Книга Змей. Детство

Косой переулок. Незадолго до начала учебного года, 1 курс «Вниманию первокурсников Школы Магии и Волшебства Хогвартс! На первом курсе вам потребуются: 1. Школьная форма, Три простые мантии (черные), Колдовская остроконечная шляпа (черная), Одна пара защитных перчаток (кожа дракона или любой аналогичный материал), Зимняя утеплённая мантия с капюшоном (черная), *примечание: на каждом предмете гардероба рекомендуется вышить инициалы учащегося 2. Учебники (список прилагается) 3. Прочее: 3.1. Волшебная палочка, 3.2. Котёл для зелий (стандартный ученический, размер 2), 3.3. Набор колб и флаконов для лабораторного зельеварения, 3.4. Телескоп, 3.5. Весы с разновесами, *примечание: по желанию, учащиеся имеют право взять себе в помощь магическое животное: сову, кошку или жабу. *примечание: первокурсникам ЗАПРЕЩЕНО иметь собственные мётлы!» Заключительная строчка сопроводительного письма разочаровала меня ещё с первого прочтения, а теперь продолжала портить настроение каждый раз, как попадалась на глаза. Тогда, кажется, я впервые услышал от отца фразу про общие для всех правила, и маминого заступничества тоже добиться не удалось: она и вовсе была не в восторге от моей любви к слишком опасным, по её мнению, полётам на «взрослой» метле. Это означало ровно одно: если покупка Нимбуса не отложится в принципе, то уж насладиться величайшим приобретением лета я точно толком не успею. Родители попытались утешить меня тем, что в школе будут уроки полётов, и на чём летать, там тоже дадут, но это только ещё больше меня возмутило. Отказаться от Нимбуса в пользу наверняка потрёпанной и жутко медленной школьной метлы? Наравне с наивными новичками учиться правильно-держать-метлу, держать-на-ней-равновесие, управлять-ею-в-воздухе-пока-попробуйте-на-небольшой-высоте? Я был уверен, что сам научу кого угодно. Также я был уверен, что отцу стоило сказать пару слов директору школы или там Попечительскому совету, чтобы для меня сделали исключение и позволили привезти Нимбус. Почему отец не хотел этого делать, я не понимал и очень злился, не рискуя, однако, продолжать возмущаться вслух после отказа, произнесённого хорошо знакомым мне не терпящим возражений тоном. Слабо помогало даже данное себе обещание на первом же уроке продемонстрировать всем, что я на самом деле умею, чтобы от меня отстали со всякими глупостями. Ненавистная строчка продолжала раздражать. Я прищурился и представил, как вихрь подхватывает листок и стремительно утаскивает его за собой в чёрный туннель. Как я и ожидал, письмо в моих руках рассыпалось на искорки и исчезло, появившись опять через пару мгновений с тихим хлопком. - Драко, разве я не сказал тебе так не делать? – строго, но спокойно спросил заметивший это отец. Я виновато опустил глаза, хотя и не понимал, что может случиться с бумажкой от моей невинной шалости. Сразу же прохладная рукоять отцовской трости оказалась под моим подбородком. – Держи голову выше. Что за осанка? Ты сегодня меня разочаровываешь, сын. В этот момент из-за угла показалась мама в сопровождении миссис Паркинсон и её дочери Пэнси – моей ровесницы и вечной союзницы. Жаль только, что эта союзница не разделяла моей досады насчёт метлы – ей было всё равно. Одно слово – девчонка. Правда, Винс и Грег тоже меня не понимали. Но этих двоих обжор ни одна метла бы не выдержала, так что запрет был им только на руку. - Рад видеть тебя, Сирил, - слегка улыбнулся отец, и галантно поцеловал руку матери Пэнси. – И юную мисс Паркинсон, несомненно. - Взаимно, Люциус, - миссис Паркинсон буквально расплылась в улыбке. – А мы тут случайно столкнулись с Нарциссой в магазинчике Малкин – оказывается, вы тоже отправились за покупками сегодня. Жаль, не сказали нам сразу – всё равно, насколько я понимаю, пункты остановки у нас одни и те же. - Привет, Драко, - Пэнси сразу же схватила меня за руку. – Тебе уже купили палочку? Мы сейчас идём к Оливандеру! Прямо сейчас! - Ещё нет. Мы, наверное, тоже? – произнёс я намерено громче, чтобы услышали родители, но с полуутвердительной интонацией, чтобы не выглядело так, как будто я перебиваю взрослый разговор. - Нет, сначала надо подобрать тебе мантию, - мама неодобрительно покачала головой, но замечания не сделала - Тогда это надолго, - вздохнула миссис Паркинсон. – Нам-то осталось только к Оливандеру и «Флориш и Ботс». - Надеюсь, у тебя есть ещё немного времени для нас? – спросила мама. – Тогда не затруднит ли тебя подождать несколько минут, пока я отведу Драко к Малкин, скажу, что нужно, оставлю его там дожидаться мантии, а сама вернусь сюда? - Конечно, дорогая, - Сирил Паркинсон украдкой взглянула на моего отца. - Идём, Драко. Через некоторое время я уже стоял посреди лавки мадам Малкин, среди тканей, обрезков, лоскутков, портняжных ножниц, ниток, пуговиц и всякой швейной мишуры, а вокруг меня суетилась помощница хозяйки, предлагая разные варианты материала на мантию. Тем временем сама мадам Малкин, невысокая, довольно полная женщина в лиловом и розовом, о чём-то договаривалась с мамой. Потом ткань была выбрана, мама ушла, а я был вынужден терпеть всю эту возню с иголками и ножницами, подгоном мантии прямо на мне и бесконечными вопросами, как мне больше нравится. Мне на тот момент было как-то всё равно, на что будет в итоге похожа мантия, поэтому я, не слишком задумываясь, что-то отвечал швее, при этом поглядывая по сторонам в поисках чего-нибудь интересного. Как назло, ничего стоящего на глаза не попадалось, вид на окно загораживала завешенная образцами тканей ширма, с хозяйкой и её помощницей общаться больше, чем ответами на их вопросы, не тянуло, а посетителей, кроме меня, в магазине не было. Когда я уже собрался заснуть прямо стоя, звякнул колокольчик у входной двери, и мадам Малкин забавно засеменила встречать вновь прибывших. Я, памятуя о всегдашних наставлениях отца, на всякий случай задрал нос повыше и с интересом ждал, кто появится. Появился мальчик примерно моего возраста, тощий, черноволосый, растрёпанный, и весь какой-то невыразительный, в круглых очках, судя по всему, с довольно толстыми стёклами, потому что, когда их обладатель определённым образом поворачивал голову, казалось, что у него четыре глаза. Последнее меня настолько позабавило, что пришлось прикусить губу, чтобы не хихикнуть. Мадам Малкин попросила помощницу отодвинуть ширму с тканями (продемонстрировав несправедливость жизни во всей ее красе: теперь и окно наконец-то стало видно, не то, что полчаса назад, когда мне так хотелось найти хоть какое-то развлечение), мальчика поставили рядом со мной и стали мучить теми же процедурами подгона и пошива мантии, что и меня. «Заговорить – не заговорить? А если грязнокровка? Впрочем, какая разница, отец-то не видит», - подумал я и решил всё же заговорить. - Приветствую. Тоже в Хогвартс? Он чуть вздрогнул, словно от неожиданности, но ответил «Да», вселив в меня надежду на то, что найти общие темы будет легко. - Это хорошо. Как тебе история с запретом на собственные мётлы? – я сходу перескочил на наболевшее, искренне веря, что не все люди на свете безнадёжно потеряны для общества (то есть ничего не понимают в полётах и квиддиче). – Обидно. Я как раз собирался сегодня с отцом идти покупать метлу – причём не какую-нибудь там, а Нимбус последней модели, а теперь получается, что она простоит весь год дома. Нет, отец, конечно, может договориться, чтобы для меня сделали исключение и разрешили привезти в школу метлу, - «только почему-то не хочет», - это я добавил уже про себя. Невольный собеседник взглянул на меня как-то удивлённо, пришлось пояснить: - Родители тут недалеко. Наверное, учебники мне покупают, или палочку – это мне тут приходится ждать, пока мантию не сошьют, - я сам не заметил, как заболтался: ведь палочку нельзя купить для другого волшебника, ее выбор требует непосредственного присутствия будущего хозяина. - А за метлой пойдём в последнюю очередь. А у тебя метла уже есть? - Нет, - тихо ответил мальчик. Похоже, понимание мне в этой жизни не светило. Впрочем, я решил задать ещё вопрос для проверки: - А хотя бы в квиддич ты играешь? - Нет, - буркнул мой немногословный собеседник, и явно напрягся. - Аа, - разочаровано протянул я. – Я-то с детства играю. Обязательно буду в команде в школе. Кстати, а ты на какой факультет собираешься? – про себя я подумал, что явно не к нам: слишком он долго соображает. Впрочем, тему всё равно надо было менять: квиддич и мётлы моего случайного спутника почему-то очень сильно настораживали. - Не знаю… - Ну наверняка никто не знает, пока не распределят, - односложные ответы начинали меня раздражать. - Но хоть куда хочешь? Я вот точно знаю, что пойду на Слизерин: там вся моя семья училась. Впрочем, больше всё равно некуда – не на Хаффлпафф же. Если б меня туда распределили, я бы из школы сбежал. Мальчик пожал плечами и протянул что-то невразумительное. Я уже начинал жалеть, что ввязался в этот разговор. Просто замолчать теперь было бы невежливо, а фантазия на новые темы у меня начала иссякать. Как назло, с моей мантией всё ещё возились. Тут мой взгляд упал на то самое окно, которое раньше загораживала ширма. А там, на улице, стояло какое-то невообразимо огромное и лохматое существо, отдалённо напоминавшее человека, сжимавшее в руках два крошечных мороженых. - Это ещё кто? – не выдержал я. - Хагрид, - вдруг ожил мой собеседник. – Он работает в Хогвартсе. Хагрид. Ну конечно. На память сразу пришли буквально недавно сказанные слова отца: «Если в темноте, когда прибудет Экспресс, ты ощутишь чудовищный запах прелости и псины - можешь не сомневаться: Хагрид где-то рядом. Огромный детина с всклокоченными черными волосами и бородой. Разум совершенно не пропорционален размерам головы. По сути - это домашнее животное директора, официально - лесничий». - Да, слышал о нём, - поморщился я. – Хогвартская прислуга. - Лесничий, - сразу же возразил собеседник, определённо оживающий всё больше и больше. - Ну, лесничий, - согласился я, хотя, в принципе, мне было всё равно. Я видел, что обе мантии уже практически дошиты, и теперь меня занимал вопрос, кто же из нас раньше покинет порядком надоевшую лавку. Почти машинально я повторил вслух несколько перефразированную часть отцовского высказывания про Хагрида: - Говорят, пользы от него никакой. Вреда тоже: использовать магию ему давно запретили. Так что, как я слышал, опасен только после огневиски. - По-моему, ты не прав, - впервые возразил собеседник, попытавшись, видимо, изобразить праведный гнев. Но голос у него слегка дрогнул, и эффект не удался. - А тебе-то какое дело? – усмехнулся я. – Или ты с ним? А чего не с родителями? Закономерный вопрос так и просился на язык, но воспитание взяло своё. Кстати, к счастью: - Мои родители умерли, - последовал глухой ответ. - Извини, - я попытался загладить неловкость и перевести разговор в другое русло. А заодно узнать то, что мучило меня с самого начала нашего с ним разговора: - Они были из наших? Из волшебников, в смысле? - Конечно, - поспешно заверил собеседник. Я вздохнул с облегчением – хотя бы не грязнокровка - и дальше уже заговорил спокойнее: - Это замечательно. А то, говорят, в Хогвартсе полно пришлых. Нет, ну ты представляешь, учиться вместе с теми, кто зачастую и про саму школу до получения письма не знал? Мы – и они, ты только вообрази. Да, кстати, - поздновато спохватился я, - а как к тебе обращаться? Но тут разговор пришлось прервать – мантии, наконец, были дошиты. Причём одновременно, к вящему моему разочарованию. Моего собеседника сдуло как лист ветром с мостовой, и слова «До встречи в Хогвартсе» я произнёс уже в пустоту. Пожав плечами, я подошёл к окну и стал ждать родителей. Уже позже я узнал, что таким вот случайным образом познакомился со знаменитостью локального масштаба, о которой сотню раз слышал до этого. Причём ухитрился категорически этой знаменитости не понравиться, о чём тоже узнал довольно скоро. Но в тот момент мне даже и мысль о Гарри Поттере в голову не пришла, шрама на лбу собеседника я не заметил (мальчик-который-выжил был слишком лохмат), и сожаление о злосчастной метле занимало меня куда больше, чем короткий и неинтересный разговор с каким-то запуганным диковатым созданием. …Мимо магазина мастера Оливандера каждый ребёнок проходит с затаённым трепетом. В детстве волшебная палочка кажется чем-то совершенно фантастическим и при этом самым желанным из всех магических предметов. Иногда кажется, что никогда не дождёшься момента, когда у тебя будет своя собственная палочка. Совсем в раннем детстве родители позволяли мне держаться за палочку, когда они колдовали – например, наряжая новогоднюю ёлку. Мне тогда ещё казалось, что это я лёгким движением руки заставляю загораться свечи, развешиваю шарики и разноцветный дождь… Позже у меня были игрушечные и слабенькие учебные палочки – они ничего толком не могли, только сыпать безобидные искорки (красные и зелёные, в зависимости от того, верно ли произнесено заклинание), светиться в темноте или наигрывать примитивные мелодии. Когда в один прекрасный момент (наступивший, разумеется, вскоре после получения в руки первой игрушечной палочки) я понял, что она, мягко говоря, не такая, как у взрослых, я попытался потихоньку «примериться» к маминой палочке. Сделать это было нелегко – маги почти не оставляют палочки без присмотра, и всё же однажды мне удалось подловить такой момент. Странное ощущение. Лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Приятная тяжесть в ладони. Но при этом – как будто ненавязчивое, но ощутимое отталкивание чужой руки. Колдовать я тогда побоялся. Пару раз взмахнул палочкой, и положил её на место. Но ощущение запомнил. Теперь примерно такое же отталкивание я чувствовал от всех тех палочек, которые предлагал мне мистер Оливандер – старый, худощавый маг с огромными бесцветными глазами. Одну за другой я возвращал мастеру то, что мне не подошло, а рядом стоял отец, задумчиво постукивая кончиками пальцев по рукояти собственной палочки, которая была спрятана в трость наподобие стилета. Отцовская палочка всегда мне безумно нравилась чисто с эстетической точки зрения: ровно чёрная, полированная, самая длинная из всех, виденных мной, – и с серебряной рукоятью в виде головы змеи с изумрудными глазами. Насколько я знал, это была не первая его палочка – с первой что-то случилось, а эту делали уже по специальному заказу, с учётом особых пожеланий. Я втайне надеялся найти сегодня у Оливандера что-то подобное, но единственную очень отдалённо похожую, со змейкой на рукояти, пришлось также отложить, как чужую. Вдруг что-то изменилось. Очередное прикосновение оказалось не таким, как все предыдущие. Нет, ничего особенного не произошло: просто палочка чуть удобнее легла в руку, просто вдруг не захотелось её из руки выпускать. Тонкие губы отца тронула едва заметная улыбка: - Наконец-то. - Десять дюймов, боярышник, волос единорога. Довольно гибкая, - произнёс Оливандер, укладывая палочку обратно в длинную жёлтую коробку, отделанную внутри бархатом, и передавая её мне. – Хороша для магии, связанной со временем и реальностью…. Я удивлённо взглянул на отца, но тот расплачивался с Оливандером, и никак не отреагировал ни на саму фразу, ни на мой немой вопрос. - Кстати, со временем, возможно, - продолжал Оливандер так тихо, словно говорил это самому себе, - она будет казаться слишком слабой… тогда стоит заменить… но это со временем. Выйдя на улицу, я приоткрыл коробку, которую держал в руках. Довольно строгая деревянная палочка с чёрной рукоятью, без всяких излишеств, лежащая на зелёном бархате. И всё же – мне она нравилась.