***
Гермионе Грейнджер никогда не нравились уроки полёта с Мадам Трюк. Особенно, после первого занятия, когда её метла не метнулась вверх от необходимой магической комбинации, а укатилась в непонятном направлении – в тот день она жутко волновалась и очень расстроилась из-за своей неудачи. Но это были ещё цветочки, по сравнению с тем, что чуть позже девчушку вовсе снесло внезапным порывом ветра в сторону близстоящей пихты, иголки которой пришлось убирать почти полторы недели! Ей не были по-душе полёты на метле, но самолёты – другое дело. Комфорт, тепло и никакого тебе ветра с последующим падением и иголками в волосах. Весь полёт от Лондона до Флоренции в размере двух с половиной часов, часть из которых Гермиона провела в детальном описании перелёта и поиске информации об отеле, авиакомпании, достопримечательностях и прочем, прошёл легко. Девушке даже удалось немного вздремнуть, а затем перекусить предусмотрительно принесённым сандвичем, прежде чем голос капитана объявил о посадке сразу на двух языках. «Надо бы записаться на курсы итальянского…» – сделала мысленную заметку девушка, оценивая интересное произношение пилота. Из-за давления снова заложило уши. Предусмотрительно для такого случая она всегда брала с собой пару леденцов в дорогу. Рядом тихонько захныкала девочка, примерно лет десяти, на которую Гермиона обратила своё внимание впервые за весь перелёт, изрядно удивившись тому, что сопровождающих рядом с ней не оказалось. Недолго думая, она поинтересовалась: – Где твои родители? Девочка обратила к ней свои зелёные глаза и тут же опустила, заставив Грейнджер почувствовать себя неловко. Тут девчушка резко схватилась за уши, и тут до неё дошло, в чём дело. – Эй, – кротко окликнула она, протягивая ребёнку леденец, чем снова привлекла её внимание. – Тебя, наверное, учили не разговаривать с незнакомцами и ничего у них не брать. И это правильно, но меня зовут Гермиона. – Девочка чуть нахмурила брови, не сводя глаз с незнакомой ей тётей, которая говорила размеренно и очевидно совсем не хотела ей зла. – А это не позволит заложить твои ушки при посадке. Я всегда беру их с собой в полёт, потому что тоже страдаю от такого. Держи, это поможет. Грейнджер старалась подобрать слова таким образом, чтобы у девочки не было опасений и вообще каких-либо подозрений на её счёт. И, судя по-всему, ей это удалось. Слегка улыбнувшись, девочка приняла протянутую конфету. – Спасибо. Меня зовут Эбигейл, – вежливо представилась она, моментально избавляясь от обёртки. – Очень приятно познакомиться, но где всё-таки твои родители? – Мой дядя ушёл в туалет, а я только проснулась, чтобы застегнуть ремень. – Какая молодец. И ты справилась сама? – слегка удивилась девушка, улыбнувшись. – Да, – не без гордости ответила Эбигейл, удовлетворительно по-детски причмокнув губами, когда «лекарство» начало действовать. – Мой папа владеет всеми самолётами в Лондоне, поэтому я знаю, как это делать самой. – Ничего себе, так ты, выходит, часто летаешь? – Ага. С папой, – довольно ответила девочка. – Он всегда берёт меня с собой, если я заканчиваю читать одну книжку. Кстати за штурвалом сейчас он. – Видимо, ты очень любишь летать, – заключила Гермиона, не исключая тот факт, что Эбигейл из довольно состоятельной семьи. Девочка была очень образованная и воспитанная, держалась ровно и сдержано даже в такой ситуации. Она словно разговаривала с маленьким взрослым. – Да! Очень люблю, – улыбнулась она, чуть встрепенувшись. Её глаза искрились при одном упоминании слова «полёт». – Когда я вырасту, то буду играть в Квиддич, как папа в школе. – Это здорово. А я вот боюсь летать на метле. Хотя мои друзья тоже играли в школе. Один из них даже стал профессиональным игроком «Пушек Педдл». Эбигейл в немом шоке приоткрыла рот, уставившись на Гермиону с неизгладимым интересом и немой просьбой рассказать об этом подробнее, после чего засыпала её вопросами вплоть до самого приземления. Когда почти все пассажиры уже вышли, а они перешли к разговору о последней прочитанной книге Эбигейл, девушка забеспокоилась, ведь никто из взрослых так и не подошёл. – Эби, твой дядя точно придёт за тобой? – Либо он, либо папа, – как ни в чём не бывало, пожала плечами она. – Не беспокойся, я могу посидеть и одна, если ты торопишься. Гермионе не хотелось оставлять девчушку одну, не смотря на то, что весь её вид и впрямь говорил о том, что с ней ничего не случится и она в безопасности. Для неё эти ситуация была вполне обыденной. Однако на выходе её уже ждал трансфермен с именной табличкой. И ждал он уже минут двадцать. – Вот что, – немного поразмыслив, Гермиона полезла в сумочку и достала оттуда свою визитную карточку. – Может быть, это глупый вопрос, но ты умеешь пользоваться телефоном? – Чувствуя себя полной идиоткой, уточнила девушка «на всякий случай». – Конечно. Я часто звоню дяде и тёте. Меня дядя научил, – без толики подозрения, ответила Эбигейл. – Тогда держи. Здесь мой номер и контактные данные, – протягивая вещицу, объяснила девушка. – Как только твой дядя или папа придут за тобой, дай знать, хорошо? – Хорошо, – просияла девочка, рассматривая карточку с занятным изображением. – Спасибо. – Вот и здорово. Ты извини, я бы осталась с тобой, но снаружи меня ждёт человек, – неловко объяснила Гермиона, поправляя платье, чуть помявшееся из-за долгого сидения. – Ничего. Всё в порядке. Было очень приятно познакомиться, – в который раз заверила её девочка и протянула ей маленькую ладошку. – Мне тоже. Спасибо за компанию, – слегка усмехнулась Гермиона и, помахав своей новой знакомой на выходе из самолёта ещё раз, стремительно двинулась в сторону выхода. На улице было пасмурно, но очень тепло. Сквозь затяжное серое небо чуть пробивалось солнце, но дождём не пахло, поэтому общее впечатление картины не портилось. Быстро получив свой багаж, Грейнджер двинулась за потоком людей к выходу из аэропорта, где её дожидался коренастый немолодой мужчина с именной табличкой в руках, одетый по форме гостиницы, в которой девушке ещё только предстояло поселиться. Вежливо обменявшись приветствиями с обслуживающим персоналом, девушка села на заднее сидение машины. Багаж был погружен, а машина тронулась с места. Внезапно её телефон зазвонил знакомой трелью, но на экране высветился абсолютно незнакомый номер, однако девушка предполагала, кто это был. – Эби, это ты? – моментально сняв трубку, спросила она. – Да, это я, – ответил детский голос на другом конце сети. – Всё в порядке? За тобой пришли? – Да, всё в порядке, дядя просто зашёл в кабину пилота к папе, но теперь я с ними. – Я рада, милая. Тогда мне больше не о чем беспокоиться. – А ты беспокоилась? – удивилась девочка. – Конечно. – Почему? – спустя несколько секунд спросила Эбигейл. – Если бы меня не ждали, то я бы точно осталась с тобой до прихода кого-нибудь из взрослых. А вместо этого мне пришлось уйти, поэтому я очень переживала, что оставила тебя одну, – на той стороне повисла пауза, видимо, девочка переваривала сказанное. – Эби? – А можно…. Можно я тебе потом как-нибудь ещё позвоню? – Мерлин Всевышний, Эби, конечно! В любое время. Буду только рада, – искренне улыбнулась девушка, заверив свою юную собеседницу. На той стороне послышался уж очень очевидный вздох облегчения. – Спасибо! – Не за что. Будет желание сходить на «Пушек», только скажи. Рон или Джинни будут рады помочь с билетами, заодно познакомлю их с самой преданной фанаткой Квиддича. – Что, правда? Спасибо огромное! – живо ответила Эбигейл, не скрывая радости, заставив Грейнджер рассмеяться. На заднем плане послышался мягкий мужской голос. – Извини, я пойду. Меня папа зовёт. До свидания, Гермиона! Спасибо ещё раз! – Конечно, беги. Созвонимся ещё. В динамике послышался звук рассоединения с абонентом, и девушка убрала телефон в сумку, улыбаясь про себя. Не каждый день ей удавалось поговорить с ребёнком, тем более, с таким воспитанным и развитым, не то что расположить к себе. Девушка моментально представила детский восторг, озаривший глаза девчушки, что так любила Квиддич, когда она упомянула про билеты; представила, как она расскажет о произошедшем родителям, как доберётся домой и будет чем-то заниматься. Возможно, попросит отца купить ей книгу, которую посоветовала Грейнджер и начнёт читать, чтобы и в следующем рейсе оказаться в небесах. Внезапно девушка осознала, что при разговоре Эби очень часто говорила про отца, но ни разу не упомянула о своей матери. Стало как-то грустно, что, возможно, у ребёнка вообще её может не оказаться. Тут Гермиону посетила мысль о том, что она и сама очень давно не звонила родителям. Она даже не помнила, когда это было в последний раз! – Дочь называется… – буркнула про себя девушка, на что водитель невольно повернул голову в её сторону, полагая, что обращались к нему. Однако заметив, что это не так, вернулся к дороге. Полная решимости восполнить некий «пробел» своей жизни, который за стремительным развитием она упустила их виду, Грейнджер вновь достала телефон и принялась искать в списке контактов домашний номер родителей, почувствовав острую необходимость услышать такие родные голоса в динамике и проговорить с ними вплоть до конца пути до гостиницы.***
Уже ближе к вечеру, когда ноги приятно гудели от бесконечной ходьбы, а эмоции от увиденных красот Флоренции били через край, уставшая и довольная Гермиона Грейнджер стояла возле лифта, ожидая, когда тот придёт. Звук открывающихся затворок вырвал сознание из бесконечных флешбеков, то и дело мелькающих перед глазами. И только она зашла в кабину, намереваясь нажать кнопку с нужной цифрой, как до ушей донёсся мужской возглас откуда-то поблизости. – Пожалуйста, придержите лифт! – Гермиона рефлекторно подалась вперёд и предотвратила соприкосновение шлюзов. – Ох, огромное спасибо! – громогласно и улыбчиво поблагодарил пружинисто вбежавший смуглый молодой человек, подстриженный довольно стильно и аккуратно по контуру. Грейнджер ответила полуулыбкой и скромным кивком, мол, «Не стоит». Черты лица вошедшего показались девушке немного знакомыми, но, в отличие от молодого человека, она не обратила на это особого внимания, устремив свой взгляд на табло светящихся кнопок с номерами этажей, которые внезапно показались ей до жути интересными из-за стремления скрыть свой взгляд как можно скорее. Парень же, буквально через несколько мгновений упорного рассматривания стоящей рядом девушки, подал голос как раз, когда та нажала кнопку необходимого ей этажа, а створы лифта начали закрываться. – Грейнджер… – утвердительно, но недоверчиво произнёс вслух парень, обращаясь больше, как могло бы показаться, к самому себе. – Гермиона Грейнджер? – полувопросительно и уже громче подал голос он, заставив обладательницу сего имени вздрогнуть, прежде чем неуверенно повернуться в сторону человека, моментально принявшему отдалённо знакомую интонацию ещё со школьных годов. Двери лифта с лёгкостью закрылись, соприкоснувшись друг с другом. Перед расширившимися глазами гриффиндорки стоял теперь уже узнанный ею Блейз Забини: темноволосый, возмужавший, ошеломленный внезапностью от их встречи, собственно, как и она сама. – Забини? – так же вопросительно удостоверилась в правильности своего предположения выпускница Гриффиндора. Блейз кивнул. – Вот так встреча! – не веря, воскликнул слизеринец, широко улыбнувшись. Выглядело это вполне приветливо. – Да уж… – протянула Гермиона, молясь Мерлину, чтобы эта металлическая коробка скорее доползла до заданной цели, а она оказалась в своём номере и продолжила отдых, забыв о пересечении со слизеринцем как о страшном сне. Но не тут-то было. Внезапно нижняя поверхность лифта, на которой они стояли, заходила ходуном, заставив находящихся внутри опереться о близ расположенные стены. Свет замелькал перебоями, как в фильмах ужасов. Откуда-то сверху послышались тормозящие скрипы, грохот и ещё нечто, похожее на звук натяжения нити, только в их случае очень толстой и громоздкой. Когда вся эта круговерть стихла, свет стал более-менее адекватно работать, а ребята приобрели способность нормально стоять, не опираясь ни на что, из динамика, близ погасших кнопок, послышался заикающийся женский голос с довольно стервозной интонацией, который предупредил о том, что произошёл перебой и все лифты «встали». Ничего опасного, по словам обладательницы столь неприятного тона, не произошло и через некоторое время они вновь запустят движение, а пребывающие в лифтах прибудут на необходимые им этажи. Ни спокойствия, ни уверенности говорящая не сулила и Грейнджер была искренне рада, что в этой «консервной банке» не было детей, которые бы точно устроили невозможную панику, ведь успокоить их вряд ли бы получилось. – Вот же чёрт! – прошипела шатенка, запрокинув голову назад, откинув тем самым завидную и растрепавшуюся шевелюру. – Лучше бы воспользовалась лестницей… – спешить ей было некуда, однако попросту терять время тоже не хотелось. Да и своеобразная «тренировка» никогда не повредит. – М-да, ситуация…. – протянул рядом стоявший слизеринец. Хотя по произнесённой им фразе в сравнении с интонацией девушки, нельзя было сказать, что парень прямо-таки обеспокоен тем, как проведёт ближайшее время в замкнутом помещении в компании гриффиндорки. Его это, откровенно говоря, совсем не беспокоило. – Ты так спокойно об этом говоришь, будто переживаешь подобное ежедневно. – Если честно, в первый раз, – довольно-таки дружелюбно ответил на это Блейз, чем удивил Гермиону. «А где же брюзжание на тему «Вот вам и «гениальные» изобретения магглов! Вот вам «прогресс» в чистом виде!»? Где излюбленные скептические гримасы типичных аристократов? Где же, в конце концов, выкрики «Грязнокровка Грейнджер, фу, отойди от меня!»? Где, вашу мать, всё это?!» – не верящее в происходящее сознание девушки билось внутри черепной коробки, словно обезумевший бладжер. – Тем более. «А он повзрослел» – отметила про себя гриффиндорка, окинув парня взглядом, в котором было нечто вроде интереса в купе с некими «ростками» уважения, которые «прорастают» лишь в том случае, если ты замечаешь заметные перемены в поведении того или иного человека, ведь любые перемены, по мнению девушки – это был огромный труд. В особенности, когда дело касалось узколобых мыслей, внушаемых с детства. Она не могла с уверенностью утверждать, что парень подвергся каким-то катастрофическим переменам, ведь в школе они только и делали, что вступали в межфакультетные перепалки, а это слабо тянуло на потенциальную платформу для общения. Но всё же было приятно осознавать, что время идёт, а люди, как-то меняются в лучшую сторону, избавляясь от сознательных делений на чёрное и белое. – Ну, что ж поделать, раз так вышло, – пожал он плечами. – К тому же, мы ведь не навечно здесь. Час, от силы полтора-два и на воле, а в панике толку мало. «В этом есть смысл...» – решила про себя девушка. Тяжело выдохнув, она оперлась о стенку лифта и сползла по ней вниз, расположившись на полу. К удивлению Гермионы, слизеринец, спустя какое-то время, повторил её действия и сполз на пол, не заботясь о том, что может испачкать свои светло-синие джинсы. – Ты никуда не спешишь? – внезапно спросил Блейз, заставив девушку обратить на него свой взгляд. – Нет. А ты? – Разве что на встречу с другом и его очаровательной спутницей, но я всё равно уже не успеваю. Поэтому, на сегодня мне уже некуда спешить, – с улыбкой ответил парень, кажется, обрадовавшись вопросу с её стороны, располагавший к продолжению диалога. Насколько помнила гриффиндорка, Забини всегда отличался особой говорливостью ещё со школы. – Ты по работе или на отдых? – Всего понемногу. – «Краткость – сестра таланта» – твоя основная позиция, да, Грейнджер? – вполне дружелюбно поддел парень. – Ну, не всем же, как ты, в каждой бочке затычкой быть, – ехидно ответила девушка, зная, что слизеринцам спуску давать нельзя, сколько бы воды не утекло – это она волей-неволей усвоила со школы, не смотря на то, что и не общалась с большим количеством представителей змеиного факультета. Брошенная последняя фраза раззадорила Блейза ещё больше. Гермиона закатила глаза, но свою улыбку скрыть не смогла, уж очень заразительный смех был у мистера Забини. Да и то, что в лифте она не одна придавало какую-никакую уверенность. «Если уж помирать, то вместе» – чёрным оттенком съюморило сознание девушки, которое, надо признать, в присутствие парня отвлекалось от ненужных панических мыслей более чем характерных для данной ситуации в любом возрасте. – Может, расскажешь, как поживаешь или что-нибудь в этом роде? – полюбопытствовал «говорливый» спустя полминуты справедливого молчания. – Не делай вид, что тебе интересно, всё равно не поверю. – Грейнджер, если мне не интересно, я и не спрашиваю. На это заявление Гермиона лишь фыркнула. – Ну, да, конечно… – Думай что хочешь, но разве я сказал хоть что-то, что могло заслужить такое пренебрежение с твоей стороны? Его слова невольно кольнули девушку по совести. Ведь слизеринец, на удивление, действительно не сказал ничего такого, что могло бы её оскорбить или обидеть. Так, вполне дружеский стёб. В данной ситуации это она вела себя, как основной поведенческий контингент его факультета. – Я не очень люблю говорить о себе, – подала голос девушка после минуты воцарившегося молчания, разбавляющегося лишь тонким гулом светодиодной лампы над ними. Блейз вновь с заинтересованностью посмотрел на неё. – Уверена, у тебя это получится гораздо лучше. Так что мне бы хотелось послушать вас, мистер Забини, – с примирительной улыбкой закончила Гермиона. – Девушка, не любящая говорить о себе.… Хм, – вслух произнес парень, найдя в брошенной Гермионой фразе какой-то вывод чисто для себя. – У меня есть идея получше, – после недолгой заминки, решил парень, подняв указательный палец в верх. Повернувшись корпусом в другую сторону, он чем-то зашебуршал. Гермиона чуть подалась вперёд. Как оказалось, сзади парня располагался новенький клетчатый рюкзак довольно известной фирмы, в нём он упорно что-то искал. В конце концов, поиски подошли к своему завершению. Усилиями парня из рюкзака вытянулась закрытая бутылка добротного огневиски с замысловатой гравировкой огромного красного дракона: извивающегося в огне и скалящегося, свирепо смотря прямо в упор на того, кто брал бутылку в руки с каким-то призывом в виде: «У тебя кишка тонка, чтобы выпить то, что сюда влито». – Раз нам никуда не надо, то и трезвыми быть необязательно. К тому же, алкоголь развязывает языки даже самым несговорчивым девушкам. – Пошляк, – преувеличенно шумно выдохнула Гермиона, улыбаясь и понимая, что отказу его речи не подлежат, а последующие действия носят непредсказуемый характер. Но никто не говорил, что она была так уж резко против. Очень даже наоборот. – Что ж, думаю, на не особо сговорчивых слизеринцев это «развязывание» тоже распространяется. Так что вперёд. – Вот это разговор! – одобрительно изрёк Блейз, сам не представляя, во что ввязывается. Собственно говоря, бесстрашия ему было не занимать.