому что он преступник! Решив не тратить время и нервы на спор, я лишь кивнула с серьезным видом и перевела взгляд на дверь. Надзирателя такой поворот, видимо, устроил, ибо он также промолчал и принялся отпирать дверь ключом. Это заняло не больше минуты, петли на дверях скрипнули, и я прошла вовнутрь. Комната была абсолютно пустая, если не считать металлического стола по центру и двух стульев, что стояли по обе его стороны, один напротив другого. Мой клиент уже сидел на своем месте, закованный в наручники, сцепляющие его по рукам и ногам, а также связанные между собой цепью. Все это не давало ему возможности двигаться, единственное, что он мог, это протянуть вперед руки, и то лишь на половину длины стола. В комнате также присутствовали двое надсмотрщиков, которые в случае агрессии должны были утихомирить его. И все равно, несмотря на все меры предосторожности, мое сердце билось как сумасшедшее. Я чувствовала, что это уже не волнение, это страх. Почему-то этот человек у меня сразу ассоциировался со зверем, хищником. Присев на стул, я принялась доставать бумаги из папки, а он все это время сверлил меня внимательным взглядом карих глаз, выглядывая из-под слишком длинной челки. Она явно мешала ему смотреть вперед, но, похоже, это никого не беспокоило. Мне показалось, что здесь вообще никого ничего не беспокоит, кроме меня. Я чувствовала себя ужасно, будто вся на иголках. Тишина, что царила вокруг, нагнетала обстановку, и у меня начали гореть уши, хорошо хоть распущенные волосы это скрывали. Мне казалось, будто я делаю что-то совершенно нелепое, а не выполняю свою работу. Так, пора с этим заканчивать, и чем быстрее, тем лучше. Соберись, Кэрри! - Мистер Широяма, это обвинения, выдвинутые против Вас в суде. Я могу зачитать их, если хотите, хотя и уверена, что Вас с ними уже ознакомили. Вы признали свою вину еще в первое же заседание, рассказали, кто был жертвой и где они находятся… - Их тела, - хриплый до невозможности голос перебил мою речь, заставив меня невольно вздрогнуть. И это не было испугом, скорее от неожиданности, почему-то мне казалось, что он будет молчать все время. - Что Вы сказали? – я прекрасно расслышала его и в первый раз, но не поняла смысла сказанных слов. - Уточните, пожалуйста. - Их тела, не жертвы. Местонахождение тел. Произноси правильно, – он говорил медленно, будто смакуя каждое слово. - А, эм… Прошу прощения, но так написано в отчете. - Ты сюда по бумажкам читать пришла? Думай своей головой. Как-никак, ты обвиняешь человека в убийствах, - все тот же спокойный и ровный голос, слишком хриплый для обычного человека и с нотками презрения в каждой фразе. Тут и думать особо не нужно, он меня ни во что не ставит. И это начинало меня злить и обижать, причем одновременно и почти в равных дозах. Но нельзя сдаваться из-за такого пустяка, я не для этого шесть лет в университете мучилась, чтобы из-за него все завалить. - Что ж, впредь я буду более внимательна к словам. Вас это устроит? Он промолчал, но мне показалось, что выражение его лица изменилось. Всего лишь на мгновенье, будто тень пробежала по вечно спокойному и хмурому, заросшему щетиной лицу. Присмотревшись получше, я никаких изменений не обнаружила, так что списала все это на волнение. - Так вот, несмотря на количество обвинений и тяжесть преступлений, совершенных Вами, суд постановил, что Вы можете избежать смертной казни, если подпишите повинную. Давайте-ка я уточню. Повинная – это документ, заключающий в себя прошение о помиловании и заключении на пожизненный срок вместо смертной казни. Он содержит в себе двенадцать подписей. Одиннадцать из них - это судебные эксперты, главный следователь, судья и, конечно, родственник одной из жертв. Двенадцатая подпись Ваша. Как Вы видите, одиннадцать подписей уже собрано, - я подняла бумажку вверх, показав ему состав документа. - Остались только Вы. Подпишите ее и сможете жить дальше, – я протянула ему документ и специальную пластмассовую ручку, ведь мою обычную у меня отобрали на осмотре. - Ты знаешь, кто самые отвратительные представители людского населения? – даже не взглянув на документ, он продолжил сверлить меня взглядом. – Это слащавые лжецы, которые лишь строят из себя добряков. Такие, как монахи и священники в наших церквях. Я видел, как они улыбаются бездомным, кормят их, но боятся дотронуться из-за отвращения. Отдергивают руку, когда те тянут к ним свои. Лицемеры. Резко подавшись вперед, он схватил меня за руку, от испуга я дернулась и попыталась отстраниться. Как оказалось, он меня не держал, поэтому высвободиться получилось без затруднений. Вжавшись в спинку стула, я схватилась второй рукой за ту, до которой он дотронулся. Не в силах ничего сказать, я молча наблюдала, как подскочившие надзиратели скрутили его, уложив на стол лицом вниз. Он не сопротивлялся, позволил им провернуть всю эту процедуру и только когда они наконец замерли, подвел итоги своей речи. - Приходи сюда, когда избавишься от своего лицемерия. До тех пор я ничего подписывать не стану. Разговор окончен. Надзиратели уволокли его из комнаты, а я так и не нашла, что ответить этому убийце. Молча собрала документы, попрощалась с главным надзирателем и вышла за пределы территории тюрьмы. Все, о чем я могла думать, когда ехала на работу, это то, что он ошибся. Никакое не лицемерие заставило меня отскочить от него и молча наблюдать за произошедшим далее. Это не лицемерие не дало мне ответить ему на последние слова. Не презрение и даже не страх. Нет, это было удивление. Никогда бы не подумала, что у человека могут быть настолько холодные руки… *** - Ну, как прошло? – улыбаясь во все тридцать два, Шарли крутилась вокруг меня, буквально прыгая от счастья. - Нормально, - буркнула я в ответ, не отрываясь от своей тарелки с супом. Мне не очень хотелось вспоминать тот инцидент, да и его виновника, в общем, тоже. Несмотря на такой провал, работа никуда не делась. У меня две недели срока, и в него необходимо уложиться, я не могу провалить первое же самостоятельное дело. Но это работа, а сейчас я наконец дома, и мне хочется просто спокойно поесть и завалиться на диван с очередной книгой. Но нет, Шарли снова вцепилась в меня со своими расспросами. Эх, и когда же у меня будет своя, отдельная квартира? А то от такой сожительницы и нервный срыв заработать недолго. Хотя, что скрывать, жить с ней довольно удобно и приятно. И приготовит, если что, и приберет, когда ее очередь, и квартплата пополам, да и заботятся о тебе, когда ты из-за болезни или усталости становишься овощем. - Что, все настолько плохо? - Кажется, ты сегодня утром такое уже спрашивала. - Не уходи от темы, Кэрри! - Беседа не принесла плоды, понизила мою самооценку и повергла в депрессию. - О-о-о, как ты надраматизировала. А ну-ка, рассказывай все по порядку! - …когда избавишься от своего лицемерия. А потом его увели. Как-то так, – я уже битый час пересказывала ей события сегодняшнего дня. Шарли постоянно перебивала меня или расспрашивала о чем-то, отвлекая этим самым от рассказа, но наконец я смогла закончить. - Обалдеть, - подруга хлопала широко распахнутыми зелеными глазами. - Что ты теперь будешь делать? - Как что? Свою работу, естественно, – хмыкнув, я повернулась лицом к столу, обратив свое внимание на уже остывший суп, есть его желания не возникло, и я потянулась рукой к чайнику, чтобы хоть как-то закончить подобие ужина.