Серая паутина мира

      После смерти Лисы жизнь Алексея изменилась. Он надеялся, что его оставят одного наедине со своими мыслями, от которых он будет медленно сходить с ума, не зная, что ему делать. Но казалось, что весь мир сошёл с ума и решил, что оставить одного его более чем на полчаса - страшное преступление. Даже Шурик не скупился на то, чтобы постоянно ему звонить. Хотя с ним это было понятно, ведь Шурик был его единственным другом, прекрасно об этом знал и понимал, что, кроме него, помочь Алексею некому, и всячески старался поддержать, даже находясь на другом конце света.       Всё началось с похоронного агента, который заявился на следующее утро после опознания тела. Как он нашёл их квартиру, Алексей не знал, но слишком наглого молодого человека вытолкал. Мужчина знал, что организовать похороны должен он сам от начала и до конца, чтобы хоть как-то отблагодарить Лису. Да и себя занять, ведь просто сидеть сложа руки сил не было, мысли слишком давили, а так, хоть что-то делая, он немного отвлекался и чувствовал себя почти живым.       Заказ зала, где пройдут поминки, договориться в церкви, сделать всё необходимое, создать меню, состоящее исключительно из любимых блюд Лисы. Всё это он делал один, сознательно отказываясь от помощи многочисленных приятельниц девушки. Единственным человеком, чью помощь он с удовольствием принял бы, была мать Лисы, но она пока не вернулась из своей поездки и не собиралась прерывать её, заявив, что он сам всё сможет сделать. В голосе женщины, конечно, чувствовались нотки огорчения, но казалось, что она потеряла собачку, а не единственного ребёнка. Совсем другая реакция была у отца Лисы, он уже купил билет на поезд и готов был примчаться. Эта новость выбила из колеи, и, хоть у него и были дети от другого брака, смерть своей старшей дочери мужчина воспринял тяжело, он даже чуть в больницу не попал с сердечным приступом.       Таким образом, Алексей свёл общение с внешним миром почти к нулю, хотя кроме, Лисы и Шурика, люди и сами не шибко к нему тянулись, да и помощь свою предлагали больше из вежливости и потому, что так принято, а не из-за искреннего желания.       Но если обычные люди его почти не трогали, то вот необычные решили, что он просто обязан стать одним из них, несмотря ни на что. Всё началось буквально через пару часов после того, как Алексей прогнал назойливого агента. Тогда он как раз начал заниматься организацией похорон, не давая себе впасть в отчаянье, к которому был очень близок.       Оторвала его дамочка, что своими длинными ухоженными ногтями с маникюром нажимала на звонок и явно не собиралась прекращать, пока ей не откроют дверь.       — Мельников?! — дама то ли задавала вопрос, то ли утверждала.       — Что вам? — Алексей был мрачным, в его планы точно не входил разговор с незнакомыми ему людьми — не до них сейчас было, ему в данный момент люди в принципе были безразличны.       — Я насчет недавнего происшествия с вампиром, — дама, не дожидаясь, пока её пригласят, прошла внутрь квартиры, на кухню. — Вам что-нибудь говорит название «Дневной Дозор»?       — Нет, и боюсь, сейчас мне совершенно не до этого.       — Зря ты так. Видишь ли, в Дневном Дозоре работают маги, хотя сами мы себя называем Иными, нам доступно всё то, о чём люди могут только мечтать. Только представь: тебя ждёт настоящая свобода, недоступная другим. — Ведьма (а в этом у Алексея не осталось сомнения) помимо, очень убедительных слов, ещё подкрепляла свою речь неспешным закидыванием ноги на ногу, дававшим в полной мере насладиться её длинными и стройными ногами.       — Мне это неинтересно, боюсь, что вы немного опоздали, — Алексей старался быть предельно вежливым, хотя понимал, что надолго его выдержки не хватит.       — Красавчик, ты не понимаешь. Тебя ждёт вечная жизнь, которую ты сможешь сделать такой, какой захочешь. — Дамочка наклонилась к мужчине, тем самым демонстрируя немаленькое декольте.       — Зачем мне вечная жизнь, если я благодаря вам потерял самое дорогое? — мужчина грустно улыбнулся, одарив ведьму тяжёлым взглядом. — Вы мне не договариваете. Многого не договариваете, выкладывайте всё.       Ведьма испугалась резкого тона мужчины, её цель была соблазнить его и инициировать как Тёмного, а уже после этого рассказать о Ночном Дозоре, Договоре, да и вообще, о мире Иных.       — Хорошо, я расскажу. Есть два типа Иных: Тёмные – Дневной Дозор и Светлые – Ночной Дозор. Не стоит пугаться того, что мы Тёмные, для нас это значит «свободные». Мы ничем не ограничены, можем делать всё, что захотим. Светлые же ограничены, они думают, что люди нуждаются в опеке. Мы же так не считаем — люди вполне способны жить сами, без нашей защиты. Каждому своя судьба, и твоя, Мельников, стать по-настоящему свободным.       — Значит, и вампиры по-настоящему свободны и могут убить, кого им вздумается? — Алексей закипал, ему совсем не нравилась такая «свобода».       — Нет, их, конечно, контролируют, а то иначе бы они не смогли противиться своим низменным потребностям. — Ведьма понимала, что её этими вопросами загоняют в угол, но ничего поделать не могла, её природная красота, с помощью которой она хотела очаровать мужчину, совершенно на него не действовала.       — Тогда получается, что свобода ваша выборочна, да и думается мне, что не свобода это вовсе, а просто длинный поводок.       — Эх, глупыш. — Ведьма встала и наклонилась перед мужчиной, демонстрируя себя так, чтобы от неё невозможно было отказаться. — Ты ничего не понимаешь, а пытаешься спорить.       — Боюсь, что всё наоборот — я понимаю слишком много, хотя знаю мало. Так что в Дневном Дозоре вы меня точно не увидите. — Алексей встал, совершенно игнорируя ведьму рядом. — Можете идти.       — Но я… ещё не закончила!       — Зато я закончил. — Мужчина подтолкнул женщину к выходу и уже через десять секунд закрывал за ней дверь.       Алексею было противно от поведения ведьмы, от морали (а точнее, от её отсутствия у Тёмных), от того, что кто-то решил, будто его свобода стоит жизни человека. Жизни замечательного человека, который сделал для него больше, чем весь мир. Зачем нужна магия, если те, кому она доступна, такие? Иные, думающие только о себе. Хотя есть ещё и Светлые, может, они лучше? Хотя где они были в момент смерти Лисы? Почему не защитили, раз считают, что это их долг?       Мужчина чувствовал, как злость снова закипает в нём, отодвигая на второй план апатию. Ему хотелось растерзать не только этого вампира, но и всех Тёмных, просто так, чтобы они больше никому не причинили боль. Злость, казалось, придавала ему сил. Разум, который находился в тумане после смерти Лисы, снова прояснился, найдя новый смысл жизни в мести Темным.       Чтобы не начать крушить квартиру, чтобы просто выпустить эмоции, скопившиеся в нём: боль, отчаянье, злость, тревогу, вину, ярость. Алексей решил чем-то себя занять, прямо сейчас, а то иначе он мог не только уничтожить их с Лисой однушку, но и весь дом, чтобы он просто не напоминал ему о прошлом. Но вместо этого он неохотно пошёл к ноутбуку организовывать похороны дальше, хотя он бы предпочел, чтобы это была свадьба.       Монотонная и скучная работа делали своё дело, эмоции понемногу сходили на нет. Хотя это скорее было затишье перед бурей, нежели настоящее спокойствие. Если бы Шурик был сейчас рядом с Алексеем, он бы решил, что ему срочно нужна психотерапия, причём длительная, чтобы он просто вышел из этого состояния и снова начал жить.       Но ему снова не дали долго побыть одному: раздался звонок в дверь.       — Кто опять? Неужели просто нельзя оставить меня одного?! — Алексей резко открыл дверь; по ту сторону стоял Артур. — У меня нет времени на создание сайта! — Мельников буквально рявкнул это, сейчас ему не было дела до того, что он легко может потерять своего самого крупного заказчика.       — Я знаю. Думаю, пришла пора расставить все точки над «i». Начну с того, что меня зовут вовсе не Артур, а Завулон, и я глава Дневного Дозора города Москвы.       Алексей стоял, не в силах пошевелиться. Его мир и так за последние двое сутки слишком изменился, но это было уже чересчур. Мужчина уже не знал, кому и во что верить. А вдруг и Шурик, последняя опора, что осталась у него в мире, тоже окажется Иным или даже вампиром?       — Боюсь, даже этот факт не заставит меня к вам вступить. — Алексей Мельников хотел казаться уверенным в себе, хотя это было сейчас отнюдь не так, со стороны он казался сам себе жалким.       — Я понимаю, но знай, в смерти Лисы виноват не Дневной Дозор, а Ночной.       Недоумение отразилось на лице Мельникова.       — Именно Светлые подписывают лицензии нашим вампирам и оборотням на людей, после чего они имеют полное право их убить. Неожиданно, да? Не только Тёмные оказались подлецами? Причём лицензии выдаются на конкретных людей. Думаю, тебе есть теперь о чём поразмыслить. — Артур-Завулон уже начал уходить, но тут как будто что-то вспомнил, небрежно бросил: — И я попросил трибунал не преследовать тебя за убийство Тёмного, хотя вполне мог бы. Надеюсь, в будущем ты оценишь мою доброту, мальчик.       Завулон ушёл, оставив Алексея в полном смятении. Мужчина понимал, что ему сказали только правду, его мир буквально развалился на части, и он не знал, как склеить их обратно. Смерть Лисы, факт того, что в мире есть не только обычные люди, но и маги, которыми оказываются старые знакомые. Всё это прекрасно помещалось в его голове, но из-за эмоций осознать он этого не мог. Пока не мог, наверно, какое-то время спустя эмоции поулягутся, и он сможет всё понять, но не сегодня. * * *       Вчера, после визита Завулона, Алексей смог совершить всего парочку звонков, которые были необходимы, в том числе и в морг, договорившись там о проведении всех необходимых процедур с телом. Ему было тяжело говорить, слова не хотели выходить наружу и складываться в предложения. Сама мысль о том, что Лису необходимо приготовить к её же похоронам, вызывала у Мельникова желание лезть на стену от безысходности. Чувства не только не притупились, а становились всё мрачнее и мрачнее. Его угнетала не только смерть Лисы, а то, что она, скорее всего, была просто игрушкой в чужих руках, которую убрали, когда она стала не нужна.       Сегодня ему тоже не давали долго побыть с горем один на один. Постоянно звонил телефон, уточнялись последние детали уже завтрашнего не очень радостного мероприятия. Приехал отец Лисы, которого надо было встретить на вокзале и отвезти в заранее забронированный номер в гостинице, так как дома у своей дочери он жить отказался.       К вечеру же все дела оказались сделаны, и несмотря на то, что телефон разрывался от постоянных звонков Шурика, Алексей не собирался на них отвечать. Друг будет постоянно ему напоминать о случившемся, и Мельников не был уверен в том, что сможет это выдержать и не взорваться, поэтому он просто игнорировал звонки, поставив телефон на виброрежим. Но не только Шурик был назойлив в этот вечер. Едва Мельников уладил последние моменты, как в дверь постучались. Открывать желания не было наверняка это были опять загадочные Иные, маги этого мира, в которых Алексей уже успел разочароваться и не хотел слушать их речи, не важно, Тёмный это был за дверью или Светлый. Но когда через полчаса стуки сменились трелью звонка, и без того подпорченные в последние дни нервы мужчины не выдержали и он пошёл открывать дверь.       — Здравствуйте, Алексей Мельников, я Дмитрий Кузнецов, Иной, Ночной Дозор города Москвы. Думаю, вы уже слышали о нашей организации? — Кивок головы послужил ответом. — Тогда вы должны понимать, что Светлые не при чём, они просто не успели, но вы сможете помочь другим, защитить своих близких.       — Правда?       — Конечно, ведь Ночной Дозор создан для контролирования сил Тьмы. — Дмитрий не заметил явного сарказма в тоне и продолжал свою, как он считал, вдохновляющую речь: — И наша цель — не только какая-то там свобода в ущерб другим, мы стремимся сделать эту жизнь лучше и для всех, а не только для себя.       — И поэтому выдаете лицензии Тёмным на убийство, ведь они тоже достойны лучшей жизни?       — Да все достойны лучшей жизни… Ой, извините, откуда вы это знаете?       — Неважно, прощайте. — Алексей закрыл дверь. — Что вам всем от меня надо? Я не собираюсь вступать в ваши Дозоры, кем бы вы там ни были!       Мельников был взбешён, люди, виноватые в смерти Лисы, пусть и косвенно, приходили к нему домой, чтобы он стал одним из них. И пусть им было доступно то, о чём он мечтал, чего хотел, что могло и должно было стать смыслом его жизни. Но мораль их ему совсем не нравилась, так что он предпочтет искать свой путь, а не идти чужим.       Алексею было невыносимо находиться в стенах родной квартиры, слишком уж много мрачных мыслей. Если последние два дня он занимал себя организацией похорон, что не давало ему окончательно опустить руки и пойти напиться до беспамятства, то сейчас ему делать было решительно нечего. Поэтому он просто собрался и вышел из дома, сел в машину и погнал, так как недавно понял, что скорость прекрасно вышибает из головы все мысли. * * *       Антон Городецкий вполуха слушал доклад Дозорного, отчитывающегося о провале задания. Простого, по своей сути. Завербовать потенциального Иного, который по всем параметрам подходил скорее Светлым, чем Тёмным, хотя и имел идеальную нейтральную ауру.       — То есть ты утверждаешь, что этот Мельников знал о лицензиях?       — Именно так. — Дмитрий Кузнецов чувствовал себя виноватым, стоя «на ковре» у начальства. — Я не знаю, откуда у него такая информация.       — Ладно, можешь идти.       Отпустив подчиненного, Городецкий углубился в изучение досье Мельникова. Человек оказался странным, при своём открытом характере почти не имел друзей. У него была только девушка да друг, уехавший жить в другую страну. Причём девушка недавно умерла, её убил вампир, а Мельников уничтожил вампира. Вампира второго уровня, которого убить не так уж и просто даже опытному магу, а уж неинициированному новичку вообще невозможно. Но этот мужчина как-то это сделал.       Чем больше Антон читал о Мельникове, тем больше удивлялся замкнутой жизни, которую разбавляли только путешествия. Он даже не работал толком, а занимался созданием сайтов на дому, весьма успешно, судя по тому, какие поездки он себе позволял. Решив порыться в его досье поподробнее, Городецкий понял, откуда этот Мельников знал о лицензиях – от Тёмных. Он сделал много сайтов их дочерних фирм и наверняка давно был у них на примете, как минимум три с половиной года. Вот только почему за это время он так и остался нейтральным? Ведь склонить человека к Тьме гораздо проще, чем обернуть его к Свету.       В конце же досье говорилось, что Алексею Мельникову четыре года назад поставили диагноз амнезия, причину которой найти не смогли и от которой его не вылечили.       — Городецкий, ты облажался, — недоумённо произнёс Антон. — Отправил Светлого фанатика к человеку, потерявшему смысл жизни и с которым хорошо поработали Тёмные. Не удивлюсь, если он руки на себя наложит после этого.       — Наложит руки! — до Антона дошёл смысл только что сказанного им. — Твою ж…       Городецкий жалел, что поручил это задание новичку, даже не изучив толком досье этого Мельникова сам. Ведь даже беглого взгляда было бы достаточно, чтобы понять, что пламенные речи о той борьбе на стороне Светлых не впечатлят человека, который недавно потерял слишком много. Мельникову скорее сейчас не помешала бы дружеская поддержка, а уже потом, через месяц-другой, можно было бы проводить реабилитацию, после которой и принимать в Дозор. Но если судить по тому, что этот потенциальный Иной знал, за ним уже как минимум начал охоту один из двух руководителей Дозоров, а скоро может включиться и второй, и им, конечно, не будет дела до его проблем, какими бы понимающими они ни прикидывались. * * *       Алексей Мельников стоял на кладбище в полном одиночестве, так как все уже давным-давно уехали на поминки, кроме него. Он не смог найти в себе силы, чтобы отойти от могилы Лисы. Все похороны он стоял в сторонке, просто смотря на лицо девушки, которое было бледной неподвижной маской, стараясь запомнить мельчайшие черты. Он не выражал чувства, как это делали другие: излишне громкими причитаниями, заламыванием рук и показательными истериками перед гробом девушки, в которых притворства было гораздо больше, чем истинных эмоций. Он не верил этим людям, которые обсуждали пышные похороны и его неуместно яркую одежду (хотя другой у него просто-напросто не было), а не вспоминали Лису.       Лиса для них была всего лишь страницей жизни, которую они легко перелистнули сразу, как узнали, что страница сгорела. Он так сделать не мог, да и не хотел. Зная гораздо больше о смерти девушки, Алексей все ещё винил себя, ведь наверняка её смерть была специально подстроена, чтобы затащить его в один из Дозоров. В какой именно, сказать было трудно, они оба ему не понравились: слишком много фальши.       Мельников смотрел на деревянный крест с фотографией Лисы, сделанной во время последнего путешествия, на ней девушка была необычайно серьёзной и даже немного печальной. Надпись ниже гласила, что здесь покоится с миром Коргина Василиса Олеговна и даты рождения и смерти, из которых выходило, что она совсем немного не дожила до тридцати лет.       Ничем не примечательная информация, по такому принципу были сделаны почти все надгробия на кладбище. Только свежий холм над могилой и обилие венков говорило о том, что девушка каких-то несколько дней назад была жива.       Казалось, что он готов смотреть на это фото вечно, почти не моргая, а что самое страшное — не думая ни о чём, кроме той, что была там запечатлена. Телефон постоянно разрывался от звонков Шурика, не его — Лисин, так как свой он оставил дома, а вот её забрал с собой вместе с книгой Макса Фрая как напоминание о прошлой жизни. Возвращаться в квартиру Лисы он не собирался, да и её мать ясно дала понять Алексею, что не хочет его там видеть, а пожить он мог и в машине.       Он не выключал звук на телефоне, так как не хотел ничего там менять: и раз за разом слушал один и тот же припев: Останусь пеплом на губах, Останусь пламенем в глазах, В твоих руках дыханьем ветра. Останусь снегом на щеке, Останусь светом вдалеке, Я для тебя останусь светом.       Песня до нелепости, до безобразия подходила к чувствам мужчины, к эмоциям, к ситуации. Как будто Лиса чувствовала свою скорую смерть и как послание оставила Алексею Мельникову эту песню. Чтобы он продолжал жить дальше, а она тем временем наблюдала за ним издалека. И что самое ужасное, в последнем слове Лиса даже как будто указывала ему дальнейший путь, в котором он уже успел разочароваться. Но другого у него не было и, как его обрести, мужчина совершенно не представлял. * * *       Антон за годы работы в Дозоре видел разные проявления горя, но такое, пожалуй, было впервые. Чтобы человек просто стоял у могилы, смотря в одну точку и не отключая рингтон постоянно звонящего телефона, хотя больше всего его удивила, пожалуй, совершенно неподходящая одежда: яркая и несочетающаяся. Но стоило посмотреть на Мельникова сквозь Сумрак, как внешний вид мужчины отошёл на второй план. Даже сейчас, когда любой бы другой человек склонился к Тьме, он оставался абсолютно нейтральным, даже Городецкий, маг вне квалификации, не видел склонности к одной из сторон, а ведь такое бывает обычно у маленьких детей и совсем редко у подростков, у взрослого человека такого быть не должно. К тому же аура Мельникова была слишком яркой и сильной для не инициированного Иного, хотя такое как раз могло объясняться недавно пережитыми событиями.       — Вы Алексей Мельников? — Антон подошёл к мужчине, хотя вопрос был лишним, он видел его фото в досье и точно знал, что прав. Да и в данных, что он получил, указывалось место похорон девушки, так что ошибки быть не могло.       — Если ты очередной Иной, не важно, Светлый или Тёмный, то просто вали отсюда, вступать к вам я не собираюсь.       — Знаешь, я хоть и Иной, но звать тебя в Дозоры пока не намерен.       — Почему же это? — Мельников одарил Городецкого тяжелым взглядом, от которого тому захотелось скукожиться, ведь даже Гесер таким награждал Антона крайне редко. — А ведь не врёшь, что самое удивительное.       — Дозоры уже и так сделали для тебя всё, что могли. К сожалению, всё плохое, что могли. А я всё-таки Светлый, и поэтому совесть не позволила бросить человека на произвол судьбы.       — Интересная позиция, а главное, какая высокоморальная. И где же ты раньше, Светлый, был, когда Лису убивали?       — Не знаю, видишь ли, я не всесильный и не могу за всем следить, — Антон говорил начистоту, ничего не скрывая. Возможно, такой подход сработает с Мельниковым, раз уж другие провалились. — Но я узнал о тебе и, думаю, смогу хоть немного помочь, а то, я смотрю, ты совсем жить не хочешь.       — И те несколько бутылок водки, две буханки чёрного хлеба, солёные огурцы и дешёвая нарезка входят в помощь?       — Это она и есть, а также разговоры на кухне. Меня, кстати, Антон зовут.       — Мельников Алекс… Хотя ты же и так знаешь моё имя. Давай уже разливай, хуже мне всё равно уже не станет.       Антон не думал, что уговорить мужчину будет так просто, всё-таки только дети могут начать общаться с фразы: «Давай дружить», у взрослых же всё намного сложнее. Но Мельников, то ли из-за горя, то ли из-за того, что почти не общался ни с кем, кроме своей погибшей невесты, почти сразу согласился напиться в компании незнакомца.       Первые сто грамм, разлитые по дешёвым пластиковым стаканчикам, мужчины осушили залпом, не закусывая и в полной тишине, смотря на фотографию Лисы на кресте. Для одного похороненный здесь человек был всем, а второй же его не знал совсем, но каждому было жаль, что не сберегли. Мельников как мужчина этой женщины обязан был защищать Лису от всего. Антон как Светлый поклялся оберегать людей от Тёмных, хотя получалось у него это отнюдь не всегда.       Далее шла вторая порция, также в полной тишине, но после неё они уже закусили, не сговариваясь. Хотя о чём говорить, они не знали, но Антон был намерен начать разговор, в этом-то и состояла его цель. Он на своём опыте знал, что, когда человек выговаривается, преодолеть свои проблемы ему становится легче.       — Ну как тебе водка?       — Тебе подсунули палёную, — Мельников морщился после второй стопки. — Гадость-то какая!       — Обижаешь, не подсунули, специально выбирал. Это, знаешь ли, сейчас непросто. Её даже не на каждом рынке найдешь.       — Зачем? — Алексей начал отвлекаться от своих мрачных мыслей, хотя всё ещё не мог оторвать взгляда от деревянного креста.       — Так надо, иначе проверенная веками терапия не сработает.       — Веками?       — Думаешь, ты первый человек или Иной, в этом деле разница невелика, который потерял себя и не знает, что делать дальше? Да таких во все времена было много. Примерно половина от всех, кто живет. И ты давай наливай ещё, Мельников. Я чую, терапия тебе долгая предстоит.       — А хватит ли на долгую? Тут уже меньше полбутылки осталось, — Алексей налил очередные полстакана.       — Хватит, у меня в багажнике ещё с полдюжины таких стоит. Я, не новичок в этом деле.       — Запасливый ты. — Мельников опрокинул стакан, Антон последовал его примеру.       — А то самому знаешь, как хреново бывало. Я же чуть свою жену не потерял. Но не так, как ты. Понимаешь ли, разные уровни силы у нас с ней были, тогда рано или поздно она бы ушла туда, куда мне вход должен был быть закрыт.       — Я ничего не понял, кроме того, что ты отдалённо понимаешь моё состояние. А мне сейчас хреново. Очень. Даже когда я очнулся, ничего не помня, около того книжного в центре, мне было намного лучше. Ведь одно дело потерять то, о чём не помнишь, совсем же другое — потерять самое дорогое. Вот почему именно я стал пешкой в игре этих Дозоров?       — Кто знает, я сам в игре пешка, которая пытается стать весомой фигурой.       — Не понял. Разве ты не один из них?       — Один, причём могу сказать, что один из Высших. Но думаешь, меня не используют в своих интригах Гесер и Завулон, как им хочется? По-моему, у них давно уже идёт соревнование, кто сильнее подставит Антона Городецкого.       — Гесер – глава Ночного Дозора, так? — Получив утвердительный ответ, Мельников продолжил, попутно наливая последнюю порцию пойла из почти пустой бутылки: — И он такой же? Зачем вы тогда работаете там?       — Я бы не сказал, что он такой же. Всё-таки между Тёмными и Светлыми большая разница, наверно, проще всего её объяснить так. — Антон собрался с мыслями, чтобы вспомнить когда-то давным-давно услышанный афоризм: — Светлые всегда говорят – мы, Тёмные – я.       — То есть Светлые по своей натуре командные игроки, а Тёмные — одиночки.       — Можно и так сказать.       — Интересно. — Взгляд Мельникова упёрся в крест. — Наверно, Лиса, нам пора прощаться. Я любил тебя, и прости, что не сберёг, — Голос Алексея звучал куда более серьёзно и печально, чем несколько минут назад.       — Отпустил её?       — Можно и так сказать, хотя сделать это до конца я не смогу, но мне ведь надо учиться жить без неё?       — Надо.       — Прощай, Лиса, — повторил Алексей. — Я обещаю тебя навещать, и ты всегда будешь в моём сердце. Теперь же, Городецкий, когда я пьян уже настолько, что мне не важно, где продолжать, но я ещё могу соображать и даже сделал важный шаг на пути к своему будущему, можешь вести меня, куда тебе вздумается.       У Городецкого давно был план продолжить у него дома, вот только одного он не учёл: даже выпив полбутылки водки, он будет слишком хорошо соображать и как Светлый не сможет допустить того, чтобы он или Мельников сели за руль. Так что пришлось вызывать такси, оставив две машины около кладбища, хотя самое главное – водку и закуску - они забрали с собой.       Принеся всё это на кухню, мужчины продолжили.       — Что ты намерен дальше делать? — Антон разливал очередную порцию водки, которую теперь они пили из маленьких рюмок.       — Займусь тем, что умею делать, а именно сайтами, накоплю денег и свалю жить куда подальше из Москвы, мне этот серый город никогда особо не нравился.       — Хороший план. А с Дозорами что решил? А то они, знаешь, так просто от тебя не отстанут.       — Да пофиг мне на них. Буду отбиваться от них, пока силы есть.       — Правильно, сам иногда жалею, что так не сделал, Света – жена моя - говорит, что там находиться опасно, никогда не знаешь, в какой момент начальство решит, что тебя пора убирать с шахматной доски. Хотя тут надо отдать должное Гесеру: он своими «фигурами» так просто, как Завулон, не разбрасывается.       — Это не отменяет тот факт, что у вас там всё красиво только на словах, а так не намного лучше, чем у обычных людей, те же интриги. Единственный плюс — приключений наверняка больше.       — Это да, такую романтику, как в Дозоре, я бы не променял ни на что.       — Ничего, буду дальше путешествовать, заберусь в жерло вулкана, а там, чем чёрт не шутит, может, и в космос соберусь слетать. — Мельников был уже порядком пьян и плохо контролировал себя.       — Хороший план, а главное — амбициозный. — Антон был не менее пьян, выпитые две бутылки давали о себе знать.       — Вот только жаль, что Лисы со мной не будет.       — А расскажи мне о Лисе, думаю, она была отличным человеком и тебе есть что поведать.       — Слушай.       Алексей Мельников много часов подряд рассказывал Антону о четырёх годах своей жизни. Начиная с того момента, как очнулся в центре Москвы, и заканчивая последними днями жизни с Лисой. Он вспоминал много мелочей, которые всегда казались ему незначительными, и только теперь он понял, что именно из них и состоит жизнь. Особенно ярко он вспомнил один момент. Тогда в квартире был ремонт и среди кучи новой мебели была тумбочка, которую Лиса решила поставить на полагающееся ей место немедленно. Тогда Мельников просто взял и поднял нелёгкую тумбочку вместе с девушкой и поставил куда надо, после этого Лиса ещё месяц называла его исключительно «мой богатырь». Именно тогда, когда он вспоминал этот момент своей жизни, Алексей впервые за несколько дней смог улыбнуться просто своим воспоминаниям. Он больше не был зациклен на смерти Лисы и на том, что ему самому жить больше не за чем. Мельникову стоило жить хотя бы ради того, чтобы сохранить память о ней. * * *       Утро после попойки – испытание головной болью, ноющим телом, пересохшим горлом и другими не самыми радостными симптомами. А если вчера вы пили палёную водку с минимальным количеством закуски, это уже даже не испытание, а настоящая пытка. Антон еле разлепил глаза, голова гудела и совершенно не хотела думать, а малейшее движение или даже тихий звук вызывали резкие боли. Бесконечно долгие минуты борьбы с собой привели к успеху, и мужчина смог подняться с кровати. С какого перепугу он решил вчера так напиться, Городецкий не помнил. Вроде бы,на работе всё отлично, в семье тоже, повода нет, но самочувствие говорило об обратном, повод был, и причём весьма серьёзный.       Но стоило Антону выйти в большую комнату и там на диване увидеть Алексея Мельникова, странного, всё ещё неинициированного Иного, как ответ сам всплыл в его гудящей голове. Мельников, очевидно, проснулся уже давно и даже успел дойти до холодильника, где нашёл лёд, и теперь, завернув его в тряпочку, прижимал к своей голове.       — Ты жив? — голос Антон осип, и ему приходилось прикладывать усилия, чтобы хоть что-то сказать.       — Можно и так сказать, никогда не нажирался так, хотя спасибо, мне полегчало. Правда, только на душе, тело же ноет о том, что ему никогда не было так хреново.       — Сейчас исправлю. — Антон подошёл к Мельникову, чтобы применить несложное, но с неприятными побочными эффектами заклинание отрезвления. Но тот опередил Городецкого, просто отвесив ему по лбу щелбан, и все неприятные симптомы тут же прошли. То же самое мужчина проделал и с собой. — Что ты сделал?       — Не знаю, совершенно. А я что, сделал что-то невозможное? — удивился Мельников.       — С точки зрения людей, да.       — Только людей? — получив кивок от Антона, Мельников продолжил: — То есть я опять колдовал? — снова кивок. — Наверно, мне стоит с этим завязывать.       — Стоит, если ты твёрд в своём решении не вступать ни в один из Дозоров.       — Твёрд. Тогда завязываю, я лучше вместо магии закажу себе тур в джунгли на пару месяцев.       — Хорошее решение. Только, думаешь, стоит тебе в джунгли-то?       — А что ещё делать? Москву в ближайшее время мне лучше не видеть даже в страшных снах, так как этот город навевает слишком много воспоминаний, а джунгли — самое то.       — Тогда стоит. Хм, и кто ко мне пришел с утра пораньше? Хотя, скорее всего, уже день. В принципе, без разницы, кроме Светы и Нади, некому, а они только вечером с дачи приедут. — Антон пошёл открывать дверь. — Здравствуйте, Гесер, не ожидал вас увидеть.       — Я сам не думал, что зайду. Но я звонил всё утро, впрочем, безрезультатно. А час назад совершенно случайно оказался в этом районе и решил проверить, всё ли с тобой нормально.       — Я не верю ни одному вашему слову, ведь для того, чтобы узнать, всё ли со мной хорошо, достаточно просто проверить мои линии вероятности, что заняло бы у вас не более минуты.       — Возможно, ты прав. Но я ещё хотел взглянуть на Мельникова, интересный ведь человек, ты не находишь?       Мельников, о котором шёл разговор, выглянул в коридор, просто из природного любопытства.       — Вы ведь глава Ночного Дозора – Гесер?       — Тебе уже это разболтали. Антон, между прочим, это нарушение, ведь этот юноша не собирается к нам вступать.       — Знаете, уже собираюсь.