Такой, как ты

Время. Иногда, кажется, оно cтоит на месте. Словно ты сидишь в мешке и не можешь вылезти, и кто-то постоянно твердит тебе, что со временем все станет лучше, а время словно застыло и смеется над тобой и твоей болью... А потом внезапно оно сдвигается с места, и ты вдруг видишь, что прошло полгода. Вроде как только вытащил летние вещи из шкафа, а на дворе Рождество, а между этим сотни лет боли. По крайней мере, тебе кажется, что прошла не одна сотня лет, ведь каждый день равен нескольким годам. Никто не знал, как тяжело мне дается каждый день. Никто не догадывался, с каким скрежетом в сердце я каждое утро поднимаюсь с одинокой, холодной кровати и начинаю эту ежедневную пытку. Никто даже не догадывался, как трудно человеку, который все еще всем сердцем и душой хватается за прошлое, не в силах его отпустить. После того самого рокового дня, когда я чуть не покончила с собой – все изменилось. И я бы не сказала, что в лучшую сторону. Для начала, я причинила боль людям, которые меня любили и сейчас плачу горькую цену за содеянное. И, конечно же, внутри меня все еще гремит, грохочет война, а воюют мой разум и сердце. Благо, разум на сей раз побеждает в каждой из битв. Отказав себе в эмоциях, я вдруг поняла, что так жить намного проще. Некоторые назовут это затянувшейся депрессией. Я же просто назову это моим привычным состоянием после потери близкого человека, ведь потеряв его, ты вдруг осознаешь, что ничего уже не изменит сей факт: ни молитва, ни золотая рыбка или любой другой существующий миф. Единственное, что у тебя остается – это пустота. Пустота в той жизни, где когда-то был человек, которого ты любил. Пустота, которая приходит после того, как ты теряешь последнюю надежду. И с этим приходится жить. С этим чувством ты идешь дальше, каким-то странным образом проживая день за днем. Эта пустота… Она меняет тебя, твою жизнь, поведение и окружение. Ты, конечно же, вроде как нормальный человек: ходишь, улыбаешься, шутишь, говоришь о чем-то глупом с окружающими тебя людьми. Правда есть маленькое «но» - каждый вечер перед сном ты просто лежишь, ощущаю огромную, поглощающую тебя без остатка черную дыру. Вот и все. Это даже смешно, но в один из таких вечеров я вдруг осознала важную деталь - я превратилась в Луизу Кларк. Да, в ту самую девчонку из книги, которую на корабле мне вручил Джеймс. Сходство было очевидным: я была потерянна в этом мире до встречи с ним и после того, как он «ушел» мне пришлось научиться заново жить. Может, даже не жить, а выживать. Как я уже и говорила – все изменилось. Я тоже. Мои легкие, незамысловатые наряды сменились на строгие костюмы, пиджаки, платья, блузки и юбки-карандаши. Эти юбки были настолько узкими, что порой мне казалось, я не могу в них дышать. Мой гардероб был полной противоположностью тому, что я носила раньше. Моя жизнь стала действительно другой. Улыбчивая, добрая, светлая девушка, которую все знали, резко изменилась. В какой-то момент я и вовсе перестала ощущать эмоции, превратившись в камень, который никто и ничем не мог расколоть. Яркие наряды действительно сменились на сугубо строгие, а искренняя улыбка стала натянутой гримасой. Думаю, я походила на одну из тех странных девушек из фильмов – со стороны казалось, что я сумасшедшая карьеристка, которую интересует только работа, работа, работа и еще раз работа. Но никто даже и не догадывался, что такой способ жизни был лишь очередным методом выживания, существования. Успешная дама, строгий руководитель, пустая кукла. Подчиненные меня боялись, а те, кто были должностью выше – уважали. Такие резкие перемены пугали всех, кто меня любил, но, думаю, они понимали, что после попытки самоубийства, таким образом, я просто спасаюсь от боли, которая разъедает меня изнутри подобно кислоте. Сын, работа, дом – вот и вся моя жизнь. Диагноз был слишком очевиден – потеряв Джеймса Маслоу, я потеряла и саму себя. Но, очередная правда в том, что и новый способ жизни я позаимствовала у Джеймса, ведь погрузиться с головой в работу это далеко не моя идея. В те самые романтичные, далекие вечера, проведенные с этим мужчиной на корабле, он поделился со мной этим секретом. Он сказал, что иногда работа – это спасение, которое служит лекарством от всего, что тебя гложет. Как бы плохо ни было – работа помогает, стоит уйти в нее с головой. Работа порой становится лучшим лекарством от всех трудностей, свалившихся на твои плечи. Однажды упорно работая, он исцелил свое сердце, разбитое в свое время Сарой. Джеймс трудился, не покладая рук, и именно это помогло ему жить дальше. Так что, вспомнив эти слова, я вдруг поняла, что работа – действительно идеальный способ выживания. Но, для того, чтобы выживать было легче, я усовершенствовала формулу, созданную Джеймсом: Шаг 1: Погрузиться в работу с головой. Шаг 2: Не оставить себе ни единой свободной минуты, которая даст мне возможностью горевать и думать о случившемся. Шаг 3: Убеждать даже саму себя, что с этой формулой ты начинаешь жизнь с нуля, хотя на самом деле ты застыл на одном чертовом месте. И вот, целый год жизни без Джеймса остался позади. Формула работала, жизнь продолжалась, пытка не заканчивалась. День делился на несколько неизменных пунктов, а порой я и вовсе расписывала все поминутно: 1. Встать с первыми лучами солнца. 2. Пробежать несколько кругов по парку у дома. 3. Отвезти сына в школу и отправиться на работу. 4. Натянуть маску трудоголика и пахать так, словно этот день – последний. 5. Отправиться к психологу на сеанс, дабы успокоить душу родителей и Эйприл, которые все еще переживали о моем психологическом состоянии и, кстати, правильно делали. 6. Забрать сына со школы и отвезти его к родителям, если папа занят и не может сделать это. 7. Спортзал, изнурительная тренировка со строгим тренером, который не дает мне спуску. 8. Забрать сына, вернутся домой. 9. Поужинать с Арчи, посмотреть с ним телевизор или же заниматься рабочими делами, которые я не успела закончить днем. 10. Упасть замертво на подушки и забыться в блаженном сне. В таких ситуациях, как моя, когда ничего невозможно изменить или же исправить, остается только смириться и плыть по течению. Это и называется безысходностью. Безысходностью, во времена которой ты запрещаешь себе любить. Почему? Ответ прост – чтобы больше не было так больно. С тебя хватит. Принимаю душ, затем разогреваю сыну завтрак и стаскиваю его за ногу с постели, ведь этот мальчуган все никак не хочет вставать. Новый день был похож на предыдущий, и я как всегда боролась с Артуром за то, чтобы он поднялся с кровати. Макияж, выравнивание волос, затем мой «любимый» момент - втискивание пятой точки в одну из юбок-карандашей, на сей раз кожаную и подбор под нее блузки. Ну вот, я готова. Осталось выпить кофе. Арчи за завтраком выглядит как всегда угрюмым и сонным, и я пользуюсь этим состоянием мальчишки, чувствуя облегчение – лишь по утрам он не вспоминает о Джеймсе. Но только мы окажемся дома вечером, этот белокурый как всегда запоет свою песню о том, что папа скоро вернется. Прошел целый год с момента «похорон» его отца, и полтора года со дня его исчезновения. Я даже боюсь представить, насколько сильно мой Арчи привязался к своему капитану, раз уж все еще не устал верить в то, с чем все уже давно смирились – Джеймса нет. Это все еще трудно – думать о нем, говорить о нем, и даже слышать о нем. «Джеймс» - это была именно та тема, которую избегали все. Все, за исключением моего сына, изо дня в день терзавшего мою душу своей наивностью. Думаю, все дело действительно в отчаянно сильной любви. Мы настолько сильно полюбили Джеймса, что, кажется, больше никогда и никого не полюбим снова. Никто не сможет его заменить. Никто. -АРЧИ! – зову мальчишку, который уже побежал открывать гараж. – Ничего не забыл? - Нет. - А где рюкзак? Парнишка окидывает взглядом свои плечи и понимает, что он действительно без рюкзака. Эта черта появилась в нем относительно недавно – после смерти Джеймса Артур тоже изменился. Он стал достаточно рассеянным, замкнутым в себе, проблемным и угрюмым. Я потеряла моего идеального мальчика и обрела совсем другого: не такого простого и солнечного, как раньше, с трудным характером и постоянными переменами настроения, но все же доброго и светлого, с огромным, как замок, сердцем. Думаю, к этим переменам «приложил руку» не только Джеймс, но и я. Арчи стал свидетелем неудачной попытки самоубийства своей непутевой мамаши, и это отразилось на его детской, хрупкой психике. Артур пулей влетает в дом, оставляя меня на крыльце с ключами. Я же кидаю украдкой взгляд на часы, понимая, что даже с этой «заминкой» мы не опаздываем, ведь сегодня я проснулась раньше обычного. А как тут спать, когда все сны в эту ночь были посвящены людям, о которых я стараюсь не думать? Проснувшись в холодном поту около пяти утра с ощущением того, как я во сне потеряла даже не Джеймса, а Эллиса – не та картина, которую ты хочешь видеть, закрывая глаза. -С тобой все в порядке? – уже в машине спрашиваю я, покидая нашу улицу и сворачивая влево. -Не выспался. -Сегодня ляжешь раньше. Никаких «Черепашек ниндзя» до полуночи, слышишь? -Если никаких черепашек, то и ты не будешь сидеть в ноутбуке, как всегда работая, - бурчит малыш, скрестив руки на груди. Мой взгляд на сына после его слов, пожалуй, был безумным. -Что? -Ничего, мам. -Арчи, ты ведь хочешь мне что-то сказать, верно? -Нет.… Да. Я просто хотел напомнить, что я живой, мама. Я даже притормаживаю, нажав на педаль после услышанных слов. -Арчи, что ты хочешь этим сказать? -Что ты любишь компьютер больше меня. -Что за чушь? -Это правда, мама. Раньше ты смотрела телевизор со мной, обнимала меня. А сейчас ты только сидишь в ноутбуке и кормишь меня. Мне иногда кажется, что ты меня считаешь своим хомячком. -Хомячком? -Да. Ну, животным, на которое ты обращаешь внимание только тогда, когда его кормишь или убираешь за ним. -Артур Миллс, что за чушь? Ты не мой хомяк, а мой сын. -Ладно, мам. Извини. В машине становится до неприличия тихо. Мы так и едем в этой напряженной обстановке, пытаясь переварить все, что было сказано каждым из нас. Артур ассоциирует себя с моим хомяком. Я, правда, не могла понять, что же заставляет его так думать. Но факт есть фактом – даже наши отношения с сыном этот год нехило потрепал. Когда малыш выходит из машины у школьного двора – я даже чувствую некое облегчение. Но вместо того, чтобы идти в школу, он подходит к моей дверце, открывая ее и заставляя меня удивленно уставиться на парнишку. -Видишь, мама. Я, правда, просто хомячок. Ты покормила меня и отвезла в клетку. Правда, раньше ты хотя бы выходила из машины и целовала меня в щечку, а сейчас ты меня словно разлюбила. Без папы ты всех нас разлюбила. -Арчи… - кажется, моя челюсть упала на землю от шока. – Я…. -Все нормально, мама. Ты просто грустишь по папе, и когда он вернется – ты вновь меня полюбишь не как хомяка, а как сына. Он вернется и все будет хорошо. Занавес. Арчи разворачивается на пятках, как это часто делал Джеймс, и уходит в направлении школы, оставляя меня со своими словами, которые дали мне под дых не хуже удара умелого боксера. На какой-то миг мне показалось, что время застыло, а кислород перекрыли, ведь я не могла даже сделать вдох. Пришлось приложить много усилий, чтобы закрыть эту проклятую дверцу автомобиля и рушить с места. «Хомячок. Мама, я хомяк», - эти слова кто-то словно включил на повтор в моей голове. Я настолько ушла в себя, пытаясь переварить сказанное с сыном, что даже не осознала, когда появилась в офисе. Шаги по дорогому мраморному полу как никогда громко отбивались у меня в ушах, а лифт ехал неприлично долго. Но все, что было в моей голове – проклятый хомяк. Даже когда дверь лифта открылась, и я оказалась в своем офисе – гул в голове продолжался, а в груди начало предательски щемить. Стоило персоналу меня увидеть – вокруг стало до боли тихо. Сказать, что такое поведение сотрудников меня напрягало – не скажу. Мне даже нравилось это. Нравилось, что они боятся меня, что они сторонятся. В последнее время я старалась не подпускать к себе никого, и этот барьер, который я выстроила, только этому способствовал. Сучка-трудоголичка, безжалостная стерва, мисс каменное сердце – они думают, я не слышу их перешептывания и сотни прозвищ, которые слетают с этих трусливых, жалких и подчиняющихся мне губ. Вот, кем я стала – безжалостной и не жалеющей никого руководительницей, которую искренне ненавидят и боятся. Вот, какой была реальность. Не удивительно, что после всех выстроенных мною барьеров к окружающим людям, Артур считает себя чертовым хомяком. Только сейчас, услышав тишину, которой способствовало мое появление, я осознала, что точно такой же барьер я выстроила и по отношению к сыну. Сука-мать. Вот, в кого я превратилась. И это гораздо хуже, чем быть сукой-боссом. -Доброе утро, - моя ассистентка, кстати, уже четвертая в этом году, подбежала ко мне, протянув стакан с горячим кофе. – Ваш латте с корицей, без сахара. - Доброе утро. Спасибо, Ханна. Беру стакан и направляюсь в свой кабинет, по дороге машинально кивая всем, кто поприветствовал меня. Это так смешно. Они приветствуют меня, надевая на лицо маски притворной любви и дружелюбия, но только я закрою дверь – эти людишки начинают поливать меня грязью с ног до головы. А за что? Собственно, за то, что я хороший босс, который требует делать свою работу, а не бездельничать. Возглавляя журнал на пару с Эйприл, мы были как инь и янь. Она хороший босс, а я – плохой. Она спаситель, я – палач. Плохой и хороший коп. Все просто. Всех это устраивало. -Как на счет расписания? – приземлившись в свое кресло, я делаю глубокий вдох и мысленно приказываю себе выбросить все из головы и заняться работой. -Через тридцать минут - международный звонок во Францию. У вас разговор с Луи Леруа, нужно решить оставшиеся вопросы по поводу будущей конференции и договориться о сотрудничестве с их издательством. -Луи, да, я помню. Что дальше? -В десять у вас и мисс Паттерсон собрание на втором этаже… -Встреча со спонсорами, помню. -Так же, вы просили напомнить вам о том, что если Кертис не завершил обработку снимков, вы собираетесь отшлепать его по попе. -Это была шутка, Ханна. Но спасибо. Когда уйдешь – Кертиса ко мне на ковер. -Хорошо, мисс Миллс. В два часа дня у вас встреча с мистером Николасом Холденом, а ближе к вечеру вы должны утвердить статью Майкла и подать мисс Паттерсон готовую обложку. -И дописать свою статью. Помню, спасибо. Можешь идти, Ханна. Когда изящная блондинка покидает мой кабинет – я наконец-то облегченно выдыхаю, как и каждый раз после того, как надеваю маску строгого босса. Включаю компьютер и машинально пью свой кофе, разглядывая бумаги, которые поместили мне на стол. Да уж. Сегодня я должна была бы затвердить только статью Майкла Андерса, но заметив на столе пять рукописей, я судорожно втянула губами воздух. Конечно же, никто не сдает статьи вовремя. И вот, когда наступил черед крайних сроков – они тут как тут. Может, мне стоит урезать некоторым премию, чтобы они запомнили, когда нужно подавать мне материал? -Ханна, почему Кертис еще не здесь? – зажав любимую кнопку на телефоне, рычу я. -Он уже поднимается, мисс Миллс. Будет через две минуты. Да уж. Через две минуты. Они ведь могут тянуться вечно в моем-то состоянии. Пока Кертис поднимался в мой кабинет, я успела не только проверить презентацию, подготовленную на сегодняшнее собрание, но и перечитать свою речь два раза. Сказать, что меня это разозлило – ничего не сказать. -Разрешите? – приоткрыв дверь, обозвался латиноамериканец. – Доброе утро, мисс Миллс. -Доброе? – недовольно вскинув вверх одну бровь, произношу я. – Я бы так не сказала. Здравствуй, Кертис. Присаживайся. Парень примерно моего возраста садится за стол напротив, и я вижу, как его достаточно смуглое лицо начинает бледнеть. -Кертис, - сузив на секунду глаза, начинаю я. – У тебя проблемы со слухом? -Нет, мисс Миллс. -Тогда, наверное, у меня проблемы со зрением? Я уже пролистала всю свою почту вдоль и поперек, но так и не увидела твое электронное письмо с архивом обработанных фотографий. -Алексис, я могу все объяснить. -Нет, Кертис, не можешь. Время объяснений закончилось три дня назад – в день, когда я назначила тебе крайний срок сдачи. -У меня заболел собака, и я… -Какое чертово отношение заболевший пес имеет к твоему рабочему времени? Ммм? Ты хоть понимаешь, что я сегодня должна затвердить обложку, но вместо красивого лица на ней мне придется разместить там огромный хрен? -Понимаю, мисс… -Хватит, Кертис. В прошлом месяце у тебя умер кот, сейчас заболел собака, помню был еще случай с переломом ноги у твоей бабушки. Мне продолжать список всех твоих нелепых отмазок, на которые я закрывала глаза? Я устала от твоих отговорок, милый. Да, ты потрясающий фотошопер и творишь чудеса с кожей у моделей, но ты не незаменим. И я обещаю, что если снимки не окажутся у меня через пять минут – я тебя уволю. -Снимки уже готовы, мисс Миллс, - замечаю, как парень судорожно сглатывает, вытирая потный лоб. – Обещаю, в следующий раз я сдам все в сроки, только не увольняйте. Это больше не повторится, мисс Миллс, клянусь. -Где-то уже слышала, - закатываю глаза, но все же смягчаюсь. – Это твой последний шанс, Кертис. Еще один косяк и ты сам знаешь, что случиться. -Конечно, мисс Миллс. Конечно. Спасибо вам. -Снимки, Кертис. Живо. -Держите, - латиноамериканец достает из нагрудного кармана флэшку и протягивает ее мне. – Все снимки в папке «работа». Беру протянутую флэшку и тут же вставляю ее в свой компютер – тот отзывается радостным звуком, реагирующим на новое устройство. -Я могу идти? -Нет уж, Кертис. Раз уж ты здесь – хочу знать, какую из фотографий ты бы выделил как претендента на обложку. Он облегченно вздыхает, понимая, что конфликт исчерпан и я приступила к работе, поднимаясь на ноги и огибая стол, чтобы смотреть снимки вместе со мной. По правде говоря, в фотошопе этому парню нету равных, и я об этом знаю. Но его отношение к работе порой настолько раздражает, что приходится идти на крайние меры. Мы просматриваем фотосессию со звездой нашего выпуска - миллиардером и одним из самых желанных мужчин в мире Николасом Ходеном, и совещаемся на счет снимков, выбирая самый удачный. Кертис как всегда помогает выделить лучшее фото, и я благодарю его за помощь и все эти умные слова о фотографии и искусстве фотографировать, которые срываются с его губ. Ох уж этот Николас! Бизнесмен, который захватил почти все рынки мира благодаря созданной собственноручно корпорации «Холден интерпрайзес». Этот номер обещает быть рейтинговым. По крайней мере, я очень на это надеюсь, ведь нам как никогда нужно поднять нашу успешность, ведь продажи начали стремительно падать после того, как я перестала вести свою колонку. Да, ту самую колонку, параллельно переплетенную с блогом. И я чувствую свою вину в том, что журнал теряет популярность. Но факт есть фактом – я больше никогда в жизни не возьмусь за это дело. Блог мертв, колонка мертва, да и моя душа, кажется, тоже. Влившись в рабочий график, я не заметила, как пролетела первая половина дня. Благо, все эти чудовищные мысли, терзающие меня с утра, удалось побороть и даже закинуть в дальний пыльный ящик в моей голове. Забирать Артура со школы я даже не решилась, позвонив родителям и соврав о завале на работе. Не смотря на то, что я была достаточно загружена, найти минутку, чтобы забрать сына со школы я бы смогла, но решила вместо этого выпить кофе в своем кабинете, расслабившись в кожаном кресле. -Как всегда хлещешь кофе, - распахнув дверь в мой кабинет, недовольно скривилась Эйприл. – Ты о здоровье вообще думаешь? Ты угробишь своё сердце, Миллс. Закатываю глаза, делая очередной глоток горького напитка. Мне хотелось ответить ей фразой из моего любимого сериала, но я промолчала, ведь слова «то, что мертво – умереть не может» тот же час завели бы блондинку и она начала бы очередную проповедь. -Может, пообедаем в нашем любимом кафе через дорогу? Нужно отметить твою блестящую речь, которая покорила спонсоров. Я угощаю. -Я не голодна, Эйс. -Зато я голодна, так что поднимай свою задницу. -У меня через полчаса встреча с Холденом, мне нужно подготовиться. -Хочешь, чтобы я пошла обедать с кем-то из этих подчиненных никчемных людишек? -Можешь сходить сама для разнообразия. -Ауч, - Паттерсон поджимает губы, а искорки в ее глазах мгновенно исчезают. – Резко. -Прости. -У тебя все в порядке? – вскидывая вверх бровь, девушка анализирует мое состояние, пытаясь понять, что же не так. -Все как никогда чудесно, Эйс. Не волнуйся. -Окей, сделаю вид, что поверила. -Эйс, все нормально, правда. -Да, - она натягивает на лицо улыбку, пытаясь скрыть свое растворившееся хорошее настроение. – Я поняла. -Я бы пошла с тобой, если бы не Холден. Прости. -Прощаю, - она кивает, и уже собирается уйти, как вдруг застывает, а на губах девушки появляется подобие улыбки. – А помнишь, были времена, когда ты не врала мне в лицо? Паттерсон секунду колеблется, прежде чем закрыть за собой дверь, словно ждет, что я что-то скажу, но я даже не знаю, что ответить на ее жалящие как пчела слова. Мы лишь встречаемся взглядом, прежде чем Эйприл закрывает за собой дверь и покидает мой кабинет. Отлично. Я вдруг осознаю, что она – очередной «хомяк». В груди становится тесно, но… Я просто продолжаю пить кофе, не сдвинувшись ни на йоту. Сука. Какая же я сука. Этот год сделал из меня какого-то монстра. Когда кофе заканчивается, я беру себя в руки и просто… Просто растворяюсь в своей работе так же, как и всегда – до отключки каждой, даже самой колкой мысли. Как же хорошо, что этот способ действует. Без работы я бы сошла с ума. Пробегаюсь глазами по анкете, пытаясь идеально изучить все вопросы, ведь гость, который нагрянет ко мне с минуты на минуту, определенно не является обычным человеком. Ник Холден – наш новый и самый щедрый спонсор за время существования издательства. Миллиардер, плейбой, филантроп, один из богатейших и самых желанных холостяков мира – все считали этого человека либо богом, либо дьяволом. И его щедрый взнос не только обрадовал нас с Эйприл, но и подкинул работенку, ведь Холден тот же час стал главной звездой выпуска. Даже сегодняшние спонсоры и их взносы казались сущим пустяком по сравнению с тем, что сделал для нас Холден. Он почти что покрыл все долги издательства, даже глазом не моргнув. Признаться честно - я не понимаю, зачем ему это. Вложить деньги в дело, которое не принесет ему особой прибыли – глупо. У Николаса в руках целая корпорация, которая приносит ему миллиарды, и на ее фоне наш журнал кажется маленьким насекомым, а его прибыль – комариным укусом. Хуже всего, что этот напыщенный богатый индюк захотел, чтобы интервью у него брала я. Давненько я не занималась такой мелкой работой после получения высокой должности, но, кажется, придется, и все дело в том, что он вложил в нас огромную сумму денег. У меня нет права ему отказать. Не после всего, что он сделал. Кидаю взгляд на часы – кажется, минуты тянутся целую вечность. На изучение вопросов для интервью у меня ушло чуть меньше 15 минут, а это означало только одно – у меня осталось свободное время. Не понимаю, что на меня находит, но я хватаю сумочку и поспешно покидаю свой кабинет. В моей власти заставить мою ассистентку делать все, что мне хочется, но чтобы не оставаться наедине с собой я решила, что сама спущусь и куплю себе очередной стакан кофе. Даже два. Или три. В конечном итоге в моих руках оказалась целая четверка стаканов с кофе, удобно размещенных на бумажном подносе. Оглянувшись, я поняла, что Эйприл здесь нет, а это значит только одно – обедать моя блондинка не пошла. И все из-за меня. Черт возьми. Поддавшись захлестнувшей меня волне чувства вины, я обернулась и заказала парочку круасанов, которые как всегда гармонично подчеркивали наш любимый латте. Быстрыми шагами я вернулась в офис, постоянно поглядывая на часы и надеясь, что мистер Холден не самый пунктуальный человек в мире, ведь если он приедет вовремя – ему определенно придется меня подождать. Впервые за долгое время я нарушила свой строгий график. Да, если бы я сейчас пошла в свой кабинет и села в кресло – подоспела бы как раз вовремя. Но вместо этого я свернула в сторону кабинета моей блондинки, минуя ее секретаршу и без стука врываясь внутрь. Эйприл сидела в своем черном кожаном стуле, откинувшись на спинку и уставившись на вид из своего окна. Казалось, она настолько ушла в себя и свою грусть, что даже не заметила мое появление. -Эйс, - чуть слышно произнесла я. – Прости меня. -За что? – девушка устало подняла на меня глаза. -За все. За все, что свалилось на твои плечи из-за меня за последний год. Блондинка промолчала, поджав губы. Казалось, от нее волнами исходила боль и обида, смешенная с усталостью от реальности, и это бесконечно сильно меня ранило. -Это тебе, - пересекаю разделяющее нас расстояние и помещаю на ее стол пакет с круасанами и стакан с латте. – Я должна была пообедать с тобой, но.… В общем, я принесла обед к тебе. -Спасибо, Лекси. Я ценю твою заботу. -Ауч, какой шаблонный ответ, - тяжело вздыхаю, перемещая взгляд на окно. – Но все нормально, я его заслужила. Я заслужила весь холод в мире, который вы можете на меня обрушить. -Лекс… -Нет, не отрицай это, Эйс. Я, правда, заслужила наказание за то, как себя веду. Просто… Я не хочу, чтобы ты думала, что ты мне безразлична. Ты не мой хомяк, Эйприл. Не смей так думать, это не правда. -Хомяк? – блондинка вскидывает вверх бровь в недоумении. -Странное сравнение, да? Сегодня утром так сказал мне Артур. Он заявил, что я держу его за хомячка. Представляешь, мой сын думает, что я больше не люблю его, а лишь держу при себе как маленькое милое домашнее животное, которое ты кормишь по инерции. Он считает, что без Джеймса я всех разлюбила. Все считают, что я превратилась в бесчувственную суку и отчасти это так и есть, но.… Это мой способ выживания. И мне жаль, что он задевает каждого дорого мне человека. Мне жаль, что я причиняю всем боль. Просто.… Это сложно, Эйприл. Просыпаться каждое утро в пустой постели, и чувствовать то, как весь этот мир давит на мою грудную клетку. Я знаю, что все вы ждете, когда же та девчонка, которую вы знали, вернется и согреет вас своей улыбкой, но правда в том, что она мертва. Перестаньте требовать от меня то, чего я больше никогда не смогу вам дать. Прошу, Эйс. Перестань гнаться за моей тенью из прошлого… Ее уже не вернуть. Так что прости меня за все, правда. Прости и прошу – отпусти меня. Точнее, ту другую меня, которой я была. И тогда нам обеим будет легче, вот увидишь. Подруга слушала меня, не смея даже сделать лишний вдох. Мои слова звучали тихо, но одновременно в них было что-то такое, чего не описать словами. Возможно, это была боль от осознания, во что я превратилась, или же таким образом наружу выливалась боль, причиненная мне словами Артура.… Но факт есть фактом – я уже довольно давно не говорила ничего от души. Кинув взгляд на часы, я вдруг вспомнила, что уже пять минут как должна брать интервью у этого проклятого Холдена. -Лекс, ты… -Ты не обязана отвечать на эти слова, Эйс. Я бы тоже не знала, что сказать в подобной ситуации, так что все нормально. Я просто пришла сюда, чтобы напомнить тебе о том, что ты мне не безразлична, и я сделала это. Теперь мне нужно возвращаться к себе и вести диалог с Холденом и его расфуфыренной богатой задницей. -Я зайду к тебе через несколько минут, - Эйс усмехнулась краешками губ, пытаясь меня подбодрить. – Слышала, он тот еще высокомерный засранец, так что уверена, что тебе не помешает минутка разрядки и моя помощь. -Я буду бесконечно тебе благодарна, - усмехаюсь в ответ, забирая с ее стола оставшиеся три стакана с кофе. Быстрыми шагами я покидаю кабинет моей блондинки, чувствуя, как камень на душе становиться меньше. Думаю, так нужно было сделать уже довольно давно – выговориться хоть кому-то. Нервно поглядывая на часы, я сама не замечаю, как перехожу на бег. В офисе все привычно затихают при виде меня, да еще и мчащейся на каблуках через весь зал. Кажется, если бы не стук моих шпилек, я бы и вовсе слышала, как рядом пролетает муха. Свернув за угол, я вновь засмотрелась на часы. Ненавижу опаздывать, да и такие люди как он считают каждую свою минуту. Чувствую, сейчас мне придется выслушать лекцию о своей некомпетентности. Странно, но впервые за долгое время у меня дрожали коленки. Он мне не мой босс, но все же, легкий страх завладевал моим разумом только тот мысли об этом мужчине. Я уже даже представляла, как его недовольный взгляд встречает меня прямо в моем кабинете, погрузившись в свои мысли. После разговора с Эйприл тяжесть на душе ушла, и я вновь смогла погрузиться в работу. Да еще и погрузится настолько сильно, что даже не заметить опасность, которая ждала меня почти что у самого входа в мой кабинет. -Ханна, мистер Холден еще не появлялся? – останавливаюсь у стола своей помощницы, искренне надеясь на отрицательный ответ с ее стороны. - Нет, мисс Миллс. Я могу перезвонить и узнать, сильно ли он опоздает. - Спасибо, - усмехаюсь, вытягивая из подставки один из стаканов с латте и протягивая его девчонке, которая не скрывает своего удивления при виде моего теплого жеста. Неужели я такой монстр? Ее глаза увеличились до размеров грецкого ореха, а рот даже приоткрылся. - Я не знала, какой ты любишь, так что взяла на свой вкус, - срывается с моих губ. - Оповестишь меня о приходе этого самовлюбленного напыщенного индюка, ладно? - В этом нет нужды, - раздается у меня за спиной, заставляя нас с Ханной подпрыгнуть. Я даже чуть не выронила из рук оставшиеся стаканы, черт возьми. – Напыщенный самовлюбленный индюк, которого, кстати, вы совсем не знаете, уже здесь. - Мистер Холден, - кажется, я потеряла дар речи, обернувшись и заметив направляющегося к нам шатена. – Я… - Забудьте. Это не худшее, что я слышал в свой адрес, - тут же отрезает мужчина, останавливаясь в шаге от меня и протягивая ко мне небольшой букет из роз на длинной ножке. – Кстати, напыщенный самовлюбленный индюк никогда не ходит с пустыми руками в гости к женщине, даже если она думает, что он… - Не повторяйтесь, мистер Холден, - не разрешив ему закончить свою речь, произношу я. – Извините, с моей стороны это было бестактно. Это больше не повторится. И спасибо за цветы, они прекрасны. На секунду разрешаю своему взгляду остановиться на этих нестандартных и таких красивых розах – никогда прежде не видела, чтобы они были цвета… кофе? Кофе с молоком? Латте? Я определенно не знала, как он называется, но была не только приятно удивлена, но и до чертиков взволнована всей ситуацией. Он не успел переступить порог моего кабинета, как уже был оскорблен. В ответ же Николас не стал оскорблять меня, а лишь слегка уколол, напоминая о моей ошибке, и преподнес подарок. Ауч. -Пройдемте в мой кабинет, мистер Холден, - протягивая цветы своей ассистентке, говорю я. – Ханна, будь добра, поставь букет в воду и позаботься, чтобы он оказался на окне в моем кабинете. -Будет сделано, мисс Миллс. Окинув взглядом стоящего рядом Николаса, я почувствовала, как мое сердце падает куда-то в пятки. Боже, и почему он услышал эти слова? Закон подлости сработал просто идеально. А я ведь думала, что день уже не может быть хуже. Как набраться сил и пережить это интервью? Думаю, только самому Богу это известно. А пока я должна сохранять лицо и вести себя так, словно только что ничего не произошло. Оказавшись в кабинете, я указала Холдену жестом на кресло напротив моего стола, приглашая сесть. Своей уверенной походкой этот мужчина послушно последовал к креслу, оценивая мой кабинет с панорамными окнами, которые выходят прямо на океан, взглядом. Кажется, вид его не впечатлил, что не удивительно. Думаю, вид из его кабинета куда интересней, чем мой вид на воду, которую еле видно за бесконечными домами и парковками. -Могу я предложить вам что-то выпить? – мой голос предательски дрогнул, выдавая мое волнение. – Виски? Скотч? Вино? - Я не пью в рабочее время, так что остановлюсь на кофе, спасибо. Обхожу стол, чувствуя, как холодок пробегает по моему позвоночнику от пристального взгляда в свой адрес. Он словно следит за каждым моим движением, анализирует, ищет, за что ухватиться, лишь бы меня ужалить в ответ на произошедшее в коридоре. -Отлично, сейчас моя помощница сделает нам кофе. -Зачем? – мужчина удивленно вскидывает вверх бровь. – У вас в руках уже есть готовый кофе. -Не думаю, что вам он понравится, - боже, я уже и забыла, что сжимаю в руках два стакана с латте. – Это латте, мистер Холден. Не совсем мужской напиток, не так ли? - Сгодиться и латте, мисс Миллс, - Николас протягивает руку через стол и берет один из стаканов из подставки. – Сегодня я уже побывал в шкуре напыщенного самовлюбленного индюка, так что могу побыть и девчонкой, мило выпивающей кофе, состоящий по большей части из молока. Все как я и думала – этот мужчина умеет быть той еще занозой в заднице, не упускающей возможности ужалить или придраться к моим словам. Делаю глубокий вдох и достаю со стола перечень вопросов, который я совсем недавно изучала, подготавливаясь к этому моменту. Казалось, мое сердце сейчас просто вылетит из груди, настолько быстро оно колотилось. Холден пил кофе так, словно в этом стакане был какой-то неприлично дорогой виски, который он обожает. Боже, да этот мужчина делал все с такой грацией, такой сексуальностью, что казалось, я попала на страницы эротического любовного романа, и сейчас он возьмет меня прямо на этом столе. Черт.… Откуда в моей голове взялись эти мысли? -Что же, мистер Холден. Мы будем работать по привычной схеме: я задаю вопросы – а вы на них отвечаете. Всего у меня двадцать один вопрос. Желательно, чтобы ваши ответы были развернутыми и искренними. Это поможет мне написать качественный материал, который окажется на страницах инвестированного вами выпуска журнала. -Будет сделано, мисс Миллс. -И, пожалуйста, перестаньте так меня называть. У меня есть имя, хватит этой официальной мишуры, мистер Холден. -У меня, кстати, тоже есть имя, Алексис, - уголки его губ дергаются в намеке на улыбку. – Хватит этой официальной мишуры. -Николас, - еле сдерживаю порыв закатить глаза в ответ на цитирование моих слов. -Ник. Предпочитаю просто Ник. И у меня есть маленькая просьба. Моя бровь самовольно подпрыгивает вверх, ведь я не понимаю, что в голове у этого шатена. Просьба? Что ему, черт возьми, нужно? И почему меня так страшно сильно бесит каждая секунда, проведенная с ним наедине? -Просьба? -Именно, Алексис. Я хочу, чтобы вы написали обо мне правду. Пожалуйста, не искривляйте текст, не перекручивайте мои слова, и, уж тем более, не смейте создавать в фотошопе ненастоящие фото, подчеркивающие статью. Я определенно устал от фальшивых фотографий, которые, якобы свидетельствуют о том, какой я плейбой и распутник. Я вложил в ваш журнал деньги и все, что прошу взамен – правда. Вы сможете дать мне ее? -Мистер… - если бы я была чайником, то уже бы кипела после услышанных слов. – Ник, вы принимаете наш журнал за мелкую лживую желтую газетенку? -Всем нужны сенсации, Алексис. И, согласитесь, я не так много от вас прошу, учитывая инцидент, произошедший в коридоре. -Разве я не извинилась за свои слова? -Извинились, - глаза Николаса непрерывно смотрели в мои. Это было похоже на какую-то тактику подчинения, словно он пытался сломать меня этим взглядом, словно хотел, чтобы я его боялась, что, кстати, у него очень хорошо получалось. Бесинки в глазах шатена определенно меня пугали. – Но я не упущу возможность напомнить вам о произошедшем, таков уж я человек. «Хреновый вы человек!» - пронеслось у меня в голове. Благо я сумела не произнести это вслух, ведь уверена – после этих слов он бы морально меня уничтожил. С первой минуты нашего знакомства я поймала себя на мысли, что этот мужчина, наверное, намного умнее меня, и сейчас каждым своим словом он лишь подтверждал мою догадку. Холодный ум и каменное сердце – уверена, не обладай он этими качествами, то ему никогда бы не удалось построить свою «империю». -Хватит ходить вокруг да около, Алексис. Задавайте уже свои вопросы. Шумно сглатываю, понимая, что забыла все, что вообще могла помнить, так что придется читать вопросы с листка и показывать себя не в лучшем свете. Странное явление – этот мужчина настолько сильно на меня влияет, что я вовсе не могу сосредоточиться ни на чем, кроме его колких слов, которые эхом повторяются у меня в голове. И нет, у меня дрожат коленки не потому, что он весь такой холодный, и не потому, что он умопомраычительно красив, а потому, что он действительно устрашает и притягивает одновременно. Вот это действительно странно. Пока этот властный мужчина отвечал на заданные мною вопросы о его карьере, о жизни, и даже о личном, я украдкой наблюдала за каждым его жестом, рассматривала каждую родинку, каждую эмоцию на его идеально вылепленном лице. Он казался безумно привлекательным: волевой подбородок, ровный красивый нос, острые скулы и тонкие, но безупречной формы губы. Правда, больше всего у Николаса выделялись глаза. Большие, яркие, переливающиеся шаловливыми огоньками глаза ярко-голубого цвета, подобных которым я еще никогда не встречала. Иногда мне казалось, что они смотрят в самые глубокие уголки моей души, читая меня, как открытую книгу, а иногда, особенно когда он улыбался, казалось, что они раздевают меня догола и наслаждаются всеми изгибами спрятанного под одеждой женского тела. Не знаю, радоваться или плакать: впервые за долгое время меня взволновал мужчина. Это было даже приятно – дрожь в коленках, страх перед ним. Но.… Чувствуя, как где-то внутри меня какой-то кусочек женского яства начинает ему симпатизировать, я искореняла это чувство всеми возможными способами. Он смотрел мне в глаза почти всегда, да и я пыталась не отводить взгляд тоже, но это было почти-то невозможно, ведь.… Заглядывая в глаза напротив я упрямо искала в них то, чего в них быть не может. Смотря в глаза Ника я пыталась найти в них другие, каре-зеленые, такие родные. И это было чертовски больно. Разрешить себе вновь посмотреть на мужчину, да еще и начать симпатизировать ему? Я не могла позволить себе такое удовольствие. По правде говоря, чувства для меня теперь стали недопустимой роскошью. Но все же, нельзя спорить – этот темноволосый, высокий, достаточно мускулистый (по крайней мере, мне хочется думать, что под этим костюмом он прячет груду красивых мышц) мужчина напротив меня был чертовски привлекательным. Думаю, мало кто сможет устоять перед таким лакомым кусочком вкусного десерта. -У меня последний вопрос, Ник, - по правде говоря, во время интервью я ощутила смягчение со стороны Холдена, так что чувствовала себя уже более уверенно. – Это даже не вопрос, а скорее просьба: поделитесь с нашими читателями тремя секретами, которые помогли вам стать таким успешным и, несомненно, богатым. -Три секрета моей успешности? Что же, это не тяжело, учитывая предыдущие вопросы с философской наклонностью. Прежде всего – это колоссальный труд. Никто не знает, сколько усилий мне стоило все, к чему я пришел. Этот путь не был таким легким, как все считают. Я трудился, забывая о сне, еде и даже о том, что существует что-то, кроме работы. Без труда не вытащить и рыбку из пруда, не так ли? Второй мой секрет – это упорство. Если ты проигрываешь – ни за что не смей сдаваться, ведь к тому, кто опускает руки, счастье не приходит. И, наконец, нужно никогда не переставать верить в свои мечты. Как известно, мысль – материальна, и если очень сильно верить, одновременно не покладая рук и не отступая от своей цели – у вас все получится. У меня ведь все вышло, а чем каждый из вас хуже? -Отлично, это был потрясающий ответ, Ник. Огромное спасибо вам за интервью и за искренность, которую вы нам подарили. Ник отвечает на формальную благодарность, которую каждый уважающий себя интервьюер произносит в конце, и я наконец-то отключаю диктофон, украдкой облегченно выдыхая. Кажется, все осталось позади, да и прошло не так страшно, как я себе представляла. После третьего вопроса Ник начал смягчаться, откинувшись на спинку кресла, а к 21 и вовсе начал и улыбаться и достаточно смешно шутить. И я искренне надеюсь, что это была не актерская игра, ведь в какой-то момент интервью я даже поймала себя на мысли, что он не такой уж и плохой, каким кажется. Я смягчилась к нему, как бы ни пыталась этого не делать. Может, все, что я о нем знала до этого это действительно шаблон о бессердечном плейбое, который создала желтая пресса? Иначе, зачем ему просить о том, чтобы я писала правду и вести себя так… человечно? -Могу я вновь предложить вам кофе или что-то покрепче? – пытаясь прервать нависшую тишину и игнорировать его пристальный взгляд, спрашиваю я. -Интервью подошло к концу, вы больше не обязаны меня развлекать, Алексис. -Это не развлечения, а любезность. Да и после такого интервью, мне, почему-то, чертовски захотелось выпить. -Ох, вы тоже ощутили это напряжение? – шатен игриво вскинул вверх брови. -Напряжение? – я усмехаюсь, пытаясь его обломать. – Скорее, я просто устала от того, насколько вы умны, Ник. Порой мне приходилось несколько раз прокручивать ваши слова в голове, чтобы понять их скрытый смысл. -Вы только что сделали мне комплимент? – в его глазах загорелись странные, невиданные мною ранее искорки. -Можно и так сказать. Умные мужчины в наше время редкость. - Как и умные женщины, Алексис. Натягиваю на лицо усмешку, пытаясь понять, оскорбил ли он меня или же назвал умной. Чертов красавчик, и как ему удалось выгнать из моей головы все, что меня гложет, и оставить только место для раздумий о его словах? -Пока вы не ушли… Ник, разрешите поинтересоваться: почему вы потребовали именно меня в интервьюеры? Чем вам не угодили наши журналисты? - Предпочитаю работать с профессионалом, а не его жалкими подражателями. Я всегда изучаю людей, с которыми работаю, так что несомненно изучил и вас. Профессионализм и высокое качество - залог успеха, мисс Миллс. У меня своя манера работы и ведения бизнеса и она достаточно результативна. Я работаю только с мастерами своего дела, и это дает моей компании возможность быть первой во всем. Конечно же, выбор пал на вас и мисс Паттерсон, но выбирая между вами, сыграли роль и мои вкусы. - Вкусы? - вскидываю вверх бровь, измерив его непонимающим взглядом. - Я предпочитаю брюнеток, - с легкой ухмылкой на губах отвечает мужчина. Усмехаюсь краешками губ, чувствуя, как краска приливает к щекам. Как бы мне не хотелось это отрицать – его слова мне действительно льстили. -На встрече спонсоров вы меня, верно, даже и не заметили, ведь нас было около тридцати человек, но я же, в свою очередь, был покорен страстной, искренне поглощенной своим делом длинноволосой брюнеткой. Мне захотелось узнать вас поближе, увидеть, действительно присущ ли в вас тот огонь, который я разглядел в тот день. И вот - я здесь. -Хотите сказать, что вы инвестировали в наш журнал огромную сумму денег, зная, что после этого мы непременно напечатаем о вас статью? В смысле, все это было для того, чтобы именно я взяла у вас интервью? -Как я и сказал – вы умная женщина, Алексис. -Это лишнее, мистер Холден. Если бы вы захотели, мы бы написали о вас и без ваших денег. -Тогда бы вы не чувствовали себя обязанной, и как главный редактор могли бы отказаться от участи в интервью, Алексис. И с каких пор мы вернулись к мистеру Холдену? -Извините, - понимая, что у меня перехватило дыхание, а по спине бежит холодок, произношу я. – Это получилось машинально. -На первый раз прощаю, мисс Миллс, - казалось, он еле сдержал коварную улыбку, ведь уголки его губ дрогнули в намеке на нее. – Но если это еще раз повториться – вас определенно ждет наказание. «Боже», - шепчу я мысленно, пока в голове не остается ни одной приличной мысли благодаря его игривым словам. Это интервью изначально подкосило меня, но теперь и вовсе выбило из колеи. -Эта ситуация кажется такой странной, Ник. Верите или нет, но раньше так еще никто не поступал, так что я, правда, не знаю, как мне себя с вами вести. -Видимо, вас окружают глупцы, если они все еще не осыпали ваши ноги цветами и безумными поступками, Алексис. -Зачем вам все это, Ник? Зачем ошеломлять меня? -Затем, чтобы вы согласились поужинать со мной, Алексис. Это все, что мне нужно. -Простите, Ник, но я вынуждена вам отказать, - чувствуя, как сердце провалилось куда-то в пятки, я на ходу придумывала весомый отказ. - К сожалению, или к счастью, я не смешиваю работу с личной жизнью. -Тогда хорошо, что наше интервью уже закончилось, не так ли? -Все равно я так не могу. -И почему же? – тень улыбки исчезла с его лица, а глаза стали более строгими и одновременно требовательными. – У вас кто-то есть? -Нет, но… -Тогда я не понимаю, почему вы мне отказываете, Алексис, - он не разрешил мне договорить, за что я ему даже благодарна, ведь не знала, что сказать. – Вы молодая, красивая и успешная женщина, да и я вроде как ничего. Что вам мешает пойти со мной на свидание? -Ты, правда, не понимаешь, почему я отказываю, да? – наиграно вскинув верх бровь, я уверенно распрямляю плечи, ведь наконец-то придумала, как ему отказать. -Удиви меня, - он пожимает плечами, сжав губы в тонкую линию. -Мне жаль, что ты впустую потратил столько денег на эту встречу, но я не игрушка, которую можно купить в магазине за хрустящую купюру. Может, в твоем мире деньги действительно срабатывают, но не в моем, Ник. Именно поэтому я не пойду с тобой на свидание, нравится тебе это или нет. Не нужно меня покупать. Я не кукла. -Вау, - кажется, на его лице действительно отражается удивление. – Ты сразила меня наповал. -Что ты хочешь этим сказать? -Хочу сказать, что теперь желаю тебя еще сильнее. -Как прямолинейно, мистер Холден. Казалось, он даже дернулся, когда я вновь назвала его Холденом, но благополучно удержал колкий, может даже пошлый ответ за зубами. -Я взрослый мужчина и привык не скрывать свои желания, - в оправдание признается шатен, после чего проводит пальцами по подбородку. – Интересная же вы женщина, Алексис Миллс. -Жаль, вы не узнаете насколько, - чуть усмехнувшись, отвечаю я. -Это мы еще посмотрим, - он тоже усмехается, а в его глазах загорается странный, горячий и яркий огонь, который заставляет меня на секунду забыть, как дышать. Его глаза на какой-то миг встречаются с моими, после чего он опускает взгляд на часы. – Вам очень повезло, что мне уже пора. Но не будь моя встреча столь важной, я бы с удовольствием продолжил эту пламенную дискуссию с вами. Холден поднимается на ноги, я же машинально повторяю за ним, и когда он протягивает руку для пожатия, я тут же протягиваю свою в ответ. Но тут случается нечто новое, даже древнее – вместо того, чтобы пожать мою руку, он поворачивает ее и склоняется, нежно целуя мои костяшки. -До встречи, Алексис, - мягко произносит Ник, отпуская мою руку, пылающую после его прикосновения. – Надеюсь, мы скоро увидимся. -До встречи, мистер Холден, - все, что отвечаю я, еле сдерживая коварную ухмылку. – Всего вам хорошего. Лишь проводив этого мужчину взглядом из своего кабинета, я наконец-то выдыхаю и разрешаю себе расслабиться, плюхнувшись в кресло. Что это только что было? И почему я чувствую себя так, словно попала в ураган, и он меня от души потрепал? Эмоциональная взбучка, бурлящая кровь в венах, розовые щеки – вот, что натворил Холден, придумав свой коварный план с интервью. И, может, я пыталась отказывать себе в эмоциях, но после такого неожиданного поступка от красивого мужчины я почувствовала, что в моей груди остался еще тлеющий огонек, который безумно жаждет любви, жаждет объятий и, конечно же, теплых чутких рук на своей коже. Чувствуя, как мои щеки пылают, разрешила себе вспомнить о том, что я все еще женщина, и это нормально – краснеть, когда тебя задевает за живое красивый мужчина. Но все же, этот огонек мне придется потушить, растоптать, искоренить. Я хорошо усвоила этот урок и больше никогда не позволю себе эту роскошь – любить. Да, все начинается с малого, но затем превращается в привязанность, а привязанность порой становится любовью. И я больше не хочу… Мне не нужна эта боль. По правде говоря, я и с предыдущей болью еще толком не разобралась, так что разрешить себе запасть на кого-то – непозволительная роскошь. Сама не осознаю, как достаю со стола одну из фотографий в рамке, которую я спрятала, как только вернулась на работу после своего «суицида». Смотреть на нее было все еще невыносимо, а вид прекрасного улыбающегося лица Джеймса, прижимающего меня к себе как что-то бесценное, причинял слишком много боли. Не знаю почему, но цепочка мыслей о Холдене привела меня к единственному возможному концу – к мужчине, которого.… Которого я все еще люблю. Все пути все равно в конечном итоге сводятся к нему. Боже, как же я по нему скучаю. Мне не хватает его как больному лекарства, а порой больные без них умирают. Правда умирают. По крайней мере последних полгода я только это и делала – умирала, убивая себя изнутри. Я хоронила заживо ту Алексис которую все знали и любили, и даже трезво понимая это, я не могла остановиться. Мне жаль ту Алексис, но, повторюсь.… Потеряв Джеймса Маслоу, я потеряла саму себя. Прежнюю малышку Миллс больше не вернуть, она схоронена в глубинах моего изболевшегося сердца. -Хэй, - после короткого стука, заставляющего меня вздрогнуть и быстро спрятать фото с Джеймсом обратно в стол, в кабинет вошла Эйприл. – Ну и как все прошло? -Просто не спрашивай, - делая глубокий вдох и закатывая глаза, признаюсь я. – Я чуть не поседела. -Хорошо, что в 21 году придумали краску, которая справляется с сединой, - Эйс усмехнулась, усаживаясь в то самое кресло, где несколько минут назад располагался Холден. – И как он тебе? -Холодный ум, острый язык, крепкий стержень – он типичный строгий, но сексуальный начальник, которого так часто описывают в любовных романах. Смешно, но такие действительно существуют. Не буду удивлена, если он спит с каждой свой секретаршей, которых меняет как перчатки. -Не верю своим ушам! Ты что, правда только что назвала Холдена сексуальным? -А зачем отрицать очевидный факт? – закатываю глаза. – Все так думают. -Но ты не все, Лекс. И что, он задавил тебя своим интеллектом? -Ох, пытался. Но я отбивалась как только могла. -Думаю, этот напыщенный индюк обломился, пытаясь сломать мою девочку. -Кстати об этом… - с моих губ срывается истерических смешок, стоит мне вспомнить о ситуации, произошедшей в коридоре. Я с особым энтузиазмом описываю ей случившееся, разрешая себе залиться румянцем и периодически хохотать. -Серьезно? И он напоминал тебе об этом все интервью? -О, да. Как только находил возможность уколоть – только этим и занимался. -Вот мудак, а! -Мудак мудаком, но это моя оплошность, и она определенно задела его самолюбие. Но даже тот факт, что я назвала его напыщенным самовлюбленным индюком, не смог отбить у него желания раздевать меня взглядом. -О, Боже! – Эйприл даже хлопнула себя по лицу, закрывая ладошкой разинутый рот. – Он что, заигрывал с тобой? - Определенно. Все это интервью было лишь поводом узнать меня поближе и пригласить на свидание. Это долгая история для дешевого эротического романчика. -Ох, милая! Да ты обзавелась собственным Кристианом Греем! -Не говори глупостей, Эйс. Он просто пригласил меня на свидание. -Ага, а мысленно в этом время перекинул тебя через колени и хлестал плеткой! -Ты ведь вроде как не голодаешь по сексу, Паттерсон! Кендалл периодично усмиряет твой аппетит! Откуда такие познания об эротических романах? -Надо же мне чем-то заниматься, когда Кендалл в плаванье. -Какая же ты извращенка, Эйприл. -Да ладно тебе, ты тоже его читала. -Только потому, что писала статью о первой книге. -Не прибедняйся, Миллс. У тебя тут 50 оттенков Холдена намечаются, а ты упрекаешь меня за какую-то дешевую книжонку. -Ничего у меня не намечтается, даже не мечтай. Я отказала ему. Мне это не нужно. -Ты что, с ума сошла? -Нет. Просто я… Мне это не нужно. -Просто ты не хочешь дат шанс мужику, жаждущему проникнуть в твою… -Паттерсон! -Что? Ты ведь не собираешься принимать целибат только из-за того, что потеряла Джеймса? Тебе не 40 лет, Лекс. Ты еще молода, разве ты это не понимаешь? -Эйприл… -Тебе не обязательно любить его. Можешь лишь отполировать его доспехи и вернуться к прежней жизни. Тебе нужна разрядка, не отрицай это. Любой женщине нужна периодичная хорошая разрядка. -Хватит, Эйс. Мне не нужен ни Холден, ни кто-либо еще. -Но только представь, как этот голубоглазый аполлон берет тебя прямо на твоем письменном столе. Хочешь сказать, тебя не заводит эта мысль? -Прекращай читать любовный романы. Она дурно на тебя влияют. -Твой целибат дурно на тебя влияет, - бурчит блондинка, скрестив руки на груди. – И саморазрушение. -Спасибо, Эйс, я учту. Она уже даже открывает рот, чтобы продолжить свое издевательство, связанное с Ником, но ее перебивает телефонный звонок, служащий для меня спасательным кругом. -Тебе повезло, что меня зовет работа, - положив трубку и поднявшись на ноги, бормочет блондинка. – У меня наготове была целая речь. -Хватит на сегодня речей, Эйприл. Этот день и так тяжелым грузом давит на мои плечи. -Ладно, тогда придержу свою тираду на другой, менее напряженный день. -Спасибо. И… Спасибо, что ведешь себя так, словно всего этого разлада между нами не случалось. -Я просто рада вновь говорить с тобой не только на рабочие темы, Лекс, - она усмехается, вынуждая меня натянуть на лицо ответное подобие улыбки. – Ты даже не представляешь, сколько ночей я молила бога о том, чтобы ты ко мне вернулась. -Но я ведь никогда не уходила. -Нет, Лекс. Ты ушла в себя. И я рада, что сегодня ты… Ты сделала шаг навстречу ко мне. Или же это твоя речь заставила меня хоть немного понять, что происходит у тебя в голове. Во всяком случае, что бы это ни было, я просто рада вновь говорить с тобой. - Я тоже, Эйприл. Я тоже. Она вновь усмехнулась, окинув меня теплым взглядом, после чего с повеселевшим видом покинула мой кабинет. Кажется, такого не случалось уже целую вечность. Она уже слишком давно не уходила от меня с улыбкой на лице. Что же, возможно, этот день не настолько плох, раз уж я нашла ту тонкую нить, вернувшую мне мою лучшую подругу. Если задуматься, то даже через свой непробиваемый щит, отключающий эмоции, я всегда чувствовала легкую тоску по нашему адекватному общению. Взглянув на часы, я вздохнула, понимая, что до конца рабочего осталось совсем ничего, а на моем столе все еще размещалась куча материалов, с которыми нужно поработать. Иногда рабочего времени казалось так мало, оно так быстро заканчивалось, заставляя меня возвращаться домой, что это даже наводило тоску. Именно поэтому пять дней в неделю после работы я посещала спортзал, ходила на презентации и другие всевозможные мероприятия, приглашения на которые доставались мне благодаря журналам. Иногда люди делают все, чтобы не возвращаться домой. Каждому из нас порой чертовски хочется сбежать из реальности, но, к сожалению, это не всегда возможно. Рано или поздно реальность настигает, и тебе приходится ее принять, как бы сложно это ни было. Но я пока не готова это сделать, так что буду тонуть в вечном побеге, лишь бы не думать о том, что в моей реальности все дерьмово. Статья за статьей, редактура и бесконечное недовольство в сторону недоделанной работы со стороны персонала и вот, рабочий день подошел к концу. Стерва начальница в один момент стала никем, превращаясь в раба личного тренера в спортзале, который выжимал ее до последней капли. Неужели вечер нагрянул так быстро? Кажется, мне пора встретится с Артуром, и я определенно к этому не готова. Машина, газ, несколько набитых машинами улиц, две пробки, родной переулок и вот, я уже у родительского дома. Я долго смотрела на часы, прежде чем решиться покинуть авто и пересечь родительский порог, где меня как всегда ждали теплые объятия и океан переживаний, спрятанный за фасадом счастливых родительских глаз. -Где Арчи? – удивленно спрашиваю, замечая, что он не собирается, да и вообще я не наблюдаю его поблизости. -Он в спальне, - тепло отвечает мама. – Кажется, сегодня этот мужчина достается на ночь мне. -Он хочет заночевать? – кажется, мое сердце упало в пятки. -Арчи уснул минут тридцать назад, так тебя и не дождавшись. Ты сегодня как никогда поздно, уже пол одиннадцатого. Пусть спит, мы отвезем его завтра в школу, не беспокойся. -Ладно, - натянуто усмехаюсь, понимая, что я как всегда напортачила. – Утром привезу ему сменную одежду. -Можешь не беспокоится, милая. Ты ведь знаешь, что у меня пол шкафа его вещей. -Точно, у тебя все есть, - запустив руку в волосы и тяжело вздохнув, признаю я. – Значит я ему не нужна, окей. -Что за глупости? Ты его мама, Лекси. Как ты можешь быть ему не нужна? – мама перестает скрывать свою взволнованность, протянув ко мне руку в успокаивающем жесте. – Что происходит, малышка? -Я не знаю, мам. Просто…. Кажется, я разучилась быть матерью для Артура. Я больше не справляюсь с этой обязанностью. -Алексис, что за чушь? -Это правда, мам. Знаешь, сегодня он сказал мне, что я люблю свой ноутбук больше, чем его и… в этом что-то есть, понимаешь? Иногда мне кажется, что я разучилась его любить. Я разучилась любить весь мир вообще. Мне все безразлично, как бы эгоистично это не звучало. Арчи прав – может, он правда хомячок для меня? Маленькое теплое ручное животное, о котором вспоминаешь только тогда, когда его нужно покормить, помыть и погладить. Мама, мне так страшно. А что, если я правда больше не могу быть для него достойно матерью? Может, ему вообще будет лучше без такой плохой мамаши, как я. Может… -Эй, остановись, - кажется, с мамы довольно моего безумия. – Никогда не слышала большей чуши. -Мам, но ведь это правда. Кажется, я больше не люблю своего ребенка. -Тогда почему же ты плачешь? – ее красивое морщинистое лицо усмехнулось, а теплая рука бережно смахнула слезы с моих щек. – Это всего лишь сложный период, Алексис. И я вижу, как ты боишься потерять любовь нашего Арчи. Разве это не значит, что ты его любишь? -Мам… -И не смей говорить, что ты не нужна ему. Это еще большая чушь. Каждому ребенку нужна мама, даже если она не совсем идеальна. Назови мне хоть один день, когда ты ловила себя на мысли, что я тебе не нужна. Был ли такой день вообще? -Конечно же нет. Ты всегда нужна мне. -Вот и с Арчи так же. Раньше ты окружала его опекой. Даже гиперопекой, я бы сказала. И сейчас, когда гиперопека стала обыкновенной опекой, он чувствует себя брошенным, одиноким. И это нормально, Алексис. Ему просто тебя не хватает, и он дает тебе об этом знать. Знаешь, однажды ты сделала со мной тоже самое. -Я? -Именно. Даже будучи еще совсем маленькой, ты давала мне жару. В моей жизни тоже не всегда были солнечные дни, милая. Когда ты была чуть меньше Артура, я потеряла своего брата. - Дядя Джордан, точно. Я видела его на фотографиях. Разве он не был твоим близнецом? -Был, - мама грустно усмехнулась. – И его потеря сильно меня пошатнула, ведь мы были достаточно близки. Я всегда видела нас с Джо в вас с Лорел. Он тоже был моим миром, милая. И когда его не стало, внутри меня что-то поломалось. Мне долго приходилось находить равновесие, прежде чем вновь твердо стать на ноги. Но однажды, ты тоже сказала, что я больше тебя не люблю. И я помню, как это задело меня. Задело настолько, что пробило тот цементный панцирь, который я выстроила вокруг своего сердца. Ты сказала это папе, когда я в очередной раз не захотела укладывать вас с Лорел спать. Спросила у него: «Пап, а почему мама нас больше не любит? Я ведь ее люблю, почему она не хочет меня видеть?» И когда он рассказал мне об этом, я чуть сквозь землю не провалилась, ведь поняла, что замкнулась в себе, позабыв о том, что вы – мои живые человечки, которые нуждаются в материнском тепле. Это и было моим первым шагом на пути к исцелению – после парочки бессонных ночей я прокралась в вашу постель и обняла вас так крепко, что вы с Лорел даже проснулись. С тех пор я больше никому не разрешала укладывать вас, помнишь? -Ха, конечно. Вы с папой всегда наперегонки бежали за нами в спальню, и он почти всегда проигрывал, недовольно бурча что-то под нос. -Иногда я специально проигрывала, - признается самая любимая женщина в мире. – Ведь он так редко бывал дома, и я понимала, насколько ему важно провести с вами лишнюю минутку. -Почему ты никогда об этом не рассказывала, ма? – вытирая слезы со щек, решаюсь спросить я. По правде говоря, она почти никогда не говорила о дяде Джозефе. В основном я слышала о нем от папы, когда мы с ним смотрели старые альбомы. И он отзывался об этом мужчине только с уважением, любовью и даже некой тоской. К сожалению, я только сейчас осознала, как тяжело было маме, и почему она так не многословна. У каждого человека есть раны, которые подобны хронической болезни – никогда не заживают. -Ты никогда не спрашивала, - она пожала плечами, тяжело вздохнув. – Но теперь ты знаешь. Это нормально – то, что происходит между вами с Арчи. И однажды наступит день, когда все станет на свои места. Для этого просто нужно время. -А что, если этого никогда не случиться? - Не правда, милая. Когда ты потеряла сестру – казалось, ты больше никогда не будешь счастливой. Но затем все ведь изменилось, верно? -Все изменилось только потому, что я встретила Джеймса. -Не правда. Ты менялась и без него. Просто он ускорил процесс твоего исцеления, он протянул руку, и ты стала на ноги. Может, в этот раз все будет иначе, и этот путь будет еще тернистее, но однажды ты проснешься и поймешь, что жизнь изменилась. Ты изменишься, начнешь новую жизнь и будешь счастливой. Может, даже вновь влюбишься, заведешь семью, родишь собственного ребеночка. Для исцеления нужна только одна искра, и ты сумеешь вновь ее найти. И тогда все станет на свои места. -Знаешь, мне даже больно думать о таком, ма. Начать все с нуля? Разве такое возможно? Это безумие, о котором психологи слогают в своих глупых никому не нужных книжонках. -Ты не права, малышка. Начать все с нуля – это не безумие. Безумно притворяться, что у тебя все нормально. Безумно делать вид, что ты счастлива и тебя устраивает такое существование Безумно притворяться, что именно так ты и должна жить до конца своих дней. -Мам… -Ты уже прогрессируешь, милая. Сегодня впервые за долгое время ты сама поделилась со мной своими переживаниями, и мне не пришлось вытягивать из тебя их щипцами. Однажды ты и не заметишь, как вновь начнешь жить. -Надеюсь, - хлюпнув носом, бормочу я, после чего поднимаюсь на ноги и крепко обнимаю маму. – Спасибо, что выслушала меня. И спасибо за все, что ты сказала. -Каждому ребенку нужна мама, - я знаю, что она говорит это с усмешкой, ведь ее голос наполнен теплом. – Каким бы взрослым он ни был. Запомни это раз и навсегда. Целую ее, а затем покидаю родную кухоньку, направляясь к себе в спальню, которая уже давным-давно переделана под Артура. Он и правда спит, как всегда раскрывшись и выставив вверх свою попку. -Арчи, - присев на корточки рядом с кроватью, шепчу я, подтыкая его одеяло. - Прости меня, ладно? Прости, я не хотела причинить тебе боль. По правде говоря, я даже не думала о том, что делаю это. Я вообще ни о чем не думала. Но я люблю тебя, малыш. Люблю. Иногда, ты – единственное, что заставляет меня подняться с постели. И я знаю, что я больше не та мама, которую ты помнишь, но я обещаю, что однажды это измениться. Просто дай мне время. -Мам? – он сонно раскрывает глазки, пытаясь рассмотреть меня в темноте. -Спи, милый. Я просто зашла поцеловать тебя перед сном. -Хорошо, - он сонно усмехается, обратно зарываясь носом в подушку. -Люблю тебя, малыш, - шепчу, прежде чем поцеловать его в лоб. – Никогда не думай иначе. -Я тебя тоже, - из последних сил бормочет мальчишка, прежде чем обратно отдаться во власть сну. Спустя несколько секунд в тишине ночной комнаты слышалось только его тихое сопение, подтверждающее мою догадку – он уснул. Вернувшись на первый этаж, я вдруг поняла, что не в состоянии ехать домой. Ни морально, ни физически – этот день выжал из меня все соки. Или же… Может я просто вновь превратилась в маленького ребенка, которому нужна мама? Не знаю, все так запутанно. Я уже давно сама себя не понимаю. -Оставайся, - заметив мою растерянность и медлительность, предлагает мама, и я понимаю, что это именно то, в чем я сейчас нуждаюсь. – Папа поставит машину в гараж. -Я могу и сама… -Нет, мы пока попьем чай, - мама буквально сдирает с меня кожаную куртку, и взглядом приказывает даже не думать обуваться. – Тем более, ему нужно отнести в гараж инструменты. Представляешь, у нас сломался очередной кухонный кран! -Это вечная дилемма кухни в этом доме, - усмехаюсь, вспоминая, сколько же раз на моей памяти папа чинил и менял эти проклятые кухонные краны. – Проклятие кухни Миллсов. Знаешь, я могу заказать вам сантехника. Вдруг он снимет чары с нашей мойки? -Хочешь, чтобы у папы сердце остановилось? -Точно, - с моих губ срывается смешок. – Не будем так рисковать. Мы возвращаемся на кухню, и я тут же тянусь руками к ноутной сумке. Еще не так уж и поздно – можно закончить парочку отчетов. -Алексис Миллс! – мама шлепает меня по рукам. – В моем доме никакого ноутбука. -Но… -Никаких «но». Чай и спать. И я ничего не хочу слышать. Я уже даже открыла рот, чтобы осыпать маму возражениями, но затем закрыла его, сама не понимаю почему. Она поставила чайник на газ, и вот, я и не заметила, как мы начали говорить обо всем во всем мире. Я даже решилась расспросить у нее о дяде Джозефе, и, как оказалось, он был действительно хорошим человеком. Лучшим, если верить словам мамы. Жаль, что он ушел из жизни таким молодым благодаря жестокой случайности – автокатастрофе. Мне бы хотелось хотя бы помнить его. Когда чай закончился, я решила не беспокоить сон сына и постелила себе в гостиной, разложив диван у телевизора. И все же, лучше здесь, чем в одиноком доме, который так и кишит воспоминаниями, вгоняющими меня глубже в «кому». Минут через двадцать дверь в гостиную скрипнула, и я заметила маму в ее «вечно-молодом» ночном красном халате, которому она не изменяет уже несколько лет. И как только он так хорошо сохранился? Магия! -Мам? Что ты здесь делаешь? – не скрывая удивления, спрашиваю я. -Я просто пришла уложить свою маленькую девочку спать, - с теплом произносит та, после чего взглядом приказывает мне подвинуться. Мама ложиться рядом, обнимает меня, а я, как маленький ребенок, только сильнее укутываюсь в ее объятия. Она целует меня, гладит мои волосы, заставляя на какой-то короткий миг вернуться в беззаботное детство, в котором еще не было никакой боли и слез. Мама рядом, и это успокаивает лучше любых таблеток в мире. Я слышу ее сердце, чувствую тепло. Раз, два, три.… Впервые за долгое время я быстро засыпаю, не чувствуя ничего, кроме умиротворения. И это действительно прекрасное чувство.