Императорский кот

мой соавтор пригрозила (я к ней присоединяюсь) народ, не скупимся на отзывы и оценки, или нам прийдется обьявить бойкот. мы с вас ведь не деньги требуем =а надо бы=. мы работаем, так отплатите нам за труд отзывами, или мы так не играем! *** Серьги из прозрачного камня призывно подмигивали слегка гранеными боками. Они зависли в воздухе перед нашими лицами, и я спокойно приоткрыл рот, высовывая язык. Я знаю, для чего эти камни, но мой кот-то нет. А он должен быть первым. Кошу на него глаза и вижу, что он уже прижал уши к голове и шипит. "Зачем он сопротивляется, так будет только хуже. Нити не дадут ему избежать обряда". Кот дергается, когда тонкие красные нити тянутся к нему, и магия заставляет насильно открыть рот. Я умоляю его одними глазами, чтобы он смирился и расслабился. Но кот, как пружина. Ему не нравится то, что сейчас происходит. Я ловлю его взгляд. Он слегка шальной. Мы смотрим друг другу глаза в глаза. Дометиан успокаивается, как только зацепляется за мой взгляд. Цепко держась за него, расслабляет челюсть и позволяет показаться языку. Красная нить взвивается в воздух и, на миг застыв там и блеснув вдруг ставшим острым кончиком, опускается вниз. Кот не издал ни звука, даже не вздрогнул, когда острая нить проколола его язык, только прикрыл глаза, прячась от меня за густыми ресницами. Мне это не понравилось. Я хотел ощущать его взгляд на себе, когда придет моя очередь. Серьга сама заняла положенное ей место. И в тот же миг Дометиан открыл глаза и посмотрел на меня. Большего мне было не нужно. То, что происходило дальше, меня не особо и тронуло. "Ну, больно... ну, где-то неприятно... а так вполне терпимо". Но я был счастлив, как никогда. Теперь он весь мой, и ни у кого больше нет сил его отнять у меня. Даже у богов, а это радует. С этого момента мы едины навечно. Одно целое в двух телах. *** Эти нити, мой рот насильно приоткрывается, мне не нравится то, что сейчас происходит. Шиплю, что есть сил, смыкая зубы, но один взгляд Севериана, и мне приходится подчиниться и высунуть слегка язык. Я понимаю, что, скорее всего, будет больно, было. Но не так, как я ожидал. Я даже понять ничего не успел, как ощутил прохладный камень, который касался неба. Я так устал, веки такие тяжелые. Позволяю себе на минуту прикрыть глаза, и, когда вновь смотрю на Севериана, он недоволен. Но чем? Все так же, не отводя взгляда, мы ждали. Вот проколот и его язык. Вздыхаю полной грудью, когда нити все-таки отпускают меня. Теряю всякие ориентиры... где пол? где потолок? Волк вовремя подхватывает меня. - Я сам могу... Но Севериан не слушает, только улыбается, абсолютно довольный. Украдкой притрагиваюсь к своему паху, было немного неприятно и холодно, металл не успел согреться. Как же интересно взглянуть, что же там, и можно ли это снять? Мне не нравятся эти побрякушки. Неожиданно тело ломает судорога, и я обращаюсь против воли, шерсть появляется там, где касается волк, и она расползается дальше, на все тело. Кот во мне беснуется, и я беснуюсь с ним. Меня все еще шатает, и я, будто хмельной, мотая головой, стараюсь стряхнуть с глаз поволоку. Запах Севериана бьет по носу, он не такой привычный, другой. Меня снова накрывает желание, дикое и неуправляемое... От злости на себя вырывается рык. "Волк!" Быстрее уйти с ним в покои, порвать его на клочки за то, что он вызывает во мне какие постыдные желания, за то, что пах прошивает жаром и ткань брюк трещит, мешает, сжимая звериные бедра. Сдираю их когтями, наконец-то получая свободу. Вздох... *** Кота ловлю у самого пола, как только нас отпускают нити. Он шипит и требует отпустить. Только кто же его отпустит? Нет, он теперь мой, и мои руки покинет, только если я издохну. К тому же, это еще не конец обряда. И, словно услышав меня, кот начинает меняться. Тело покрывается черной блестящей шерстью, морда вытягивается, оголяя мощную челюсть с набором белоснежных клыков. Он с рыком рвет на себе остатки трещащих брюк и падает, уже полностью став собой, зверем. Огромным котом. "А я больше", - думается мне, прежде чем тело пробивает первая дрожь обращения. Я чувствую, как кожу пробивает волчья шерсть. Как меняются положения костей, как уплотняются мышцы и вытягивается челюсть. Клыки заполняют рот. На пальцах остро блестят когти. Я, как и он, полосую когтями ткань мешающих брюк и срываю их с себя. Строение лап волка не предназначено для передвижения на двух ногах, и я медленно опускаюсь на все четыре мощные и совершенно белые лапы. Мой рык и вой оглашают своды храма. И кот, чутко чувствуя своего супруга, мелко подрагивает и прижимает острые уши к голове. Я делаю первый шаг и, порыкивая, обнюхиваю воздух рядом с моим котом. Он отступает. Чувствует опасность всем телом. Он снова моя дичь, теперь даже больше, чем когда-либо. Мой волк рвется покрыть пару, супруга. "МОЕ!" Кот бежит от меня, но так и надо. Я даю ему время и, подняв морду вверх, обнюхиваю воздух. Запах своего супруга я могу учуять теперь, даже если он был здесь месяц назад. А этот сильный, сладкий, дикий запах. Я бегу по его следу из храма, прямо в лес. Мои инстинкты ведут меня. Вот я вижу впереди черную тень. Прибавляю скорость и, на ходу задирая морду в небо, вою. Кот шипит и тоже прибавляет скорость. Мы бегали еще долго по лесу, пока кот не выбился из сил и не упал на землю в корнях могучего дерева. Его тело снова было человеческим. Он лежал на спине и тяжело дышал. Я поймал его взгляд. Он сдался, он больше не побежит. Волк отступил и опустился на землю рядом с котом. Я уже другой, я в человеческом теле. - Теперь далеко не уйдешь, мой кот. Поцелуй, с которым я на него накинулся, был как огонь, сжирающий все на своем пути. *** Все повторяется, как в ночь два месяца назад, с единым различием - зверь полностью управлял мной и отпустил только сейчас, когда я без сил остался лежать под деревом. Кожей я ощущал каждый листок, каждую травинку. - Теперь далеко не уйдешь, мой кот. И снова всю гармонию рушит этот несносный волк. Мой волк. В поцелуе боль, сережки в языках цепляются друг за друга, царапают десны, тянут, кровоточат. Но мне только это и нужно. Обнять самца, прижаться всем телом, ощутить его жар, желания как свои. Было странно то, что зверь пока спал во мне, не рвался замутнить сознание. Я делал, что хотел, сам, без принуждения. Сам ласкал широкие плечи и мощную спину пальцами, прикусывал терпкие от пота губы. - Севериан... В ответ молчание, так и нужно. Наши тела сплелись в едином ритме. Я ощущал тело волка рядом, и мне казалось, что больше ничего не нужно. Только его руки, вот так скользящие по моему телу, влажному от пота после гонки по лесу, трепещущему от желания, осознанного желания. Действия и ощущения те же, но все-таки то, чем мы сейчас заняты, отличается от того, что происходило раньше... - В честь такой ночи ты будешь вести... - шепчет мне волк и отстраняется, но руки его все еще бродят по моему телу, касаясь чувствительных мест. Мы снова меняемся местами, теперь я восседаю на бедрах имперца и склоняюсь, целуя губы коротко, дразняще. Губы скользят по мощной шее вниз. Все же я отличался от имперца: он мощный, а я жилистый и гибкий. Мне нравится его тело, я был готов остаток ночи посвятить ласкам, но недовольный и нетерпеливый рык Севериана совершенно ясно прояснил, что нужно идти дальше. Впервые я делаю такое. Сережка на мгновение мелькает между моих губ, волк это видел. Я склоняюсь, обхватывая напряженную плоть, я даже не могу сомкнуть на ней пальцы. Сглотнув, рассматриваю площадь предстоящей деятельности. Член моего супруга уже сочился, и от смазки блестели пальцы. Тут мой взгляд наткнулся на вязь знаков у его основания, переходящих на лобок и мошонку. Слегка увлекшись рассматриванием, снова слышу возбужденный и неудовлетворенный рык самца. Нерешительно касаюсь языком головки, у нее солоноватый вкус, немного терпкий. Неторопливо лаская плоть, изучаю. Мне нравится реакция волка. Его тихие стоны, пальцы, сжимающие мои волосы, ритуальная прическа растрепалась и теперь отдаленно напоминала косу. Все равно... Видимо, моя неторопливость волка довела, еще немного, и он меня порвет в прямом смысле. Подчиняясь нашим желаниям, я седлаю его бедра. Севериан смог дотянуться до моих ягодиц и сжал их, будто ждал, стал мять, скользя пальцами между ними. Направляю член в себя и медленно опускаюсь. Едва я опустился на половину, основание моей плоти передавливается, как раз в тот момент, когда я уже готов был кончить. Мой взгляд в глаза волка и его ухмылка. "Рыыы..." Он нетерпеливо толкнулся бедрами вверх, отчего получил весьма болезненные отметины десятком когтей. Даже не поморщился, только опустил взгляд ниже. Я проследил за его направлением… На моем члене красовалось то самое кольцо, чертова побрякушка мешала. Я хотел снять, но мне не дали руки Севериана. Он продолжил двигаться, вырывая у меня уже сейчас надрывные стоны, но недолго, эта ночь моя. Надавив на плечи самца, сам задаю ритм, с издевкой облизывая губы. Волк мной доволен, мы двигались и желали гармонично, отчего удовольствие было через край. *** Я даю ему возможность быть сверху, и он тут же этим воспользовался. Смелый и такой нерешительный. Вижу его колебания и решение не отступать и воспользоваться таким шансом. И мой волк был спокоен. Он дремал внутри меня, только иногда приоткрывал глаза и довольно рыкал. Пальцы кота проскользили по моей коже, оставляя после себя огненные следы, его чувственные губы прошлись по моему телу, и чуть шершавый язык прочертил влажные дорожки на груди, животу. Мне стало мало этого, и я рыкнул, показывая свое желание и подсказывая, направляя в нужную сторону. Но кот в это время с интересом рассматривал брачную вязь на моем члене. Это явно его потрясло. Что ж, значит, я буду рассматривать его. Впервые мой мозг не замутнен зверем и, пока волк еще спит, мне хочется, как следует, насладиться его лаской: горячими губами на моем члене, юрким языком и жаркими глубинами рта. Когда мой кот стал сам опускаться на влажную от его слюны и моей смазки плоть, я еле сдержался, чтобы не ворваться одним мощным толчком, но я дал супругу свободу. Поэтому я только придерживал его бедра и смотрел в его раскрасневшееся лицо. Он был великолепен: на щеках огненный румянец возбуждения, волосы в беспорядке разметались по плечам и спине, голова откинута назад, лицо устремлено в темное небо, а губы приоткрыты в глухом крике экстаза. Вот таким мне невероятно сильно нравится его видеть, любоваться им. И именно так мое желание достигает невероятной силы. Кот продолжает медленно опускаться на мою вздыбленную плоть, со стоном, еще сильнее выгибая спину. По телу волной пробегает судорога, его пальцы вцепляются мне в бедро. Я не против таких отметин. И тут до моего супруга доходит, что кольцо на его члене не дает ему кончить раньше времени. Он уловил мой взгляд. Я улыбаюсь, а он чуть рассерженно шипит. Одно мое легкое движение, и я весь в его тесном и сжигающем меня теле. В награду мне дарят десяток царапин, но они лишь добавляют остроты моим ощущениям. Боль? Да за всей гаммой чувств я ее просто не чувствую. Зато хорошо ощущаю, как сжимаются и сокращаются мышцы, плотно обхватывая мой член. Эта ночь будет длинной для нас обоих. Обещаю. Звери будут спать, и я буду делать все непереносимо медленно, как и хотел этого всегда. Я буду мучить его неспешностью, пока он не охрипнет от крика и просьб, пока его тело и ум не будут желать только одного: получить мою страсть, всю, полностью и до дна. А сейчас мой кот продолжает играть, медленно двигаясь на мне, но это только сейчас. Настанет момент, когда я заберу всю инициативу себе, и он будет биться и хрипеть на мне и подо мной. Я медленно и неспешно обхватываю рукой его член и сжимаю, большим пальцем размазывая смазку, которая обильными потёками покрывает его плоть и бедра. Кот нервно дышит и сбивается с ритма, я ловлю его почти умоляющий взгляд. Загадочно улыбаюсь и убираю руки, показывая, что он может действовать только сам. Дометиан снова шипит и пытается найти нужный угол, чтобы тело, наконец-то, получило свою разрядку. Мышцы сильнее сжимают мой член, и это выбивает и из меня хриплый стон, но я остаюсь неподвижным. *** В эту ночь мне так хотелось шептать только одно имя, все мысли занимал только Севериан. И в эту ночь не было похоти, это даже не секс. Сейчас мы занимались любовью, сладко, тягуче, будто не было ничего больше кроме нас. Я растягивал это удовольствие, то останавливался и ерзал на горячей плоти, ловя губами волчий рык, то двигался быстро, срываясь на болезненный ритм, желая боли, но все равно не хватало смелости опуститься полностью, принять в себя волка, чтобы получить порцию острой грани, чтоб до крика. Я немного боялся последствий, хотя Севериан уже столько раз покрывал меня, что сомнений в моем положении оставаться не должно. И все же, маленькая надежда, ритуал же ничего не выявил, жрец бы сказал. Успокаиваюсь и возвращаюсь в свою маленькую нирвану, в объятия своего мужа, продолжая двигаться еще осторожней, еще более развратно, облизывая губы, играясь сережкой. Я вижу свое отражение в черных зрачках волка, мне оно нравится. Но все равно Севериан ничего не делает, он лежит и лукаво смотрит, иногда облизывая пересохшие от частого дыхания губы. Снять кольцо он мне не дает, хоть я готов взорваться, умоляю одним взглядом. Никакой реакции, чего он добивается, чтобы я сказал вслух? - Севериан... Предложение рвется стоном, моим стоном вожделения, я хочу страсть своего самца, его внимание, желание, а он будто не понимает, ждет. - Прошу, возьми меня... покрой... что угодно... я хочу... хочу кончить... Едва последнее слово сорвалось с языка, кольцо на моем члене сжимается еще чуть сильнее, я взвыл и был повален на спину, и мои же колени оказались перед моим лицом на плечах волка. Нахлынули страсть, боль и экстаз, не могущий найти выход. Я выл, метался, кричал, умолял Севериана и, в конце-концов, стал орать, но чертов самец будто не слышал, он тянул время. До рассвета было уже недолго, но я не дотерплю, уже слезы стояли в глазах. Мы сменили столько позиций, и все равно волк будто пронзал насквозь, доводил до безумия, не давая кончить. Пока мои мысли не опустели, пока не остался лишь Севериан, пока он не довел меня до состояния, когда я не мог связать и двух слов. *** Я ждал и держался из последних сил, контролировал себя и свое желание. И я дождался. - Прошу, возьми меня... покрой... что угодно... я хочу... хочу кончить... Я слышал муку в его голосе. Муку желания и голодной всепоглощающей страсти. Сейчас он больше не мог думать ни о чем, кроме того, чтобы я как можно глубже оказался в его теле, чтобы больше не сдерживался. И я дал ему то, что он так желал. Он оказался подо мной прежде, чем смог это понять, а гибкое сильное тело приняло меня и сжало в своих глубинах. Пока мой волк спал, я продолжал держать себя в руках, чтобы мой кот испытал все, что могло принять его тело. Мы были мокрыми, скользкими и невероятно горячими. Я менял позу за позой, но точно знал: ни я, ни он не кончим, пока солнце не покажется красным в кронах деревьев. Мой супруг уже ничего не видел и не слышал, лишь стонал и просил дать ему освобождение. Сейчас я стоял на коленях между широко разведенными бедрами и продолжал врываться неторопливыми, но глубокими толчками. Кот, вцепившись пальцами в траву и мох, мечется и хрипло стонет, иногда переходя на крик. Его напряженный член покрыт прозрачной смазкой и подергивается от каждого моего проникновения. - Севириан... я... больше так не могу... - Можешь, - прорычал я, - Поверь, ты получишь такое удовольствие, какое не сможешь забыть уже никогда. Мое сердце в груди бешено бьется и содрогается. И вот, наконец-то, проснулся волк, а между деревьев показались первые всполохи солнца. В тот же миг наши звери взвыли, и мы утробно зарычали. Наши хвосты сплелись. А кольцо на члене кота ослабло. Его тело выгнулось, почти ломаясь пополам, и тугая струя оросила его и мой живот, а я с последним рывком излился в глубину его тела. Кот мявкнул и затих, тяжело дыша. И вдруг наставшую тишину разорвали слова. - Ваша жертва принята, единые. Я упал на мягкий взрытый мох рядом с бесчувственным любимым, обнял его и погрузился в сон без сновидений.