Экспериментальная генетика

      Полгода пролетели, как одно мгновение — я и глазом моргнуть не успела. Мы с Марусей исправно отчитывались перед Прокопенко о процессе социализации биомоделей и сами видели их прогресс: если поначалу простой поход в магазин был целым событием, заканчивающийся либо в отделении полиции, либо в приёмном покое, то уже через месяц "мочалки" вполне себе влились в бурную жизнь мегаполиса. Даже Патрик, которого мне несколько раз приходилось забирать из Шереметьево, откуда он пытался улететь во Францию, в конце концов привык и адаптировался к суровым российским реалиям. И всё это время я лелеяла надежду, что учёные, затеявшие эксперимент, не станут забирать биомодели, как это планировалось с самого начала, но мои мечты отправились в отхожее место, когда одним не самым прекрасным сентябрьским днём всё тот же Прокопенко сообщил мне, что эксперимент завершён, и мне необходимо вернуть биомодели в Институт.       — Мы можем прислать за ними машину, либо, если хотите, доставьте их в НИИ самостоятельно.       — Да, — голос мой дрогнул. — Я сама лучше... — провести с ними лишние полчаса хотя бы.       — Сегодня до шестнадцати часов биомодели номер сто семьдесят пять и сто семьдесят шесть должны быть у нас. Ждём.       Я сделала глубокий вдох, справляясь с волнением. Надо же, как просто: сто семьдесят пять и сто семьдесят шесть. Это для меня они Влад и Патрик, а для них — всего лишь цифры, не больше.       — Всё хорошо? — Патрик обеспокоенно посмотрел на меня. — У тебя такое лицо, будто случилось что-то страшное.       — Нет. То есть, да, — я с отчаянием переводила взгляд с Патрика на Влада. — Вы возвращаетесь в НИИ.       В комнате повисла тишина. Извечная улыбка сползла с лица Влада.       — И что с нами будет? — осторожно спросил он.       Я закусила губу. Идиотка! Настолько ополоумела от счастья, что ни разу не удосужилась поинтересоваться, что будет с двойниками после завершения эксперимента! А Прокопенко и не затрагивал этот вопрос, старый пройдоха! В голове стройным рядом пронеслись возможные варианты вывода из строя моих биомоделей, среди которых самыми безобидными были простая деактивация и усыпление.       — Всё будет хорошо, — через силу улыбнулась я. — Таковы условия договора: по истечении срока вы должны вернуться назад.       Собирались молча. Влад достал из шкафа костюм Бошана, из которого я с боем заставила его переодеться в обычную одежду, перфекционист Патрик так долго и тщательно утюжил свой костюм, что не избежать бы ему подколов с моей стороны, если бы я не знала, что это успокаивает его лучше любой валерьянки. Я чувствовала себя препаршиво: мне казалось, что я предаю своих друзей, обращаясь с ними, как с вещами — попользовалась и отдала другим. Периодически я ловила на себе полный укоризны взгляд Влада, а от его молчания и вовсе хотелось выть и лезть на стенку. Лучше бы они оба орали на меня, злились, ругались, посылали к чёртовой матери — и я бы орала на них в ответ, выплескивая накопившиеся отчаяние и злость. Но они молчали. И я молчала, чувствуя себя виновной во всех смертных грехах.       В НИИ нас встретил Прокопенко и сразу же вручил мне на подпись новые бумаги. Я подмахнула их, стараясь не смотреть на стоящих в сторонке Патрика и Влада. Ну, что ж, вот и всё. Передала экспериментальные модели старшему научному сотруднику Прокопенко С.Б, претензий не имею. Он увёл двойников, не дав даже попрощаться. Хотя, может, так действительно лучше. Где гарантия, что я, обняв в последний раз Патрика, не порву все подписанные документы к хренам собачьим? Когда за ними закрылась дверь и я перестала слышать их голоса, то поняла, что именно так я бы и сделала. Увы, было поздно. Мне оставалось только уйти и попытаться вернуться к прежней жизни, в которой нет места искусственно созданным людям. Выйдя из НИИ, я опустилась на лавочку в соседнем сквере и дала волю слезам. ЭПИЛОГ.       На дворе стоял тёплый месяц май, солнышко ласково пригревало замёрзшую после зимы землю, пробуждало спящие деревья, на которых лёгким облаком зеленела первая листва. Я брела с работы домой, думая о том, что ещё ни разу за эти месяцы я не торопилась вернуться в опустевшую квартиру, да и сейчас не тороплюсь — даже специально зашла в магазин, чтобы потянуть время. Всякий раз, открывая дверь, я жду, что сейчас мне навстречу выбегут Влад и Пат, чтобы устроить ритуальные приветственные обнимашки, а потом мы все вместе сядем ужинать. И всякий раз слёзы наворачиваются, когда понимаю, что это осталось в прошлом. И кого мне винить, что до сих пор квартира живёт воспоминаниями о моих друзьях? Здесь вечерами любил сидеть Влад, а это любимая кружка Патрика... Я, не хуже почтальона Печкина, хотела завести себе зверушку: приходишь домой, а она тебе радуется. Вот только ни Патрик, ни Влад не были зверушками, домашними питомцами, они были людьми. Искусственно созданными, но — людьми. Сколько раз я спрашивала себя, почему бросила их в этом НИИ с трижды клятым Прокопенко, почему не разнесла институт по камушкам, почему не боролась за своих друзей, почему позволила учёному забрать их у меня? И каждый раз я не могла найти ответ.        Не дойдя несколько метров до подъезда, я остановилась, как вкопанная, пальцы бессильно разжались, и пакет с продуктами рухнул на асфальт. На лавочке у подъезда сидели двое, и, заметив меня, один из них подскочил и, широко улыбаясь, приветственно помахал сорванной с головы красной маской. Следом стремительно поднялся второй, вглядываясь в моё лицо и пытаясь понять мою реакцию. Я стояла на месте, не в силах сделать и шага, они — робко топтались возле лавочки, не решаясь подойти.       Да что же это, Господи? Какой нечистой силе я заложила свою бессмертную душу или, напротив, каким богам приглянулась, что судьба так благоволит ко мне? Или, может, вовсе я сплю?       Глаза застлала пелена, по щекам ручьём потекли слёзы. Переглянувшись, двое мужчин поспешили ко мне.       — Эй, привет! — водрузив красную маску на макушку, чтобы не мешалась, Влад взял меня за обе руки, а потом крепко обнял. — А мы вернулись! Тебе разве этот Прокопенко не звонил?       Я кивнула, всё ещё не веря своим глазам. Звонил, конечно, но я принципиально не брала трубку, решив больше никогда в жизни не связываться с генетиками.       — Мы уже насовсем, — продолжил Влад. — Они решили, что эксперимент прошёл удачно, значит, мы вполне можем жить в обществе.       — Вы бы знали, как я скучала.       — А мы знаем, — сказал молчавший прежде Патрик и, обняв меня, поцеловал в макушку. — С днём рождения!       Надо же, они помнят!       Счастливо улыбнувшись, я уткнулась лбом в его плечо, а Влад, хмыкнув, обнял нас обоих. Какие же они всё-таки тёплые!