Учитель информатики

Сегодня с самого утра я находился в тревожном напряжении. Сначала я долго не мог собраться в школу. Целый час перебирал все имеющиеся в моём шкафу рубашки, брюки, джинсы, два раза принимал душ, мусолил волосы, ходил по комнате, не зная, за что взяться. В итоге собрался, вышел, и два раза возвращался домой, сначала забыв телефон, затем взяв телефон, но оставив на его месте портмоне с документами. Очень нервничал и волновался. Вчера я всё вспомнил… Всё! Всю свою жизнь до мельчайших подробностей… До вчерашнего дня я думал, что я схожу с ума. Когда я очнулся в больнице, я не думал ни о том, кто я, ни о том, что я делаю в больнице, ни о том, помню ли я что-нибудь, ни о том, что начинаю задыхаться от удушливого аппарата, перекрывающего доступ к воздуху. Я думал лишь о прекрасной, как ангел, но отчего-то слишком бледной, уставшей и слегка растрёпанной девушке, сидящей у изножья моей кровати. Она попала в самое сердце незамедлительно и бесповоротно. И как бы я потом не пытался избавиться от мыслей о ней, ничего не выходило. Это было сильнее меня, сильнее вообще всего… А она оказалась моей ученицей, я чуть не рехнулся, когда узнал об этом. А она приходила ко мне, заботилась, кормила, помогала Рите. Рита о ней молчала, потому что врач запретил говорить о прошлом. Мне казалось, что они с Ритой очень дружны, иначе чего ей так печься обо мне. Ведь не будет же ученица так заботиться о своём учителе! Но я никак не мог её вспомнить. Ни единого момента из жизни, ни единого урока, а я ведь оказался её классным руководителем. Я ведь должен был её часто видеть, но я вообще не мог ничего вспомнить. Будто впервые её увидел, очнувшись. У меня из памяти не выходили её глаза в тот момент, когда я вышел из комы. Такие испуганные и в то же время такие счастливые. Я пытался вспомнить, до головной боли, до бессонницы. Я терзал себя, а она всё приходила и приходила, сводя меня с ума… От неё исходило столько тепла, столько заботы, нежности и любви. И это приводило меня в ужас. Я не мог понять, что между нами происходит. Понемногу стал понимать, что она никак не может дружить с Ритой, ведь сестра живёт далеко отсюда. Стал догадываться, что здесь определённо кроется что-то другое, но не мог понять, что. Её объяснения по поводу нехватки персонала в этой больнице, конечно, имели место быть, но я на подсознательном уровне чувствовал что-то другое. Я не мог разобраться в том, что происходит со мной самим. Меня до сумасшествия к ней тянуло. Она привлекала меня, околдовывала своей простотой и невинностью. И я не мог понять, почему. Я уже знал, понимал, что она моя ученица, но с ума сходил оттого, как хотел коснуться её, заставить улыбнуться, развеять печаль в глазах. Я чувствовал привязанность к ней. Понимал, что мне знакомо это чувство, но не мог вспомнить, ничего не мог вспомнить. Это невыносимо – видеть человека и не помнить, кто он для тебя. Я пытался воспринимать её лишь как ученицу, но не мог. Я влюбился, влюбился в неё с первого взгляда, тогда, когда очнулся. И даже когда узнал, что она моя ученица, не избавился от этого чувства. А потом она исчезла… Заставив изводить себя догадками. Терзать душу запретными чувствами. Я прекрасно понимал, что я напугал её в тот день, когда она привезла мне пирожки на моей Инфинити. Те самые, которые я впервые попробовал на «горе счастья». Но это я сейчас помню об этом, а тогда, в тот день, я ведь не мог ничего знать. Это было самое ужасное чувство в моей жизни. Даже страшнее момента аварии… Сначала, когда я увидел в окно, как она приехала на моей машине, я не мог понять этого. Не мог понять, почему у неё есть доверенность на вождение моей машины?! Был зол на себя до ужаса… Потом не мог вспомнить невероятно знакомый вкус вишнёвых пирожков. А потом она меня поцеловала. Трепетно коснулась сладкими губами моих губ… Я чуть с ума не сошёл, меня ученица поцеловала… Поцеловала – это полбеды, а вот то, что я хотел этого, – это уже сумасшествие… Во мне горело желание. Желание быть с этой девушкой! С ученицей!!! Я боялся себе признаться в том, что влюбился в ученицу. Влюбился! Это же каким извращенцем нужно быть?! Но Юля была нужна мне. Нужна… Я хотел, чтобы она была со мной, чтобы она была моя… Разве я мог тогда подумать, что она давно моя?! Ведь она молчала и ничего не рассказывала, потому что врач ей запретил. Все молчали. А я сходил с ума… Без неё. Она исчезла из моей жизни... Но на днях я вспомнил пароль от своего ноутбука, включил его и обнаружил там фотографии. Наши с Юлей совместные фотографии. Я был шокирован. Это не передать словами. Это неописуемо. На фотографиях мы были такие счастливые: вот мы где-то в горах, она смеётся, вот лежит на траве, а здесь мы в боулинг клубе, с нами Аня, все смеются, все счастливы. Вот она в моей машине, вот мы с ней в моей кровати, улыбаемся и жуём попкорн. Это на моей кухне, она стоит спиной к фотографу в одной рубашке… Моей рубашке и с голой попкой и это я фотографировал. Вот мы все в муке, а вот я с веником, фотографирует, судя по всему, она. У меня голова раскалывалась, и снова пришлось глотать обезболивающие. Я ничего, ничего из этого не помнил… Но мне это нравилось. Это было именно то, чего я желал сейчас, не зная о прошлом. А сегодня ночью я соскочил в холодном поту, задыхаясь… Я вспомнил. Я ВСЁ ВСПОМНИЛ! Всё до мелочей. Как я мог забыть ту, которую безумно любил? Это невероятно. Юля ведь… Она, наверное, сходила с ума не меньше моего?! О, Господи, как она терпела весь этот месяц… Это же больно… А я ведь обещал ей, обещал никогда не причинять боль. Я идиот. Я просто идиот… Сегодня у моей девочки самый последний звонок. Сегодня она станет уже не моей ученицей. Я когда-то давал себе обещание терпеть и скрывать всё до выпускного, но терпения уже не хватало. Она и так настрадалась за последний месяц. Сегодня пусть будет, что будет, и скрывать свои чувства от окружающих, я уже не в силах… Я хочу сказать ей, что я всё вспомнил. Я хочу, чтобы об этом знали все. Я хочу поговорить с её родителями… Я купил огромный букет ромашек и поехал в школу вместе с сестрой. Сегодня Рита снова уедет, и теперь уже мы долго не увидимся. Её дела в нашем городе закончились, я выздоровел, и она уезжает на север. Я всю дорогу говорил о Юле, не скрывая своих эмоций. Рассказывал о планах на будущее, а сестра молчала. Молчала и плакала… Сегодня я наконец смогу объясниться с родителями Юли. Я решил и больше не намерен откладывать этот момент. Приехали мы как раз к началу торжественной части, я тут же нашёл родителей Юли и не стал медлить, я всё рассказал им: о своих чувствах, о своих серьёзных намерениях, о том, что всё вспомнил, что мне очень жаль, что я заставил их дочь страдать. А они, оказывается, всё знают. Знают о наших отношениях до комы, знают, как сильно любит меня Юля. И они давно дали одобрение нашим отношениям. Я был искренне благодарен им за это и пообещал не подвести их доверие и заботиться об их дочери. Панины предложили подождать с признанием Юле до конца торжественной части, чтобы она смогла полностью прочувствовать этот волнительный момент своей жизни. А если ей сейчас признаться в том, что я всё вспомнил, она будет думать лишь об этом и никак не о последнем звонке. И я согласился. Какие же красивые были сегодня ученики, а особенно она – моя любимая ученица… Сейчас она стояла неподалёку, спиной ко мне, поэтому не видела меня, оборачивалась, правда, несколько раз, и я замечал, что взгляд её наполнен печалью. И, скорее всего, не оттого, что школа закончилась… Мне это сердце подсказывало, и я корил себя за это… Она думает, что я до сих пор ничего не помню… После окончания торжественной части моя девочка вместе с Аней вышла в центр петь песню, начинал капать мелкий дождик, все открыли зонты, а девочки стояли под открытым небом. Аня сказала, что они не будут петь песню о последнем звонке и что она вообще петь не будет, и дала этому очень странное пояснение. Я понял его смысл лишь тогда, когда Юля запела. Она пела для меня. Эта песня и то, с какой болью звучал её голос, заставляло моё сердце обливаться кровью… Она поёт: «Пожалуйста, небо, не надо больнее Я жить без него не могу, не умею» А я стою как вкопанный, я дыхнуть боюсь, не то что пошевелиться. Я чувствую себя полным ничтожеством, заставляющим её так страдать. Её голос дрожит, она плачет, и небо тоже плачет, как бы чувствуя её зов: «Пожалуйста, небо, не надо больнее, Я жить без него не могу, не умею, Хочу в это сердце, обратно, с разбега Пожалуйста, небо... Пожалуйста, небо» «Обратно»… Она поёт «Обратно». Она хочет обратно в моё сердце, но она ведь всегда была там. Если бы она только знала. Ну почему я не сказал ей до линейки?! Почему заставляю её страдать ещё и сейчас? Хочу сорваться с места и побежать к ней, но меня останавливает её мама, крепко взяв за руку. – Пусть поёт, сынок, ей станет легче. Ей нужно выкричаться... Я стою и в ужасе смотрю на Юлю. Сколько эмоций, сколько страданий в её жестах, в её взгляде, в словах… Она показывает мне о своих чувствах, она кричит о них на глазах у всех. Она поёт: «Я не знаю твой ответ, Помнишь или нет, Говорю себе «не может быть». Она изменила текст песни и поёт только для меня. Меня бросило в дрожь... Я смотрел на неё, и вдруг воспоминания нахлынули с новой силой. Перед глазами картина недавнего прошлого. Я уже слышал, как она поёт… Год назад. Год назад я убежал, как трус, поняв свои чувства к ней. Я позволил увести её этому мерзавцу. Господи, мне не надо было этого делать, и ей не пришлось бы пережить весь тот ужас. Мне и сейчас не нужно тут стоять, чтобы она не переживала и этот ужас. Но меня не пускают к ней. Ты только допой, родная, и ты перестанешь страдать. Меня пустят к тебе, и я сделаю тебя самой счастливой девушкой на свете. Сегодня я уже не боюсь своих чувств… Она надрывисто кричит: «Пожалуйста, небо». И небо отвечает ей раскатами грома. Это жутко… Она кричит ещё громче, перекрикивая музыку, и это больше похоже на мольбу к небесам, чем на песню. Она опускается на колени, на неё обрушивается ливень, но она поёт, она кричит… «Пожалуйста, небооо», – роняет голову на колени и замолкает... Мою руку отпускают, и я хочу бежать к ней, но ноги отказываются… Стою, глядя на неё, и не могу пошевелиться. Она поднимает на меня взгляд, полный надежды, а я стою… Ну давай! Иди же! Иди… И я делаю шаг, затем ещё один… И вот я уже бегу к ней со всех ног, а она – мне навстречу. По её щекам катятся слёзы. Их не видно, они сливаются с каплями дождя, но я их чувствую, и её глаза всё говорят. Она плачет. Её душа плачет… Но я сделаю всё, чтобы она больше никогда не плакала от горя, лишь от счастья. Все вокруг смотрят на нас, Рита рыдает, плачут и многие другие девушки, настолько эмоционально она пела. Я подхватываю её и начинаю кружить, кружить под проливным дождём, и, кажется, мир в этот миг остановился, и ничего уже не нужно скрывать. Есть только она и я… И не важно, что скажут другие. Я кружил её… Кружил… Кружил… Затем поставил на землю, подарил ромашки и поцеловал… Поцеловал со всей любовью и нежностью, пытаясь забрать всю её боль. И пусть вся школа сейчас смотрит на нас и все учителя во главе с директором школы готовы разорвать меня на части… Меня уже ничего не волнует. Главное, Юля больше не страдает. Я чувствовал себя самым счастливым мужчиной на свете, я целовал и сжимал в объятиях мою любимую девочку… И все преграды рушились на глазах. Главное, её родители приняли меня и поняли, а мнение остальных мне было не важно. Она отстранилась и осмотрела взглядом окружающих, улыбнулась мне, взяла за руку, и мы отправились к её родителям на глазах удивлённой публики. Мы были мокрые с ног до головы, но до безумия счастливые. Она вновь улыбалась, и от этого моё сердце обливалось теплом. Её родители крепко обняли нас. Это и было доказательством того, что переживать учителям и директору было не о чем… Ещё больше удивив одиннадцатый «В», нас радостно обняла Рита. Рита попрощалась со всеми и даже расплакалась. Она сказала мне на прощание очень важную для меня вещь… Чтобы я берёг Юлю, что ей нравится мой выбор и что Юля такая одна. Это я знал и без неё, но слышать эти слова из её уст было очень приятно и важно! Они с Юлей – это единственное, что есть у меня в жизни. Моя любимая тут же что-то шепнула ей на ухо. Та удивлённо раскрыла глаза и чуть не подпрыгнула на месте. – Это правда?! – запищала сестра, оглядев Юлю с ног до головы, и Юля кивнула. Рита крепко её обняла и попросила беречь себя. А потом сказала то, что я давно хотел услышать от неё. Чтобы я сделал на выпускном всё так, как и запланировал. Мы проводили её до такси, и она уехала, возможно, надолго. После мероприятия директор, конечно, вызвал меня на ковёр, но родители Юли настояли на том, чтобы идти со мной. Юля очень рвалась пойти с нами, но мы убедил её, чтобы она осталась в машине и согрелась. Я укутал её в плед и закрыл машину, чтобы она не вышла и не помчалась мне на помощь. В кабинете директора мы и расставили все точки над «И». Директор принял нас, мягко говоря, недружелюбно. Начал громко говорить о том, что думают по этому поводу учителя и как возмущаются произошедшим родители старшеклассников. Но папа Юли убедил директора в том, что они давно обо всём знают и не видят в этом ничего плохого. Больше для нас с моей любимой девочкой не было никаких преград! Когда я открыл машину, я очень сильно удивился тому, что увидел. Она что-то ласково бормотала себе под нос, не замечая ничего вокруг. Она явно к кому-то обращалась, но в машине никого не было, и телефона у неё тоже не было. Увидев меня, она вздрогнула и быстро спросила: – Всё в порядке? – Да. Любовь моя, ты что-то скрываешь?! – спросил я, не на шутку встревожившись. Она разговаривает сама с собой?! Может, это следствие её страданий… Может быть, следует рассказать об этом её родителям, может быть, нужно показаться психологу. Я не знаю… Она покачала головой, а её щёки покрылись румянцем. Я решил не напрягать её сейчас и поговорить об этом позже. Мы увезли Юлиных родителей домой, а потом поехали с ней и её классом гулять. Больше я её не оставлял одну ни на минуту. А дома я признался ей, что хочу вспомнить её тело… Я медленно стал целовать её губы, носик, мочку уха, плавно передвигаясь на шею, ключицы… Это доставляло мне невероятное удовольствие. Я наслаждался ею, упивался её ароматом, её вкусом. – Какая же ты сладкая, – прошептал ей на ушко, прерывая её тихие возбуждающие стоны. – Ты тоже, – прошептала она, покусывая моё плечо, затем нежно целуя место укуса и вновь покусывая. И эта самая сладкая мука, отдающаяся прямо в пах. Она отвечает на мои ласки лёгкими поглаживаниями, её прохладные пальчики игриво скользят по моему горячему телу. По всем укромным уголкам… Губами я провожу дорожку по её телу, доходя до прелестной, вздымающейся от возбуждения груди, обвожу языком ореолу соска, заставляя Юлю изгибаться подо мной всем телом и награждать меня лёгкими стонами наслаждения. И не в силах сдержать собственного стона, с силой вдавливая её руки в кровать, я запускаю в рот сосок… Ммм… Какая вкусная у меня девочка и какая громкоголосая… Начинаю ласкать её сосок: облизываю его, посасываю, покусываю, причмокиваю. Юлино тело тут же отзывается на мою ласку, сосок твердеет и вздымается, её дыхание сбивается. Освобождаю одну руку и принимаюсь ласкать уже обе её груди, одну пальцами, другую ртом. Она выгибается всем телом, запускает руку мне в волосы и, сильно сжав их, вдавливает меня к себе в грудь… Какая нетерпеливая девочка… Желание во мне нарастает всё сильней, и сдерживать себя всё трудней… У меня всё это время после выписки никого не было. Я знал, я чувствовал, что принадлежу только одной. Она тоже горит желанием, её тело пылает, она запрокидывает голову назад и томно шепчет: – Возьми меня, пожалуйста… И этот зов сводит с ума… Слегка привстав, стягиваю с себя трусы, трещащие от напора моей восставшей плоти. Я хочу её, безумно хочу. Никого и никогда я не хотел так сильно… Задыхаясь от желания, я дотягиваюсь до тумбочки и достаю упаковку презерватива. Одним рывком разорвав пакетик зубами, я прислонил презерватив к своей горящей от желания плоти и принялся было его разворачивать, как почувствовал прикосновение её прохладных пальцев к моей пылающей жаром, налившейся кровью плоти... – А-а-а-ах, – я не смог контролировать вырвавшийся из моей груди стон. Как же приятно. Как сносит крышу. Что со мной делает эта девушка?! Она не убирает руку, лишь касается постороннего предмета и швыряет его в сторону. – Нам это не нужно, – тихо шепчет она, пристально глядя в мои глаза, тем самым слегка ошарашив меня. Что это значит?! Она что, начала пить таблетки? Но это безумство. Я ведь просил её однажды не делать этого. Уверял, что сам позабочусь о защите, уговаривал не портить своё здоровье химией. – Ты предохраняешься? – тихо спросил я, а мысли плыли уже далеко-далеко, ведь пальчиками она тихонько поглаживала мой эрегированный член. Это заставляло дрожать каждую клеточку моего тела… Терять голову… – Нет, – эти слова заставили меня вернуться в реальность. Нет?! Значит ли это, что она хочет ребёнка?! Хотя смутно помню, что-то такое уже было пару раз. Она говорила, безопасные дни. Я тогда пытался объяснить ей, что это ненадёжно, но не смог устоять. Она так просила попробовать без защиты, горела желанием почувствовать меня без постороннего предмета, что я сдавался, сходя с ума... Изливался ей на бедро, но крышу сносило так, что я ни в чём не мог быть уверенным. Но, судя по всему, безопасные дни действуют. А если и нет, всё равно... – Безопасные дни, – прошептала Юля, ответив на мои мысли, закинула ноги мне на бёдра, скрестив их сзади и упершись своим лоном о мою пылающую плоть… После этого я не мог уже ни о чём думать... Только о ней, только о нашей близости. Одним толчком я оказался внутри неё. Она подалась бедрами мне навстречу и стала ловить мой ритм. Она была моей, полностью, до последней капли, только моей… Этой ночью она не позволила мне отстраниться и впитала всего до последней капли. Я и не сильно хотел отстраниться. Я хочу жениться на ней и хочу, чтобы она родила мне ребёнка. А ещё это ночью мне показалось, что Юля стала более женственной. Её и до этого прекрасное тело слегка изменилось и стало более привлекательным и податливым. Груди стали немного больше, плотнее и гораздо чувствительнее, а бёдра выглядели более округлыми. А, может, я просто долго не видел её и слегка подзабыл?! Но наслаждение, которое доставляла мне её близость, заставила забыть обо всём, были только она, я и страсть, разгорающаяся между нами... Впереди нас с ней ждут её выпускные экзамены и выпускной бал. Этот бал все запомнят надолго… Я уже решил для себя, что этот день станет для Юли самым счастливым! Предварительно получив одобрение её родителей, я начал готовиться к выпускному…