Огонь, что привлекает тебя

Марни не собиралась отказываться от подарка Фила. Она была достаточно умна, чтобы догадаться, что происходит: он видит в ней прелестную игрушку (она ему нравилась, по-настоящему — это не могло не льстить!), он покупает ее, одновременно исполняя и ее желание, и свое. Марни опасалась, что Кармайкл-младший окажется ловеласом худшего типа: тем, что сдается, едва попробовав. Но нет. Ей повезло. Фил любил охоту. Над кроватью у него висела голова оленя, а в кровати должна была любой ценой оказаться Марни. И Фил пошел с тузов — на интуитивном уровне он чувствовал, что наконец встретил достойную добычу. Марни представлялась ему феей из снов, идеальной… А если даже он и ошибался, то был готов подогнать ее под свой стандарт. Фил и Марни встретились быстрее, чем она полагала. Кармайкл-младший ворвался в палату Марни с цветами уже через восемь часов после окончания операции. Конечно, ринопластика была не настолько тяжелой процедурой, чтобы переживать последствия под строгим наблюдением врачей, но Марни все же не собиралась показывать Филу опухший нос и мешки под глазами. Фил встряхнул букетом прямо над кроватью девушки, лепестки посыпались на больничное покрывало. — Жаль, что ты не спишь, иначе я разбудил бы тебя поцелуем. Она засмеялась, чувствуя, как отдается болью в переносице звук. — Я стесняюсь. Плохо выгляжу. Может быть, мы встретимся в следующий раз попозже, когда отек спадет и я буду выглядеть получше? — Как хочешь, сладкая, я готов не выходить из комнаты, пока ты не разрешишь мне смотреть на тебя. Или… не выпускать из комнаты тебя, — в этих словах звучал сексуальный намек, к тому же, Фил оперся руками на кровать по обе стороны от талии Марни. Букет в его руке смялся, отломившиеся головки цветов покатились на пол. — Доктор запретил мне физическую активность на два месяца. В том числе… занятия любовью. — Как ты сладко выражаешься, я бы сказал грубее, — Фил протянул руку, чтобы коснуться подбородка девушки, но она инстинктивно отпрянула. — В любом случае, тебе повезло, я джентльмен и готов ждать столько, сколько понадобится. Хоть до самой свадьбы. Он лгал, а она знала это. Но все равно согласилась поехать к нему домой, когда он объявил ей свое решение — оставить Марни у себя до полного ее выздоровления. — А потом ты можешь уйти, куда захочешь, — он склонился над нею, усаживая в машину, едва ощутимо коснулся носом кожи на шее, — только я уверен, что ты никуда не уйдешь. У Фила оказался роскошнейший дом, почти дворец. Три этажа, антикварная мебель на первом, дизайн в стиле хай-тек на втором, а на третьем Марни и не бывала. Ей прямо не запрещалось туда ходить, но Фил так говорил о третьем этаже, что она поняла по его намекам: ее присутствие там нежелательно. Лет десять назад Марни бы отпустила шутку о Синей Бороде, однако теперь подумала о совсем ином. Фил хотел, чтобы они с Марни спали в одной кровати, но она воспротивилась, сказав, что их отношения зашли уже достаточно далеко, чтобы переспать, и девушка боялась не удержаться. Объясняя это, она подносила пальцы к носу, едва не касаясь его. «Должно быть, болит адски.» — сказал Фил, чмокнул подругу в висок и разрешил ей поспать в гостевой спальне. Его томление по ней становилось похоже на то, как голодный гурман, оказывась вдруг перед полным блюдом ароматной еды, позволяет себе еще минуту выкладывать иначе мятные листики, оттягивая момент наивысшего блаженства. Марни была его: жила в его доме, зависела от него, попала полностью в его власть. Уже через неделю они поехали к Кармайклу-старшему. В позапрошлом веке это означало бы помолвку, пошутил Фил, и Марни слабо улыбнулась ему: они катили в его отполированной до блеска «Тойоте», и воздух полнился запахом одеколона Фила. — Я езжу к отцу чуть ли не каждый день, — пояснил молодой человек. — у него диабет, нужно делать уколы. Обычно этим занимается нанятая медсестра, но папе спокойней, если за ним ухаживает родной человек. — Ого! Я тоже умею делать уколы, я закончила медицинские курсы, — сказала Марни. — Ни разу мне это умение не пригодилось, но просто… захотелось похвастаться. — Да ты просто чудо, — не отрываясь от дороги, Фил взял руку девушки, поднес ко рту и поцеловал. — я должен на тебе жениться просто экстремально быстро! Марни польщенно улыбнулась и отвернулась к окну. Улыбка еще долго оставалась на ее губах. Николас не вспомнил Марни. Когда Фил помог ей выбраться из машины, отец равнодушно скользнул по девушке взглядом. Обычно его сын предпочитал подружек модельного типа, худых и, как правило, блондинок, а эта была скорее типа Бетти Пейдж, но все равно, отметил Ник, «приемлемая». То есть, если бы не нос, она была бы вполне привлекательна — если говорить и о внешности, и о впечатлении в целом. Марни двигалась, как Джоан Холлоуэй из сериала «Mad Men». Но Николас нашел в гостье и другие достоинства, когда они разговорились, уже войдя в дом. После долгих объяснений он, наконец, вспомнил, как сын подавал стул одной из его фанаток на презентации. — И чем же Вы интересуетесь на самом деле, милая Марни? — Кармайкл-старший налил виски себе и сыну, а девушке протянул стакан с минералкой. — Мной, Филом или моей будущей книгой? Марни невольно улыбнулась и спрятала взгляд под челкой. — Я не обижусь, если Вы скажете, что книга Вас интересует в первую очередь. Фил — не знаю, но не я, уж точно. Я сам без ума от того, что делаю. Это просто потрясающе! — Если ты так ответишь, то я, по крайней мере, буду спокоен, что ты поладишь с моим отцом, — усмехнулся Фил. — Прошу прощения… Его телефон заиграл «Little Brother Is Watching» от Bumblefoot. Молодой человек поднялся с кресла и вышел в коридор, чтобы без помех ответить на звонок. Марни проводила его долгим взглядом. — Вы читали «Отца Брауна», милая Марни? — Николас сел рядом с девушкой на подлокотник. — Да… давно. — Отец Браун считал, что лучший способ раскрыть преступление — это представить себя на месте преступника. Именно так я и поступаю, когда пишу книги. Потому я с такой жадностью ухватился за возможность написать «Кровавое королевство». Я представляю себя на месте своих героев. Глаза Марни на миг стали стеклянными, словно она что-то вспомнила и тотчас изгнала из головы. — Думаете, что так можно понять их мотивы? — Надеюсь, что как раз понимаю. Но что я точно испытываю, так это некое извращенное восхищение. Это были больные, чудовищные люди, но если смотреть на них только как на дело минувших лет, нечто, тебя не касающееся, их можно найти красивыми — как диких зверей в саванне. Николас потянулся к журнальному столику, на котором были раскиданы вырезки из старых газет, взял одну в руки. — Смотрите. Вот он, серийный убийца, мой главный герой. Я в таком возбуждении от мысли, что он ходил по одной земле со мной, амеркианской земле, пока электрический стул не поджарил его мозги! — Мужчина засмеялся, и виски заплескался в его стакане. Кубики льда стукались друг о друга, и Марни поморщилась от этого звука. Девушка взяла в руки газетную вырезку, провела пальцем по мутному фото — на подушечке остался темный след, будто от дактилоскопии. — Какой красивый. Худой только очень. — А рядом его женушка. Ну, она, правда, третьестепенный герой. Совсем мне неинтересна, она вроде даже и симпатичной не была. Так что плюнем на нее. В комнату вернулся Фил, но только на секунду: стоило ему переступить порог, как телефон снова безумно заверещал, и молодой человек, досадливо вздохнув, снова вышел. Сперва в коридор, а затем и на крыльцо. Было слышно, что он повышает голос, но что именно говорит — не понять. Марни отвернулась от двери, за которой вился коридор к выходу, и снова взглянула на Ника. — Так уж и плюнуть на жену? Уделить все главы описанию Клайда, забыв про Бонни? Николас расхохотался и взял вырезку из руки собеседницы. — Виктория Найт не была Бонни для Джерри Клэнси. На его одежде кровь нашли, а на ее — нет. Она никого не убивала. Марни качнула головой. — Вы полагаете, женщины не умеют отстирывать кровь так, чтобы не осталось ни пятнышка? Да они учатся этому с тринадцати лет. — Не говорите ерунды, сладенькая Марни, женщины не бывают убийцами-инициаторами. Только соучастницами, как Хомолка, но чтобы самим возжелать крови… нет, это не в их природе. — А как же Лиззи Борден? — Не глупите, ее вина не была доказана. — В отличие от Найт. Она села в тюрьму. Николас небрежно пожал плечами. При его полноте, казалось, что под свитером движутся горы. — Простая ошибка полиции. Я прекрасный физиогномист и вижу, что Виктория представляла собой не больше, чем отражение Клэнси. Как восемнадцатилетние девчонки изображают готок и байкерш, подражая своим парням и желая им понравиться, так и Вики Найт… Уверен, она занималась ничем больше, как держала камеру или подавала мужу нож. — Они не снимали свои… дела на видео. — Не важно. Вы понимаете, что я хочу сказать, милая Марни? Женщины — очаровательные создания, но крайности, как гениальность или беспросветное черное зло, им недоступны. — Зачем Вы так говорите! Разве Вы знали Вики Найт? — Нет, мы с Филом в то время путешествовали по Европе, — Николас улыбнулся, — но можно подумать, Вы ее знали лично! Марни не ответила, взглянула коротко за блещущее дневным светом окно, вздохнула: — Фил что-то долго… ему правда звонят с работы? Я думала, он нигде не работает! — О, нет, что ты, крошка, — Николас по-отечески погладил девушку по голове, и Марни в смущении потупилась, — Фил — мой личный агент. Впахивает, как лошадь. Агент над всеми агентами, я бы сказал. Следит, кто как работает. Но все же… Знаешь, ты такая милая девочка… Кармайкл-старший взялся пальцем за подбородок Марни, заставляя ее взглянуть ему в лицо. — Я надеюсь, ты его… излечишь. Фил… очень сложный человек. Ему непросто жилось, всегда. Бывшая жена… И тут Фил вернулся: хлопнула входная дверь. Марни так и не услышала, в чем же там была виновата бывшая ее нового парня. В ту ночь Марни спала беспокойно. Фил слышал, как она ходит по комнате над его головой. — Нет, это просто невыносимо, — буркнул он, выползая из-под теплого одеяла. Молодой человек достал из аптечки снотворное, взял бутылку воды из холодильника и поднялся в гостевую спальню. Он планировал показать Марни все свое недовольство ее несносным поведением, но девушка бросилась ему на шею раньше, чем он успел сказать хоть слово. Она влетела в его объятия, неловко захлопнувшиеся у нее на спине, так что Фил задохнулся на миг (холод бутылки только плотнее вжал ее в него). И только вначале — от неожиданности, но потом — от ощущения близости женского тела. Шелковую сорочку он сам покупал ей и немного не угадал с размером: Марни казалась ему слегка полноватой, но, видимо, была просто фигуристой и слишком сильно отличалась от прежних пассий Фила — ткань струилась, но не облегала. Но и бретельки норовили то и дело соскользнуть с крепких загорелых плеч. — Ну-ну, милая, выпей таблеточку и успокойся. Марни подняла на Фила абсолютно сухое лицо. Она не плакала, но была серьезно взволнована. — Тебе приснился кошмар, малышка? Твой бывший, верно? Если хочешь, я лягу с тобой. Ничего не будет, обещаю. — А вот я этого обещать не могу, — неожиданно игриво сказала Марни, и ее пальцы стиснули ткань его пижамы. Фил дернулся, сбитый с толку и обескураженный легким возбуждением. Да что ж за девушка такая, она что, сумасшедшая? — Пей и спи, — Фил поставил на журнальный столик воду и таблетки, выпутавшись из рук возлюбленной. — я тоже пойду спать. Уже спускаясь по лестнице, он подумал о том, что раз Марни готова наплевать на предписания врача, можно было заняться с ней сексом прямо в эту же ночь. Но в глубине души ему не хотелось. Тело среагировало на ее откровенный вид, внезапно ставший жарким взгляд, но разум Фила отчего-то подумал, что это не то время, не то место или не та девушка, чтобы бежать в койку. Может быть, подумал молодой человек, лежа в кровати, действительно, Марни — не та, что ему нужна. Не слишком ли с ней много проблем?