Что такое безумие?

— Да, очень интересный случай, — рассмеялась Мерибель. Даже это она сделала холодно, с ненавистью ко всему живому. — Сложный, я бы сказала. Но я ломала и не таких. Есть план. Посмотрим, на сколько его хватит… а ты чего подслушиваешь? Она убрала от накрашенных, но уже сморщенных от старости губ чашку чая и посмотрела на Вааса. Он только очнулся и теперь осторожно, стараясь не выдать себя, подсматривал и подслушивал. Он на кушетке, руки пристёгнуты ремнями. Рядом шкафчики со склянками, пачками таблеток и страшными медицинскими приборами. За большим столом, за ширмой в цветочек, попивают чай несколько человек. Макс, Мерибель, Джонсон (он ещё и жрёт за семерых), пара докторов в белых халатах, толстая тётка с четырьмя вторыми подбородками и оставшиеся санитары. Никого знакомого, ни одного добродушного взгляда. Стыдно признать, но Ваасу было бы куда спокойнее, если бы среди этих холодных и неприступных товарищей затесалась Ламберт. Она никогда не злится. Она не разозлилась, даже когда пират чуть не задушил её. Она просто посмотрела на него так, как никто не смотрит. И мужчина решил не убивать её. Пока что. Тоби часто пользовался её добротой. Просил прикрыть, когда опаздывал на недельную смену, получал работы меньше, чем остальные санитары. И она ему приглянулась. Тони тогда только начинал окучивать её садик, а Тоби решил воспользоваться этим. Он позвал её в пустую подсобку и стал грубо раздевать, посчитав, что брат уже давно спит с ней. Но у Тони и Ламберт ещё ничего не было. И несмотря на полумрак, девушка моментально его раскусила. Поняв, что это не Тони, она сначала влепила мужику пощёчину, а потом ударила в пах для профилактики спермотоксикоза. Потом Тоби получил ещё и от брата. Они с Тони очень разные, Тоби получился жестоким и чёрствым, зато второй — добродушным и кротким. Их отец был знаменитым врачом. Мальчики тоже решили пойти в медицину. Но Тони выучился на психиатра, а его брат еле отучился на медбрата. Они не захотели расставаться и оба нуждались в практике. Поэтому пошли санитарами в эту лечебницу. — Симпатичный… — сказала толстая тётка, которая была шире не то, что Джонсона, но и целого паровоза. Ваас фыркнул: — Тебя бы на вертел, хрюшка. Она изменилась в лице. И было видно, что от её симпатии к пирату не осталось и следа. Мерибель хихикнула, галантно прикрывшись ладошкой. — Я же говорила: дикарь. Не принимай близко к сердцу. Скоро он исправится. Он слишком дикий для первой стадии. Но третья — уже слишком. Обойдёмся шоковой терапией. Так, чтобы вёл себя прилично. Господа, везите его в исправительную комнату! — скомандовала она, закусывая печенюшкой. «Пожёстче, значит, любишь. Сука», — подумал Ваас, но не успел подумать ещё что-нибудь, потому что вся компания лениво поднялась на ноги. Тут он реально ощутил, что это такое, когда волосы шевелятся на жопе. Они шевелились по всему телу, но там это ощущалось сильнее всего. Санитары двинулись к его кушетке-каталке. — Эй, ублюдки, руки убрали! — ругался Ваас, но санитары, кажется, не собирались этого делать. Они выкатили кушетку прочь, и Монтенегро очутился в коридоре. Две женщины и двое мужиков направились следом, гогоча, весело болтая. Коридор оказался необычным, тут не бродили умалишённые. Должно быть, здесь проводятся все медицинские процедуры. На стульях возле белых дверей кабинетов сидят некоторые больные, но все в смирительных рубашках. Как-то пират слышал в одном из фильмов, что подобные рубахи отменили ещё несколько лет назад. «Это же негуманно! — вещал Ваас, вспарывая брюхо одному из пленных тогда, на своём острове. — Хорошо, что эту дрянь запретили». И вот его везут на шоковую терапию, а эти бестолочи связаны по рукам. Каталка стукнулась о дверь незнакомого кабинета, и Вааса вперёд головой завезли внутрь. Он огляделся: подозрительная кушетка с привязями, подозрительное оборудование и провода — тоже очень подозрительные. И пирату стало совсем не по себе. От страха скрутило живот. — Ваас, веди себя, пожалуйста, прилично, — Мерибель взяла в руки наушники, предназначенные явно не для музыки. Санитары стали расстёгивать ремни. — Эта терапия сделает тебя более послушным. Будет почти не больно. Мозги встанут на место. — Сомневаюсь… у, ублюдки! — Ваас укусил санитара за руку, когда его голову прижали к жёсткой подушке, чтобы он не рванул из кабинета раньше времени. — Осторожнее! — вскрикнула толстая тётка, когда за выходку пирата стукнули по лбу. Кажется, она всё ещё питала к нему симпатию. — Не покалечьте! — Живее! Живее, господа! — ругалась Мерибель, потряхивая наушниками. Ваас просёк, что сейчас самый неподходящий момент, чтобы сдаваться. Судьба коварная штука. Вся жизнь — сплошное безумие. Его отодрали от одной кушетки, чтобы бросить на вторую. Насколько хватало сил, Монтенегро стукнул одного из санитаров по неприветливой роже. Тот вскрикнул, отпуская пирата на свободу. Это было и нужно! Ваас оттолкнул одного из докторов и под общие крики вывалился из кабинета. За дверью его поджидало четверо санитаров. Мужчины как по команде сорвались с места и повалили пирата на пол. Но не зря же он столько лет жил на диком острове. Однажды Монтенегро голыми руками завалил медведя. Неужто он не справится с городскими бивнями? Сила в его теле только просыпалась. Зарычав, Ваас пнул одного из них в пах и набросился на второго. Пока первый страдал в стороне, пират уже в кровь обезобразил лицо другого. Всё это время его били по спине, но он не реагировал. Когда тело обмякло, Ваас, словно самый настоящий тигр, набросился на двух оставшихся. Разобраться с последними было бы не трудно. Быть может, Монтенегро и вовсе убил бы их, что делал постоянно, если бы прихвостни Мерибель не стащили его с жертв. Он трепыхался, чуть не выскальзывая из больничной рубашки. Скрутив Ваасу руки, его вновь, спиной вперёд, потащили в исправительную комнату. Мерибель совсем разнервничалась, ругая своих подопечных. «Руки у вас не из того места растут!» — кричала она, потряхивая наушниками, пока санитары пыхтели. Впервые Монтенегро почувствовал дикий, растущий, как бамбук, страх. Всё тело отдалось этому чувству, стало холодного. Забурлил адреналин. Он растекался по ногам и рукам, пробуждая колоссальную силу, но вырваться пират никак не мог. Появились другие санитары. Заморская зверушка кричала, рычала, даже пиналась. Сейчас он действительно превратился в жалкого зверька. Он стал слишком слаб и добр. Если бы он с самого начала свернул шеи тем, кто его бесит, всё было куда лучше! Где тот Ваас, которому в ноги падали пленники? Где его ребята, которые уважали и ценили его, как самого грандиозного оратора? Но его, пирата целого острова, не могла сломить какая-то тётка! Но, похоже, Ваас заблуждается, и его действительно сломили. Но как Руди существовал тут столько лет? Должно быть, фокусник намного сильнее, чем кажется… Ваас предпринял последнюю попытку вырваться. Не получилось, его уже почти уложили на холодную, как сердце Мерибель, кушетку. Вдруг, словно белый ангел, возникла доктор Ламберт. Ещё никогда в ней не было столько злости и решительности. Блондинка, ворвавшись в кабинет, закричала так громко, что, казалось, разлетится стекло на окнах: — Как вы смеете?! — из-за её спины вынырнули близнецы. Мужчины, воспользовавшись общим изумлением, оттолкнули коллег-санитаров от Вааса и подняли его на ноги. Он дрожал, безумно глядя то на близнецов, то на Мерибель, то на Ламберт. — У вас нет никаких прав трогать моих подопечных! Где документы? Вааса лечу я! Моими методами, которые точно утверждены законом! Вы отобрали у меня Руди, но Вааса я вам не отдам! Тони потащил его прочь из кабинета. Блондинка, круто развернувшись, выпорхнула прочь, оставив после себя лёгкий аромат духов. Тоби, непонятно почему повеселев, показал всем средний палец и бросился следом, хехекая. Весь путь от начала коридора до лестницы конце Ламберт ругалась. Ругалась на всех сразу, даже на Вааса, который не может за себя постоять. — Ты мужик или нет?! — вопрошала она, и Ваас не видел никакого сакрального смысла в этот раз, потому что всё ещё был в ужасе. — Ты лох, а не пират! И он соглашался, следуя за ней, как утёнок за мамой-уткой. И в этот день она была его героиней. Тоби что-то рассказывал Тони, но тот его вовсе не слушал. Мужчина с волнением глядел на свою любимую. Наверное, дикая и неукротимая Ламберт была в диковинку даже для него… Вся компания снова оказалась в игровой. Тони, сообщив, что Вааса переводят в общую палату, как примерного и чёткого мужика, обнял блондинку и отвёл в кабинет, чтобы успокоить — больные стали оборачиваться на неё. Тоби занял своё место у двери, улыбаясь. Пират устало сел на стул и осторожно выдохнул. Даже не верилось, что он смог пережить такой ужас. Тут ему вспомнился Руди. Что сказала ему доктор? Поговорить с кем-нибудь из умалишённых насчёт проклятой Мерибель. Но с кем? Их тут человек тридцать, если не больше. С кем? Со всеми, но по очереди. Ваас так и сделал. Сначала он немного заикался и путал слова, но потом успокоился. Первые пять ничего ему не сказали. Ещё двое в страхе замотали головами, должно быть, и над ними поработали прихвостни врачевательницы. Ещё несколько человек что-то невнятно пролепетали и засмеялись, пуская слюни. Пират разозлился и решил, что ещё один промах и он начнёт действовать негуманно. Но его пыточные навыки не пригодились. Уже следующий мужичок, небритый и уже довольно староватый, поведал весьма и весьма интересную историю об этой особе. И, нахватавшись у Руди всякой заумной чепухи, Ваас составил из этого единое целое. Он просто соотнёс невнятный бред старичка с рассказами фокусника. Когда лечебница ещё только-только начинала своё существование, её выкупил какой-то городской профессор. Он посчитал, что это очень даже прибыльное дело. Планировалось, что сюда будут отвозить деток из богатых семей, у которых найдут какой-нибудь грешок или лишнего таракана в голове. Но не сразу же этот профессор дойдёт до такого высокого уровня. Начинают всегда с малого. Вот профессор и решил открыть здесь дешёвый санаторий. Но всё было не так просто: в подвале он держал парочку буйных молодых людей, уже заранее выясняя, как и кого лучше диагностировать. Строил планы заранее, так сказать. А санаторий приносил прибыль, процветая на свежем лесном воздухе. И постояльцы иногда удивлялись: почему же санаторий так похож на лечебницу для душевнобольных? Профессор поселился здесь с женой и двумя дочерьми: старшей, Мерибель, и младшей, Сьюзи. Как видно, папашу не смущало, что маленьким девочкам вовсе не место в подобном заведении, особенно около подвала. Сразу же стало понятно, что старшая дочь, умная и хитрая, унаследует отцовское дело. Её младшая сестрица была не то, что дурочкой, но и не совсем нормальной. Девочки росли. Мери целыми сутками сидела в кабинете отца, слушая его «докторские» секреты, как и кого лучше лечить. «Боль — это дисциплина, солнышко» — говорил профессор. Жена его, качая головой, вязала что-то в кресле перед камином. Сьюзи, обделённая отцовской любовью, ухаживала за постояльцами. Стирала бельё, развлекала их. Многие души в ней не чаяли. Отец даже не подозревал, что четырнадцатилетняя Сьюзи очень даже хорошо подружится с одним из буйных в подвале. От него она и узнала о заброшенной кондитерской фабрике где-то в лесу. А ведь девчонке уже давно хотелось прогуляться там ночью! В большинстве своём буйный вёл себя прилично и мог показаться славным малым, если сам того хотел. Получилось так, что она убежала ночью с ним, а ведь он был старше её лет на двадцать, в этот лес. Никто не заметил, а они хотели вернуться к рассвету. Забора в то время ещё не было. Погуляв по фабрике, молодые люди сами не заметили, как упали в кучу листьев, почти раздетыми. Дальше уже известная история. Девушка родила сына и отнесла его на ту самую фабрику. Буйного спустя неделю усыпили. Девочки стали взрослыми, Сьюзи почти забыла о своём грешке. Прошло много лет. Отец их, тот профессор, уже вот-вот хотел сменить статус курорта на лечебницу, но всё не доходили руки. Они не доходили, потому что были заняты деньгами. Вдруг весь курорт сотрясает новость — жена хозяина была похищена, а на утро её органы нашли у самых дверей. Эта группа отдыхающих в страхе разъехалась. Приехали новые постояльцы. Как и не горевала вся семья, но жизнь всё-таки продолжалась. Произошла целая серия убийств. Сначала просто парочка женщин, потом несчастный старичок, а потом сама Сьюзи, которой, наверное, уже было тридцать. Отец не выдержал горя и умер. Его пост заняла Мерибель, стала хозяйкой, королевой умалишённых. Этот пост она занимает по сей день. — Спасибо, — только и смог вымолвить Ваас, глядя на закурившего старичка. Отказавшись от столь заманчивого предложения — перекурить, Монтенегро решил проведать Ламберт, а заодно найти Руди. — Слушай, дед, не видал случайно пацана кудрявого? Который фокусник. Тощий, как сама смерть, дохленький. Кажется, что вот-вот помрёт. — Видал! — кивнул старичок, дымя. — Какого-то мальчика везли на каталке, он без сознания был. Посмотри в общей палате, он там у нас спит. Пират, как никогда довольный собой, направился к кабинету доктора. Оттуда вышел Тони — какой-то странный, с еле заметным следом от розового блеска на щеке. Не глядя на Монтенегро, санитар метнулся к брату, а тот пошловато присвистнул. «Что, всё-таки помял её, да?» — послышалось за спиной Вааса, когда тот входил. Девушка пила чай из чашки в голубой цветок. Увидев любимца, она улыбнулась. Вся злость исчезла. «Да, хорошо, что есть эта девчонка» — подумал Монтенегро, тоже показывая на губах подобие улыбки. Он редко улыбается просто так, в ответ кому-то. Ламберт предложила было чай и ему, но пират отказался, сказав, что выпил бы лучше виски. — Он такой хороший… — мечтательно прошептала девушка, жмурясь от счастья. — Он самый лучший… — Это ты про Тони? — дёрнул бровью Ваас. — Вот же рыжий хер! И чем он тебя так покорил? Хотя, не хочу знать. Кстати, мне кажется, или жирдяй Джонсон тоже подбивает к тебе клинья? — Боюсь, что не кажется… — блондинка смешно поморщилось. Ваас усмехнулся. — Но теперь он, думаю, точно ко мне не подойдёт. Мы с Тони теперь как бы в официальных отношениях. Точнее, мы хотели сохранить это в тайне, но его скотина-братец догадался. И уже к ужину об этом узнают все. — Мочить их всех надо… — мечтательно закрыв газа, пират подумал о доме. О пистолетах, о ножах. Но взволнованный голос доктора вывел его из забытья: — Ваас, теперь тебе надо быть как можно осторожнее. Мерибель теперь точно с тебя не слезет. Но я верю, что ты справишься. Ты намного сильнее, чем можно представить. И позаботься о Руди. — Ты сказала, что шкета у тебя отобрали? — Монтенегро причесал у зеркала ирокез её расчёской. — Да. Я когда-то лечила Руди. И с уверенностью могу сказать, что он вылечился. Но Мерибель… она испытывает на нём очередную дрянь. Ваас, Руди без тебя пропадёт. Позаботься о нём. — Где мне достать телефон, а лучше радио, с которого можно попасть на частоту. Тут есть поблизости аэродром? — почему-то пирату показалось, что блондинке он может доверять. Она точно его не сдаст. А если сдаст, то пожалеет об этом. Ламберт отреагировала вполне спокойно. Казалось, она была бы даже рада, если пират свалит как можно скорее. — Есть. Но туда идти полночи. А на аэродроме охрана. Ты же не будешь сворачивать шеи им всем? — повисло неловкое молчание. Девушка нашла выход: — Послушай, к нам везут новую партию больных. В аэропорт отправится машина, ты можешь добраться до туда. Я постараюсь прикрыть тебя. Думаю, ещё пару дней Мерибель не будет к тебе соваться. Но стоит поторопиться, пока она не достала фальшивое разрешение на пытки. Персональное. Для тебя. — А ты молодец. Узнай, когда будет машина. Я вызову своего босса, Хойта. Он поможет. И Руди я вытащу отсюда, не беспокойся. Фокусник действительно оказался в общей палате. Она была просторной с кучей кроватей и древних тумбочек. Переднюю его часть со столом для надзирателя ограждала решётка. Но сейчас её дверь была распахнута. На одной из кроватей, почти у самого окна, лежал Руди. Ваас подошёл к нему. Мальчишка уже пришёл в себя. Он с улыбкой глянул на пирата и засмеялся. Монтенегро, не теряя брутальности и гордости, позволил себе улыбнуться. — Слышал я, как ты всех раскромсал! — сказал парнишка тихим, но бодрым голосом. — А я так не смог. Я тоже был в той комнате, только раньше тебя. — И что там делают? — пират присел на кровать. — Что за приборы и наушники? — Наушники надевают на умалишённого и проводят через них ток. В голове такая жуткая боль, что не описать. Становится страшно. Кажется, что ты превращаешься в овощ. Мерибель правда верит, что от этого мозги встают на место. Скорее жарятся! — Руди позволил себе рассмеяться. — А ты молодец. Настоящий мужик. — Шкет, я вытащу тебя отсюда! — пообещал Монтенегро. — Я обещаю. Только дай мне пару дней. Я позвоню своему боссу, он вытащит нас. Ты только держись. И старайся не попадаться на глаза этой полоумной. Нам надо пережить эти два дня. Помню, бросил я пленника в клетку с тигром и ушёл. Вернулся с парнями через неделю. Оказалось, что этот пленник убил тигра и уже почти сожрал его. Совсем сошёл с ума, смеялся. Пришлось его пристрелить. — А к чему ты это рассказываешь? — поморщился фокусник, а пират задумался. — Ни к чему. Просто ты сильнее, чем кажешься. Поверь мне. Всего лишь два дня, и спасение станет на шаг ближе. Время пошло, шкет.