А если...

      Роберу больше всего хотелось ослепнуть.       - Когда ты собирался мне сказать?! – Таким разъяренным Робер ещё не был никогда. – Айрис – заложница?!       -Успокойся! – Альдо съежился под налитым кровью взглядом своего маршала. – С ней всё в порядке, она с твоей кузиной. Её никто и пальцем не тронул! Это была идея Люра!       - Эта тварь заплатила за все свои идеи! Но ты! Ты! Как ты мог?!       - Ты же знаешь, мне нужна Гальтара и мне нужна Сила. А для этого мне нужны повелители, хотя бы три из четырех. Я могу заменить одного, но не двух повелителей сразу.       - А если Ричард откажется, что тогда? - «Какое, к кошкам, «если»! Окделл откажется». – Ты снова возьмешь его сестру в заложницы?       - Хватит! – Альдо уже пришел в себя и перешел в контрнаступление. – Из-за твоего чистоплюйства мы уже остались без денег. А терять то, что принадлежит мне по праву рождения, я не намерен.       - Король должен держать данное слово.       - Да. Я давал слово, но ты-то нет. При всех я бы тебя поругал, а на ухо – поблагодарил. Но мы были бы при деньгах. Ладно! – король хлопнул своего маршала по плечу. – Что сделано, то сделано. Но Айрис останется в столице. И не спорь! – прикрикнул Альдо, видя, что Робер снова готов броситься в бой. – Она нужна мне, чтобы обеспечить послушание брата. Ничего с ней не случится, даю слово. Слышишь? Даю. Слово. – Глядя в лицо Роберу, четко произнёс будущий король. – Она останется с твоей сестрой. Никто её и пальцем не тронет. А когда мы выпотрошим Гальтару – она свободна и может отправляться, куда пожелает. Кстати, - Альдо довольно улыбнулся, - это прекрасный повод разорвать помолвку. Знаешь, ведь Айрис, моя нареченная невеста. Точнее, я должен жениться на девице из дома Окделлов. Я всё думал, как мне отделаться от этого «подарочка», а ссориться с Мирабеллой мне совершенно не хотелось. Но теперь… Раз глава Дома не на нашей сторону – я свободен. И могу жениться на урготке. Это решит вопрос с деньгами. Так что, как видишь, Айрис мне нужна. Пока она здесь, Дик тоже будет здесь.       «Да, он здесь. В Багерлее, вместе со Алвой».       «Первого выбираю я, второго – вы, третьего - снова я» - прозвучал в голове голос покойного Люра. Воспоминания подействовали на Эпине, как ушат холодной воды. А ведь он ничуть не лучше Альдо. Робер тяжело вздохнул и отступил. Если бы не Алва, он бы стал палачом, даже нет – хуже…Палач лишь выполняет свои обязанности, наказывая тех, кого осудили. А он… Он и стал бы тем судьёй, который бы обрек на смерть невинных.       - Успокоился? – Альдо беззаботно улыбался. – Вот и хорошо. Как видишь, судьба нам благоволит.       Благоволит она, как же? Если это «благоволение», то что же тогда «проклятье»?       Поселиться в фамильном особняке на улице Синей шпаги Первый маршал Талигойи хотел, но не мог. Большую часть времени он проводил во дворце, а в особняке расположились его южане. Робер шел по коридорам, а перед глазами всё стояли ледяные серые глаза.       Мальчишка подрос, загорел, возмужал. По сравнению с тем Диком, которого Робер помнил по Варасте, этот новый Окделл изменился настолько, что Эпинэ не сразу его узнал. И дело даже не во внешности. Изменился взгляд. Робер помнил отчаяние несчастного ребёнка, умолявший его не говорить страшную правду об отце. Но там, на эшафоте, на него смотрел не ребёнок и даже не юноша. На него смотрел Повелитель Скал. Он больше не «сын Эгмонта», он – Ричард, Ричард Окделл. Он последовал за своим Маршалом, он сдержал клятву. А кем стал ты – Иноходец Эпинэ?       Где, когда он свернул на дорогу, которая привела его к кровавому эшафоту? Когда он пошел за отцом и братьями? Когда возглавил восстание в Эпинэ или когда последовал за безумными идеями друга? Он же хотел всё сделать правильно, он хотел уйти к Савиньяку, но какой-то злой рок всё время опережал его на шаг, на полшага. А ведь у него был шанс! Шанс всё изменить! Тогда, в Варасте, зеленоглазый оруженосец Ворона предлагал ему помилование Проэмперадора и Торку, возможность снова увидеть дом. Может быть, и мать была бы жива. Чего он тогда испугался? Предательства? А разве то, что он делал тогда – не было предательством. А сейчас? Раканы не нужны Талигу. Их время ушло безвозвратно. Талигойя издохла четыреста лет назад. Что теперь? Они захватили столицу, захватили короля и Ворона. Но Алва не единственный полководец Талига. Да, без сомнения, лучший, но не единственный. У них ничего нет, ни армии, ни денег, ни поддержки. И жить им ровно до того момента, когда талигойские войска разберутся с северными соседями. А случится это очень и очень скоро. А потом они повернут свои мушкеты против мятежной столицы. И что их ждёт? Смерть в бою или эшафот? Чтобы ни случилось, он это заслужил.       Поговорить ни с Окделлом, ни тем более с Алвой у Робера не вышло. Его просто не пускали в Багерлее и Эпинэ это очень не нравилось. Хорошо, хоть кардинала Альдо оставил в покое. Робер помнил, как после падения Олларии его сюзерен обрадовался, что вместе с королём ему в руки попал и Дорак. Альдо велел покойному Люра привезти бывшего кардинала Талига и хвала Создателю, что Робер напросился ему в спутники.       Аббатство святой Моники встретило незваных гостей настороженно. В небольшую келью их провел сухонький священник, отец Антоний. Дорак лежал на узкой кровати. На белых простынях его желтая, как пергамент, кожа казалась ещё желтее. Темные круги под глазами, ввалившиеся щеки, губы, превратившиеся в узкую синюю полоску, седые волосы.       В тишине кельи их шаги казались громовыми раскатами.       - Господа, - священник говорил тихо, но четко, - кардинал…       - Бывший кардинал – холодно бросил Люра.       - Бывший кардинал, - не стал спорить отец Антоний, - не приходит в себя после приступа. Он очень плох. Не думаю, что вы довезёте его туда, куда собираетесь. Он умрёт по дороге. Я прошу вас проявить милосердие к тому, кто и так вот-вот предстанет перед Создателем.       - Он настолько плох? – Симон с любопытством рассматривал лежащего на кровати.       - Увы. События последних дней окончательно подорвали его здоровье. Ещё один приступ. Лекарь дал ему сутки – двое.       - У меня приказ – доставить бывшего кардинала в Багерлее, - холодно произнёс Люра.       - Граф, - Робер едва сдержал голос, - имейте уважение к смерти. Даже если это смерть врага. Мы уходим.       - Ваше мягкосердечие, герцог, странно. Особенно по отношению к человеку, повинному в смерти вашей семьи. – Симон натянул перчатки и запрыгнул в седло.       - Мой отец и братья погибли в бою. А вы, похоже, только и умеете, что воевать с умирающими. Сюзерену нужен живой кардинал. Хотите привезти ему труп – валяйте. Вы же видите, он отходит. Какая разница, где он умрет, в карете, везущей его в тюрьму или в аббатской келье.       - Вот ведь каналья, - Альдо выругался, после того, как Робер рассказал ему о том, что случилось в аббатстве, - ушел-таки от плахи. Зря ты не дал Симону отвезти его в тюрьму.       - Зачем тебе в тюрьме труп? – спросил Робер. – Или ты собрался рубить голову покойнику? И кто должен был тащить его на эшафот?       - Да, ты прав. Это не слишком … красиво. – Робера передёрнуло. – Выносить на эшафот труп и рубить ему голову… Что ж, мерзавцу повезло.       А потом закрутилось. Альдо забыл, а Робер не напоминал. Он так и не поинтересовался, где похоронили бывшего кардинала Талига. Где бы он ни лежал, пусть покоится с миром.       Оставаться в мирном Урготе Марсель не собирался. После прочтения письма от Алвы, в котором тот сообщал, что покидает двор Фомы и забирает с собой Ричарда, Валме нашел и остальные письма, а точнее – приказы, Ворона. Виконт несколько раз прочитал своё назначение к Эмилю. Нет, он ничего не имел против графа Лэкдеми, и возможность снова вернуться к пантеркам была весьма привлекательной, но…Но, но, но…Эти несколько месяцев в компании Алвы, Окделла и кошака что-то коренным образом изменили в душе Марселя. Ещё раз посмотрев на назначение, будущий граф Валмон швырнул бумаг в камин.       Встреча с Давенпортом многое объяснила, но и вопросов оставила не меньше. Так значит, в столице Альдо Ракан. Интересно, из каких замшелых сундуков выбрался этот «король», а главное, откуда у него столько денег, чтобы перекупить гарнизоны. Теперь становилось понятным, почему Ворон сорвался с места, вот только куда он направился? Почему взял Ричарда, но не Марселя? И куда подевался кошак? Может, всё же, стоило воспользоваться назначением? Но внутренний голос подсказывал, что Марсель всё сделал правильно. Дидерих поэтически называл внутренний голос «гласом Судьбы». Однажды виконт уже послушал Судьбу и отправился с Вороном на войну. С тех пор он ни разу не пожалел о принятом решении. Может, стоит рискнуть ещё раз?       До Тронко они добрались благополучно, а мокрая насквозь одежда и разбитые дороги – мелочи, которые можно пережить.       У Дьегаррона, командовавшего Южной армией, их ждали. Точнее, не конкретно Марселя с Чарльзом, но кого-то «от соберано». На ужине, который генерал пригласил их разделить, присутствовали епископ Бонифаций и генерал Манрик. Давенпорт, а затем Валме рассказали о минувших событиях. Марсель видел, как Леонард стиснул зубы, когда Чарльз рассказывал о предательстве его младшего брата и о бегстве его семьи. Манрик был бледен, и от этого ещё четче проступал на лице побагровевший шрам.       - Если бы… Если бы я согласился… - процедил сквозь зубы Резаный.       - Успокойся, Лео, - кэналлиец плеснул в стакан Манрика странный напиток, похожий на касеру, но приятно пахнущий полынью, - ты не мог знать, что так случится. Никто не мог.       - Знал! – рыжий генерал треснул кулаком по столу, от чего стаканы подпрыгнули. – Арнольд всегда был трусом! И до армии ему не было никакого дела! Да он и в Резервной всё в интендантах сидел, а тут…Шаркун паркетный!       Лицо Манрика залилось краской, а шрам, наоборот, почти побелел. Марселю вдруг стало очень жаль этого человека, вынужденного в одиночестве нести на своих плечах позор всей своей семьи. Оказывается и среди Манриков есть достойные люди.       - Каждый отвечает перед Создателем лишь за деяния свои, - прогудел Бонифаций. – И перед ликом Его не несет ответственности за деяния иных, пусть и близких, людей.       - Перед Создателем … - процедил Леонард, - а перед … - Договорить генерал не мог. Да, перед Создателем он не несет ответственности, а перед теми, кто рядом с ним? Будут ли ему теперь доверять? Если вся твоя семья – предатели, то кто ты?       - Благородство не определяется рождением, сын мой, - Бонифаций взял предназначенный Манрику стакан и протянул его генералу, - но лишь качествами души, данной Создателем. И преданность дворняги ничуть не меньше преданности благородного пса. Пей. – Епископ ткнул стакан в руку Леонарда.       - Угу, - угрюмо буркнул генерал. – К Леворукому фламинго, возьму Лово на герб.       - Сей пес, прославленный умом и преданностью, достоин быть увековеченным в гербе, - епископ осушил полный стакан, даже не поморщившись.       Пуля, предназначавшаяся ему, убила Жанно Пулэ. Если бы не кошка, так неожиданно перебежавшая дорогу, он бы сейчас лежал на мостовой. Стрелявший, худой босоногий мальчишка, с длинной, как у гусенка шеей, с ненавистью и вызовом смотрел на державших его людей.       - Ты кто? – спросил Робер, потому что надо было что-то спросить.       - Талигоец, - выпалил «гусенок», - а вы… Вы – ублюдки. Убирайтесь в свою Гайифу и Ракана-Таракана прихватывайте!       Слово сказано. Таракан. Все они тараканы, залезшие в чужой дом. Тараканы, превращающиеся в крыс.       Не имея возможности заплатить наемникам, Альдо позволил им «пастись на воле», и теперь эти выродки могли запросто зайти в любой дом, взять, что приглянется, будь то вещь и женщина.       Робер пытался говорить с сюзереном, но Альдо, занятый своими великими планами, был слишком далек от проблем "каких-то горожан".       - Пока мы не можем платить, приходится брать, - заявил он, рассматривая какие-то бумаги и не желая продолжать не интересовавший его разговор.        Иноходец вообще перестал понимать бывшего друга. Да, именно так, бывшего. Ну, как, как можно было назначить Айнсмеллера цивильным комендантом. Этот садист, вешавший за малейшую провинность, вызывал отвращение и ненависть не только у горожан.       А этот Совет? Альдо раздавал титулы и должности, переименовывал столицу, вещал о возрождении Золотой Анаксии. Да им скоро жрать будет нечего!       Последней каплей стало гулянье, которым новый король решил отметить свою коронацию. Фонтаны из вина, мясные туши… И это сейчас, когда ни один торговец не хотел иметь с ними никаких дел. Естественно, давать в долг временщикам, а в том, что они временщики, Робер не сомневался, никто не хотел. А сюзерен отдавал долги разве что обойщикам и портным.       Да он просто рехнулся!