Battle Cry

Дворец величественно поблёскивает в лучах восходящего солнца. Тихо, нет даже малейшего ветерка. Город спит, за исключением нескольких стражников, несущих свою неизменную службу, и нескольких торговцев, непонятно из-за чего решивших открыть свои лавки в такую рань. Утро выдалось тёплым и на редкость душным: солнце ещё не успело толком выглянуть из-за горизонта, а духота царила такая, что нормально дышать не предоставлялось возможным. Хотя, чего только не почудится приговорённому. Кандалы с него давно сняли и тот унизительный намордник тоже: как бы ни сложились обстоятельства, всё равно не сбежит. Некуда, да и нет никакого желания. Несколько недель он провёл в темнице в томительном ожидании этого дня, и вот, наконец, он настал. Редко найдёшь такого преступника, который чуть ли не радуется собственной казни. Он медленно, с достоинством поднимается на эшафот. Пока ему зачитывают приговор, он окидывает взглядом всех пришедших. Семья («бывшая семья» — машинально поправляется он) и пара министров, больше никого. Тихая казнь. Семейная. В глазах Фригги стоят слёзы. Локи готов поклясться, что она просила царя смягчить наказание, и, может быть, не раз. Вот только никто не в состоянии переубедить царя Асгарда, даже его жена. Тор стоит твёрдо, сложив руки по швам, но по его чуть поникшим плечам можно предположить, что он уже не считает идею отправить сводного брата домой такой уж удачной. Наивный, глупый Тор, неужто ты не понимал, что так и будет? Для него, предателя и преступника, нет иной участи. Он не спеша встаёт на колени и спокойно кладёт голову на плаху. Хель, до чего же душно. Прицелившись, палач замахивается остро заточенным мечом. Фригга отворачивается, Тор крепче сжимает рукоять Мьёльнира. Локи усмехается. Скорее небо упадёт на землю, чем он, Бог лжи и обмана, не найдёт выхода из сложившейся ситуации. Даже такой. Проходит несколько бесконечно долгих секунд, за которые он чудом не начал ёрзать от нетерпения, и наконец на оголённую шею трикстера опускается меч. Больно всего мгновение, а затем перед его угасающим сознанием один за другим проносится череда расплывчатых образов. Четыре мидгардских подростка: девушка и трое парней. Некоторое время он размышляет, что решение обратиться за помощью к смертным было самым глупым в его жизни, но закончить мысль ему так и не удаётся. Не успевает отсечённая голова коснуться деревянного пола эшафота, как и она, и тело осуждённого мгновенно осыпаются пеплом.