Такой, как ты

Когда мир обретает краски после долгой депрессии — ты начинаешь воспринимать его совсем по-новому. Все чудным образом кажется ярче, чем прежде. Даже простая улыбка значит больше, чем когда-либо. И сейчас, летая по дому как пчелка, вычищая каждый уголочек, пытаясь избавиться ото всех пылинок, я чувствовала себя непозволительно счастливой, ощущая, как впервые за долгое время дух рождества наполняет мое сердце, заставляя радоваться. Неделя на суше была нелегкой, но я радовалась каждому дню, встречая утро с улыбкой и объятиями любимого мужчины, который почти позабыл, что у него имеется собственная квартира, где он тоже может переночевать. Все мои страхи были все еще ощутимы, но с каждым днем они делали по большому, уверенному шагу назад, уступая дорогу уверенности в Джеймсе и завтрашнем дне. Плаванье заставило меня переосмыслить всю мою жизнь и осознать, что я — действительно счастливый человек, ведь у меня есть все, что нужно для счастья: сильное, мужско плечо рядом, здоровый и довольный сынишка, парочка верных друзей, любящие родители и крыша над головой. Так что, даже занимаясь ненавистной мне уборкой, я все равно чувствовала необычайный прилив вдохновения и радости, даже когда мыла пол. Вчера весь вечер мои мужчины украшали огромную елку, которую мы разместили в небольшой прихожей моего маленького дома. Так что сейчас, вытирая пыль с телевизора, я украдкой поглядывала на нее, усмехаясь и любуясь этим шедевром — елка искрила, переливалась и играла всеми возможными цветами, укутавшись в красивые игрушки. Обычно, мы с Артуром оставались на рождество у родителей, где и ставили елку, но в этом году все было по-другому — я решилась впервые в своей жизни принять гостей у себя, разделяя с любимыми людьми праздничный обед. Это казалось такой огромной ответственностью и даже шагом во взрослую жизнь, но я вдруг поняла, что готова к нему. Этот обед казался мне началом нового путешествия, в котором я, наконец-то, обретаю свою собственную семью, а не возвращаюсь в родительский дом. Завтра будет очень сложный и важный день, но я, почему-то, больше чем уверена, что справлюсь с ним. Я смогу. Давно пора. И мы, наконец-то, расскажем о нас с Джеймсом родителям. Ну, точнее, моему папе. Выполоскав тряпку, я облегченно выдыхаю — кажется, с уборкой все. Лишь бы Артур вновь не раскидал игрушки по всему дому, когда вернется от бабушки с дедушкой. Возвращаюсь на кухню и несколько раз открываю холодильник, прежде чем решить, с чего начать готовку. Тортом и сладостями определенно нужно заняться сегодня, если я хочу все успеть. Достаю муку, яйца и уже собираюсь потянуться за молоком, но звонок в дверь заставляет меня прекратить готовку и отправится к выходу с удивленным выражением лица. Эйприл придет только вечером, а Джеймс определенно не стал бы звонить в дверь. Даже родители, или бабушка с дедушкой, которые сейчас гостюют у них, зашли бы без звонка. Делаю глубокий вдох и поправляю потрепанную после уборки прическу, после чего открываю дверь. Солнце, которое отражалось на белоснежном зимнем покрывале, на миг ослепило меня, но затем, моргнув, я застыла, не зная, что сказать и как шевельнуться — предо мной стоял Томас. -Томми? — не скрывая удивление и шок, произношу я. — Какими судьбами? Парень как-то неловко, даже застенчиво улыбнулся, перетаптываясь с ноги на ногу. -Я проходил тут мимо, — опуская глаза в пол, начал парень. — И не удержался. Можно я… Можно мне войти? Кажется, внутри меня все замирает, а я просто теряю дар речи — что ему нужно? И разве наш разговор в порту не расставил все точки над «і»? По правде говоря, я бы без лишних раздумий могла бы закрыть дверь перед его лицом, но Томас выглядел таким… уязвимым, потерянным. Именно это послужило поводом для того, чтобы я пожала плечами и отступила назад, пропуская его внутрь. Когда-то этот человек был мне дорог, и сейчас, замечая его страдания, я все равно не смогла остаться безразличной. Хотя бы из-за уважения к прошлому, в котором мы были счастливы. -Раздевайся, — чуть слышно произношу я. — Где кухня ты знаешь. Пытаясь избежать резко вспыхнувшей неловкости, я сбегаю в кухню и отвлекаю себя подготовкой к чаепитию, накрывая стол. Мысленно кляну себя за это, ведь с минуты на минуту должен вернуться Джеймс с новой гирляндой, и мой бывший определенно его не порадует. -Ты сделала здесь ремонт, — срывается с губ Томми, который хозяйственно разглядывал коридор и кухню. -Не думала, что ты заметишь, — пожимаю плечами. — Ты ведь был здесь.… Дважды. -Не правда, — парень усмехается, присаживаясь за стол. — Смотрины и покупка дома, затем перевозка вещей и наше расставание. Я был здесь трижды. -Прости, я забыла, что мы смотрели дом вместе. Я мало что помню с того периода, сам понимаешь — депрессия и все такое. Электрочайник предательски быстро закипает, так что я заливаю чай и присаживаюсь к Томасу за стол, протягивая ему кружку. -Все еще помнишь, сколько сахара я люблю? — губы парня расплываются в улыбке, пока тот обхватывает руками горячую кружку и вдыхает аромат моего любимого чая с бергамотом. — О, ты все еще пьешь его. -Томми, — отрицательно качаю головой, кидая на него вопросительный взгляд. — Хватит, давай ближе к делу. Почему ты здесь? -Тебе покажется это слишком странным, но после нашей встречи я не могу выкинуть тебя из головы. И сейчас, когда я примерял свадебный фрак в салоне, я… Я просто понял, что не хочу всего этого. -Томми… — я уже хотела остановить его, но парень схватил меня за руку, продолжая. -Разве ты не чувствуешь, детка? Скажи, что тогда, в порту, ты не ощутила искру, вспыхнувшую между нами? Скажи, что не вспомнила, насколько хорошо нам было вместе? Томас наклоняется еще ближе, пользуясь мигом моего замешательства, а его вторая рука заправляет непослушную прядку волос мне за ухо. -Ты все такая же красивая, Лекс, — в его голосе слышится восхищение. — Такая же яркая, светлая. И я просто не могу перестать думать о тебе. Я был таким глупцом, не понимал, что потерял. Я не должен был уходить, не должен был отпускать тебя. Да заведи ты хоть 10 детей — плевать. Я должен был поддержать тебя, детка. И я понял это только сейчас, после нашей встречи. Просто… Я словно прозрел. Я вдруг понял, какое будущее у нас могло бы быть. -Томас, не надо… -Я не хочу этой свадьбы, не хочу этой женщины. Мне нужна ты, Алексис Миллс. Чувствую, как сердце пропускает один удар, и шумно сглатываю — его слова в очередной раз шокируют меня. Что же ты несешь, Коул? Зачем ты говоришь мне все это? О, Боже! А ведь день начался так замечательно! -Томми, послушай, — я пытаюсь вырвать руку из его хватки, но ничего не получается. -Нет, это ты послушай — я готов принять Артура, и я готов разделить с тобой жизнь, Алексис. Ты ведь одинока, я тоже все еще не окольцован — наша встреча была судьбой! -Томас, — резко выдергиваю руку из его хватки, ведь парень уже хотел поднести ее к своим губам и осыпать поцелуями. — Нет, даже и не думай, что можно просто так ввалиться в мой дом спустя почти пять лет и начать все сначала. -Но ведь… -Нет, Томми, — понимая, что он собирается сказать. — Ты не любишь меня. Ты просто хватаешься за возможность очередного побега перед серьезным шагом. Когда-то ты сбежал, стояло мне обзавестись ребенком, а сейчас ты хочешь удрать от своей невесты, ведь брак — это тоже огромная ответственность. -Лекси, — чуть слышно произносит парень, вздыхая и поджимая губы. -Нет, я услышала достаточно, Томми. И хочу сказать тебе, что бояться — это нормально. Все чего-то бояться, милый. И сейчас, когда у тебя предсвадебный синдром, ты чувствуешь острый страх и думаешь, что вся эта затея с браком — ошибка. Но это просто твои эмоции, и ты должен взять над ними верх. Борись со своими страхами, черт возьми. Однажды ты уже потерял меня потому, что испугался. Так что прошу — не потеряй еще и свою невесту. Я больше чем уверена, что она — замечательный человек, и твой побег явно не то, чего она заслуживает. Соберись Томми, возьми себя в руки и сделай эту девушку счастливой. -И как я мог тебя потерять? — пробормотал шатен после затянувшейся паузы, во время которой он обдумывал мои слова. — Пожалуй, ты права. Предсвадебный мандраж. Теперь мне очень, очень стыдно. -Все нормально, Томми. Просто.… Давай, ты сейчас допьешь чай и уйдешь, а я сделаю вид, что этого разговора между нами никогда не было. Так будет проще всего. Томми делает глоток чая, после чего с его губ срывается нервный смешок. -Знаешь, однажды какому-то мужчине безумно с тобой повезет. -Уже повезло, — громкий, хрипловатый голос позади нас заставляет меня вздрогнуть, а сердце свалиться куда-то в пятки. — Ты же упустил свой шанс. Джеймс застыл позади нас, облокотившись о дверной проем и скрестив руки на груди. Вид у парня не просто сердитый, а даже опасный — казалось, он одним взглядом может испепелить нас. Томми смотрит на Джеймса с легким шоком, но одновременно в этом взгляде полно агрессии и отвращения. Казалось, не будь посредине между ними меня — они бы сцепились, как дикие звери. -Ты так тихо вошел, — чуть слышно произношу я, тут же поднимаясь на ноги. — Джеймс, это… -Это твой бывший, я в курсе. Я тоже был в порту, если ты не забыла. Черт. Все еще хуже, чем я думала — он не только увидел нас, но и слышал если не весь, то точно большую часть разговора. Мне становится действительно не по себе, хоть я и понимаю, что, по сути, ничего не произошло. Но ведь это Джеймс, а у него столько же тараканов, сколько и у меня. Кажется, нас ждет скандальное рождество. -А это, насколько я понимаю, твой нынешний, — Томми поднимается и в два шага пересекает кухню, протягивая руку капитану. — Я Томас, рад знакомству. -Джеймс, — сухо отвечает Маслоу, пожав руку в ответ. — Кажется, ты собирался уходить. -Да, мне действительно пора, — господи, и почему у каждого из них такое строгое, напряженное выражение лица? — Спасибо за чай, детка… и за прочистку мозгов. Томми направляется к выходу, и я покорно следую за ним. Проходя мимо Джеймса, я даже вздрогнула, ведь от него исходили слишком ощутимые, горячие волны раздражения и злости. Возможно, даже обиды. Кажется, мое сердце сейчас вылетит из груди, насколько мне становится страшно. В ушах пульсирует, шумит, и я даже не осознаю, когда обнимаю Томаса на прощание и закрываю за ним дверь, кинув напутственную фразу о борьбе со страхом. На несколько секунд застываю, прижавшись спиной к входной двери, и делаю парочку глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки и подготовиться к тому, что сейчас меня ждет. Один, два, три… десять. Я наконец-то набираюсь смелости возвратиться в кухню. Переступив через ее порог, я замечаю слишком странную картину — Джеймс спокойно, размеренно распределяет гирлянду по окну. -Джеймс? — мой голос непривычно тих и напуган. -Не нравится? — обернувшись, спрашивает шатен, пока на его лице красуется маска непринужденности, за которой он прячет свои эмоции. — Могу повесить ее иначе. В форме спирали или сердца, например. Или я могу написать ею на окне «день приема бывших парней». Ах, а вот и оно! Кажется. Я даже ощутила силу укола Джеймса, который он нанес словами. -Джеймс, давай поговорим, — подхожу к нему и подаю руку, но тот спускается с табуретки, даже не взглянув на нее. В глазах у Джеймса ярко читаются холод и обида, а в позе «скрещенные руки на груди» я ощущаю злость и закрытость. -О чем тут говорить? Все и так ясно. -Джеймс… -Нет, ты представь на секундочку: ты приходишь ко мне на квартиру и видишь там меня и Сару, попивающих чаек и болтающих по душам. Может, вы собирались не только поболтать? Я вам, кстати, не помешал? -Джеймс, перестань. -Перестань? Я слышал почти весь ваш разговор, Миллс. Ты даже не сказала ему, что у тебя уже кто-то есть, хотя могла. -Джеймс, я не хотела его ранить. К тому же, не нашлось подходящего момента… -Это все отмазки, — Маслоу закатывает глаза и делает глубокий вдох. — Ты стыдишься меня, да? Он ведь богатенький папин сыночек, окружной прокурор, а я — всего лишь капитанишка. -О, Боже, ты хоть понимаешь, какую хрень только что сказал? Мне плевать на то, есть у тебя деньги или нет. -Отлично, если я несу хрень, то, пожалуй, стоит пригласить Сару на чашечку кофе. Нам с ней тоже есть о чем поболтать. Делаю глубокий вдох и пячусь назад, уступая ему дорогу. -Давай, — через силу я пожимаю плечам и даю ему волю. — Я не собираюсь тебе запрещать что-либо. Он кидает на меня не просто удивленный, а ошарашенный взгляд. Я же опускаю глаза в пол, про себя надеясь, что он так со мной не поступит, ведь это определенно причинит мне боль. Да, я ревную, и понимаю, что Джеймс тоже охвачен ревностью. Это естественное чувство, которое должно быть. Ведь если человек не ревнует — это признак того, что ты ему не важен. И это не вопрос доверия, ведь если кто-то действительно важен — ты будешь испытывать ревность. Это внутри нас — страх потери. Но парадокс в том, что если хочешь, чтобы человек был тебе верен — ты должен дать ему максимум свободы. Я читала об этом в книгах и даже проверяла на Томми. Когда даешь человеку свободу — ты только сильнее привязываешь его к себе. Это очень тонкий прием, но определенно рабочий. Больше всего я боялась, что Джеймс сейчас продет мимо и уйдет, но этого, к моему счастью, так и не случилось. После затяжной, напряженной паузы, во время которой я смотрела в пол, чувствуя, как сердце вылетает из груди, Джеймс наконец-то решился прервать тишину. — Я погорячился, — кажется, лед треснул, ведь в его голосе были слышны нотки тепла. — Извини своего идиота. Просто вернуться домой и застать тебя с бывшим.… Это сложно. -Почему сложно, Джеймс? Мы ведь вместе уже три месяца, между нами должно быть доверие. -Знаешь, — с его губ срывается нервный смешок. — Я был с Сарой полтора года, а затем вернулся с плаванья и застал ее в постели своего брата. Это сложно объяснить, Лекс… Я просто услышал ваш разговор и меня как переклинило. Я был влюблен в нее, но ты… Ты значишь для меня гораздо больше, и вот, я вышел из дому на час, а по возвращению… -Джеймс, — пересекаю расстояние между нами, после чего обхватываю его резко погрустневшее лицо ладонями. — Я уже устала повторять тебе, что я — не она. Когда ты наконец-то запомнишь это, милый? -Мне просто тяжело думать о том, что кто-то может отнять тебя у меня. Когда мы были на корабле — я доверял своим ребятам. Но здесь, замечая, как другие мужчины смотрят на тебя, мне хочется закрыть тебя где-то в подвале и никогда не выпускать. -Эй, — заглядываю в его глаза, пока мои губы расплываются в сладкой, растопленной его словами улыбке. — Слушай мой приказ, капитан: на корабле ты доверял ребятам, а здесь — доверяй мне. Поднимаюсь на носочки и целую его так, словно через этот танец губ можно передать всю полноту и серьезность моих нежных чувств к этому мужчине. Он отвечает, и я чувствую, как земля уходит из-под ног. Джеймс расслабляется, целует меня, обнимает, его руки как всегда нежны и ласковы — это очень знакомый и любимый мною танец, ведущий в рай. И все-таки, лучшее успокоительное для мужчины — секс. А уж если этот секс происходит на кухонном столе, после эмоциональной взбучки — ему нету равных. Повторив ему несколько раз слова «я люблю тебя», я закрепила их поцелуями, возвращая своего Джеймса себе. Бедствие, кажется, миновало, но я вдруг поняла, что больше никогда в жизни не хочу видеть Джеймса таким — чувствующим боль, перепуганным, обиженным, даже раненным. Его ревность была слишком обоснованной, а ее почвой стал прошлый горький опыт. Так что даже когда мы позабыли о ссоре, развешали остатки гирлянды и принялись за готовку — я все еще прокручивала себе произошедшие события в голове, жалея, что не разобралась с Томми еще на пороге. Нужно было просто сказать, что у меня уже есть любимый мужчина и закрыть дверь. И если эта ситуация повториться — я без раздумий так и сделаю. Вечер подкрался незаметно, как и мой Артур, возвратившийся от бабушки с дедушкой и заставший нас с Джеймсом по уши в муке, ведь мы дурачились как дети, пока готовили. Это было так странно, даже волнующе — готовить с мужчиной на моей маленькой кухоньке. Джеймс не ушел к телевизору, а был со мной и помогал всеми силами, даже если порой мне приходилось самой помогать ему и командовать. Эйприл, которая привезла моего сынишку от родителей, тут же принялась помогать мне, а вот Артура и Джеймса мы выпроводили заниматься передним двором, ведь папа передал нам кучу новых гирлянд и даже светящегося олененка Рудольфа, которого он всегда ставил дома. Кажется, отец решил, что если Рождество пройдет здесь, то и все украшения должны принадлежать этому дому. Интересно, догадается ли папа, что я бы никогда в жизни не справилась с этими десятками уличных гирлянд своими силами или даже с помощью Эйприл? Этим всегда занимался он, и мне действительно повезло, что Джеймс здесь, и я могу поручить эту работу еще одному крепкому и умелому мужчине. Ближе к полуночи, когда дневная суета подошла к концу, я открыла глаза, понимая, что нахожусь в своей постели. Этот вечер был таким быстрым, таким ярким, что я даже и не заметила, как пролетели те минуты на кухне с Эйприл, и как после мы нашей маленькой семьей умостились на диванчике перед телевизором. Плед, какао, светлый и добрый фильм в тему праздника — все походило на сказку, в которую мне до сих пор сложно поверить. На соседней подушке сопел Джеймс, и я просто расплылась в улыбке, чувствуя, как тепло растекается по венам — он перенес меня в кровать, даже раздел и уложил, как маленького ребенка. В этом жесте было столько заботы и нежности, что мне просто хотелось расплакаться от счастья. Я больше чем уверена, что Артур, который вырубился даже раньше меня, сейчас спит в своей теплой постели благодаря нашему любимому и незаменимому Джеймсу. Этот мужчина дает нам все — любовь, ласку, опеку, заботу. С ним я чувствую себя как за каменной стеной, и, кажется, мне не страшны никакие опасности. Усмехаюсь, после чего поправляю одеяло на моем любимом мужчине. Он так мило спит, обхватив руками подушку! Мне вдруг так захотелось быть на ее месте. Но я даже не посмею потревожить его сон, ведь завтра, или, точнее, уже сегодня нас ждет достаточно сложный день. Кажется, мне бы и самой закрыт глаза да уснуть, но я увязаю в собственных мыслях. Для начала, в моей голове несколько раз прокручивается картина того, как мы сообщаем папе о наших отношениях. Каждый раз я представляю разный исход: сначала фантазирую о том, что папа обрадовался, затем разозлился, а в конце что он и вовсе вышел из себя. Да, мне чертовски страшно, но я хочу, чтобы самый главный мужчина в моей жизни наконец-то узнал, насколько я счастлива. И я мечтаю, чтобы он принял мой выбор. Пытаясь сменить тему раздумий, я вдруг возвращаюсь в сегодняшний день, обдумывая его. За готовкой, я рассказала Эйс о случившемся, и та проанализировала ситуацию со своей стороны, после чего сделала как всегда мудрое заключение: «когда женщина одинока — она никому не нужна, но стоит ей обзавестись мужчиной — ее захочет кто-то еще». Эта истина стара как мир, и сегодня даже я проверила ее на своей шкуре. Ведь до появления Джеймса в моей жизни я действительно никому не была нужна, но стояло мне влюбиться — на меня не только начали засматриваться другие, но и Томми возжелал «вернуться в семью». Наш мир такой странный. Я честно пытаюсь его понять, но это слишком тяжело. Двадцать первый век — тяжкое время, но даже в нем можно найти свое счастье, если постараться. Я так и парила в своих мыслях, пока меня не окутала дымка долгожданного сна. Не помню, что мне снилось, но открыв глаза, я поняла, что улыбаюсь, а это значило только одно — я видела что-то хорошее. Проснувшись раньше будильника, я разрешаю себе поваляться в кровати, любуясь любимым мужчиной, в чьих ресницах так красиво запутались солнечные зайчики. Затем, все возобновляется — после душа, я привожу себя в порядок и возвращаюсь на кухню, чтобы продолжить готовку. Гости будут только к обеду, но у меня слишком много работы, даже не смотря на то, что в запасе вагон и маленькая тележка времени. Когда Джеймс и Артур просыпаются — я беру небольшой перерыв, во время которого мы проводим время у елки и разрешаем себе открыть парочку подарков. В глазах моего сынишки горели счастливые искорки, которые заставляли мое сердце биться чаще. Он выглядел как никогда счастливым и взволнованным, и ему определенно понравилась затея с Рождеством в нашем доме. Мои мужчины включают праздничную музыку, в которой переливаются снежные колокольчики, и мы вместе, как одно целое, трудимся над подготовкой к обеду. Артур накрывает стол, усердно считая тарелки, Джеймс же помогает как мне, так и малышу, разрываясь между кухней и гостиной. Мы поем, смеемся, пританцовываем и просто чувствуем себя счастливыми — кажется, это Рождество станет одним из лучших в моей жизни. Конечно же, я бы все отдала за то, чтобы с нами сейчас суетилась Лорел, но это невозможно, так что я просто попытаюсь сохранить ее в мыслях и в сердце. Она будет с нами благодаря моей любви к ней. Пока жива моя любовь — жива и сестра. Первый звонок в дверь заставил меня подпрыгнуть, а Артура подлететь к двери. Его шаги были громкими, как у слоненка, когда он бежал, так что я не смогла сдержать порыв смеха. За дверью красовалась Эйприл, рядом с ней — Кендалл. Ох, как же гармонично выглядели эти ребята, когда стояли рядом! Жаль, что у Кена и Эйс слишком мало мозгов, чтобы наконец-то осознать это — они идеально сочетаются. Точнее, мозгов не хватает Кендаллу, ведь на его месте я уже давно схватила бы эту хрупкую блондиночку в свои объятия и сотворила бы с ней такое, что даже слов не подобрать. Эйс, как и вчера, поспешила ко мне на помощь, сначала заобнимав до хруста костей и расцеловав во все щеки. Как же я люблю эту блондинистую занозу! Это плаванье… Я всегда буду благодарна ему за людей, которые, кажется, стали неотделимой частью моей жизни. Когда стол был почти накрыт, а индейка уже золотилась в духовке — мы, наконец-то, присели на диван, дожидаясь остальных. Где-то с минуты на минуту должны прибыть мои родители и бабушка с дедушкой, а за ними должна подоспеть частичка семьи Маслоу — любимая сестра Джеймса Али со своей дочуркой и мужем. К сожалению, его Родители остались дома, в Ла-Хойа, ведь у них был запланирован свой банкет, во главе которого стояли Сара и Кристофер, но вот Али предпочла провести этот день с нами. -Они здесь, — громко заявил Артур, буквально выпрыгивая на подоконник. — Бабушки и дедушки! Мы с Джеймсом переглядываемся, обмениваясь ободряющим взглядом, и я следую за Артуром, который уже распахивал дверь перед мамой. -Буляяяя! — взвизгнул малыш, выпрыгивая к маме на руки и получая от нее дозу поцелуев. — Привет! -Счастливого рождества, мой король, — проворковала мама, прижимая к себе малыша. — И тебе счастливого рождества, любимая. Целую маму в щеку, после чего крепко-крепко обнимаю бабушку с дедушкой, по которым безумно сильно соскучилась. Последним в дом входит папа, а его руки обнимают меня привычно неуклюже, но с безграничной любовью. -У нас тут есть подарки, — начинает бабушка, протягивая Артуру одну из коробок, которую достает из своего огромного пакета. — Не хочешь открыть? -Нет, мы откроем все после ужина, — восклицает малыш, кидая на прабабушку строгий взгляд. — Все вместе, как в телевизоре. -Слушаюсь, ваше высочество, — с усмешкой произносит бабушка и вручает ему свой пакет. — Тогда неси все под елку, а мы пока разденемся. Артур хватает огромный пакет и тащит его за собой. Это выглядит чертовски мило, заставляя всех усмехнуться. У меня же в голове пронеслось только одно — лишь бы там не было ничего бьющегося. -Тогда и наши подарки занеси под елку, — мама вручает мне свой пакет. — Вместе так вместе. -Ого, сколько курток! — распахнув гардероб, удивился папа. — Будет много гостей? -Только самые близкие, — усмехнувшись, отвечаю я, чувствуя, как сжимается желудок. — Идем в гостиную, там нас уже заждались. -Арчи, — возвращаясь в гостиную, я протягиваю малышу еще один пакет. —Эти тоже под елку. Делаю глубокий вдох и подхожу к стоящим у окна Джеймсу и Кендаллу, понимая, что сейчас могу просто шлепнуться в обморок от волнения. — Капитан, второй помощник, — с улыбкой воскликнул папа, появляясь в гостиной. — Какой сюрприз! -Не сюрприз, а счастливого рождества, — поправляет папу мама, усмехнувшись. -И то верно, — папа с улыбкой пожимает руки мужчинам, а затем обнимает уже полюбившуюся ему блондиночку. — Счастливого рождества, ребята! -Дедуль, Бабуля, знакомьтесь, — делая шаг вперед, произношу я, указывая на каждого из ребят поочередно. — Это мои друзья: Эйприл, Кендалл и Джеймс. -Мои лучшие ученики, — с гордостью заявляет папа, толкнув Джеймса «по-мужски» в плечо. — Только этим ребятам я мог доверить мою малышку и внучка. -Ты бы присмотрелась, милая, — дедушка кидает на меня свой коварнный, как всегда заигрывающий взгляд. — Славные ребята, нам бы с бабулей такого зятя — и можно умирать со спокойной душой. С моих губ срывается истерический смешок, да и парни нервно хохотнули в ответ на шутку. Ох, дедушка! Я бы сказала тебе прямо сейчас, кто из них твой потенциальный зять, но папин резкий и строгий взгляд заставил меня проглотить язык. -О, только через мой труп! — отшучивается папа, но его глаза строго смотрят на нас троих. — Или я чего-то не знаю? Кендалл с Джеймсом переглядываются, я вижу это в настенном зеркале. Кажется, Кендалла тоже испугал строгий взгляд бывшего капитана, так что тот тут же сделал шаг назад, останавливаясь рядом с Эйс. Она же взяла его под руку, и я усмехнулась, поймав себя на мысли, что эти двое сами того не понимая, рассказывают окружающим о своем влечении друг к другу. -Пойду, загляну к индейке, — увиливая от ответа, выдыхаю я. — А вы пока присаживайтесь, мы еще кое-кого ждем. Проскальзываю мимо папы и чувствую, как гора падает с плеч, ведь его взгляд больше не испепеляет меня своей подозрительностью. Слышу позади, как он спрашивает у Эйприл о Мистере Паттерсоне, пока та объясняет причину его отсутствия — он предпочел провести этот день со своей гражданской женой Кортни, мачехой моей блондинки. Они уехали в Коннектикут к ее семье и проведут там несколько дней. -Эй, нужна помощь? — Джеймс как всегда беззвучно подкрадывается ко мне, заставляя подпрыгнуть. -Нет, — закрываю духовку и оборачиваясь к нему, отвечаю я. — Она еще не готова. Когда приедет Али? -Она звонила десять минут назад, говорила, что они уже выехали из аэропорта на такси. -Отлично. Усмехнувшись, я чмокаю его в щеку, после чего возвращаюсь к плите и заглядываю под крышку одной из бурлящих кастрюль. -Ты нервничаешь, — руки Джеймса обвиваются вокруг моей талии, а подбородок помещается ко мне на плечо. -Боюсь, что что-то пойдет не так, — признаюсь, на секунду закрывая глаза и наслаждаясь его объятиями. — Что-то подгорит, что-то переварится и все — ужин испорчен. -Перестань, все идеально. -Но я все равно… -Дело не в еде, а в твоем отце, верно? Вздыхаю, понимая, что меня раскусили — я нервничаю из-за папы. Его взгляд словно выбил землю из-под моих ног и отобрал все мужество. -Эй, мы справимся, — Джеймс успокаивающе целует меня за ушком. — Сообща и папку бить легче, или как там говорят? С моих губ срывается очередной нервный смешок, который, кажется, сегодня будет привычным явлением. Даже сейчас, когда я чувствую волнение, Джеймсу удалось рассмешить меня — ну разве он не чудо? -Убери от нее свои руки, — раздался голос позади нас. В нем было столько угрозы, смешенной с яростью, что я тут же вздрогнула, разрешая сердечку пропустить один удар. -Пап, — мы тут же отпрянули друг от друга, оборачиваясь. — Я… -Господи, ну почему именно он? — в глазах папы полыхали огни ярости, смешенные с шоком. — На корабле было столько хороших, достойных парней, а ты выбрала именно этого бабника! -Пап… -Я не понимаю! Почему он, Алексис? Почему не добрый, отзывчивый Кендалл или скромный улыбчивый Эллис? Даже Эдди и то лучшая партия! -Мистер Миллс, — вмешивается Джеймс. — Со всем уважением, но я здесь, и я все слышу. -С тобой у меня будет отдельный разговор, — шипит папа, кидая укоризненный взгляд на Джеймса. — Засранец. -Папа, прекрати, пожалуйста. -Ты хоть знаешь, что он воспользуется тобой и вычеркнет из своей жизни? -Пап! — я перехожу на истерический визг. — Это моя жизнь, и я вправе выбирать, с кем мне ее разделять! -А ты хочешь разделить ее с ним? Нет уж, милочка, только через мой труп! Вижу, как перекашивает Джеймса, так что тут же хватаю его за руку и со всей смелостью, на которую способна, заявляю: -Я уже взрослая, папа. Хочешь ты этого или нет — я люблю Джеймса. Это мой выбор, и я прошу его принять. -Но… — папа в эти секунды походит на шарик, который сдулся после прикосновения к нему иголки. -Это моя жизнь, — повторяю я с мольбой. — И я прошу тебя принять мой выбор. Майкл Миллс делает глубокий вдох, и я вижу, как выражение его лица смягчается. Но мне, почему-то, все равно не становится легче, а мои пальцы все так же цепляются за локоть Джеймса, который словно загораживал меня от папы своим телом. -Оставь нас, — после короткой паузы, заявляет папа. -Пап, прошу… -Алексис, — он кидает на меня строгий взгляд, заставляя поежиться под его силой. — Немедленно. Всем своим нутром я хотела возразить, хотела остаться, но Джеймс подтолкнул меня к выходу, заставляя переступить через себя и выйти. Но далеко уйти я не смогла, так что застыла у самой двери, прижавшись спиной к стене. Мне нужно знать, о чем они будут говорить. Я должна знать, что ни один из них не причинит зла другому. Они должны понять друг друга, ведь я не смогу жить в мире, где мне придется выбирать между ними двумя. -Мистер Миллс, — прерывает затянувшуюся паузу Джеймс. — Это не то, о чем вы подумали. Все… иначе. — Ты нарушил обещание, Маслоу, — голос папы звучит все так же строго и обозлено. -Я знаю, но… -Ты пообещал мне, что и пальцем к ней не прикоснешься, Маслоу. Впервые в жизни ты подвел меня, и я не знаю, что мне, черт возьми, чувствовать. -Капитан, я могу все объяснить… -Я не хочу слушать твои оправдания, Джеймс. Я ведь отдал тебе все, что мне было дорого! Но этого твоей амбициозной и жадной натуре оказалось мало, и ты решил отобрать у меня самое ценное в жизни — мою единственную живую дочь. Браво, парень. Но если ты думаешь, что я дам тебе зеленый свет в этой ситуации — ты глубоко заблуждаешься. Она только начала улыбаться, Джеймс! Моя дочь только ко мне вернулась, и я не дам тебе ее украсть! На свете миллиарды женщин, которым ты можешь сломать жизнь и разбить сердце, но в этом списке нет, и никогда не будет моей дочери! -Капитан… -Джеймс, я люблю тебя как сына. Ты был рожден стать капитаном. Я видел это. Ты помогал мне найти выход в таких ситуациях, где его, по сути, и не было. Я дал тебе все, что мог, и единственное, что прошу взамен — оставь мою дочь в покое. Я знаю тебя, Джеймс. Неделя, две — и ты наиграешься с Лекси, она тебе надоест, и ты переключишься на другую барышню в короткой юбчонке. Пока не поздно — уходи. И я забуду все, что произошло сегодня. -Со всем уважением, Мистер Миллс, но я никуда не уйду. Ни сегодня, ни завтра, ни через год. Я понимаю — вы переживаете за свою дочь, и на вашем месте я бы тоже был в ярости, если бы к моей малышке подкатил какой-то ненадежный парень с репутацией бабника. -Джеймс, прошу, не усложняй все. -Вы можете воспользоваться своими связями, мистер Миллс, и сделать так, чтобы меня вышвырнули с работы. Вы можете отобрать у меня любимое дело, можете угрожать мне, можете даже избить, но поверьте — ничто не сможет заставить меня отказаться от вашей дочери. Алексис — невероятная девушка, и наша встреча стала для меня подарком судьбы. -Джеймс… — папа пытается возразить, но я слышу, что его голос определенно смягчился. -Я люблю вашу дочь, мистер Миллс. Всем сердцем. Вы знаете меня, как ловеласа и бабника, но это осталось в прошлом. До встречи с вашей дочерью я дарил всем только свою плоть, не больше. Но Алексис я подарил свое сердце. И мне сейчас тоже страшно, капитан. Я боюсь, что она может разбить его на тысячу маленьких осколков. Ни у одной женщины еще не было столько власти надо мной, как у нее. -Ты ведь понимаешь, что если ты обидишь мою дочь или внука – я тебя из-под земли достану? – голос папы меняется, в нем я больше не слышу злости. Это больше походит на приятие, белый флаг. - Так что подумай еще раз, прежде чем… -Я уже все обдумал, и не один раз, - Джеймс даже не дает договорить папе. – Впервые в жизни у меня серьезные намерения, капитан. -А если у вас ничего не получится? -Что же.… В таком случае, я постараюсь минимизировать последствия нашего расставания и останусь с разбитым сердцем. -Ты любишь ее? – как всегда проявляет прямолинейность папа. -Да, капитан, - без раздумий отвечает Джеймс. – Люблю настолько сильно, что мне даже становится страшно от силы этих чувств. -Что же.… Тогда добро пожаловать в семью, Джеймс. Мы все слегка ненормальные, но ты быстро привыкнешь. Господи, как же затрепетало мое сердечко, когда я услышала смех папы и ответное хохотание Джеймса. Затем, пол слегка скрипнул, и раздалось легкое похлопывание, которое означало только одно – они обнялись. И это, пожалуй, был лучший подарок на рождество – приятие папы. -Прости за мою реакцию, - теперь уже с теплотой и даже смехом заявляет папа. – Просто я слишком хорошо тебя знаю, засранец. -Я все понимаю, мистер Миллс. Признаться по правде – я бы, наверное, вспылил сильнее вашего, если бы оказался в такой ситуации. -Ох уж эта горячая капитанская кровь! – хохочет папа. - Может, ты и не мой родной сын, но иногда мне кажется, что тебя словно лепили с меня. Слишком уж мы похожи, Джеймс. -Вы случайно не проводили ночь с Кэти Бёрджес в городке Ла-Хойа?! - отшучивается Маслоу. - Слишком много совпадений, капитан! -Ох, все возможно. Я мало что помню со своей матросской жизни. И хватит называть меня капитаном, я уже давно в отставке. -Хорошо, мистер Миллс. -Нет, раз уж ты собираешься быть частью моей семьи, то называй меня просто Майклом. -Будет сделано, капи… Майкл. -Так-то лучше, - с теплотой отвечает папа, и я просто уверена, что он похлопал Джеймса по плечу. – Знаешь, а ведь если задуматься, то ты – идеальная кандидатура в мои «зяти». Мой бортовой сын, которого я уважаю, ценю и всегда могу положиться, и родная дочь, которую я люблю больше всего на свете – мечта любого капитана. Только не заставь меня пожалеть об этих словах, ладно? -Я не подведу вас, Майкл. Обещаю. И… Можно мне задать вам один странный вопрос? -Попробуй. -Как вы поняли, что встретили именно «ту самую» девушку, с которой готовы провести свою жизнь? -О, сынок, - папа в очередной раз расхохотался. – Когда я встретил Эмму.… Это была тонкая грань между желанием придушить ее и зацеловать. И это было притяжение, которому я просто не смог противостоять. Я влюбился, как мальчишка, и сам не заметил, как в голове появилась мысль, что я готов ради нее на все. Это одновременно и пугало, и очаровывало – колоссальная потребность в этой женщине. Если ты не представляешь свою жизнь без нее – вот, что кричит сильнее любых слов о том, что ты, наконец-то, нашел «ту самую». Казалось, папа мог бы говорить вечность о своих чувствах к маме, а я могла бы таять у стены до конца дня, расплываясь в улыбке и чувствуя, как груз падает с плеч, смениваясь на счастье, но раздался звонок в дверь, которому было суждено прервать все это. Быстро отпрянув от стены, я мчусь к двери и мечтаю лишь об одном – остаться незамеченной. По пути к коридору я беру себя в руки и смахиваю предательские слезы счастья со щек, которые вызвал диалог папы и Джеймса, и лишь после этого открываю дверь. Али и ее муж приветствуют меня своими улыбками и объятиями, а малышка Эмма и вовсе запрыгивает на руки и начинает расцеловывать, приговаривая, что она соскучилась. Но эти поцелуи закончились слишком быстро – выбежавший в коридор Артур тут же перенял все внимание на себя. Когда в коридоре появляется Джеймс – я кидаю на него счастливый взгляд, а сам парень подмигивает мне. Приглашая гостей в дом, я сбегаю на кухню, где заглядываю к индейке, которая, наконец-то, была готова прибыть на стол во всей красе. -Эй, - осторожно обозвался за спиной папа. – Кажется, я должен извиниться за свое поведение, да? -Нет, - с усмешкой отвечаю я, чувствуя себя тающим в микроволновке сыром от нахлынувших эмоций. – Я знаю, что ты просто заботишься обо мне. -Мы с Джеймсом поговорили, и знаешь.… Я одобряю твой выбор, - эти слова даются папе с заметным трудом, словно у него застрял ком в горле. – В конце концов, именно перед ним я в долгу за возвращение твоей улыбки. Отставляю вынутую индейку на плиту и тут же пересекаю расстояние между нами с папой, чуть не сбивая его с ног и обнимая так сильно, как только могу. -Спасибо, - чуть слышно шепчу я. – Спасибо за все, папа. Я так сильно люблю тебя. -Малышка, - руки папы обвиваются вокруг меня, заставляя ощутить силу его любви. – Я тоже люблю тебя. Больше, чем собственную жизнь. -Я знаю, папочка. Знаю. Отстраняюсь и тут же смахиваю с лица слезы. Как бы папа не пытался это скрыть – я видела, что его глаза тоже блестели, и это только доказывало глубину и силу его любви ко мне. -Давай помогу тебе с этой огромной курицей, - понимая, что я заметила его эмоции, смущенно заявляет папа. Я киваю и расплываюсь в улыбке – вот оно, мое счастье. Мы перекладываем индейку на большое блюдо, и папа с гордостью выносит ее в зал – пора садится за стол. -Арчи, ты познакомил наших гостей со всеми? – возникнув на пороге, спрашиваю я. -Да! – с гордостью заявляет малыш. – Пока ты была на кухне! -Отлично, - чувствуя, как меня вновь пробирает до дрожи от волнения, отвечаю я. Может, папа и не без драмы, но принял наши отношения, но это не означает, что так же смогут и остальные. Али и ее муж знали о фиктивности наших отношений, когда мы были в Ла-Хойа, но они даже не догадывались, что сейчас мы вместе по-настоящему. Да и реакция бабушки с дедушкой тоже меня пугала, ведь они могли не принять мой выбор, ведь, по рассказам мамы, они недолюбливали папу из-за его «морской» работы, которая сулит частое отсутствие дома. А что скажет мама Джеймса, когда Али расскажет ей о нас? Кажется, углубляясь в свои мысли, я начинала паниковать сильнее прежнего. Мне стало так страшно. Даже казалось, что желудок сейчас завяжется в такой тугой узел, что даже моряку его не развязать, а дрожь, скользящая по телу, останется со мной до конца жизни. Но затем... Все ушло. Джеймс бесшумно возник рядом, а его теплая, сильная мужская рука взяла в свою мою ладонь, заставляя все страхи испариться. До чего все оказалось просто - он просто прикоснулся ко мне, и я вдруг ощутила, что стою за каменной стеной. Его ладонь в этот момент показалась мне как никогда большой, заставляя мою ручку утонуть в ней, переплетая наши пальцы. Он просто взял мою руку в свою, а я вдруг поняла, что теперь не представляю свою жизнь без него. Полгода на корабле изменили не только меня, но и мои потребности. И я просто не знаю, как буду дальше жить, если Джеймса однажды не станет рядом. Я не собиралась быть одной из тех девчонок, чья жизнь построена вокруг парня, но вдруг оказалась в плену его каре-зеленых глаз и потеряла себя навсегда. -Прежде чем мы сядем за стол, - громко начал Джеймс, словно чувствуя, что я не в силах выдавить из себя хоть слово. – Я хочу признаться всем в том, что люблю эту девушку. -Мы вместе, - добавляю я, сильнее сжимая его руку. -Ну наконец-то вы признались! – вскликнула Али, тут же кидаясь к нам с объятиями. -Я так и знал! – заявляет дедушка. – Я знал, что один из них твой! -Ох, еще один моряк, - бабушка наиграно закатывает глаза, усмехаясь. -Не ворчи, старуха, - дедушка толкает ее в бок. – Только посмотри, какой славный парнишка! Добро пожаловать в семью, сынок! Я расплываюсь в улыбке, чувствуя прилив блаженной эйфории. В эти секунды ком не пришло осознание того, насколько сильно люблю свою семью, и как благодарна богу за то, что она у меня есть. Мы садимся за стол, все смеются и передают друг другу тарелки. Наша семья болтает, шутит, смеется и просто наслаждается этим обедом. Лучшее Рождество в моей жизни, наполненное смехом, весельем и подарками – вот, что произошло сегодня. Вечер подкрался незаметно, а за ним следовала и ночь. Все дома блестели, переливались сотнями огней, и я чувствовала себя так, словно попала в сказку. Даже когда гости разошлись, стол был убран, а Артур спал – я все еще чувствовала, как счастье струится по моим венам потоками горячей лавы. Счастье – это состояние. И я готова быть в этом состоянии до конца своих дней, если это возможно. -О чем задумался? – с усмешкой спрашиваю я, покидая ванную после душа и замечая Джеймса сидящего на кровати с серьезным видом. -Ответить честно? Киваю, аккуратно присаживаясь к нему на колени и обхватывая за эти любимые, широкие мускулистые плечи. -О словах твоего отца, - усмехаясь, признается капитан, помещая свои горячие руки ко мне на талию. – Он подкинул мне немного почвы для размышлений. -И что же сказал папа? -Он… Он помог мне осознать, что я не представляю свою жизнь без тебя, Лекс. И я думал, думал.… И сейчас хочу, чтобы ты выслушала меня до конца, а лишь тогда говорила, ладно? Я киваю, запуская руки в его волосы и чувствуя, как мое сердечко начинает неистово колотить со скоростью крылышек колибри. - Эта неделя без тебя показалась мне адом. Я люблю бегать, но я устал по несколько раз на день делать забеги к тебе домой. Сейчас я должен был бы предложить тебе полку в шкафу и место для личной зубной щетки, ведь это было бы правильно, даже логично и по стандарту. Но наши отношения никогда не были обыкновенными, Миллс. Я хочу просыпаться рядом с тобой каждое утро, как прежде. Ты нужна мне рядом. Ты - мой якорь, мое пристанище. Ты - мой дом. И я хочу жить с тобой. Не просто ночевать, а жить. Каждый день на суше я хочу посвящать тебе. Так что... Давай съедемся. Давай жить вместе, Алексис. Я хочу разделить с тобой и нашим Арчи крышу над головой. Хочу быть частью вашей семьи. По коже струятся мурашки, стоит только взглянуть в эти каре-зеленые любимые глаза и прочувствовать всё тепло и трепет по отношению ко мне, которые они выражают. Эти слова, сплетенные с его взглядом, лишили меня дара речи, заставляя слезы предательски хлынуть к глазам. -Что скажешь, Лекс? Ты готова сделать такой шаг со мной? -Это все, чего я хочу, - чуть слышно отвечаю я, впиваясь в его губы со сладким, трепетным и передающим всю глубину моих эмоций поцелуем. Когда Джеймс вошел в мою жизнь – все изменилось. Я стала тем, кем больше и не наделась стать – человеком, который по-настоящему счастлив. И все это было бы невозможно без нашей любви, которая дает моей жизни смысл. Я люблю этого мужчину всем сердцем и тоже не представляю свою жизнь без него. Джеймс – «тот самый», я знаю. Он тот, с кем я мечтаю провести всю свою оставшуюся жизнь. До последней минуты.