Recovery

      За окном небо разрывалось проливным холодным дождём, сочетающимся с сердитым рёвом грома. В то же время, когда горячие капли воды обжигали мне возбуждённое тело, все мысли витали возле неё. И даже приносящие коже боль мощные струи кипятка не могли унять напряжения, сковывающего мои мышцы. Пальцы сжались от натужного желания проломить кулаком плиточную стену ванной комнаты.       Тривиальные слова о том, что никто и никогда не заставлял меня так божественно кончать, были честнейшей правдой. Её рот… Господи! Будто нежный и шелковый грот. Я бы до конца жизни погружался в эти сладостные глубины, касаясь шероховатости языка и мягкости губ. Она делала это с такой честностью и откровением, управляемая совсем не страхом, а желанием доставить удовольствие мне. Мне, мужчине, что похитил и избивал её, удерживая обнаженной в холодном сыром подвале. Нет, чувство вины не озарило меня внезапно, но я готов поклясться многим, полные слёз глаза Анастейши в этот момент были самым впечатляющим зрелищем моей жизни.       События прошлого, глубоко осевшие в свихнувшемся мозгу и сформировавшие мою гнилую личность, не могут позволить мне до конца погрузиться в эти невероятные ощущения. Она делает меня слишком мягким, я теряюсь рядом с ней. Что-то в этой открытой и неподдельной девчонке так близко мне, так знакомо. Мне казалось, что покорив Анастейшу Стилл, я смогу наконец-то освободиться, облегчить эту тяжесть, съедающую меня изнутри. Но возле неё я упускал часть силы, часть себя, становясь тем забытым сломленным капризным подростком, не принимающим удары жизни, катившимся со свистом вниз. Черти, эти неизведанные мною раньше, несвойственные мне чувства были слишком странными для меня. Нет, я должен наказать её, показать то, чего я на самом деле жду и заставить говорить наконец. Мне следует перестать вести с ней эту бессмысленную игру, раскрыв карты и услышать правду о смерти Рэя Стилла. Потому что я больше не мог ждать.       Уже три дня, с тех пор, как Анастейша оказалась здесь, у меня не было секса. Подобно потребности в следующем глотке воздуха, мне нужно было освободить дикую энергию, бушевавшую внутри, словно ураган. Сейчас я чувствовал себя наркоманом, пребывавшем в агонии, в поисках новой дозы отпущения. Я вышел из душевой кабины, вытер разогревшуюся багрово-красную кожу полотенцем и уставился на своё отражение в огромном зеркале. Струйки воды стекали по густой щетине, тусклые глаза покрыты лопнувшими сосудами, налились кровью, а тёмные круги под ними лишь подчеркивали мой дерьмовый вид. Я смотрелся так, будто пьянствовал весь последний месяц. На самом деле, так и было. В эти дни, когда я не мог отстегать обездвиженную, взмокшую от страха и возбуждения сабу, ощутить себя властелином и хозяином ситуации, все чувства я топил в выпивке, пытаясь заставить замолчать голоса справедливости, совести и отчаяния в моей голове. Но так не может продолжаться дальше. Что-то должно произойти. Я хочу остановиться, потому что устал ежеминутно губить себя. Всю жизнь я чувствовал себя так, будто искал чего-то, постоянно пребывая в мираже, дотягиваясь до секундного облегчения и тут же теряя его.       Но теперь я крепко ухватился за свой шанс. Да, я возьму её прямо сейчас. Это то, что необходимо мне. Покорность и полное подчинение, хрупкость дрожащего тела под моими ладонями и самоотверженный полный страха и безысходности взгляд, сочетающийся с удовольствием от её падения. Это моё лекарство, моя доза героина. Сладостный план вырисовывался в моей голове и сердце быстрее забилось од предвкушения. Должно быть, Тэйлор уже выкупал и покормил Анастейшу, поэтому у неё будет достаточно силы, чтобы выдержать каждую минуту моего наслаждения. От нетерпения у меня покалывало кожу на ладонях.       Я подошел к холодильнику, достал с морозильной камеры ледяную бутылку минеральной воды и прислонил её к пылающему лбу, чувствуя, как конденсат стекает по моему лицу, пытаясь утихомирить внутренний пожар. Но это было невозможно. Одной рукой я облокотился о барную стойку, поднося бутылку к губам. От удовлетворения из-за скользящей по пересохшему горлу солоноватой жидкости из меня вырвался грудной стон. Витавшие в противоположных уголках сознания мысли начали занимать правильные места и мститель во мне, откидывая навязчивые рассуждения, порывался к действию, кровь клокотала в висках, а злорадная ухмылка приподняла уголки губ. Трепещи, Анастейша. Сегодня ты откроешься мне всецело.       Мне хотелось очутиться возле неё немедленно. Казалось, в её кожу был вшит магнит, к которому меня безудержно тянуло. И пока я спускался в лифте к подвальному помещению, моё подсознание в мельчайших деталях рисовало жаркие сцены грубого доминирования. Сегодня она увидит моё царствие, кладовую моих тайных жестоких прихотей, игровую комнату, в которой я заставлю её маленький ротик раскрыться. И не только ротик. Нет, я не собирался брать её обычным способом. Это было бы слишком просто и я хотел оставить подобное удовольствие грязным пользователям клуба. Я поиграю с ней другим не менее горячим образом.       Как всегда, в её комнате было темно, и я нащупал выключатель у двери, когда открыл её. Свет быстро затопил всё помещение и я увидел свою маленькую цель, своё оружие в борьбе с несправедливостью миллионами лет существующего мира. Анастейша лежала на своём прежнем месте, полностью укрытая одеялом. Одну руку она согнула и положила под голову, её взгляд впился в одну точку и она, не моргая, продолжала буравить противоположную стену. Отсутствующее выражение лица говорило о том, что её сознание было далеко отсюда, ведь даже скрип двери не заставил девушку обернуться. Маленькими зубками она прикусывала подушечку большого пальца и я не успел отогнать мысль о том, что дерьмово сильно хотел бы искусать и облизать всё её тело, ощутить ванильный вкус кожи на языке, заставить её стонать и гореть. К чёрту, Грэй! Сейчас ты получишь всё. - Разрешите войти, мисс Стилл? – произнес я сухим безразличным тоном. Она вздрогнула и тут же присела от неожиданности. Одеяло сползло с верхней части тела и моему взору представилась идеальной формы с торчащими темно-коричневыми сосками и изувеченной кожей грудь. Мой член мгновенно отреагировал на эту картину и болезненно запульсировал под тесной тканью джинсов. Анастейша попыталась как можно быстрее прикрыться, но я немедленно подошел к ней и полностью сорвал плед из стройного тела.       Когда я присел на корточки возле матраса, её взгляд проследовал за моим движением и в конечном итоге наши глаза сошлись на одном уровне. Её зрачки увеличились, кожа порозовела, а дыхание сбилось. Она рассматривала моё лицо, скользя взглядом по губам, но когда встретилась с искрами злости и не позволения, метавшимися из моих глаз, судорожно вздрогнула, показывая, что с каждым мгновением становится всё более уязвимой и покорной. Я довольно ухмыльнулся и беззвучно протянул палец к её пухлым потрескавшимся губам. Она резко отшатнулась, но я отрицательно помахал головой и она вернулась к моей руке. В этой девушке была непобедимая врожденная сила воли и я поражался ей. Анастейша ни разу не издала ни звука протеста, лишь когда нервы полностью разрывались от накала ситуации, она с тихими просьбами обращалась ко мне. То, что я ровным спокойным тоном произнёс в следующий момент, стало истинным шоком и откровением для меня самого: - Оближи свои губы для меня, - не сразу, но она повиновалась, и в этот раз я ждал её, не оказывая давления. Упругий розовый язычок выскользнул на поверхность и нарисовал влажную дорожку на нижней губе. Волоски на моих руках приподнялись от нахлынувшего напряжения, - Поцелуй меня прямо сейчас. Несколько секунд она в недоумении смотрела на меня, глубоко дыша, но потом села на колени и я с взрывающимся в груди сердцем наблюдал, как прекрасное лицо приближается ко мне. Она закрыла глаза и мягко коснулась губами моих губ. Я вдохнул тягучий насыщенный запах женской кожи, в котором ноты корицы сочетались с ванилью. Она тут же отстранилась и ржавый укол разочарования поразил меня, возвращая злость и раздражение на прежние места. - Это всё, на что ты способна, Стилл? Или ты решила притвориться невинной маленькой сучкой? – моя нервная система была слишком неустойчива для подобных игр и если я отдавал приказ, то был спокоен только после безропотного полнейшего его исполнения.       Мой тон заставил её вздрогнуть в который раз и она, заикаясь, произнесла слова оправдания: - Простите, сэр, я… я не могу этого сделать… - Не можешь? Ты думаешь, это имеет для меня какое-то значение? Я хочу ощутить твой поцелуй, поэтому ты сделаешь это! Поняла меня? А после того, как хорошенько поработаешь язычком, расскажешь мне всю правду об отце и твоём исчезновении. Если в этот раз я услышу ещё хоть что-то похожее на возражение или ложь, можешь начинать молиться о пощаде! - Я готова принять наказание, сэр. Какое угодно. Только не заставляйте меня говорить об этом. Я всё равно не скажу ничего.       Если ещё минуту назад я балансировал на грани вожделения и злости, то после её слов полностью шагнул в укрытие тёмной стороны. Моя ярость грозилась разорвать мне вены, потому что кровь бурлила со скоростью и бешенством горной необузданной реки. Я подошел к Анастейше и схватил её за тонкое запястье, которое с лёгкостью мог сейчас сломать. Потянув на себя, я заставил её подняться и она, теряя равновесие, прижалась ко мне. Несмотря на немаленький рост, она едва ли доставала до моего подбородка, но запрокинув голову назад, вовсю смотрела на меня испуганными глазами. Жилка на тонкой изящной шейке совершала неистовые движения, сообщая о безумной скорости её сердцебиения. Она давала мне карт-бланш и я с радостью исполню её просьбу, потому что сейчас, глядя на это красивое лицо, я полностью сгорал от ненависти к ней и тому, от кого она унаследовала свои лживые глаза. - Не думаю, что ты готова к тому, что я приготовил для тебя сегодня, но я с невероятной радостью снова полюбуюсь на твои очаровательные слёзы и послушаю мелодичные умоляющие речи. Следуй за мной и не отставай!       Мы двинулись к невзрачной двери у деревянного комода. На полпути я почувствовал, как пальцы Анастейши коснулись моих и она вложила маленькую холодную ладошку мне в руку, вздрогнув при этом и признавая моё властвование над ней. Она дышала так часто и хрипло, будто убегала от стаи бешеных псов. Чудесно. Перед тем, как открыть дверь, которая скрывала от посторонних глаз мой мрачный мир, я, поджигаемый нетерпением и гневом, обернулся а Анастейше, чтобы в последний раз произнести: - Сделай глубокий вдох, Стилл. Потому что скоро тебе будет тяжело дышать.       Достав ключ с заднего кармана, я поднес его к кованому позолоченному замку и, открыв дверь, зашел вовнутрь. Комната всегда находилась в обогреве тусклого приглушенного света и полыхала кроваво-яркими огнями, отображая палитру моих чувств, которые я всегда испытывал здесь. По центру, крича о величестве и богатстве интерьера, стояла огромная кровать, укрытая красной бархатной атласной тканью, привязанной к четырем колоннам у торца. Вокруг неё обосновались дубовые скамьи, комоды и столы с моими любимыми приспособлениями. У стены на крючках висели различной толщины и длины ремни, рядом расположились кожаные плети, стеки и флогерры. Все эти вещи в моих руках срабатывали, словно музыкальные инструменты, на которых я мастерски научился играть.       Я обернулся, безмолвно приказывая Анастейше следовать за мной. Она сжала пальцы в кулаки, прижала их к бедрам и на мгновение зажмурилась, набрав в грудь много воздуха, переступила порог, закрыв за собой дверь, и прошептала мне, кивая головой, чем взбесила меня окончательно: - Хорошо, сэр. - Надо же, какой послушный щеночек. Неужели тебя не пугают эти вещи? Судя по твоему телу, ты хорошо с ними знакома. Отвечай мне, я прав? - Да, сэр. Я вижу их не впервые.       Я подозвал её движением указательного пальца к себе и когда она подошла настолько близко, что ногами уткнулась мне в ботинки, я схватил её за щеку, большим пальцем, разглаживая кожу на вновь пересохших от волнения губах. Её голова будто инстинктивно прильнула к моей ладони. - Отлично. Значит, я предоставлю право выбора именно тебе. Чего ты хочешь? Что я должен сделать первым для твоего наказания, Анастейша? – я наблюдал за тем, как в долю секунды её глаза вновь закрылись и тут же распахнулись обратно. Она осмотрела всю комнату и я мог поклясться, что сейчас слышал громкий гул её сердцебиения. - Я не знаю, сэр. Вы можете делать всё, что хотите, - она дала ответ дрожащим безжизненным голосом. Я чувствовал запах её страха и безысходности. Её тело было накалено и напряжено до предела, и она безумно хотела вырваться из моих объятий. Я ликовал от осознания подобного её состояния, но хотел увидеть девушку полностью сломленной. - Ты подписываешь себе приговор, Стилл, каждый раз, когда ведешь себя подобным образом.       Атмосфера, царящая вокруг, разожгла мне кровь и сознание настолько, что в какой-то момент я испугался, что могу зайти слишком далеко и нанести Анастейше непоправимый вред. Признаюсь, её присутствие в этой комнате на миг показалось мне ошибочным и неправильным. И это жутко раздражало меня. Но, честно говоря, меня уже было не остановить. Я превращался в оборотня, меняющего облик с наступлением ночи. Она была моим полнолунием в безоблачном угольно-черном, как и моя душа, небе. Оставив её в одиночестве дрожать и сглатывать, я отправился к комоду, в котором лежали толстые кожаные наручники для щиколоток. По пути обратно я снял с кованых крюков ремень и флогерр. Вернувшись к Анастейше и становясь за её спиной, я бросил всё на пол, от чего по комнате прошел громкий рокот, и она вздрогнула всем телом. Когда я склонился к её уху, она попыталась сделать шаг вперёд, убегая от устрашающих волн, исходящих от моего тела, но усилиями воли заставила себя оставаться на месте. - Хорошая и послушная девочка. Анастейша, ты должна знать, что я собираюсь сделать из тебя шлюху. Совсем скоро этим телом будут любоваться практически все мужчины Америки, поэтому постарайся не разочаровать хотя бы меня, - я произнес это тихим и спокойным низким голосом, наполненным надменности и презрения.       Она тихо охнула и опустила голову вниз, продолжая сжимать кулачки. Я провел кончиками пальцев по её рукам от локтей к плечам, затем опустился вниз, разжимая её сведённые судорогой пальцы. - Ты полностью покоряешься мне, Анастейша. Ты не можешь хвататься ни за что иное, спасаясь от падения. Если тебе страшно, прими это чувство для меня, а не избегай его. Я не позволяю тебе помогать себе как либо, ты поняла? - Да, сэр. Я больше так не буду. - Я знаю. А теперь отправляйся к столу и когда подойдешь, нагнись и ляг на него всем телом, широко расставив ноги. Руками держись за противоположные углы и ни в коем случае, как бы больно тебе не было, не смей отпускать, иначе, ты встретишься сегодня с монстром, - сильно ударив её по округлой ягодице, я громко приказал, - Двигайся!       Меня сотрясало удовольствие и возбуждение, когда я наблюдал, как обнаженная и почти сломленная Анастейша Стилл покорно прислоняется своим хрупким телом к темно-коричневой столешнице облюбленного мною места для пыток. Превосходно, практически идеально! Я последовал за ней, идущий на запах её страха и звук дрожащего негромкого дыхания. - То, что нужно, Анастейша. Для первой части твоего наказания ты чертовски готова. Скажи мне, что ты моя и я могу сделать с тобой всё, что захочу. Её голос прозвучал тихо, но ровно. Она все ещё пыталась держать себя в руках. Но это ненадолго. Совсем скоро алые стены будут вибрировать от её криков: - Я полностью ваша, сэр и признаю вашу власть. Вы можете сделать со мной всё, что пожелаете, - на последнем слове её голос надломился, и она почти прошептала его, сглатывая образовавшийся в горле ком.       Именно то, что мне нужно было услышать напоследок. Рассудок отключился и я вошел во вкус игры. Я опустился на колени между её расставленных ног, вдыхая пленительный мускусный запах, и закрепил её ноги наручниками к ножкам стола. Поднявшись, я провел ладонью по шероховатой коже ягодиц, будто стараясь разгладить её, но потом передумал и со всех сил треснул по ней ладонью. Анастейша подалась вперёд от неожиданности. - Стой смирно! Ты врала мне два раза, не повиновалась и отказывалась отвечать на мои вопросы. Я думаю, плохая девочка заслужила хорошую порку. Ухватись сильнее за стол и не вздумай его отпускать. Поняла? - Да, сэр… - Отлично…       Я схватил лежащий у наших ног толстый тяжелый ремень и первым уверенным ударом полоснул её щиколотки. Она открыла рот в безмолвном крике, но не издала ни звука. Не хочешь поддаваться? Хорошо, мисс Стилл, мы попробуем по-другому. И я обрушил на её икры три быстрых сильных удара, от чего руки у нее задрожали, а из груди вместе со всхлипом вырвалось единственное слово: - Нет… - Да, Стилл, да! Это то, чего ты заслужила! Ты же просила этого, так принимай всю боль!– обезумев, я добрался к чувствительной тонкой коже под ягодицами и сильно ударил несколько раз, наблюдая, как ярко-розовые отметины сообщают о лопнувших внутри сосудах. Я витал в небесах, пот струился по моему лицу, спине, груди, но я продолжал совершать уничтожающие движения ремнем. Она тихо плакала, глотая слезы, но не прося о пощаде. - А вот и мой приз, Анастейша. Какой лакомый кусочек! Какая же вкусная и пышная попка. Она готова для меня, да? Готова для двух следующих раундов? – мой голос звучал надломлено и сдавленно, потому что я утопал в волнах наслаждения.       Изо всех сил замахнувшись, я обрушил три яростных удара на её измученную плоть, и она сильно вздрогнула, продолжая прижиматься и держать пальцами дерево, которое грозилось треснуть под её напором, так сильно она впилась в столешницу в поисках спасения. Её спина подрагивала от рыданий, но губы были настолько крепко сжаты, что побелели от напряжения. Да! Я никогда в жизни не был так возбужден. Мой член впился в молнию брюк и я был уверен, что на нём остались отметины. Он рвался в бой, нуждался быть погруженным в тугую нежную плоть, разрывая её на своем пути.       Ладонями я прошелся по горящей красной коже, а она тихо стонала и вздрагивала от боли. Непонятные чувства снова вернулись в мою отравленную возбуждением голову. Какая же сильная малышка. Сколько же в ней духа. Когда я поднял Анастейшу со стола, её тело дрожало, слезами было залито всё лицо, они капали на её грудь, она мотала головой из стороны в сторону. Но монстр во мне отдал приказ продолжать, напоминая, что это зрелище – самое важное и желаемое в моей жизни событие, ведь в конечном итоге этого вечера она будет полностью разрушена. В следующую секунду, сметая предыдущие мысли, словно огромный шар в игре в боулинг, я склонился к её дрожащим ногам, отстегнул наручники и притянул Анастэйшу к себе в объятья, поцеловав в макушку. Господи, дрожала даже её голова, но она не издала ни слова, чтобы попросить меня остановить избиение. Солёные тёплые слезы смочили мне футболку и я прошептал в её ухо: - Ты прекрасно справилась, Анастейша, как и в предыдущие разы. Я прощаю тебе твою ложь. Но за неповиновение нужно платить. Я предупреждал тебя, что я не извиняю своих обидчиков слишком просто, поэтому подойди к кровати и ляг на неё лицом вниз, только грудью, оставляя ноги на полу, а попку на весу. Тебя ждет второй раунд. Удивив меня окончательно, она тонким голосом прошептала: - Господи, дай мне сил, - после этих слов Анастейша подняла на меня взгляд и честно сказала дрожащими губами, - мне страшно, сэр. Пожалуйста, не заставляйте меня снова проходить через это, я прошу вас. Я знаю, что обещала выдержать и принять всё, … но это слишком напоминает мне о… о нём… - О ком, Анастейша? Кто делал это с тобой?       Но она не ответила, лишь отрицательно помахала опущенной головой и громко-громко заплакала. Во мне боролись тысячи, нет, миллионы различных чувств, и я не знал, к какой стороне мне примкнуть. Но так как в течении долгих лет я прикармливал лишь дьявола, а не ангела, злость и раздражение взяли надо мною верх. Она в который раз отказала, а я не мог показать свою слабость, потому что, в конце концов, должен отплатить за честь отца.       Я подтолкнул маленькое тонкое тело к огромной кровати, широко раздвигая её ноги, как только она грудью приземлилась на нежную холодную атласную ткань. Вернувшись к столу, я поднял с пола флогерр, отмечая, что желаю видеть её спинку такой же алой, какой теперь была вся нижняя часть тела девушки. Член горел от предвкушения, ведь скоро он ворвется в долгожданные глубины.       Из полки на прикроватной тумбочке я вытащил тюбик со смазкой, понимая, что не намерен сильно травмировать задний проход Анастейши. Я подошел к ней вплотную чтобы она отчетливо почувствовала моё присутствие, жар моего тела и вибрацию звериного возбуждения. Я выдавил на пальцы немного геля и принялся втирать его между раненных ягодиц. Блядь, эта розовая кожа такая нежная и тонкая, что я почувствовал дрожь од желания как можно быстрее потереться об неё. Когда Анастейша поняла мои намерения, она принялась громко рыдать, уткнувшись лицом в кровать: - Неееет, прошу тебя, не делай этого! Пожалуйста, пожалуйста… я прошу вас, сэр… не нужно…       Она кричала так сильно, что в какой-то момент сорвала голос и стала надрывно хрипеть. Но по моим жилам текла уже не кровь, а лишь алчное животное возбуждение и я, расстегнув ширинку, высвободил жаждущий покрасневший от нетерпения член. Всё же я осознавал, что мне нужно расслабить её и подготовить, поэтому принялся осторожно поглаживать её анус пальцами и успокаивать тихими словами: - Чшшш, вдохни глубоко… Ты же знаешь, что тебе не избежать этого, поэтому попытайся расслабиться, чтобы не сделать себе хуже… - я погладил её волосы и наклонился к уху, слизывая с щеки солёную слезу, и пальцами продолжая вторгаться в неё, - Детка, я не отступлю, поэтому тебе придется принять всю боль. Ты очень сильная и я знаю, что у тебя получиться… - Нет, ты ничего не знаешь, ничего не знаешь… никто ничего не знает… - Тихо, расслабь эту маленькую попочку для меня… Она моя, Анастейша, как и всё в тебе, ты моя… - я продолжал умело разрабатывать её вход, не отступая, и она закрыла рот кулачком, подрагивала всем телом, но расслабила для меня нежное тугое кольцо мышц. - Умница, моя сладкая умница, - проговорил я, забирая её руки от рта и складывая их у неё на спине. Переплетая наши пальцы, я совершил жесткое движение вперёд. Черти! Наконец-то! Она была невероятно тугой и греховно приятной. Моё подсознание выкрикивало лишь одно слово: да, да, да! Я овладел Анастейшей Стилл! Я взял её тело и сломил разум! Со своими рабынями я всегда питался достигнуть пика мучительно долго, оставаясь рядом с ними жестоким и беспристрастным. Но сейчас я кончил, совершив лишь несколько резких движений, настолько райски приятной она была внутри. Заканчивая привычные для меня секс-марафоны, я терял голову от того, что кончал на ошалевшие, красные и горячие тела своих саб. Но рядом с Анастейшей я почему-то не мог себе этого позволить и испустил бурную струю на пол возле её маленьких дрожащих ног.       Клянусь, я никогда в жизни не слышал подобного плача, хотя использовал намного жуткие и страшные методы пыток для молодых девушек. Сейчас я видел перед собой маленького раненного зверёныша, до безумия напуганного и раздавленного. Это то, чего я так долго желал. То, о чём я грезил полжизни. Но всё, что я ощущал сейчас, это то, что кончило лишь моё гребанное тело! Не мозг, не гребанная мертвая душа, а лишь мой воспаленный член!       Когда я отошел от кровати, то посмотрел со стороны на картину, развивающуюся передо мной. Я готов был поклясться, что чувствовал, как мои ноги омывались жутким болезненным пламенем. Пальчики одной руки Анастейши побелели от усилий, с которыми она сжимала красную атласную ткань, хрупкие плечи вздрагивали от громких рыданий и она, склонившись в позе ребёнка, зажав большой пальчик между зубами, словно сдерживая тяжелые всхлипы, покачивалась из стороны в сторону, и задыхаясь, будто обезумевшая, сквозь рыдания неистово шептала: - Пожалуйста, прошу тебя, не делай этого со мной больше… я не смогу… я умру, но не выдержу… о, Господи, прости меня, я сломалась… святые небеса, простите мне мою слабость, … Кэйт… я не оправдала твоих надежд, но больше никогда… - Анастейша склонила голову и завыла так громко и надрывно, будто освобождая все мои потайные чувства, которые я похоронил десять лет назад, она рыдала так, как это делала когда-то моя ещё живая душа.       Все тело дрожало и я, выпустил флоггер, которым даже забыл воспользоваться, с внезапно потерявшей силу руки, борясь с чувствами, что охватили меня. Боль, такая жгучая, чёрная и жадная, она резала меня насквозь, пропитывала каждую клетку, словно рак. Губительные метастазы завоёвывали моё больное сознание. Мне хотелось орать с ней в унисон, чтобы хоть немного освободиться от этого невыносимого огня.       Сила, о происхождении которой я не ведал, находясь рядом с Анастейшей, подтолкнула меня к ней и я, словно на чужих ногах, подошел к кровати, где лежала моя хрупкая сломленная пленница. Я присел и она, как только матрас проскрипел от тяжести моего веса, кинулась ко мне, прижимаясь к груди до ужаса дрожащим телом. Что? Она вцепилась пальчиками обеих рук в тонкий материал моей футболки, носом уткнулась в шею и, прерывистым дыханием щекоча чувствительную от недавнего возбуждения кожу, снова прошептала: - Убей меня. Я знаю, ты хочешь сделать это. Я заслужила смерти. Если ты не смог сделать это с ним, то я отплачу за всю твою боль, клянусь тебе. Пожалуйста, Кристиан. Ты можешь делать это так мучительно и так долго, как только пожелаешь, я все приму, только убей. Я больше не выдержу того, что ты сейчас сделал… Если ты не прикончишь меня, я сделаю это сама… - она сжала пальцы сильнее, царапая кожу на моей груди и с неоспоримой устрашающей уверенностью сиплым прерывистым голосом произнесла – Когда в следующий раз Тэйлор придёт ко мне с едой, я разобью тарелку и разрежу себе вены… если не получится, я придумаю что-нибудь другое… Я знаю, ты не отпустишь меня никогда, будешь мучить и удерживать вечно, пока я не сдамся… но я сдалась сегодня, я больше не смогу, это слишком… Всё, что я так старалась забыть, вернулось обратно и победило меня, потому что я истратила все силы …       Я заметил, как мгновенно она ушла в себя и стала говорить страшные вещи, от которых у меня появилось желание крепко закрыть уши руками и заставить её замолчать любым образом: - Он делал это постоянно, разрывая мою попу, так больно и страшно, каждый день, несколько раз в день, он резал мои руки лезвием бритвы, когда достигал оргазма, потому что вид моей крови жадно возбуждал его … Когда я не могла ответить на его вопрос немедленно, он заламывал мне руки, безжалостно наблюдая, как трескают хрупкие кости, мои пальцы сломаны несколько десятков раз его ногами, руками, битой… Он никогда не брал меня по-настоящему, трахая лишь попу, чаще всего до крови… Мои соски пережимались каждый раз, когда я смотрела с меньшим уважением, а высекание отцовским ремнём было обыденным делом, происходившим в процессе ужина…. Однажды он исполосовал мне спину раскаленным ножом… я орала так сильно, что меня могли услышать в другом конце Нью-Йорка, но слуги, проживающие в соседней комнате, всегда безразлично делали вид, что не замечают происходящего в доме их хозяина Рэя Стилла и того, что карета скорой помощи бывала у нас чаще, чем доставка почты…       Последние слова она произнесла совсем тихо, едва слышно, но я готов был поклясться, что из губ Анастейши вырвалось именно это имя. Рука, которой я неосознанно поглаживал мягкие пахнущие сладким дурманом волосы, тот час замерла и я был уверен, что ощутил резкий хлопок от выстрела в висок.       Она продолжала говорить, а меня пленило чувство, будто противник сбил меня с ног, повалил на землю и сейчас тяжелым ботинком прижимает мне горло к асфальту, и перед смертью у меня осталось лишь несколько вздохов. В такие моменты человека спасает лишь агония и неистовая, сметающая всё на пути, жажда жизни. У меня было ощущение, что секунду назад я боролся со львом, затем в меня выпустили тысячу стрел и я погибаю от того, что всё, чем я жил до этого, было обманом, разочарованием, а я оказался ничтожным монстром, поедавшим раненную лань. Рэй Стилл. Это сделал он. Убить. Кровь. Ощутить запах. Окунуть пальцы в теплую жидкость. Убить. Убить. Я осторожно отстранил Анастейшу от себя, боясь причинить ей вред. Пребывая в неосознанном шоковом состоянии и не контролируя собственных поступков, я поднялся и подошел к телефону на столе, набирая номер дрожащими от жажды пальцами: - Родриго. Это Кристиан. Я не хочу разговаривать. Я хочу узнать адрес наркодиллера и торговца детьми, о котором ты мне рассказывал. Сейчас же! Я не буду ждать ни секунды! Адрес! Если хочешь оказаться на его месте сейчас, продолжай молчать! Ты ведь знаешь меня, Роддриго, я не шучу в такие моменты! – он продиктовал мне координаты грязного ублюдка, ворующего младенцев у богатеньких родителей, и я в мельчайших подробностях представлял, как через полчаса заставлю тварь заплатить за это каждой дерьмовой каплей крови.       Ведомый решительной потребностью в расплате и удовлетворении моих звериных инстинктов, я вышел с комнаты, оставляя Анастейшу тихо плакать на моей кровати и убегая от своих страхов, не желая признавать и осмысливать реальность её уничтожающего признания.