Ороборо: Арлекин

Чонин остановился только тогда, когда отзвучала последняя нота композиции. Небрежно смахнул со лба волосы, распахнул глаза, походя затопив Чанёля их счастливым сиянием, повёл плечами, разминая мышцы, и тогда лишь осознал, что оказался в центре всеобщего внимания. Скулы слабо окрасились румянцем, опущенные ресницы приглушили сияние глаз. Чонин неловко сунул руки в карманы брюк и поспешил убраться с танцпола в тёмный угол с их столиком. Туда они добрались одновременно. Оба сразу схватились за графин с соком. И уставились друг на друга, едва осознали, что их пальцы переплелись на ручке графина. Чонин успел раньше, поэтому ладонь Чанёля оказалась поверх его ладони. Горячее, твёрдое. Чанёль отчётливо ощущал под рукой точёные угловатые фаланги, твёрдость. Собственная кожа казалась куда прохладнее. — Извини, — быстро произнёс он и отдёрнул руку. Прикасаться к Чонину... Он не мог, не сейчас. Чонин молча взял его стакан, налил порцию сока, затем плеснул сок в свой стакан и поставил графин на место. Чанёль кивком поблагодарил его за заботу и тут же занялся соком, чтобы ничего не говорить. Когда человек пьёт, он может молчать и не искать оправданий своему молчанию. Удобно. Чанёль покосился на Чонина, проследил за его взглядом и снова наткнулся на того самого парня, что недавно изгибался у шеста. Чонин медленно потягивал сок и рассматривал предмет своего интереса точно так же, как обычно это делал Чанёль, когда оценивал подходящие к ночи кандидатуры. Чонин неожиданно повернул голову. Тешить себя иллюзиями, будто бы он не понял, что Чанёль на него пялился, было бы глупо. — Уже положил на него глаз? — бросился в атаку Чанёль и кивнул в сторону заинтересовавшего Чонина парня. — Ты, я так понимаю, тоже, — продемонстрировал в ответ собственную осведомлённость Чонин. И когда только успел?.. — И чем он тебя зацепил? Чонин пожал плечами, вновь потянулся за графином и долил себе в стакан ещё сока. Чанёль задумчиво разглядывал того парня пару минут, потом негромко предположил: — Маленький и тонкий член? Чонин торопливо отнял от губ стакан и стёр сладкие капли с подбородка. — Ты хочешь это обсудить? — придя в себя, насмешливо уточнил он. — Не вижу в этой теме ничего плохого, а ты? — Как хочешь. — Чонин пожал плечами, но не потрудился спрятать ехидную улыбку. — Говорят, такие вещи можно определить по размеру ступни. — Фигня, — отмахнулся Чанёль. — У моего прадеда были крошечные для мужчины кисти и ступни, а ни одной юбки не пропустил и пользовался славой отменного любовника. Не штука у него, конечно, была, в пределах нормы. — Просто пользоваться умел хорошо, видимо, — подсказал Чонин и спрятал усмешку за стаканом с соком. — Вообще говорят, что если у мужчины полные и... мясистые... губы, — Чанёль задержал взгляд на влажно блестевших от сока губах Чонина, — то это верный признак, что... — И чего же это верный признак? — Чонин наклонил голову к правому плечу и посмотрел прямо на Чанёля. Чёрт возьми, он, что же, резко перешёл к флирту? Чанёлю уже казалось, что он спит и видит сон. — Это верный признак, что у такого мужчины толстый и точно не маленький член. Хочешь сказать, ты этого не знал? — Вообще-то нет. Дома другим способом пользовались. — Каким? — Чанёль заинтересованно подвигал бровями. — Так хочешь знать? — Конечно. Любопытно же. Чонин закинул ногу на ногу, удобнее перехватил пальцами стакан и слабо улыбнулся. — Определить можно по пальцам и носу. Например. — Это как? — У тебя длинные пальцы и длинный нос, значит, член немного длиннее, чем в норме бывает. Но точно не толстый. — Почему? — заволновался Чанёль из-за такой подозрительной осведомлённости. — Потому что... — Чонин выразительно прикоснулся пальцем к кончику носа собственного. — Разницу видишь? — А-а-а!.. — До Чанёля дошло. — Значит, у тебя всё-таки толстый. А что с длиной? Я бы не сказал, что у тебя очень уж длинные пальцы или нос. — Длина в норме. — Чонин тронул лёгкую горбинку на носу и снова улыбнулся. — Но вообще я бы посоветовал определять такие вещи опытным путём. На практике. — Я бы не отказался, — едва слышно пробормотал Чанёль, уткнувшись в стакан. Выдержав с минуту, он всё же спросил напрямик: — Стало быть, предпочитаешь парней? — Не совсем. — Чонин поменял ноги. Чёртики в его глазах пагубно влияли как на кровеносную систему Чанёля, так и на работу лёгких: сердце то колотилось, то замирало, и с трудом удавалось делать вдохи и выдохи вовремя и в свой черёд. — То есть? — В данной ситуации тот парень просто лучший для меня вариант. Вот и всё. Чанёль запустил мозги, проанализировал ситуацию и ответы и сообразил: Чонин играл сразу за две «команды». — Танцовщица не понравилась? — Можно и так сказать. Мне нравятся... немного необычные девушки. Такие редко попадаются. — То есть, парни всё же нравятся больше? — предположил с надеждой Чанёль. — Сейчас вернусь. — Чонин поднялся с места и вышел из-за стола, потом сделал шаг назад и наклонился к уху Чанёля, опалил горячим дыханием и даже коснулся губами. — На твоём месте я бы волновался о собственной заднице, а не пускал слюни на чужую. Ты явно себя недооцениваешь. Чонин медленно выпрямился и убрёл в сторону служебных помещений, пока Чанёль сидел в прострации. Не то чтобы его шокировали слова Чонина, но да, на его пятую точку покушались очень редко. Так редко, что он совершенно к подобному не привык. Вообще было, но довольно давно, ещё во времена учёбы, на первом курсе. Ныне же картина складывалась не беспросветная, но сложная. Чонин недвусмысленно намекнул, что мечтать не запрещено, однако чётко обозначил свои намерения. Чанёль пока не представлял, чем же ему ответить. С одной стороны, его радовало то обстоятельство, что он в силах заинтересовать Чонина и может рассчитывать на взаимность. С другой стороны, несколько озадачивало иное обстоятельство — ещё никто не планировал добиваться и покорять его. Ну и на тот случай, когда монета становилась на ребро — вообще-то Чанёль уже влюбился, Чонину там особо нечего было покорять, разве что чисто символически поднять флаг над замком в знак полной победы. Чонин вернулся к столику в компании того самого парнишки, на которого положили глаз они оба. Парнишка велел называть себя Пончиком и устроился за столом между Чонином и Чанёлем. Чанёль взял ему выпивку, но Пончик отказался пить один. — Придётся тебе пить за двоих, — широко улыбнулся Чонин. — Я сяду за руль тогда, не волнуйся. Только помни, мера — это чудесная вещь. Они взяли с собой часть заказа через полчаса и решили в самом деле продолжить дома. За руль сел Чонин и доставил всех в целости и сохранности к общежитию. Чанёля слегка штормило, но только слегка. По пути до квартиры он успел позажимать немного Пончика, но без особого энтузиазма. Даже под алкогольным флёром очарование Чонина оставалось мощным, как и его власть над желаниями Чанёля. О физиологии Чанёль вспоминал тогда лишь, когда Пончик прибегал к своим профессиональным навыкам. Пончик быстро освоился на новом месте, деловито накрыл на стол в комнате Чанёля и принёс стаканы. Пили они вдвоём, Чонин наблюдал за ними и потягивал неизменный сок из высокого бокала. Всё, что было дальше, смешалось для Чанёля в пёстрый ком из жалких обрывков и мутных картинок. Похоже, он несколько не угадал с «мерой». Проснулся Чанёль с тяжёлой и раскалывающейся на части головой. Проснулся в кровати Чонина. Вместе с Чонином. Приподнявшись на локте, Чанёль ошарашенно пялился на спокойное лицо с резкими чертами, потом медленно перевёл взгляд на ладонь, покоившуюся на его груди, и едва не скатился с кровати, когда обнаружил, что их ноги под одеялом переплетены, из одежды нет ничего вообще, а кое у кого беспричинный стояк. Чонин сонно вздохнул, немного сдвинул ногу, зажатую между бёдрами Чанёля, твёрдо надавил ладонью на его грудь, заставив плюхнуться обратно на матрас, и прислонился лбом к его плечу. Чанёль моргнул и осторожно повернул голову. Бессмысленно таращился на спутанные тёмные волосы, щекотавшие его плечо, и напряжённо пытался вспомнить, что ж ночью-то было. Просунутая между его бёдер нога Чонина служила отличным поводом для тихой паники. Неужели они?.. Чёрт. Что ж ночью-то было? Чанёль зажмурился и постарался мысленно отмотать плёнку воспоминаний на нужный промежуток времени. Так, они пили с Пончиком, Чонин наблюдал, потом... Потом Чанёль ничего не помнил. До яркой картинки — полностью обнажённое смуглое тело со знакомым рубцом справа на спине. К этому телу прижималось другое, со светлой кожей и аппетитными формами. Пончик. В ушах отдалённым эхом прозвучали громкие стоны Пончика. Потом у Чанёля был очередной провал в памяти до новой непристойной сцены, на сей раз помимо Пончика в ней участвовал Чанёль. И Чанёль помнил, что Чонин смотрел на них — сидел в кресле, забравшись в него с ногами, и смотрел. Всё. Чанёль напрягал память и так, и эдак, но больше ничего вспомнить не смог. Голова по-прежнему болела зверски. И не только голова, как заметил с ужасом Чанёль. У него всё болело. Вообще. И задница — тоже. Особенно мощно — копчик. — Хорошо поспал? — раздался над ухом хриплый спросонья, но отлично пропитанный ироничными нотками голос Чонина. — Гм... Слушай... — Пончик получил своё и сразу ушёл — если ты об этом. Нет, по пьяни ты ничего не натворил криминального, хотя не могу сказать, что не пытался. — А я... — Чанёль сглотнул. — Какого чёрта я тут сплю? — А ты не помнишь? — Чонин упёрся локтями в подушку и подставил кулаки под подбородок. Смотрел на Чанёля сверху вниз и улыбался с раздражающе коварным видом. Улыбался припухшими от поцелуев губами. Между прочим. — Н-нет... Так почему я сплю тут? Мы... ну то есть... ты... как бы мы это?.. Чонин молчал и продолжал улыбаться. Чанёль не выдержал, взвился, свалив Чонина на простыни и прижав как следует. Улыбаться тот перестал, просто лежал на спине и прямо смотрел на Чанёля. И продолжал молчать. Чанёль моргнул, различив розоватые пятна на скулах Чонина, едва не застонал от отчаяния, осознав, что его собственные уши начинают предательски гореть. Он отпрянул и уселся на кровати спиной к Чонину. — Иди к чёрту... — устало бросил через плечо. — Поверить не могу, что переспал с тобой по пьяни. Вот позорище! — Вообще-то, — начал рассказывать за его спиной Чонин и сладко потянулся, — ты пытался съехать по перилам лестницы, чтобы зачем-то догнать Пончика. А, да! Ты что-то вопил эдакое, будто бы тебе мало. Разумеется, твоя координация после щедрых возлияний оставляла желать лучшего, и ты закономерно хлопнулся попой об пол, когда перила кончились. Спасибо, кстати. — За что? — вытаращил глаза на Чонина Чанёль. — За основательно пополненный запас нецензурных выражений. С другой стороны, обидно. Я всегда полагал, что умею ругаться, но ты меня посрамил. Так вот, мне пришлось тащить тебя домой буквально на собственном горбу и удерживать тебя от кучи необдуманных и спонтанных поступков. Когда мы добрались до твоей кровати, ты пытался кому-то в чём-то признаться. Получалось так паршиво, что тебе стало дурно. Буквально. Это та самая причина, по которой ты в свою кровать попасть в итоге не смог. Пришлось лезть в мою. Идея была не очень, потому что ты стал домогаться. — Что?! В памяти Чанёля тут же всплыло мутное видение: он вёл губами по бронзовой коже на груди Чонина и сжимал коленями узкие бёдра. И... — В общем, ты мне там собирался что-то рассказать, но не успел. Домогался ты быстрее, чем управлялся с заплетающимся языком. — И мы... И я... То есть, ты... — Чанёль сглотнул и уставился на Чонина в ожидании дальнейшего рассказа о ночных непотребствах. — Расслабься, — едва заметно улыбнулся Чонин, подложил руки под голову и прикрыл глаза. — Это были просто пальцы. — Что?! — Ты сегодня удивительно скучный и однообразный. Что да что... Это были просто мои пальцы — ничего больше. Не знаю, можно ли после этого считать, что мы, как ты выразился, переспали. Тебе, безусловно, очень понравилось, но лично мне вообще ничего не перепало, так что я склонен дать отрицательный ответ. Ты огорчён? — А у меня нет повода? — возмутился Чанёль. Попытки переварить всё сказанное пока не увенчались успехом. — Ты мне заявляешь, что засунул в меня пальцы, я от этого кончил и теперь валяюсь в твоей постели в то время, как у тебя беспричинный утренний стояк. И я после этого не должен смущаться или огорчаться? — Во-первых, уже полдень. — Чонин указал на часы на стене, потом неожиданно приподнялся, поймал пальцами подбородок Чанёля и прижался губами к его губам. Без спешки и напора, с уверенной мягкостью, проходясь кончиком языка по кромке зубов и проскальзывая дальше, чтобы потревожить лёгкими касаниями язык Чанёля и приласкать чувствительную кожицу нёба. Столь же внезапно Чонин отпрянул и сверкнул своей особенной улыбкой. — Во-вторых, стояк, как видишь, определённо не беспричинный. Я в душ. Чонин скатился с кровати и исчез за дверью раньше, чем Чанёль успел прийти в себя и обозначить своё нынешнее самочувствие хоть каким-нибудь более или менее уместным междометием. Копчик, тем не менее, ныл, как сволочь. И стоило Чанёлю пошевелиться, как тело укололо болью. Видимо, неплохо он так полетал с перил. Кое-как выбравшись из-под одеяла, Чанёль обременил себя задачей «найди свои шмотки». Не нашёл, сунулся в свою комнату и достал из шкафа старые джинсы и растянутую полосатую футболку, в таком виде прогулялся к холодильнику, распахнул и малость подвис, соображая, чего же он хочет. Ничего не хотел, поскольку голова болела, копчик ныл, и переспать с Чонином никак не вышло. А пальцы... — Чуть-чуть не считается, — вдохнул Чанёль и смахнул с блюдца ломтик соевого сыра, потом обнаружил на нижней полке одинокий банан и сцапал его. — Зато поцелуй... Закрыв холодильник, Чанёль кое-как пристроился боком на подоконнике, дабы не потревожить копчик, высвободил банан из плена шкурки, откусил и принялся задумчиво жевать мякоть, показавшуюся ему совершенно безвкусной. Наверное, из-за того проклятого поцелуя — Чонин как будто спалил к чёрту все вкусовые рецепторы на языке Чанёля и... Из задумчивости Чанёля вывел странный шум, донёсшийся из ванной.