Холодный мир

Шон устало приперся к кабинету Изабеллы. Еще ни один ученик не выматывал его так сильно, ни физически, ни морально. Хотя были очень необычные экземпляры, Эрис била все рекорды. «Будет интересно» — одними уголками губ улыбнулся часовщик и постучал в дверь кабинета. Не став дожидаться ответа, он прошел к столу. Шону нужно обсудить некоторые детали его работы, помимо уроков с Эрис. Увидев Изабеллу сидящую за столом, Шон, даже не спрашивая разрешения сел напротив. Часовщик внимательно посмотрел на директрису: — И снова здравствуйте, Изабелла. Изабелла только погрузилась в свою записную книжечку, как в дверь постучались и, безнравственно распахнув её, сразу же подошли к столу. Директриса еле удержалась от стона. «Мне сегодня дадут поработать?» Впрочем, на лице этой милой женщины не отразилось ничего. Только один человек мог так бесцеремонно вести себя с госпожой Прадо. — Здравствуйте, Шон, — длинные белые волосы директрисы спускались до талии. Женщина встала и захлопнула книжечку. Аккуратно положив её на стол, она спокойно взглянула в глаза учителю её воспитанницы. «Этот несносный часовщик как всегда чем-то возбуждён. Как можно быть таким нетерпеливым.» Поразительно, но несмотря на то, что Шон сидел, а Белла стояла, их глаза были почти что на одном уровне. Смотря на него свысока, однако так же холодно, Прадо кивнула чему-то своему и предложила. — Вы, видно, о чём-то хотите со мною поговорить, я даже догадываюсь о чём, однако здесь не место для таких разговоров, пусть это и мой личный кабинет. Прошу вас, пройдёмте в Светлую Гостиную, доступ для учеников туда закрыт, а учителя сейчас заняты своими делами, — абсолютно без настроения. Ни капли эмоций, хотя Шон её немного раздражал. Сомкнув свои белые холодные пальцы в замок, Изабелла устало развернулась и прошла к двери, не дожидаясь ответа учителя. Тот и так уже вскочил. Выйдя в коридор и закрыв дверь, Прадо направилась в западном направлении от центрального крыла. Всё же любопытство присутствовало. Что думает господин о несносной девчонке Эрис, поступившей сразу на десятый круг, хотя часы показали одиннадцать? Как именно его достала её воспитанница? Изабелле думалось, что Драгоций часто сама не понимает, что делает, и её нужно от своих мыслей и себя спасти, но иногда директриса явственно ощущала, что за беззаботным, пускай довольно нелогичным, но мудрым характером, стоит что-то ещё. «Странная у меня сестрёнка. Опасная.» — подумала Белла и содрогнулась. Нельзя так думать о бедной сиротке. Кивнув, Шон направился за Изабеллой. Он прекрасно знал, что раздражает ее, но ему было как-то по барабану. Часовщик не виноват, что они практически противоположности. Холодная, прекрасная, внешне хрупкая как статуэтка и вечно серьезная Изабелла и обаятельный, нарушающий правила, бесцеремонный и любопытный Шон. Таким людям априори сложно сойтись во взглядах. Фейнер не пытался специально злить мисс Прадо, просто таков был он. Выйдя из кабинета Изабеллы, они направились по коридору. Сам Шон шел немного позади, ибо еще не умел ориентироваться в этом месте. Сам того не ведая, часовщик немного залип на белоснежные волосы Изабеллы, которые слегка покачивались от ходьбы директрисы. Она была красива. Шон не мог этого не заметить. Но холодный взгляд, явно скрывающий ее настоящие чувства, отталкивал людей. Лишь немногие видели ее настоящей, даже, наверное, только Эрис. Мысли часовщика плавно перешли на слепую: «Эх, ну и подложила мне свинью Изабелла. А ведь теперь не откажешься, ни контракт, ни любопытство не позволит. Она очень необычная девочка. Талантливая, но ее талант может завести ее куда-нибудь не в ту степь. Она ведь еще и бывшая ученица Астрагора! Что еще скрывала от меня директриса, до того, как я встретился с Эрис лично? Не люблю, когда недоговаривают. Надеюсь у Изабеллы были причины для этого». Так, погруженные в мысли, Шон с Изабеллой шли к Светлой гостиной. Женщина открыла небольшую резную из белого дерева дверь и впустила внутрь Шона. Плотно притворив ее за собой и закрыв на ключ, Изабелла оглядела комнату. Огромная, белоснежного цвета стены, небольшой овальный столик у окна, тюлевые занавески на окнах, заботливо принесённые кем-то подснежники в белой вазе. Всё было таким белым, таким светлым, что казалось ненастоящим, хотя подходило к точно такой же белой Изабелле в наряде цвета свежевыпавшего снега. Только губы и глаза выделялись на лице. В гостиной было довольно холодно, поэтому с помощью стрелы директриса зажгла камин. Ярко-красные языки пламени преобразили помещение, сделав его уютнее и теплее, но ледяной осадок все равно оставался. Учителя не любили эту комнату. Достав из шкафа две фарфоровые чашки жуткого белого цвета, Прадо собственноручно помыла их и, протерев полотенцем, наполнила тёплым какао, после чего поставила на стол. Аромат шоколада и молока тут же поплыл по комнате, придавая мягкости. Приглушенные тени от огня без решётки почивавшего в камине играли на стенах, будто бы насмехаясь над учителями. «Интересно, что же Эрис ему выболтала, что он так нервничает?» — равнодушно приказав рукой присесть, ну, или предложив, кому как нравится, женщина завела разговор: — Итак, что же вас ко мне привело? Ваши вопросы, предложения, наблюдения, — Изабелла хмыкнула, при этом на лице её не дрогнул ни один мускул, только губы двинулись. Возможно, она и откроет ему настоящую цель его сюда прибытия. Директриса вызвала Шона не просто так, у неё были планы, серьезные планы, которые часовщику могли не понравиться, но которые гарантировали бы Изабелле безопасность. Впрочем, это подождёт, смотря что Шон заметил, о чём подумал… Шон вошел в комнату и с любопытством осмотрелся. Обстановка комнаты его вполне устраивало, а вот цвета… Часовщик, что вечно носит черное, априори будет чувствовать себя здесь не в своей тарелке. Фейнер казался темным пятном на фоне этой белизны, и совершенно не вписывался в обстановку, в отличие от Изабеллы, которая практически сливалась с этой комнатой. Что еще раз подчеркивало их контраст, даже во внешности. Когда мисс Прадо зажгла камин, стало чуть лучше, но Шону все равно казалось, будто вся комната сделана изо льда. «Мда, эта комната явно не войдет в число моих любимых» — подумал часовщик, но вслух ничего не сказал, лишь сел на немой приказ Изабеллы. Фейнер не спрашивая взял в руки одну из кружек, считая, что нет смысла спрашивать, если очевидно, что одна для него, и кивнул в знак благодарности. Он внимательно всмотрелся в глаза директрисы, тщетно пытаясь прочитать хоть одну эмоцию в ее холодных глазах. Но, к сожалению, в людях он разбирался хуже, чем в часодействе, однако это не помешало ему понять, что Изабелла явно хочет от него что-то еще, помимо обучения Эрис и других учеников. — Эрис, меня привела к Вам Эрис, — медленно, совсем не в своей манере начал Шон, но дальше уже начал тараторить как обычно, — Знаете, я сразу понял, что она необычная девочка. Еще до встречи с ней. Слишком мало информации о ней, знаете ли. Почти нет, если конкретнее. Поэтому часть сегодняшней встречи с ней была для меня сюрпризом. И боюсь, далеко не последним. У нее, кстати, занимательные крылья, никогда такие не видел. Но, меня интересует, почему Вы скрыли от меня, что она училась у Астрагора. Вообще, обычно, я не придаю особого внимания подобным вещам, как, собственно, и в этот раз, для меня эта деталь все так же не особо существенна, просто немного обидно, что Вы не посвятили меня в эту интересную подробность, которая могла бы облегчить учебный процесс. Но, это не то, о чем я хотел поговорить, просто, пришлось к слову. Эта девочка намного сильнее, чем мне сказали. И вот это уже действительно мешает обучению. Я не рассчитал ее сил, ибо не знал, что она хотя бы вполовину такая сильная. Эрис могла погибнуть из-за такой маленькой детали. Я еле вытянул ее обратно, я сомневался, что она вообще уловит нить, именно поэтому допустил подобную тему, а тут она ПЕРЕМЕСТИЛАСЬ НЕ ИСПОЛЬЗУЯ ЭФЕРЫ. Это могло закончиться трагически и для нее, и для меня. Изабелла отпила какао и поёжилась. Нет, холод её не смущал. Ей не нравился взгляд Шона. Прадо внимательно слушала часовщика, поглядывая в окно. «А она его заинтересовала.» — мелькнуло в мыслях Беллы. «Переместилась, не используя эферы? Ах да, она же видит нити и импульсы. А ты что-то скрываешь, Эрис. Не зря я позвала сюда этого черночасника, не зря…» К концу своего монолога, часовщик и не заметил, как существенно поднял голос, показывая свое раздражение. Глубоко вдохнув, и слегка успокоившись, Шон, уже спокойно, добавил: — К тому же, Вы хотели от меня что-то еще, верно? — Что-ж, прошу меня извинить, однако мне казалось, что вам будет интереснее самому проверить её магический потенциал, — смахнув белоснежный локон с лица, директриса покрутила его между пальцев. Ей не хотелось сознаваться, что и она сама про Драгоций знает не так много как надо бы. — Крылья… Признаться, из-за этого я вас и пригласила. Одна из причин. Понимаете, с первого взгляда эта девочка кажется слегка простодушной, милой, но способной малышкой, которой все интересно на этом свете. На первый взгляд. Спустя несколько месяцев после того как мы с ней сблизились, я начала замечать её задумчивый взгляд в пустоту. Стало очевидно, что она не так проста, как на первый взгляд. Впрочем, тогда я не придала этому значения. Меня испугало, — тут Изабелла на секунду остановилась. Стоит ли говорить про свои эмоции? - То, как она шатается по Воздушному Замку, куда я её поселила вместе с собой. Она не просто ходит, уставившись в одну точку. Такое ощущение, что она что-то ищет. Я узнала о её связи с Астрагором сразу же после поступления. Эрис заявила, что ей у него не нравилось, и она выпросила у него разрешение пожить на Эфларе. Странно. Как эта слепая могла выпросить у кого-то разрешение? — в голосе Беллы появилось тёплое сожаление, когда она произнесла слово «слепая». Вопреки сомнениям, это не было сказано пренебрежительно. — Да, она не слабая часовщица, но что-то мне подсказывает, что она ещё и не слабая обманщица. Эта эмоциональная девочка порой слишком эмоциональна. Не фальшь ли все её эмоции? Я позвала вас из-за одного случая, когда она прокралась в мою личную библиотеку, куда ученикам проходить запрещено. Если бы это было из-за жажды знаний, я бы закрыла на это глаза, но она что-то искала. Это точно. И двигалась она тогда по-другому. Холодно. Рассудительно. Стремительно. Я бы проверила её на ложь, но, боюсь, из-за чёрного крыла это не пройдет… — Прадо вздохнула. — Помогите мне, Шон. Сыграйте с ней в сказку, сыграйте в любовь. Прошу вас. Вы сильный маг, только вам это удастся. Иногда приходится идти на предательство ради тех кого любишь. Я не хочу, чтобы её заманил в ловушку Астрагор. Вы сможете узнать, что она ищет, а делает она это наверняка по наводке Великого Духа. Мне страшно за неё. Эриасэ не должна переступить ту грань, запретную грань, иначе всё может кончится плохо. Я дам вам любую информацию о ней, которая только потребуется. Заманите её в свои сети, одурманьте, узнайте, — в глазах Изабеллы что-то промелькнуло, когда она говорила о любви к Эрис. Конечно, она ведь не бесчувственная, просто очень холодная и не может заставить себя выражать эмоции мимикой. Это болезнь, ничего больше. Шон мягко говоря… Опешил. Он ожидал всего что угодно, кроме этого предложения. Возможно Фейнер и занимается запрещеным часодейством, но он честный человек. По человечески честный, не любящий подлости. Но его пагубной чертой было любопытство. Оно помогло ему добиться стольких успехов, оно же и частенько подставляет его. И сейчас, это пагубное любопытство подталкивало его согласиться на предложение этой девушки. «Это неправильно… Я не могу играть на чувствах бедной девочки… Но интересно, что за тайну она скрывает?«… Но неправильно, подло!» — противоречивые мысли разрывали голову часовщика, сомнение явно виднелось на его лице. — Духи никогда не приводят к хорошему, чего бы ни желали, — это директриса знала по собственному опыту. — Я ненавижу Астрагора и Духов всей своей душой. Лучше пусть Эрис будет за что ненавидеть меня, чем за что ненавидеть духов, — последнюю фразу Изабелла произнесла ровным глолосом. — Предупреждая вопрос «Что потом?», отвечаю. Это уже на ваш выбор. Можете бросить её, только не слишком резко или сделать ещё что-либо, а, может, вам и не захочется разрушать созданную иллюзию…- это бы звучало лукаво, если б не ледяной голос. — Почему именно я? — решил спросить Фейнер, — Я меньше всех подхожу на роль героя любовника. Тем более, что из меня еще и актер так себе. Ладно, она меня не видит. Во всех проявлениях, но она умная девушка. Она вмиг меня раскусит, если я попытаюсь. Я уже не говорю про то, что это подло по отношению к ней… И это совсем не мои методы. Лицо часовщика, в отличие от лица директрисы, выражало практически все его сомнения. Он провел рукой по встрепанным волосам и устало потер глаза. Все это сильно его вымотало. Изабелла склонила голову набок. — Я вас понимаю. Мне бы самой не хотелось прибегать к подобным методам, но Эрис упорно игнорирует все мои попытки что-либо узнать. Может, это всего лишь моя паранойя, и она действительно забыла об Астрагоре, но в таких делах нужно быть сверхосторожной, — длинные белые волосы Прадо зашевелил невидимый ветер. «Стоило ли предлагать ему?» — директриса терзалась в сомнениях. «Нельзя было не попытаться.» — Тут можете помочь лишь вы, так как на Эфларе очень мало людей, которых она не видит, никоим образом не связанных с духами, надёжных. Почему именно этот способ? На другой она не отреагирует. Нет, никогда. — женщина сжала кулаки под столом, пытаясь сдержать эмоции. Лицо оставалось холодным, но глаза пульсировали ледяным огнём. — Вы сомневаетесь. Не стоит. Сделайте это ради её же блага, — достав часовую стрелу худенькая часовщица материализовала белый свиток. - Вот, подпишитесь, — после чего приложила к пергаменту стрелу. На нём сразу же вспыхнул серо-голубым оттиск стрелы Беллы. Шон все же сомневался. «Ради ее же блага» — именно так начинается все, что заканчивается плохо. Фейнер устало покосился на свиток. «Может все-таки отказаться? Не хочу брать очередной грех на душу…» Однако следующие слова заставили Шона буквально посереть от злости. — Мы с вами непохожи, — Изабелла вдруг отвернулась. — Я могла бы оставить в беде тысячи людей, послать их на смерть, погубить души ради одного, ради своей цели. Вы - нет. Мы непохожи. Вам никогда не понять, сколько силы для этого нужно иметь, — женщина сжала кулаки и сразу же разжала. На белоснежных тонких ладонях появились красные отметины. — Мы непохожи. Я могу убить кого-либо, а потом буду медленно убивать себя. Вы - нет, — возможно, её суждения и неправильны, но именно это она видела, наблюдая за Фейнером. В глубине души и её хотелось быть такой же дружелюбной, яркой, настоящей, но мать не оставила Прадо такого шанса. Женщина стояла, глядя в окно на падающий снег, отвернувшись от Шона. — Вы ничего не знаете обо мне, Изабелла. Ни чего, кроме того, что я ценный специалист. И то, что вы можете пойти по головам, еще не обозначает силу. Это обозначает лишь неумение искать другие пути, — голос часовщика слегка дрожал от сдерживаемой ярости, — Для своей цели я сделаю что угодно. Иначе, я не считался бы одним из лучших часовщиков Эфлары. Но тем не менее, то что вы мне предлагаете может заинтересовать меня только по одной причине — мне нравится эта девочка, и я хочу для нее добра. Но ваши методы кардинально отличаются от моих. — Господи, Шон, мы с вами взрослые люди, — в её голосе, казалось, были льдинки. — Я знаю о вас мало, признаю это, но и вы, не делая того, что делаю я, не можете ничего знать об этом, — затаённая грусть прозвучала в её голосе. Светло-голубые глаза равнодушно уставились в белую стену. — Я не иду по… головам, — неожиданный смешок. — Гораздо хуже. Моё оружие равнодушие. Шон глубоко вдохнул и продолжил уже более спокойно: — Знаете, было всего два момента в моей жизни, когда я сделал то, о чем жалею до сих пор. И мне не слишком хочется повторять свои ошибки. В голосе часовщика была боль, он явно жалел о каком-то поступке из своего прошлого. Фейнер уставился на огонь в камине, стараясь утихомирить эмоции. Изабелла, как ни странно, абсолютно спокойно отреагировала на взрыв эмоций Фейнера. Она встрепенулась и развернулась к часовщику: — Не будем вести пустых разговоров, — это звучало чуть фальшиво. — Успокойтесь, выпейте ещё какао, — стакан мужчины вновь наполнился. Женщина встала и подошла к окну. Белый снег медленно падал, укрывая своим пологом сад, на который выходили окна гостиной. Белоснежная кожа Изабеллы и её наряд сливались со стенами. «Господин Фейнер… Умён, честен, благороден, любопытен — что может быть лучше?» — с некоторой меланхолией подумала Прадо. «Лучше для Эрис?» После несколько фальшивой фразы директрисы он вышел из себя, пару раз моргнув, словно стряхивая с себя оцепенение, и взглянул на фигуру девушки у огня. Шон сильно вздохнул и попытался отвлечься. Он был умен и прекрасно понимал, что вспыльчивость плохое качество для ученого. К счастью, оно просыпалось в нем редко, правда, тогда когда не нужно. Как и сейчас, разум часовщика постарался зацепиться за что-то, на что можно переключить внимания. К несчастью, в абсолютно белой комнате не было почти ничего, что могло отвлечь Фейнера от раздражения и призраков прошлого, поэтому он просто уставился в огонь. — Так вы поможете мне? Спасёте и её, и Астроград от неосмысленных поступков и служению духам? Поверьте, ошибки мы совершаем на протяжении всей жизни. Каждый день мы о чём-то жалеем. Я вот жалею о том, что когда-то не была слишком настойчива…- неожиданно голубые глаза Беллы широко раскрылись, женщина покачнулась и начала падать. Слова Изабеллы звучали как-то глухо и не достучались до сознания. Когда часовщик понимал, что раздражен он старался уйти в себя. Ибо однажды это уже привело к некоторым… Последствиям. И далеко не радужным. Но тут он снова задумался. Уже по первой фразе он понял всю суть монолога Прадо, который она пытается донести до него уже некоторое время. Часовщик поднялся и уже хотел отказаться, пока любопытство не взяло вверх над разумом и опытом, но светлая фигурка у окна качнулась. Тело мужчины среагировало само, мгновенно подбежав и подхватив падающую часовщицу, почти у пола. — Мисс Прадо? Изабелла, Вы в порядке? — немного обеспокоенно спросил Шон глядя в голубые глаза директрисы. Девушка оказалась странно легкой для своего возраста, хотя, учитывая ее внешность, это не удивительно. Что действительно необычно, так это то, что тело у Изабеллы горячее. Нет, правда, теплое, а белоснежные волосы прилипали ко лбу. Длинные белые ресницы скрыли полузакрытые глаза. Фейнеру, впрочем, как и подавляющему большинству людей, не был известен дар Прадо, а та успешного его скрывала и не хотела попасть впросак из-за одного назойливого часовщика, потому даже сейчас, несмотря на звучащие в голове голоса, постарались сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь. Девушка крепко вцепилась в рубашку Шона, но встать сил не было — слишком силен шепот затеярнных. «Они считают… Эрис что-то скрывает от меня… Я зря беспокоюсь… Все уже совершено… На самом деле она лжет… О чем?» Мысли путались, и директриса никак не могла выбраться из приступа. Сжав в руке ткань рубашки часовщика и зажмурившись, она из последних сил попыталась вырваться из резкого плена духов, но вместо этого упала в обморок, так и не выпустив из руки рубашку. В любое другое время Фейнер бы удивился легкости директрисы, но сейчас было не до того. Пальчики Изабеллы крепко вцепили в ткань рубашки, глаза явно пытались на чем-то сфокусироваться, от нее, вопреки внешности, просто расплывался жар. Но Шон не успел ничего предпринять, красивые глаза Беллы резко зажмурились, и через секунду она обмякла на руках часовщика. Шон подхватил девушку под колени, и взял на руки. Как всегда, в такие моменты, разум Фейнера был предельно ясен, и никакие посторонние мысли в голову не лезли. Лишь лёгкое беспокойство маячило на границе сознания, но не мешало, поэтому мужчина не обращал на него внимания. Шон плавно опустил тело Изабеллы на диван. Часовщик достал часовую стрелу и сотворил простенький эфер, позволяющий понять состояние человека. Результаты показались Шону весьма странными. Было сильное переутомление, стресс, резкий всплеск адреналина и вмешательство в разум извне. Но ни жизни, ни здоровью Прадо это не угрожало. Все говорило, что она скоро очнется. Он сел в кресло напротив и стал ждать, не сводя взгляда с прекрасного лица директрисы. Неожиданно Изабелла резко распахнула глаза и сжала белые ладони в кулаки. На лице выступили неестественные красные пятна. Женщина перевернулась на живот и повернула голову на бок. Волосы, свисая с дивана, лежали на полу. — Я извиняюсь, — сухо сказала директриса. Да, умершие изрядно ее потрепали. Зато теперь Белла точно знает, что Эрис лжет. Можно ли верить духам? И что теперь делать? Девочка ведь чувствует людей насквозь, бедная, слепая сиротка. Она марионетка Астрагора? Как же? Прадо действительно к ней привязалась. Погружённая в размышления, девушка на некоторое время забыла о присутствии Шона, но тут же встрепенулась. — Мне стало нехорошо. Периодически такое бывает, — Изабелла хмыкнула и приподнялась на локте. Опершись о руку головой и приняв вальяжную позу, Прадо взглянула на Фейнера холодными, пустыми глазами. — Знаете, я передумала, — ледяная королева качнула головой, взметнув вихрь белоснежных волос. Умершие редко врут. Стоит поверить им. Однако, вдруг это тот самый редкий случай? — Передумала насчет Эрис. Я сама с ней поговорю, а сейчас ее лучше держать подальше от главного здания, — холодный, спокойный голос. Привычная бесчувственность человека, который пару минут назад задыхался, чьи глаза блестели. Она не будет ничего объяснять Шону. Вряд ли он понял, что с ней произошло. Может, Белла и недооценивала часовщика, кто знает. Шон продолжал внимательно смотреть на Изабеллу. Она тут же приняла вальяжную позу и сделала холодный взгляд. Но от часовщика не скрылся лихорадочный блеск глаз директрисы, который, впрочем, почти сразу пропал. Фейнер по птичьи наклонил голову слегка в бок, рассматривая Изабеллу. «Не хочет говорить, что за хрень побывала в ещё мозгу. А ведь знает. И явно не в первый раз» — Я рад, что Вы решили отказаться от этой идеи. Я все равно не собирался соглашаться, — подняв бровь Шон все так же пристально изучал Беллу, ни на секунду не оторвавшись от хрупкой фигурки на диване. — Вы уверены, что Вам лучше? От пристального взгляда Изабелла смутилась, но не подала виду. — Конечно уверена. Я ведь себя чувствую, — безэмоционально заявила она. «А этот Фейнера не так прост как кажется. Явно что-то заметил… В его же интересах, чтобы до него не дошло, что со мной случается.» Прадо перекатилась на спину и встала. Белый мятый балахон удачно скрывал фигуру директрисы. Она вновь превратилась в статую. Лишь синие холодные глаза выделялись на лице. За окном темнело. Невольно залюбовавшись плавными движениями хрупкой фигуры, Шон слегка, едва заметно, помотал головой. Изабелла уже преспокойно пила какао и добавила в свой взгляд ещё больше льда. «Она сильная часовщица, не за красивые глазки ей дали пост директора. Хотя, возможно и за них тоже» — Полагаю, можем продолжить нашу беседу, — щелчок пальцев, чуть теплое какао ткнулось в руку Изабеллы, и от него сразу же повалил пар. Удивительно, как эта ледяная умудрялась так хорошо владеть огненным часодейством. Стихии тяжело поддаются времени. — Вы ведь не только Наставник Эриасэ, но и учитель так же. Как успехи у учеников? Каков их потенциал? Я собираюсь отобрать особый класс, в котором бы учились дети, сочетающие в себе лучшие умения, и навязать их Госпоже Найтли. У Делирии много дел, но уверена забота о них не будет ей в тягость, а у следующего поколения появится надежда на остановку борьбы с духами, — Прадо отвернулась к окну, избегая смотреть Шону в глаза, ведь в ее могла бы промелькнешь боль. Она сама такой дух. — Многие ученики очень талантливы, — улыбнулся Шон, — Вот только парадокс, талантливые, в отличие от обычных, стараются намного меньше. Не все, конечно, но многие. Именно поэтому потенциал все детей примерно на одном, среднем уровне. Некоторые дети могли бы много добиться, но не хотят, ибо им и так все даётся. А другие стараются, хотя и не имеют особого потенциала, и поэтому могут достичь гораздо большего. А вообще, для более подробного анализа мне нужно больше, чем один урок, сами понимаете. Часовщик снова по птичьи склонил голову и успел посмотреть в синие глаза директрисы, прежде, чем она отвернулась. Он был внимательным, и не мог не заметить боль в глазах девушки. Шон решил, что это личное, и не стал лезть с вопросами. — Как ваша комната? Вам уже выдали ключи? Вы ведь не из Астрограда. Фейнер вздохнул, ему все больше хотелось разгадать загадку Изабеллы Прадо. Чёртово любопытство. Когда-нибудь оно доведет его до могилы. — Эм, нет. Как-то мне было не до того, да и не разобрался я, у кого их брать, поэтому свою комнату я ещё в глаза не видел — Я покажу вам дорогу позднее. Вы, так же, как Эрис и я, будете проживать в Воздушном Замке, — спокойно отчеканила Белла. Она прижала белоснежные пальцы к вискам. «Расслабься, думай. Ты должна понять, что же делать с этой девочкой. Нужно каким-то образом узнать всё. Но вдруг затерянные сами не знают, что несут? Вдруг есть ещё какой-то смысл выведать всё, не причинив ей боли от пыток и тому подобного? Она ведь не будет со мной разговаривать. Я знаю, Эрис всё ещё недолюбливает меня, хотя уже не так, как раньше». Взмахнув светлыми волосами, девушка подошла к Шону, собираясь взять всё ещё лежавший на столе пергамент. Она поднесла его к камину, в которым пылало ярко-алое пламя, но замерла на полпути, равнодушно уставившись в огонь. В её светло-голубых глазах отражались языки пламени, а тени странно легли на бледное лицо, придавая директрисе устрашающий вид. — Может, вам все-таки попробовать, господин Фейнер? Представьте, сколько ещё секретов скрывают способности девочки. Признаться, я и сама не знаю всех её тайн. Какой материал для исследований… — голос Изабеллы звучал бесстрастно, ничто не намекало на то, что она нагло искушает Шона, у которого страсть к магии, по-видимому, была сильнее, чем к женщинам. — Эриасэ от этого будет только лучше. Она раскроется, возможно, даже найдет друзей. Вы поможете ей освоиться со способностями. У меня кончаются всякие сведения о её даре, — девушка вернулась к столу и аккуратно положила пергамент, требующий оттиска стрелы перед часовщиком. «Я люблю её, но не могу рисковать Эфларой. Как бы хотелось думать, что всё это лишь фантазии Делирии». Эта женщина сведет его с ума. Изабелла Прадо явно знала о врожденном любопытсве у Шона и нагло пыталась этим воспльзоваться. Не смотря на понимание этого факта часовщик все равно сомневался. Он не хотел так подло поступать с девочкой. Но как же велико искушение согласиться. — Решайтесь, господин Фейнер. А я покажу вам вашу комнату. — Может… Может мы можем пойти на компромисс? Я готов стать девочке другом, но не более. Так, я буду доверенным лицом и при этом не буду придавать ее чувств. Ведь Эрис мне нравится, она действительно очень способная и мудрая, — неуверенно проговорил Фейнер. Он сомневался, что Изабелла примет такой вариант, он был умен и видел, что та преследует еще какие-то цели. Или как минимум знает что-то еще. Женщина замерла, выжидая. Ей просто нельзя сдаться — она не может. На её плечах лежит судьба Школы Часов и, хочет она того или нет, ей приходится следить за порядком. Когда от кого-то исходит опасность, эту опасность надо устранить. А для этого нужно устранить кого-то. Но Прадо не хотелось делать Эрис больно. Она и впрямь полюбила её за долгие два года, полюбила сестринской и материнской любовью. Женщина в который раз потёрла виски бледными пальцами. Шон в который раз за этот вечер устало потер глаза. Этот день его изрядно вымотал. Первый урок, ошибка, которая едва не кончилась трагически, это предложеник… Все это выматывало часовщика. Слишком много эмоциональных метаний. Да, Шон был открытым и всегда высказывал свои эмоции в открытую (за исключением некоторых случаев), но он редко сомневался, редко сожалел. В те редкие случаи, когда это происходило — мужчине было по настоящему тяжело. Шон резко поднял карие глаза на директрису и уже тверд сказал, решившись: — В любом случае, либо так, либо я совсем отказываюсь. Даже ради новых знаний я не могу играть с чьими-то чувствами пользуясь только отмазкой «Это ради ее же блага». Это еще никогда не приводило ни к чему хорошему. Довольно жесткий и уверенный комментарий Шона больно резанул по ушам. «Неужели этот часовщик умеет настаивать на своем? А я уж было решила, что с его характером совсем все потеряно». Изабелла мягко взглянула на него, однако её лицо по-прежнему было бесстрастно. — Ради такого я могу пойти на компромисс. Станьте ей другом, прошу вас. Но, пожалуйста, ничего не скрывайте от меня. Если вам станет известно что-то важное, скажите сей же час. Мне нужно знать, ради её же безопасности. Девочка никогда не расскажет мне ни о чем. Она слишком хорошо меня знает… — вздохнула Изабелла. Если бы не этот вздох, можно было бы подумать, что директрисе абсолютно все равно все, о чем она сейчас говорит. Люди тяжело привыкали к её безэмоциональному виду, а та ничего не могла с собой поделать. Травма, полученная ещё в детстве, накладывалась на душу и характер. — Значит, по рукам, — Шон вскочил и улыбнулся. У него была на редкость заразительная улыбка, но увы, на Изабеллу она вряд ли подействует. Хотя она явно чувствовала. Просто по какой-то причине не показывала этого. Шон был невероятно странным. Белле тяжело было понять его. С одной стороны она видела его жажду к знаниям, желание нарушить запреты и вполне обоснованная способность их нарушить, но с другой стороны честь и робость мешали ему, иной раз закрывая путь к самым таинственным знаниям. Белые стены комнаты успокаивали Прадо, привыкшую жить в этом цвете и вовсе не угнетали в отличие от одежды Шона. — Вы бы переоделись хотя бы. Ходить в таком чёрном — даже глаза режет, — действительно, часовщик сильно выделялся в атмосфере светлой комнаты, тогда как Белла почти полностью с ней сливалась — лишь ярко-синие глаза горели на бледном лице. — Стоит проводить вас в вашу комнату. Пойдемте. Воздушный Замок недалеко от Школы, всего в паре минут ходьбы в отличие от Рубинового Шпиля. Нам придется пройти через сад. Прошу за мной, — женщина грациозной, почти неслышной походкой выскользнула в коридор, будто оставляя за собой шлейф холода. Белла нетерпеливо оглянулась. Ну, где он там? Шон резко выдохнул. Он не мог понять нравится ему Изабелла или нет. Она была так холодна, но иногда часовщику удавалось разглядеть в ее глазах, жестах, да даже вот в этом вдохе, эмоции. Это не отталкивало его. Скорее… Заинтересовало. И при этом она была чрезвычайно умна. Даже сюда любовь к загадкам тащит его. Фейнер усмехнулся самому себе. Он неисправим. — То же самое могу сказать и о Вас, Изабелла, — усмехнулся мужчина, следуя за директрисой, — Слишком много белого. Напоследок Фейнер снова оглядел белоснежную комнату. Почему-то ему не верилось, что в душе Прадо такая же холодная. Директриса явно что-то скрывала. И почему-то Шону хотелось верить, что это лишь эмоции. Но он был слишком умен, что бы поверить в это. Явно было что-то еще. Часовщик быстро нагнал хрупкую белую фигурку. «Какое наслаждение видеть какие-то цвета помимо белого…» — с усмешкой подумал Шон. Девушка дождалась Шона и прибавила шаг. Часовщик произвел на неё крайне странное впечатление. Она не могла судить о нём с точностью до пяти пятых, не могла даже сказать, приятен он ей или нет. Хотя, наверное, всё же нет. Такой улыбчивый, честный, искренний. Ну уж нет! Изабеллу всегда воротило от подобных людей. А все потому, что в душе они оказывались чернее черного, да вот, как накидка того же Фейнера. Эти людишки лишь притворялись миленькими, а на самом деле коварно вынашивали всяческие гнусные идеи против тебя и твоей семьи. Прадо передёрнуло. В её жизни уже случалась пара таких предательств. С тех пор она предпочитала никому не верить, даже своему двоюродному дедушке, хотя ближе него у женщины никого не было. Впрочем, было не слишком-то похоже, что Шон притворяется. Однако, кто его разберет, мало ли что таится в его голове. Искренние люди порой слишком наивны, и это то же раздражает. Они словно дети. А Белла не любила детей, возможно потому, что сама лишилась детства. Тем не менее, директриса оставалась совершенно бесстрастной, когда обдумывала это. Она провела часовщика вниз по громадной деревянной лестнице, после чего они свернули в очередной коридор. Блондинка пригладила волосы, на ходу собирая их в небрежную косу и перевязывая ленточкой, выдернутой из кармашка платья. — Так удобнее, — непонятно зачем объяснила она Шону. Теперь за спиной Прадо была длинная, чуть ли не до колен, белоснежная коса. — Вот и выход в сад. Они вновь свернули и оказались прямо напротив стеклянной двери. Прежде чем открыть её Изабелаа спросила, не оборачиваясь к Фейнеру, спросила, глядя сквозь дверь. — Хотите знать, отчего меня зовут ледяной королевой? Точнее, почему я ледяная королева? — Прадо задала этот вопрос совершенно спокойно, в отражении на стекле по-прежнему не было видно ни одной эмоций. Казалось, будто женщина спрашивает о чашке чая.