Учитель информатики

Рита смотрела мне в глаза с болью и страхом, волосы её были мокрыми и грязными, голова перебинтована, руки тоже в бинтах, на щеке пластырь, её одежда была грязная и вся в крови. Край её блузки был оторван, она перебинтовывала рану? Себе или Стасу? Чёрт! Где Стас?! Все молчат, все молчат и смотрят на неё… Глаза у неё красные, она плакала. Она много плакала? Почему? Что-то случилось со Стасом?! Чёрт! Ну где же Стас?! – Юля, – еле слышно прошептала она. – Неееет!!! – из меня вырвался неконтролируемый мной громкий вопль. Из самой глубины, на подсознательном уровне. Я смотрела на неё, а к глазам подступали обжигающие слёзы, сердце бешено колотилось в груди, кровь била в висках, ноги становились ватными… Нет! Нет! Нееет… – Что? – задыхаясь, прошептала я, но она молча стояла, качая головой, и по её щекам катились слезы. – Рита, чёрт возьми, ЧТО? – Мы… Я… Я за рулём была… Я… Он… А потом… – её вопли сквозь слёзы было совершенно не разобрать, моей опорой была лишь парта. Я еле держалась на ногах. Мир рушился под ногами по кусочку, по мелкому крошечному кусочку. Я уже знала, что всё рухнет, но всё ещё пыталась держаться на ногах. – Рита! – громко крикнула я так, что она вздрогнула. –Я не виновата. Мы ехали… – через всхлипывания говорила блондинка короткими фразами. Мир шёл кругом, время остановилось… А кусочки под ногами всё сыпались и сыпались в пропасть, эхом отдавая в моих ушах… – На перекрёстке… Камаз… И у него… Он… Подушка безопасности не сработала… Юляяя… – воскликнула она и зарыдала. Нет, только не это… Нет… Я умру без него… Я не смогу… В душе всё оборвалось... Нет… Нет… Нет… Пожалуйста, нет… Я ощущала на себе пристальные взгляды одноклассников, все молчали. Даже Лена. Чёрт возьми, почему все молчат? Тишина убивает, пожирает изнутри… – Стас? – прошептала я, не узнавая собственный отчаянный голос. Слёзы хлынули из глаз и обжигали, а Рита молчала и смотрела на меня с болью. Да не молчите же… – Рита! – заорала я что есть силы. – Нееет!!!!! Нееееет!!!! Рита, скажи, что он жив?! Рита… Ритааа, я заклинаю тебя! Скажи, что он жив… Неееет!!! – сердце разрывалось в клочья, и земля под ногами оседала всё стремительней. Я оттолкнула Аню, пытающуюся взять меня за руку. Я задыхалась… – Он в коме… – тихо прошептала Рита, опустив голову. – Где?! – мой крик, наверное, было слышно даже и на улице, – где он, чёрт возьми?!!! – В первой клинической, – она сползла по стене и обхватила голову руками. А я сорвалась с места и побежала, что есть силы, не слушая ни Риту, ни Аню, ни учительницу физики, пытавшихся меня остановить. Я убегала подальше от рушащейся под ногами пропасти… Бежала, бежала, бежала… Волосы больно хлестали по лицу, слёзы обжигали, боль душила, сердце сжималось всё сильней. Я бежала, не замечая ни людей, ни машин, я сбивала с ног прохожих. Но бежала, бежала из последних сил, я должна быть сильной. Устала… Ноги больше не слушались, протянула руку, и через секунду рядом со мной с визгом остановилась машина. Я не видела ни марки, ни цвета, ни водителя. Сквозь слёзы выдавила: «Первая клиническая, быстрее». И машина сорвалась с места, вдавив меня в сидение. Водитель что-то бормотал, пытался успокоить, но я его не слышала… Через десять минут я уже бежала по лестнице в больнице. Стас был в реанимации. У дверей реанимации меня встретила молодая женщина, должно быть, медсестра. – Туда нельзя, – запротестовала она и перегородила мне проход, выставив руку. – Мне нужно, – тихо прошептала я. – Нельзя, – она покачала головой. Я решительно подалась вперёд, но она перегородила мне вход собой. – Девушка, он без сознания, туда нельзя. – Мне можно. Я не уйду. Мне нужно. Прошу вас, мне нужно… Я с ума сойду здесь… Я умру без него… Но она лишь покачала головой и посмотрела на меня полным печали взглядом. Я закрыла глаза от безысходности, от бессилия. Когда я вновь их открыла, рядом с медсестрой появился мужчина средних лет в белом халате и с папкой в руке. Он поправил свои очки, положил руку на плечо медсестре и заговорил. Его голос был спокойным, даже очень спокойным. – Анна, принеси девушке воды и успокоительного. Нет, не нужно мне успокоительного, мне нужно туда, к Стасу… Женщина тут же скрылась. – Я Вячеслав Антонович – лечащий врач Дёмина Станислава Николаевича, – он протянул мне руку, я из последних сил подняла руку и поздоровалась. – Вы Юля? – слишком спокойно спросил он, чуть приподняв брови. Откуда он знает? – Да, – пробормотала я, растерявшись. – А откуда вы… Ээ… – Он звал вас перед тем, как отключился... К горлу подступил комок. Я смотрела на него, широко раскрыв глаза и рот. Я не знала, что сказать, а он был так сдержан и спокоен. Рядом вновь появилась Анна со стаканом воды и таблеткой. – Выпейте, Юлия, – попросил доктор. Сопротивляться не было сил. Я подчинилась. А он перевёл свой взгляд на Анну. – Выдайте ей спецодежду и впустите, – его голос стал жёстче. Анна хотела было возразить, но врач одарил её суровым взглядом. – Юлия будет там столько, сколько ей будет нужно. Это моё решение. Я была так благодарна этому человеку за поддержку, за понимание. Минут через пять я уже была одета в медицинский халат, штаны, шапочку, маску и бахилы. Я помедлила возле двери в реанимацию, сделала глубокий вдох, собралась с силами и вошла… То, что я увидела, привело меня в шок… Стас лежал неподвижный, к нему были подключены какие-то аппараты, на которых прыгали цифры, стрелки, кардиограмма и много всего мне не понятного. Голова его была перебинтована, но на лице ни царапинки, на руках тоже ни царапинки, только два синяка и трубки с иголками в вены – капельницы. Рот и нос закрыты дыхательным аппаратом. Я тихо прошла, взяла стул, поставила его рядом и села. Во рту пересохло, а сердце будто боялось сделать стук, разрушить тишину и тихое пиканье аппаратуры. Я легонько прикоснулась к его руке, провела пальцем по венке, и из горла вырвался дикий вопль. Я была разбита, было больно, жутко, страшно… – Вот только плакать ни к чему, – спокойный голос, доносившийся сзади, заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Это был врач. – Что с ним, доктор? – спросила я тихо, затаив дыхание, боясь услышать ответ. Что он скажет? А если? Нет! Даже думать об этом не хочу. Не могу. Он обязательно поправится… – Признать честно, я бы и сам хотел это знать... Все показатели в норме, никаких серьёзных повреждений нет, – сказал доктор, взяв меня за плечо. Я выдохнула. – Но, – я ничего не понимала, почему тогда он лежит тут без движения и без единого признака жизни, – почему тогда?! – я даже не знала, как закончить свой вопрос. – Кто знает, – пожал плечами Вячеслав Антонович, – кто знает. Он был в сознании, когда его доставили к нам в больницу, он звал вас, говорил что-то о родителях, а потом отключился. Мы констатировали кому. Вы его? – Девушка, – прошептала я. По моим щекам вновь покатились слёзы. Звал меня… О Господи… – Не стоит плакать. У него всё в порядке, ни одного перелома, лишь несколько ушибов и ушиб головы. Ушиб головы, конечно, мог вызвать кому, но, я думаю, дело тут совсем не в этом. Возможно, шок. Возможно психологическое... Я непонимающе смотрела на врача. Всё, что я могла, это лишь закрывать и открывать глаза, стряхивая с ресниц слёзы. – Не плачьте, Юлия. Ему нужны положительные эмоции, я уверен, что он нас слышит, и вы ему сейчас очень нужны. Именно поэтому я вас впустил. Будьте сильной! Всё будет хорошо. Он вышел, а я просто смотрела на моего Стаса, держала его за руку и боялась шелохнуться, по щекам всё ещё текли слёзы. За окном уже стало темнеть, когда в кармане завибрировал мой мобильник. Я нерешительно взглянула на светящийся экран. Мама… – Алло, мама, – я не узнала собственного голоса: спокойный, хриплый и такой надломленный, пустой… – Доченька, – мамин голос тоже был взволнован. – Мам, я... – что ей сказать? Я совершенно не готова сейчас к разговорам, – мама, ты прости меня, но я сегодня не приеду, и завтра не приеду… Мам… Прости… – Как он?! – спокойно спросила мама. Что? Но откуда она знает?! Кто ей сказал? Аня?! Нет, она не могла так со мной поступить. Особенно сейчас… – Откуда ты знаешь? – Нам звонили из школы, сказали, что ваш классный руководитель разбился. – Мам, как ты догадалась, что я здесь? – Я давно всё поняла, доченька, я ведь твоя мама. – Мама, – я снова разрыдалась, – я не смогу жить без него, мама… – Тише родная, тише. Всё будет хорошо. – А папа? – я в ужасе представила, что будет, если папа узнает о том, что я встречаюсь с учителем. – Я скажу ему, что ты у Ани. Не волнуйся, дочка. Всё будет хорошо. – Спасибо, мама… Я отключилась и положила голову на край его кровати, взяла за руку и так и просидела всю ночь до утра… Не сомкнув глаз. Утром врач уговорил меня выпить кофе и умыться. Кофе показался слишком горьким и неприятным, но я выпила, хотя есть и пить совсем не хотелось, но я должна была его выпить, чтобы не уснуть. Я умылась прохладной водой, даже не глядя в зеркало, и вернулась в реанимацию. – Как он? – прошептала я, всхлипывая. – Стабильно. Без изменений, – голос врача был таким спокойным, что, казалось, ему вообще безразлично. – Вы опять плачете? – сменил тему врач, взглянув на меня. – Юля, поймите, ему нужны положительные эмоции, – голос врача стал более мягким. – Вы с ним говорили?! – я покачала головой и изо всех сил старалась унять слёзы, но у меня это плохо получалось. – С ним нужно говорить. Нужно. Он слышит вас. Верьте мне. Он пожал мне плечи и вышел из палаты. Я села на стул и снова взяла Стаса за руку. Он лежал неподвижно и был очень бледен. Я собрала всю свою волю в кулак и сделала глубокий вдох. Говорить… Я должна быть сильной! Я должна с ним говорить…